«Как же я могу вам помочь?»
— Именно, Хана. Ты хотела оказать ему помощь, — Кьёка водит в воздухе рукой. Пространство заметно искривляется, показывая картинку-иллюзию. На ней она видит Айзена в белом одеянии. Да и с виду он был больше похож на самого себя в настоящий момент времени. Одной рукой мужчина оттянул ворот своей формы, показывая какой-то предмет. Хана узнает в нем ту же вещь, которую он достал некогда из Рукии Кучики. — Эта вещь зовется Хогьёку. Ценный артефакт, созданный Айзеном. Его сила на самом деле невероятна, ведь он исполняет желания душ, находящихся вокруг. — Но почему он у него в груди? — Давай закончим то, что начали. Ты ведь помнишь пятый оплот? — Суйгецу будто пропускает вопрос девушки мимо ушей. — Он зовется Кемоно*. Я использовала тогда лишь одну технику, суймин махи, — Хана хочет переспросить, однако не решается. — Интересный факт, — девушка поднимает указательный палец в воздух, — второй способности на нем и не будет. Когда ты сражалась с Айзеном в его душе, ты смогла заставить почувствовать сонливость. Это ключевой момент. Победить каждого стража сложно, но усыпить его — это твоя задача. — Если смогу это сделать, тогда смогу изучить часть души? — Именно. Чтобы попасть в душу Айзена и быть незамеченной, тебе нужно усыпить его не во время сражения, а задолго до того, как ты проникнешь внутрь. — То есть в реальном мире он должен… спать, — на лице Ханы видна растерянность. — Спасибо тебе большое! — силуэт Кьёки рассеивается. Мацуо открывает глаза в библиотеке. «Ну, сознание, теперь мы видели немного больше! Без рубашки ему определенно лучше», — Мацуо, подумав об этом, обхватывает лицо руками и думает о том, что эта информация, вероятно, не должна была быть первой, которая придет в ее голову. Но увиденного не развидеть, а потому остается только еще раз сказать спасибо духу меча.///
Айзену совсем не нравится то, как его идеальный план разбивается на осколки прямо перед глазами. Все начиналось просто прекрасно, теперь же проблем не оберешься. Недавнее сообщение из Общества Душ гласило, что группа, отправленная в Уэко Мундо, не может вернуться в Сейрейтей. Судя по толкованию Маюри, искривление пространства на пути «Уэко Мундо — Сейрейтей» достигло определенной точки, которая не позволяет выбрать правильное место прибытия. Было решено отправить туда исследовательскую группу, если это возможно, чтобы устранить неполадки изнутри. Новости о Шичиро радовать также не могли. Из того же сообщения ясно, что он нашел себе союзников. И, кажется, непременно хочет убить Соуске. В свою смерть от руки Шичиро он не верил: не так он уж и силен, да и любой другой на его пути не помеха. Навредить это могло многим другим вещам и людям. Нельзя было назвать эти чувства благородством, но Айзен решил: если нападут — все семеро умрут от его руки. И Шичиро, и его создания, и двое арранкаров, осмелившихся заявиться в Каракуру. Ведь именно так он и должен был поступить с теми, кто ослушался его. Залегший на дно инстинкт давал о себе знать: вот и улыбка на лице такая добрая, элегантная, опасная. Снисхождение во взгляде. И чувство того, что соперник ему не ровня. Айзен задает себе вопрос, с чего его пустой решил, что сможет одержать победу. Шичиро не ученик, чтобы превзойти своего учителя. Он — его работа. А создатель всегда будет главенствовать над своим изобретением. По крайней мере, в мире Соуске это было именно так. — Вы не против? — седзи отъезжают в сторону. Совсем немного. — Проходи, — Айзен жестом приглашает ее зайти. Сам сидит за столом, который недавно перенес в комнату. — Я тут книжку прочитала, —Хана садится напротив него, опираясь о стол локтями, — про историю Общества Душ. А вам как она? — Помню наизусть, — улыбается мужчина, — преподавал по ней. — А история сама как вам? Я про содержание. — Хочешь узнать, что я думаю об Обществе Душ? — Ага, — кивает Мацуо. Ноги сами ее потянули к нему. Голова четко понимала, что пока девушка не разберется с его личностью, стоило бы держаться немного поодаль. Сердцу же нужно было немедленное действие. Ей хотелось его увидеть. Поговорить. Узнать. Задай она вопрос о духовном мире намного раньше, никакого вразумительного ответа не получила бы. Возможно, издевку. А может и холодное равнодушие. — Есть вещи, с которыми я не согласен. Много. — Поэтому вы оставили пост? — Айзен пристально смотрит на нее, пару секунд молчит. — Да, — Хана не понимает, почему каждый их разговор становится минным полем, по которому каждый боится ступать. А может только она. Девушка не была уверена. Откуда это неловкое молчание? Ладно, она. Но почему он ведет себя подобным образом? — Не хотите у меня что-нибудь спросить? — Что же? — Не знаю, — она отводит взгляд в сторону, смотрит в деревянный пол, — что-нибудь. — Ты хотела еще о чем-то поговорить, Хана? — он подпирает щеку рукой, вторая покоится на его колене. — Айзен-сан, — начинает девушка. Можно по-всякому закончить предложение: «зачем вам Хогьёку в груди?», «чего вы добиваетесь?», «как скоро захотите забрать меч?», — может, вернемся к тренировкам? — Как пожелаешь, — он кивает в знак согласия. — И все же, — Хана поднимается, — я хочу узнать, что вам там не понравилось. Потому что мне тоже некоторые вещи не по душе пришлись. Я пойду, — она выходит из комнаты раньше, чем он дает ей свой ответ. Айзен хмурится. Плохо это. И чувства Ханы — тоже плохо. Его собственные — еще хуже. Он не уверен, кого она в нем видит, но Соуске подстегивает лишь одна вещь. Любопытство. Ее любопытство. Когда с ее губ срывается вопросительная интонация — это приятно. В такие моменты он не уверен, что стоит ответить. Соврать ли, открыться ли, просто недоговорить? Знает лишь то, что когда она пытается стать ближе, вся его решительность словно заходит в тупик. Казалось бы, надо бить в самое сердце, да только рука все никак не двинется. Соуске был умен. И в очередной раз убедился в своей правоте: близкие связи — слабости. Они ему не нужны. Наверное.///
— Где мы, Сейджи? — Шичиро оглядывается по сторонам. Вокруг густой лес, солнечные лучи еле пробиваются сквозь тяжелые кроны деревьев. — Мы в пригороде Каракуры, — Сейджи оборачивается к пустому, смотрит за его спину. — Марисэ, Чииоко, все в порядке? — Да, — девушка, чье имя Чииоко, мягко улыбается. Откидывает назад копну бирюзовых волос, упавших на лицо, пока союзники сами падали на землю леса. — Ханша? — Марисэ разочарованно выдыхает. — Неужели ей нужно столько времени, чтобы обратить эту силу в свою? — Не стоит торопиться, — Шичиро подходит к невысокой пустой. Ее глаза закрыты, лицо мертвенно-бледно. Ханша двигается лишь за счет души шинигами, которая наполовину пробудилась, и сущности пустого. И все же, она еще не способна мыслить и действовать. — Где Анхель и Хуан? — Марисэ опускается на большой плоский камень, закидывает ногу на ногу. — Хуан вообще жив? — Они не смогут выбраться из Уэко Мундо, — тихо, медленно тянет Сейджи слова. Облокачивается на дерево. — Я думала, они присоединятся к нам здесь. Что ты сделал с гаргантой? — Чииоко внимательно смотрит на парня. — Немного искривил пространство, — он пожал плечами, — это ненадолго. — Ненадолго — это на сколько? — Шичиро в голове прикидывает нужное им количество времени для того, чтобы подготовиться к нападению. — На неделю какую-нибудь, думаю. Этого нам должно хватить? — Ну… Не то, чтобы, — седьмой заметно нервничает. Не потому, что сомневается в себе или в своей команде. Лишь потому, что противостоять придется Айзену. — Мне нужно узнать одну вещь. Я хочу уничтожить артефакт. — Хогьёку? — Да. — Где будем искать информацию? — Все собранные данные остались в Лас Ночес, Шичиро, — Марисэ отвлекается от созерцания деревьев перед глазами. — Анхель там же. — Если это важно, я могу изучить этот вопрос, — говорит Сейджи. — У нас нет на это времени, к сожалению, — Шичиро ведет плечами, присаживается на землю. — Сейчас наша цель — завершить слияние Ханши. Придется поставить барьер и сконцентрировать реацу, чтобы слияние прошло успешно. А иначе в нашей авантюре нет смысла. — Он настолько силен? — Чииоко удивлена. — Думаю, даже сильнее, чем мы можем представить. — Почему ты так неуверен? Теперь, — Сейджи замечает странную перемену настроения седьмого. Шичиро не отвечает. Смотрит на землю: голова его опущена, волосы спадают на лицо, закрывая глаза. Будь он живым, сказал бы, что у него болит сердце, но он мертв и в его груди — дыра пустого. Полая, темная, ноющая дыра. И Шичиро понимает, что должен в первую очередь признаться сам себе, для чего затеял всю эту игру. — Марисэ, — в его голосе легкая хрипотца, — ставь барьер. Скорее начнем — скорее закончим, — девушка смотрит на него с непониманием и долей сочувствия. В Уэко Мундо в нем было больше уверенности. Но она верит, что это пройдет. — Хорошо, — она кивает. Сфера накрывает их, скрывая от чужих глаз.///
— А сознательно получится в его прошлое попасть? Желательно еще подольше там пробыть, — Хана достает футон. Раскладывает его, идет к выключателю у двери — свет гаснет. Раньше она смотрела на воспоминания Айзена с опаской. Каждый раз она чувствовала себя мелким воришкой, который без спросу лезет туда, куда нельзя. Голова другого человека — нечто настолько сокровенное, что даже страшно подумать о том, чтобы читать чужие мысли. А проживать их жизни кажется кощунством. Особенно проживать жизнь того, в кого влюблена. — Но мне он не сделал ничего плохого, верно? — шепотом спрашивает Мацуо. Искать отговорки для Соуске превращалось в ежедневное предночное занятие. Но она прекрасно понимала, что отговорка на то и отговорка. Он ничего не делает, но это не значит, что не задумал чего-то. Чтобы увести себя с дорожки подозрений, она всегда думала о том, что однажды узнает о его замыслах. В конце концов, у нее есть доступ к его душе. В одном из воспоминаний обязательно будет ответ всем его деяниям. Хана быстро засыпает. Сначала ей снится что-то совсем отстраненное, никак с Соуске несвязанное. Кавасаки, средняя школа, обеденный перерыв с ее подругами. В этом сне ей приятно и весело. Дует легкий теплый ветер, лепестки сакуры падают на макушку, вдалеке слышен голос ребят, играющих в волейбол. — Хана-чан, так какой он? — Он? Кто он? — Айзен-сенпай! Ты же нам сама мозги все вынесла! — Сенпай?.. — Ты чего, Хана-чан? — Ты глянь, как покраснела! Что, видела его после волейбола? А нам рассказать о таком! — Не видела я ничего, — девушка возмущается. Сон, хотя и похож на райский уголок, пугает ее. Внезапно тучи сгущаются, солнце превращается в луну. Облака мигом исчезают с неба, а трава превращается в песок. Мацуо быстро поднимается с места, отряхивает школьную юбку. — Мия-чан, — Хана напрягается, ведь не слышит ответа, — Фуку-чан?.. — Какая вкусная девочка, — ужас застывает на лице девушки. Она не чувствует своих ног, но кое-как разворачивается, чтобы увидеть изуродованные лица подруг. Мия, Фуку… обе выглядят как огромных размеров пустые. «Бежать, бежать, бежать!..» — Хана хватает ртом воздух и, собрав всю волю в кулак, пускается в бег, подальше от монстров. По песку бегать жутко неудобно, ее ноги тонут в песчинках, она постоянно замедляется, иногда падает. Чувствует реацу пустых за ней, вновь поднимается и бежит дальше. Всюду голая пустыня, спрятаться негде. — Чия Бокьяку! Что?!.. — Хана стоит на месте, не может поверить в то, что ее способность не сработала. Ей конец. Она слышит рев монстров, который становился все громче и громче. В отчаянии она оборачивается, чтобы посмотреть на дюны, но ее глаза видят высокие белые горы. Не думая, опаснее ли там, чем здесь, Мацуо несется к убежищу на всех парах. При приближении горы оказываются не просто высокими. Ей казалось, что они монолитные, на самом же деле — из груды костей и плоти, наваленных друг на друга. Она прячется за одной костью и наблюдает. Вот, пустые подходят к месту, делают пару шагов вперед. И падают без сознания. «Не понимаю», — Хана чувствует, как бешено бьется сердце. Но почему они умерли. Их никто не убивал. Девушка решается выйти и осмотреться. Никого в округе не видит, пока не оборачивается к большому проходу между двумя горами. Там сидят двое. И стоит он. Айзен. — Это ты убил их всех? Сделал эти горы из трупов пустых? — Нет. Они просто умерли. Вот и все. — Понятно. Ты, похоже, силен. Я ищу себе товарищей, что скажешь? — Какое совпадение. Мы тоже. А твои товарищи сильны? — Почему бы тебе самому это не проверить? — Хорошо. Похоже, ты сможешь быть с нами, не умирая, — Хана не может поверить своим глазам. У этих двоих, с которыми говорит Соуске, есть эти белые штуки, которые были у двоих, напавших на нее в Каракуре. Она вспоминает, что имя этой «штуке» — «маска», вернее сказать ее остатки. А еще понимает, что Айзен назвал их товарищами. «Это ведь они… Это арранкары… Я уверена!» — Мацуо отказывается принимать это. Приходит в себя и бежит к ним, тяжело дышит ртом, постоянно спотыкается. — Зачем?! Почему «товарищи»?! Ответь!! — но ее не слышат. Они уходят. А она просыпается в холодном поту. Судя по тому, что в ее дверь стучатся, кричала она наяву, а не во сне. А если учесть, чья же комната расположена ближе любой другой к ее, станет ясно, кто ее ночной посетитель. — Все хорошо? — Айзен выглядит слегка помято. Должно быть, сейчас середина ночи, а она лишила человека сна. Хана не садится на футоне, ничего не говорит, смотрит в потолок и слушает, как бьется сердце и звенит в ушах. — На вопросы нужно отвечать, — доски рядом с футоном скрипят, он садится на пол. Смотрит на нее, бледную и холодную. Хана смотрит на доски сверху, сжимает и разжимает пальцы на одеяле. Соуске вспоминает одни из дней в Обществе Душ. Помнится, Хинамори частенько заглядывала к нему, когда была гроза или любая другая непогода. Они пили чай, он успокаивал ее. Доставал одну юкату из многих, накидывал на ее плечи и отправлял спать, пока сам занимался документами. Или делал вид, что занимается ими. Тогда он это делал потому, что надо было. Впрочем, такая потребность есть и сейчас. В Уэко Мундо не было ни времени, ни желания играть в добродушное существо, способное на заботу и тепло. А сейчас время было. И желание, вроде, тоже. Его лицо все так же спокойно, улыбки на нем нет. — Кошмар? — она на него не смотрит, поэтому он кладет руку на ее щеку, поворачивает лицом к себе. Такие уставшие глаза. В них было что-то еще. Но разбираться с этим ему сейчас не хотелось. Хана легонько кивает. Руки у него теплые. Может, огрубевшие немного после стольких лет сражений. Но ей приятно. Она смотрит на него такого: вроде домашнего, растрепанного после пары часов сна. — Кошмар, — тихо соглашается Мацуо, поворачиваясь на бок, чтобы видеть Соуске. Ловит его взгляд, выражение лица. Вспоминает, каким он обычно бывает с ней. Вспоминает то, что видела уже не раз в воспоминаниях. — Как думаете, — начинает она, — люди меняются? — он убирает свою руку, но Хана перехватывает ее, сжимая в своей руке. — Меняются, — мужчина соглашается. — Все меняются. — А может случиться так, чтобы зло стало добром? — В мире никогда не было ни зла, ни добра, — немного помолчав, говорит Айзен, — есть только власть. Добро есть власть, зло есть то, что пытается изменить привычный уклад. Дело в том, что каждый уверен в своей правоте. Ведь считает свою правду истиной. Поэтому нет плохих или хороших. — Вот как, — выдыхает девушка. — Ты говорила о той книге, — Соуске смотрит на приоткрытую дверь. — Я видел мир не таким. Всегда. — И поэтому ушли? — их глаза встречаются. — Похоже на то, — он отпускает руку Ханы, кладет ее на голову, гладит по волосам. — Спи. С утра тренировка, — мужчина поднимается с места, выключает свет и покидает комнату. Хане хочется плакать, ведь противоречивость убивает ее. Она уверена: с тех пор он изменился. Осталось совсем немного до того момента, как она узнает правду. А пока и вправду лучше спать. Тренировки с Айзеном точно не станут легче.