///
— Собираешься его уничтожить? — Его? — То место, где они обосновались, — Айзен уже давно не читает книгу в руках. Вертит, листает, делает задумчивый вид, но не читает. — Не думаю, что мы с Йоруичи-сан вдвоем сможем его уничтожить, — Киске отпивает из чашки. — Судя по всему, они используют сильный барьер, который будет сложно сломать. Да и насколько они сильны — тоже вопрос. — Ты уже должен был придумать план, — подняв взгляд на собеседника, произнес Соуске. — Таков ты, Урахара Киске. — Ну что ты, Айзен, — шляпник улыбается. — На самом деле, у меня есть одна мысль. Но мне понадобится твоя помощь. — Я думал, вы сами в состоянии справиться с приказами из Общества Душ, — Айзен подмечает это не без тени улыбки на лице. Забавит его эта ситуация. — А пустого создал ты, — Киске заносит веер, прежде чем помахать им в свою сторону. На такие выпады Соуске не отвечает и, положив книгу, выходит из комнаты. Идет по знакомому коридору, но вместо того, чтобы зайти в свою комнату, проходит дальше. — Айзен-сан… — Уруру сидит на коленях рядом с футоном Ханы, меняет ей полотенце на лбу. Он видел ее чуть раньше, когда она приходила сюда со свежей одеждой и лекарствами. — Все так же, Айзен-сан, — девушка забирает принесенные вещи и быстро выходит, оставляя Соуске наедине с самим собой. Раньше он не замечал, но теперь понял, что часто, когда отворачивался от нее, Хана попадала в неприятности. Как и в тот раз. Он не мог знать, что произошло. Не мог точно знать, какой силой на самом деле обладает Мацуо. Мог лишь предполагать. Его ученый нрав всегда вел его по дороге проверки неопределенных фактов. Но узнать, верна ли его гипотеза, он был не в состоянии. Прошел всего один день. Он надеялся, что когда вернется сюда утром, она уже будет лежать в сознании. И тогда он узнает правду. А после решит, что же делать. С тех пор, как Хана пребывает без сознания, он чувствует своим нутром что-то знакомое. Никто не возвращал ему его душу, но он мог уловить духовную энергию своего меча, пускай и совсем-совсем слабую. Мацуо не мертва, а меч был в ней. Значит ли это, что каким-то образом она проникла в его душу? Айзен не хотел бы такого расклада. Он никогда не стыдился своего прошлого, и даже теперь, когда стоило бы, не скрывал бы ничего. Должно быть, если бы она спросила, почему он так силен и каково было его прошлое, он бы ей рассказал. Рассказал все так, как есть. Цитировал бы сам себя, дал бы почувствовать то ужасающее духовное давление, каким приковывал врагов к земле, словно кандалами. Если бы мог, показал бы, насколько был жесток со всеми вокруг. Ведь если Хана — она, тогда она не отвернется. Он хотел в это верить. Травы, которые выдавал Урахара, по мнению Айзена, девушке совершенно не помогали. От использования кайдо он видел эффект гораздо лучше, чем от сомнительных склянок Киске. Потому, когда наступало примирительное время мозга с сердцем, Соуске приходил к ней, чтобы минуту-другую подержать за руку, сказать себе, что он уже не тот и пообещать себе так больше никогда не делать. Любовь была чужда ему. Не потому, что он не пропускал ее в свою жизнь, но лишь потому, что никогда не знал, каково это — быть любимым кем-то. Нахоко его, конечно, любила как нерадивое дитя, да только была сравнима с далекой родственницей. Он не получал любви. И не отдавал ее никому. Ведь попросту не мог. Кроме Ханы, его волновал и сам Урахара, ведь за последний день в нем можно было заметить слишком много подозрительных, нехарактерных ему вещей. Соуске проницательный. А Киске никогда не обращался к нему без повода на «ты», на самом деле всегда имел припасенный план, не махал веером из стороны в сторону, особенно зимой. В кои-то веке он был даже рад, что не знает всей правды о Хане, ведь Урахара вел себя довольно настойчиво, пытаясь выяснить, что же с ней произошло. Соуске бы и остался стоять у косяка, но запоздало понял, что кто-то ходит по комнате. Чего не должно было бы быть. Он выглядит удивленным, ведь Хана должна лежать и восстанавливаться, никак не стоять у окна и держать в руках тот самый плащ, скрывающий реацу. Раньше он мог видеть подобное лишь благодаря глазу Улькиорры, и именно поэтому сейчас происходящее заставляло его задуматься. Он уже видел ее прошлое во сне. Сейчас, должно быть, он точно в такой же ситуации, только наяву. Мацуо смотрела на плащ как завороженная, ее пальцы сжимались на ткани, выглядела она неуверенно. Возможно, даже виновато. Но накинула на себя одежду и, поправив и закутавшись, вышла из комнаты. Далеко не ходила: остановилась напротив Айзена, у входа в его комнату. Помялась там какое-то время, тихо и медленно, словно воришка, отодвинула сёдзи. Чтобы увидеть, что было дальше, Соуске пришлось выйти из ее комнаты и войти в свою. Он слышит совсем тихий голос, дрожащий.«Я должна узнать правду. Запомнил ли он что-то обо мне? Что его ждет в Обществе Душ? Увидимся ли мы еще раз? Больше ли я для него, чем…»
Потом она скидывает плащ, ложится рядом с ним, берет за руку. Засыпает. Он чувствует те колебания, которые свойственны ее способности. Стоит и смотрит, совсем не следит за временем. До него доходят отрывки фраз им же сказанных, он даже может слышать ее мысли. Не так она должна была узнать правду. Передернуло его лишь тогда, когда он услышал подавленное, тихое, полное горечи:«Ради чего?»
«Ради чего?» — Соуске часто задавал этот вопрос себе. И сто лет назад, и двести, и сейчас. Все дело было в том, что он видел этот мир иначе. Не хотел смерти определенных людей, но хотел смерти определенной системы. Возможно, он был прогрессивен для своего времени, где-то был даже идеалистом. Но точно знал, что в его силах изменить все сущее. Он был, словно с подачи судьбы, силен и сообразителен. Обладал уникальной способностью, которая была в силах изменить мир. Но Айзена не устраивали иллюзии. Примириться с той реальностью, которую он видел перед глазами, тоже было сложно. Он всегда стремился к чему-то большему. Искал пути и возможности, развивался. Когда достиг неповторимых навыков во всех искусствах, используемых шинигами, не захотел стоять на месте. Захотел пойти вперед и разрушить то, что отделяло его от великой силы. От нового уровня развития. В конце концов, это знание должно было подстегнуть всех вокруг, заставить оглянуться и оценить то, чем они живут и чего хотят от жизни. Но, когда он спрашивает себя, почему шинигами этого не сделали, он задается новым вопросом: возможно, они шли вперед иначе? Возможно, некоторые его действия были лишними? Соуске был стремителен и предпочитал во всех делах эволюции революцию. Лишь возрастание его могущества носило имя «эволюция». Уничтожить все то, что держит их на этом этапе развития, раскрыть новые просторы и показать настоящую силу, но не сидеть сложа руки в ожидании того, что однажды Совет 46 умрет, умрет Ямамото Генрюсай, а вместе с ними и уклады их жизни. Айзен был искусным тактиком, дипломатом по своей натуре. Он был хитер и умел ждать, но в тот момент что-то пошло не так. Возможно, все то время, которое он потратил на создание Хогьёку, подстрекало его быть быстрее. Если бы он однажды кому-то сказал, что хочет получить силу пустых, чтобы развиваться, его бы тут же сдали. Его точку зрения бы не поняли. Готей-13 отказался бы от него. От его интеллекта и амбиций. Некому было разделить с ним его мир. И тогда он попытался его навязать. Показать, как нужно жить. В его мире были сильные люди, которые всем заправляли. В его мире были подчиненные, которые следовали за своими лидерами, но сами были сильны. Были в ответе за себя. В его мире душа сама решала, как ей жить, и если считала себя правой, то действовала, чтобы показать, как правильно. В его мире существа никогда полностью не доверяли друг другу. Его мир постоянно становился лучше, развиваясь, развиваясь, развиваясь. В его мире он был понят. Возможно, даже сейчас он ждет от человеческой девушки слишком много. Глубоко внутри надеется, что она поймет его душу. И если для этого ей понадобилось увидеть все те ужасы, которые он учинил, тогда пускай. Скрипя сердцем, но пускай смотрит.///
Сейджи знал, что не сможет повторить уникальную личность Урахары. Сначала пытался, но после начал сдавать позиции, ведь действовал в спешке. У них так мало времени, а тут оказалось, что тот самый Айзен Соуске живет вместе с Киске. Это во многом облегчало их работу. Их главным приоритетом было узнать об этом шинигами как можно больше, и уже через него узнать, как выйти на Соуске. План изменился в тот самый момент, когда Сейджи проник в магазин. Здесь его ждало слишком много сюрпризов, и один из них — девушка по имени Хана Мацуо. В этом доме все относились к ней снисходительно, заботились и, можно даже сказать, что были озабочены ею и всем тем, что с ней происходит. Узнать от Айзена реальную причину их тяжелых взглядов оказалось нереальным заданием. Пустой был уверен, что в нем не опознали Урахару, и поэтому держат дистанцию. Потому узнавать все приходилось самыми разными способами, подмешивая в лекарства различные препараты, чтобы выявить побочные эффекты. Как назло, ничего не выходило. Возможно потому, что Айзен использовал кайдо, когда ему было удобно, и сводил на нет все отрицательные воздействия. Однако больше самой девушки пустого мучил другой вопрос. Если это Айзен, с которым они должны сражаться, тогда им впятером не понадобится атаковать. Возможно, Шичиро и Сейджи смогли бы управиться вдвоем. Парень все еще чувствовал эту энергию и атмосферу, которая кружила вокруг Соуске, но считал ее недостаточной, чтобы противостоять им двоим, тем более им пятерым. Правильным решением будет начать прямо сейчас, ведь условия подходят идеально: в магазине защищаться могут только четверо, девушка же будет убита из-за неспособности противостоять. Урахара Киске и Йоруичи Шихоин должны быть без сознания в лесу, в щите, созданном Марисэ. Даже если сюда заявится Готей-13, они как минимум лишены некоторых боевых единиц, а Чииоко, Марисэ и Ханша смогут к ним присоединиться. Шичиро же… пускай он сводит счеты с Айзеном. — Ты что-то хотел? — Соуске спиной чувствует присутствие Урахары, не оборачивается, но начинает разговор первым. — Я же сказал, что мне понадобится твоя помощь. Можем приступать немедленно. — Да. Урахара Киске, — вкрадчиво начинает Айзен. — Но ты должен понимать, что я не могу сражаться в гигае в полную силу. — Ты хочешь сказать… — Мне нужна перчатка Гокон, — Соуске стоит вполоборота к Киске. — Перчатка, — шляпник выглядит озадаченным. — Хорошо. — Тогда возьми ее и мы начнем, — слышно, как стучат гэта по деревянному полу. Айзен заинтересован, как же этот «Урахара Киске» сможет исполнить его просьбу. Впрочем, то, что он согласился ее исполнить, уже говорило о том, что перед ним не владелец этого магазина. К Соуске возвращалось то позабытое чувство азарта. Должно быть, совсем скоро все встанет на свои места. — Да будет так… — он оборачивается, заглядывает в комнату Мацуо. Главное, чтобы все произошло не здесь. Хана не должна умереть так легко. И не умрет, уверен Айзен.