«Нет».
Легкая улыбка пропадает с его лица. Иногда он думал, что пришло время переосмыслить свои взгляды на жизнь и на то, чего он хочет от нее. С горечью Айзен признает, что все за последние месяцы изменилось. Изменился он, изменились его желания. Раньше ему нужно было целое Общество Душ, чтобы почувствовать удовлетворение. Сейчас, когда он думает о своем существовании, иногда приходит к мысли, что Хана рядом с ним может принести в его жизнь столько же, сколько и захват сотен тысяч. Он не уверен, что она с ним сделала, но после всего времени, проведенного в Каракуре, мужчина почувствовал себя в разы спокойнее. Возможно, причина в том, что они были пропитаны друг другом, ведь делили один и тот же источник духовной силы. А, быть может, причина в том, что он не ожидал от нее опасности и, серьезно взявшись за нее, сам не заметил, как смягчился и привязался. Или он всегда был таким? Соуске сам не мог рассудить, что к чему, потому просто признавал для себя факт того, что Хана стала не просто девушкой из клиники Куросаки, но кем-то, кого он хотел бы защитить. Кем-то, кого хотел видеть рядом. Айзен понимал, чего ему может стоить Хана. И спрашивал, есть ли у него мужество оставить ее — идею — и идти дальше. Чувство, что Мацуо ему небезразлична, было тупым и острым одновременно. Не то, чтобы было сложно в этом признаться самому себе. Нет. Просто это произошло так быстро и незаметно. Этот момент, словно легкий ветер, пролетел мимо него, невесомо поцеловав. Так мимолетно.«Айзен-сан, вам какой чай?» «Может накиньте чего, здесь холодно». «Тренировка на улице? Надеюсь, вы не собираетесь меня загонять до смерти». «Мне кажется, Урахара-сан вас недооценивает. Да не создаст он 99-ое хадо!» «Может, мы все-таки сходим куда-нибудь вместо тренировки? Я вам покажу пару мест в Каракуре!» «Вы бы лучше себя полечили и спать раньше ложились. Не смотрите так на меня!»
— Ты все в своих мыслях, Айзен. — Ты тоже не больно общителен. — Что-то беспокоит? — Нет, — Урахара пропадает из поля зрения Соуске и атакует сбоку, свистя лезвием. — Сонидо? Тебе придется объясниться, Урахара Киске, — Айзен легко уклоняется, используя мгновенный шаг. — Почему же? — Шинигами не могут использовать сонидо. Или же ты продолжаешь работу над размытием границ между пустыми и шинигами? — Киске напрягается. — Тебе не стоит утруждаться. Я уже сделал это. — Полагаю, мне больше нет смысла прятаться, — вокруг Урахары вспыхивает поток реацу, после же, когда пропадает, Соуске видит перед собой совершенно другое лицо. Он сдержанно улыбается. — Как интересно. Чем же я обязан пустому? — Мне ничем, — Сейджи достает катану из ножен, — я лишь посредник, — парень отталкивается от земли и, пропав в сонидо, появляется над Соуске, замахиваясь для удара. — Посредник? Шичиро? — мужчина ловит лезвие рукой, сжимая острый край пальцами. Изумление легко читается на лице пустого. — Неужели в этом есть что-то удивительное? — Сейджи приходилось нелегко. Дважды за последнее время он ошибался, что не делало ему чести. Неужели гигай так сильно ограничивал Соуске в его возможностях? Пустой решает взять себя в руки и сосредоточиться на том, чтобы изменить стратегию и задержать Айзена. — Нет. С такой силой и удивляться нечему, — парень спокоен. — Но это не значит, что я не в силах противостоять тебе. — Тогда, — можно почувствовать нечто зловещее вокруг мужчины, — нападай, — и Сейджи нападает на него. Серо красного цвета летит Соуске прямо в лицо. Когда поток реацу достигает Айзена, мужчина создает Эль Эскудо, отбивая атаку. После использует шунпо, оказывается за пустым, сжимает его плечо и использует Цузури Райден. В этой его форме хадо становится по-настоящему разрушительным: громкий звук взрыва, запах паленого и яркая вспышка золотой молнии. Сейджи не смог уклониться от прямого попадания, что сильно потрепало парня, однако он все еще был в состоянии сражаться. Пустой использует катану, как накопитель реацу, и, когда проходит пару секунд, выпускает два широких сгустка духовной энергии в Айзена. Соуске лишь усмехается, уходит из-под огня в шунпо, но Сейджи не медлит и использует сонидо, исчезая с прежнего места. — Ты должен был понять, что дальние атаки меня не заденут. Если хочешь убить меня, тогда тебе нужно атаковать с близкого расстояния. — Спасибо, я понял, — Сейджи вновь использует сонидо и оказывается за Айзеном. Его меч проходит в опасной близости от бока мужчины, но шинигами сам ловит лезвие, сжимая в кулаке. — Вот так, — на секунду на его лице появляется улыбка, после чего он резко тянет меч на себя, разворачивается и откидывает пустого в сторону. Пока Сейджи летит, Айзен активирует Курохицуги. Пустой оказывается заточенным в темном кубе, где нет ни пространства, ни времени. Когда фигура раскалывается вместе со взрывом, Соуске имеет счастье лицезреть искалеченного парня. — Используй ресурекссион, — мужчина разводит руки в стороны, — пока твоей силы недостаточно, чтобы убить меня. — Почему ты не используешь меч? — на этот вопрос Айзен не отвечает. Уходит в мгновенной поступи, появляется напротив Сейджи. Однако пустой, помрачнев, использует сонидо, чтобы увеличить дистанцию. После решает набрать скорость и, когда доходит до того, что может создать своего клона, атакует стоящего на месте Айзена. — Хи но уэ*, — под Соуске обваливается земля, загребая в глубокую яму. Когда он пропадает во тьме, раздается оглушительный взрыв. Небо горит алым цветом, внизу — огонь. — Хирю Гэкизоку Шинтен Райхо, — голубой огонь подавляет алый огонь Сейджи. Со стороны кажется, что Айзен одобрительно улыбается, мол, вот так уже лучше. Пустой же не может понять, почему мужчина перед ним не использует катану. Почему у него ее и вовсе нет. Энергия духовного меча и энергия хозяина занпакто очень похожи, но не идентичны. И он чувствует это присутствие. Оно слабое, но факт остается фактом. Подобное отношение к своей персоне пустой считает неприемлемым. Он-то не может использовать все свои силы лишь по той причине, что Ханша не завершила слияние. — Если ты не используешь меч из принципа, тогда мне придется заставить тебя взять его, — Сейджи оказывается рядом с Айзеном и начинает серию атак катаной: справа, слева, острой стороной, тупой стороной. Наступает со всех фронтов, использует рукопашный бой, бьет Соуске по рукам и ногам, стараясь запутать и нанести ранение. Шинигами отмечает, что у пустого превосходные скорость и точность. Не каждый капитан может похвастаться подобными навыками. Однако этого все еще мало, чтобы изменить что-то в их противостоянии. — Это так сильно задевает тебя? — Не то, чтобы, — пустой пожимает плечами. — Ты не умрешь от простой атаки, не стоит так волноваться, — Соуске идет ему навстречу. Сейджи стоит на месте.///
Мир вокруг казался слишком ярким. Громким. Таким настоящим. Хана еле-еле открыла глаза лишь для того, чтобы закрыть их вновь, скривить губы и постараться повернуться на месте. Снова она так. Если бы Мацуо попросили передать словами, как сильно она не любит те моменты, когда выпадает из реальности, — она бы не нашла никаких слов. Лишь виноватый взгляд. Раньше, когда начинался новый день, все было так же, как и прежде. Йоруичи с Урахарой были в небольшой гостевой, Уруру и Дзинта носились стремглав с коробками и поручениями, Тессай что-то готовил. Айзен сидел и читал книгу. Она выходила, чтобы сказать всем «доброе утро». Сейчас же Хана чувствовала, что в магазине нет ни Урахары, ни Йоруичи, ни Айзена. Когда эта троица пропадала, можно было точно говорить, что надвигается нечто нехорошее. Вот и сейчас Мацуо думает, что что-то явно пошло не так. Все ее нутро будто сжимается, говоря, что вот-вот нечто произойдет. Девушка не надеялась выбраться — так нелегко ей пришлось в душе Соуске. Сперва она судорожно искала выход, пробовала различные способы, а когда поняла, что Айзен уже наверняка проснулся, оставила всякие попытки. Однако в определенный момент ей будто стало легче дышать. Будто что-то тяжкое, что сковывало ее, спало, открыв новые двери в самой глубине его души. И лишь благодаря зову разума и внезапно появившейся Кьёки Суйгецу она смогла выбраться оттуда. Время в душе мужчины тянулось невыносимо медленно, пространство вокруг будто душило, подавляло, накатывало волнами темноты, печали и одиночества. «Мне нужно вернуть ему меч», — Мацуо твердо решила, что это — единственно правильный выход. По крайней мере пока что. В конце концов, эта катана соединила их судьбы. И если им суждено разойтись, тогда пускай. Она не может объяснить, как много узнала за все время, пока была заключена там, на седьмом оплоте. И то, что Хогьёку отверг Соуске. И то, что его меч был разрушен в последней битве с Куросаки Ичиго, тем милым молодым мужчиной, сыном ее босса. Смотря на это со стороны, они не должны были встретиться. То, что с ними произошло, — глупая ошибка, злая шутка, превратности судьбы. Она не должна была получить эти силы. Не должна была начать видеть духов. Не должна была учиться всему тому, что узнала. И если бы она тогда все поняла, то не зашла бы так далеко. Мацуо уверена. «Как мне дойти до него? Так больно», — она чувствует невероятной силы всплески реацу. Он не близко. Она легко улыбается: вот она, настоящая сила Айзена, оказывается. Настолько сокрушительная и мощная, что заставляет съежится даже здесь. Должно быть, если она вернет ему меч, то станет совсем невыносимо находиться рядом с ним. Хана не самым приятным рывком перемещается на живот. Поднимается, опираясь на локти. Голова гудит, руки не слушаются. Она достанет меч из своей души там, рядом с ним, ведь иначе просто не дойдет. Мацуо кажется, что эта духовная сила, плещущаяся в ней, единственное, что поддерживает ее жизненные силы прямо сейчас. «Умру ли я, если отдам ему его? Как жаль», — она улыбается пошире, еще чуть-чуть — засмеется. Но не может сдержать чувств: ее губы дрожат, руки совсем слабеют — девушка падает на живот, глаза ее смотрят на стену. Хана плачет от этой несправедливости. Идти по горячим следам Айзена… всегда ли это означало идти вслед за ним в кромешную тьму, где никто не произнесет твоего имени? Мацуо горько от того, что поступи она так или иначе, ей все равно придется оставить этот мир: свою семью, работу, друзей. Отцовские объятия босса, неудачные эксперименты в пробирках, поездки в Кавасаки и суши, сделанные ее мамой. «Ненавижу ли я тебя, Айзен?» — и она понимает, что ответ на этот вопрос «нет». Ее чувства так ядовиты. Мацуо кое-как утирает слезы, прежде чем собирает все силы в кулак и поднимается с футона. Ей все равно, во что она одета. Все равно, насколько хорошо выглядит. Лишь бы не нарваться на Тессая. Девушка надевает обувь и куртку, выходит из магазина. Ей немного лучше. Мацуо делает пару шагов, оборачивается, когда выходит на тротуар. Смотрит на магазин так, будто прощается и больше никогда сюда не вернется. И не знает, чего хочет больше: иметь причину вновь сюда придти или забыть это, как приятный, но страшный сон. Шичиро же находит слежку за девушкой зантияем куда более интересным, чем битву с обитателями дома. Он не совсем понимает, почему от нее и от Айзена, находящегося в лесу, исходит почти одинаковая духовная сила. И почему она так спешит к нему. Он видел, что с ней происходило внутри. Ничего не слышал, но точно видел. И то, как она плачет, и то, как она улыбается, и то, как она пытается перебороть себя, чтобы идти. Задается вопросом: зачем? «Если она для него что-то значит…» — седьмой никогда не считал себя изощренным убийцей. Психологический прессинг тоже не был его стезей. Но сейчас, когда он смотрит на нее, то думает, что ее смерть может им помочь. Надо лишь проследить и услышать, зачем она идет к нему. Понять, что их может связывать. «Почему ты не бережешь себя?» — она двигается быстро для человека, который до определенного момента не подавал признаков жизни. А с другой стороны, Шичиро сам не хотел появляться перед Соуске слишком рано. Не то потому, что чего-то боялся, не то потому, что не знал, что сказать. Иногда пустой сам себя спрашивал, зачем он все это затеял. Ведь мог бы спокойно жить в Обществе Душ. Или в Уэко Мундо. Примостился бы к арранкарам, не провоцировал их и жил бы счастливо. Разумом он понимал, что это было бы правильным решением. Но когда сердце ему говорило, что Айзен заслуживает всех кругов ада, он не мог сопротивляться. Ведь где-то глубоко понимал, что не может простить ему его слов. Не может простить ему его действий. Хана же, когда заходила в лес, думала о том, что может, наверное, простить Соуске все. Но это были мысли. Проходить дальше становилось все сложнее. С каждым шагом она все отчетливее ощущала реацу Айзена. Поражалась ей, восхищалась и боялась. Кто знал, что ее учитель был настолько силен? Получилась ли Хана хоть вполовину так же сильна, как он? Каждый новый вопрос заставлял ее удостовериться в правильности своего решения. Их пути должны разойтись. Они не ровня друг другу. Между ним и ней — пропасть. До ее ушей доходит лязг катаны. Она слышит его голос, такой холодный и глубокий, произносящий заклинания, словно сказку. Говорит себе, что осталось совсем немного. Чуть-чуть. Только теперь она обращает внимание на еще одну реацу: реацу противника Соуске. Тот, конечно, неимоверно силен. И его духовная сила тоже давит на нее. Однако перевес в этой битве очевиден. — Айзен… — она начинает тихо, ведь не знает, обращаться к нему по имени или по фамилии, — Соуске… — на секунду поле битвы буквально замирает. Сейджи видит знакомую фигуру. Чувствует реацу Шичиро совсем рядом. Понимает: раз она не мертва, им нужно подождать. Айзен застывает на месте, не в силах заставить себя обернуться, так много надежд, пускай и неосознанно, он на нее возлагает. Тишина обволакивает место их сражения. — Айзен… Соуске, — она смотрит ему в спину. Держится за ствол дерева, стоящего совсем близко к ней. Мужчина не оборачивается. Но он ее слышит. — Я пришла отдать его тебе. — Отдать? — он изумлен. Застан врасплох, как это бывает редко в его жизни. — Я пришла отдать тебе духовный меч. Твой Кьёка Суйгецу, — Айзен оборачивается, но вместо лица Ханы первым находит равнодушное лицо Шичиро, стоящего прямо за ней. И понимает, что не успеет. Мацуо и сама чувствует присутствие кого-то за собой. Делает вид, будто все нормально. Отпускает дерево и шагает вперед, хочет пуститься в бег. Не может улыбнуться Соуске, хотя и хочет. — Ха… — прежде, чем он заканчивает фразу, лезвие катаны пустого проходит сквозь грудную клетку Мацуо. Она старается взглянуть на того, кто пронзил ее, но слабость становится лишь сильнее. Ее хватает лишь на одно хриплое «извини».«Я не успела».
— Давно не виделись, мастер.