— Не знал, что оборотни собирают гербарий… — Стайлз появляется в дверном проеме, потирая коленку.
— О чем ты? — почти меланхолично спрашивает Дерек.
— Вот об этом, — в руке тот вертит необычайно яркий лиловый цветок. — Я разворачивал коляску, зацепил за косяк и она перевернулась. Когда поднимал ее, увидел нитку из молнии на спинке, ну и расстегнул. Оттуда посыпался вот такой гербарий. Кстати, пахнет противно…
Протягивает соцветие Хейлу и тут же роняет, потому что волк шарахается от него, вжимаясь в спинку дивана, сгребает пальцами свою футболку на груди, будто задыхаясь.
— Понял-понял! — испуганно говорит Стайлз и ушатывает в коридор, после бегом возвращается, чтобы поднять цветок с пола и, влетая в стены на поворотах, уносится снова.
Шорох в коридоре, что-то хлопает на кухне, впуская сквозняк в комнату. Следом за сквозняком влетает Стилински.
— Я все выкинул. Собрал в охапку и прямо в окно нахрен! — машет руками, должно быть, показывая как именно происходило это — нахрен.
Дерек не отвечает. Все его лицо покрыто испариной, он заваливается набок и закрывает глаза. Больше не открывает.
— Погоди, я принесу воды, — жестикулирует Стайлз, забывая, что Дерек не видит сейчас. На ходу он стягивает толстовку, чувствуя, что она вся покрыта мерзким ядовитым запахом, от которого начинает кружиться голова до лиловых пятен перед глазами. Он боится представить, каково сейчас Хейлу. Возвращается в комнату с бутылкой воды в руках, застает оборотня в той же позе.
— Будешь пить, Дерек?
Он садится возле дивана на колени, осторожно трогает его за плечо — никакой реакции. Комок застревает в горле, а волоски на теле встают дыбом. Стайлз тормошит его за плечо, потом с огромной опаской хлопает по щеке, и снова ничего.
— Почему ты выглядишь, как будто не дышишь? Потому что ты не дышишь. О, нет-нет, боже! Почему ты не дышишь? Ладно, Стайлз, ты сможешь. Давай, запрокинь голову, пальцы на подбородок, вот так… и… ничего не получается…
Стайлз близок к панической атаке, у него самого перебои с воздухом, но он не может позволить себе это. Пусть его тупой организм отыграется позже, лишь бы не сейчас, когда Дерек нуждается в помощи.
— Зажать нос пальцами и не дуть, а вдохнуть воздух.
У Стайлза самого капля скатывается по виску, он держит дрожащими пальцами бледное лицо, склоняется ниже, размыкая губы, и не может сделать вдох. Вдох, которым еще нужно поделиться с другим. Он читал в книге, что лучшее средство от панической атаки — задержка дыхания. Но паника у него и так заключается в том, что он не может урвать и кусочка кислорода. Иногда в книгах пишут откровенную чушь. Он прижимается своим лбом к прохладному лбу Дерека, закрывает уже ни черта не видящие глаза и злится. Злится, что время уходит, даже оборотень не может не дышать дольше пяти минут. Злится, что снова натворил чёрте-что из-за проклятого любопытства. Он громко мычит на одной ноте, пока этот звук не выдавливает что-то, что забило глотку. Рвано вдыхает пару раз, делая одолжение своим легким, и сразу прикладывается к сухим губам.
Черная дыра ширится в груди, втягивая все эмоции. Радость, надежда, любовь… Будто и не было их никогда. Он нигде, он ничто. Только густой мрак вокруг и внутри. И надежды нет. Да и зачем она? В пустоте хорошо, ни боли, ни волнений, ни глупых идеалов… Он почти растворился, переставая существовать.
Теплые пальцы проводят по щетине. На скулу капает капля, по запаху она соленая, как отчаяние.
Вскидывается с дивана, хватает кого-то за грудки и, не удержавшись, падает с дивана, подминая под себя. В голове проясняется, видение, наконец, отпускает и под ним оказывает до усрачки перепуганный Стайлз, пальцы которого инстинктивно вцепились в предплечья Дерека. Его губы приоткрыты, а сердце бешено колотится.
— Оуч…
— Что было? — рычит Дерек. И парень вздрагивает. Он не хотел рычать, но в пересохшем горле из всех возможностей только эта.
— Ты потерял сознание, — задушенно бормочет сосед и пялится в сторону, не шевелясь. «Ураган Стилински» развеян, и Дерек находит это странным.
— Я больше никогда не принесу тебе цветы, клянусь… — нервно хихикает тот с пола.
— Ты живой? — поморщившись, спрашивает Дерек.
— Это была моя фраза, волчара. В порядке ли я? Это не я перестал дышать. «Я тоже перестал, но уже позже». Господи, я так испугался…
— Чего?
— Не «чего», а «за кого». За тебя, небритый идиот. Ты чуть лапы не откинул, ты это понимаешь? — Стайлз впивается недовольным карамельным взглядом, сложив губы в упрямую линию.
Дерек с интересом принюхивается, и ему ничего не мешает, нет больше под боком ядовитого аконита. И вот он, Стайлз, весь как на ладони, его собственный аромат такой легкий и изменчивый, как шипучка в газировке. Его эмоции пахнут иначе. Дерек различает яркий запах страха, и это означает, что Стайлз не лжёт.
Никто и никогда не боялся за Дерека. Не в этой жизни. А этот чудак испугался. Да так, что ладони на коже Дерека влажные. Должно быть, у парня были нелегкие минуты, а он вместо благодарности нарычал на него. Такой уж он, с трудностями в выражении эмоций, особенно положительных.
— Так как ты, в общем, в частности?
— Отлично, успел увидеть свои потрясные волчьи сны, — попытка успокоить парня, звучит как сарказм, что в данной ситуации тоже не плохо. Дерек мысленно хвалит себя.
— Оу, как мило, — Дерек чувствует, как тело Стилински расслабляется под ним. — Не болит ли голова, нет ли желания встать с мягкого Стайлза?
— Вообще-то… Нет.
Стилински в возмущении распахивает рот.
— Почему это? Слезь! — принимается ерзать изо всех сил, но добивается лишь того, что бедра Хейла оказываются у него между ног.
— Твою-то мать… — подвывает он.
— Сам сказал, что ты мягкий, — передразнивает Дерек покрасневшего парня, все же откатываясь в сторону. Ничего такого не было у него на уме, просто надо было набраться сил, а заодно захотелось побесить или смутить эту занозу, и это вполне удалось. Он задирает край футболки, вытирая мокрый лоб, тянет носом и кривится, косится на Стайлза и решает, что позже скинет насквозь пропитавшуюся потом тряпку.
Стайлз встает, стряхивая с себя невидимую пыль, мысленно считает зомби-козлят чтобы вернуть мыслям приличное русло, невозмутимо подбирает бутылку с водой и тычет ею Дереку в грудь. Тот морщится, сжимает в руке, но не открывает. Он чувствует, что даже крышку сейчас не открутит, настолько он слаб. Но признаться в этом он не готов даже под воздействием тока большой мощности. Значит, он просто подождет, пока сосед уйдет к себе, и попытается сделать это.
Чёртов волчий аконит, из-за которого он быстро терял силы, не успевая даже минимально восстановиться. Как отрава попала в коляску, он знает.
— Спасибо… за всё… — давит из себя Дерек.
— Да ерунда, чувак! — Стайлз светлеет лицом, гордо улыбается перед тем, как от души хлопнуть его рукой по спине.
Глаза оборотня распахиваются. У него внутри только что взорвали гранату, из глаз вместе с искрами наверняка брызнула слезная жидкость. Бутылка летит на пол, а пальцы цепляются за диван.
— Дерек, что слу… — Стайлз топчется рядом с ним, раз сто тянет руки, но тут же отдергивает.
— Никогда не трогай мою спину, идиот, — надсадно хрипит Хейл.
Хотел поблагодарить, но теперь с его стороны будет мило просто не убивать этого мелкого говнюка.
Стайлз ожидает, что вот-вот заострятся уши и полезут клыки. Но ничего не происходит.
«Насколько же его помяло, что боль не вызывает частичную трансформацию, как у всех нормальных оборотней».
Стайлз в очередной раз поднимает с пола так и не открытую бутыль воды и откручивает крышку. Осторожно подбирается сбоку, в любую секунду ожидая, что ему откусят руку по локоть, он даже согласен, что заслужил подобное. Подносит к губам Дерека и тот послушно размыкает губы, вызывая удивленный выдох. Придерживая за шею, поит его водой. Губы Дерека влажные от воды, капли проскальзывают по щетине и шее, но тому, похоже, наплевать. Хейл пьет настолько жадно, что у Стайлза сохнет во рту. Он нагло отрывает бутыль от идеальных, черт побери, губ и делает пару глотков, довольно облизнувшись. Бутылку вырывают обратно, сверкнув прищуром, достойным адской гончей.
— Извини меня, вот же… Я не знал, что все настолько плохо. У тебя же рожа всегда кирпичом, откуда мне знать, больно тебе или нет? Скажи, что делать, как тебе помочь?
— Ничем, теперь должно пройти.
— Ты уверен? Это вот не выглядит тем, что может пройти само, — обводя длинным пальцем всего оборотня целиком, скептически заявляет Стайлз.
— Аконита больше нет, мне должно стать лучше.
— Но не становится.
— Не все сразу.
— Может, еще как-то помочь?
— Да, — рычит Хейл. — Стоять как можно дальше и не стучать меня по спине. Вообще меня не трогать!
— Я же извинился! — стонет от обиды Стайлз. Злобный взгляд исподлобья сообщает, что этого недостаточно, чтобы угроза жизни миновала.
— Может, мне пока проверить, нет ли мебели из рябины? Скотт говорил, что…
— Если бы она была, я бы не мог до нее дотрагиваться, идиот!
Стайлз зло фыркает.
— Специалист по деревьям… Как будто ты отличишь рябину от дуба… — продолжает Дерек, пока трет переносицу — кажется, мигрень ему сегодня обеспечена.
— От дуба отличу. Один как раз передо мной… — бурчит себе под нос Стайлз.
— Что ты сказал? — угрожающе раздается с пола.
— Говорю, что пойду пока домой.
— Давно пора.
Стайлз кривится. Почему с ним так? На грани «Какой он красивый, могу любоваться вечно» и сразу «Возьму у отца шерифа револьвер, прострелю этой псине коленные чашечки, чтобы меньше выёбывался».
— Почему у меня на губах сладкий привкус?
Стайлз каменеет в коридоре.
— П…понятия не имею… — отвечает Стайлз, пулей вылетая за дверь. Его сердце сбивается с ритма, давая оборотню простор для воображения. Дерек хмурится и, на счастье Стайлза, тут же забывает об этом.
Дверь захлопывается, и Дерек полностью расслабляется. Никто посторонний в квартиру не войдет, и можно отпустить бдительность, провалившись в сон.
***
Из забытья выдернули довольно громкие звуки чужого присутствия в доме, такие непривычные для оборотня-одиночки. Они раздавались с кухни. Хейл втянул воздух и почуял знакомый запах, тревога мгновенно отступила, но подозрительность нет. Он поднимается с дивана, с удовольствием отмечая ясную голову и отсутствие общей слабости в организме, которая преследовала его каждый день. Он дышит полной грудью, приятно наполняя легкие прохладным воздухом. По квартире гуляет сквозняк, которому удалось развеять запах аконита. Дерек передергивает плечами не из-за холода, а от воспоминаний. На полу упавшее одеяло, на спинке чистая футболка.
«Какой заботливый…»
Внутренний волк потянулся в спине и любопытно рыкнул, поторапливая идти. На своей кухне Хейл ожидаемо увидел вихрастую макушку Стайлза.
— Как ты сюда зашел? Я точно слышал, что дверь захлопнулась за тобой, — спросил Хейл, скрестив руки на груди.
— Еще вчера сделал дубликат, — обернувшись, Стайлз лучезарно улыбнулся и сразу вернулся к своему занятию. Как будто ничего необычного не произошло, если сосед свободно шастает к нему домой, это совершенно естественно.
— И почему меня это не удивляет? Бесит, но не удивляет.
Дерек подошел ближе, с интересом заглядывая парню за плечо. Стайлз наскоро отбивал большие куски мяса, и тут же жарил их на сильном огне с приправами. Запах ворвался в нос так внезапно, что заставил волка радостно подпрыгнуть на месте, сам Дерек сделал шаг вперед, вплотную прижавшись к спине Стайлза.
— Так и думал, что на гарнир придется забить… — Стайлз хохотнул. — Не стой, пожалуйста, над душой, порежь пока батон, — кухонная лопаточка взлетела в воздух в опасной близости от лица оборотня, а затем указала в сторону стола. Дерек с неохотой двинулся в указанную сторону. Стайлз тихонько выдохнул.
На столе огромными ломтями накромсан свежий ржаной хлеб. Стайлз хмыкает и ставит на стол две тарелки с ароматным мясом, садясь напротив. Дереку стоит немалых усилий не наброситься на кусок отбивной, как хочет его внутренний хищник. Он старается не считать, сколько времени не ел мяса, или вообще чего-то, кроме ненавистной азиатской кухни, но ум подкидывает только слово «давно». Он смотрит на Стайлза вопросительно.
— Приятного аппетита, — желает тот, беря в руки приборы.
Хейл просто кивает, его давно снесло цунами вкусных запахов, а затем погребло под лавиной голода. Он забыл, кто он и где он.
Мясо получилось восхитительным. Стайлз откусил кусочек, наколотый на вилку, да так и замер с ней. Он успел попробовать отбивную, пока дожаривал остальные, облажаться перед Хейлом ему не хотелось, и сейчас он был уже не так голоден. Да, стопроцентно не настолько голоден.
Пожалуй, в фильмах проснувшийся после сотни лет спячки вампир не так уж и страстно смотрит на подвернувшуюся девственницу, как оборотень сейчас в свою тарелку. Режиссерам не помешал бы наглядный пример, но Стайлз, жуя губу, упрямо заталкивает свой телефон обратно в карман. Он молчит и чувствует себя, словно приручает робкую лань, если так можно назвать восьмидесятикилограммового мужика (пусть и сильно схуднувшего), пожирающего внушительный кусок мяса. Он ел его, просто наколов на вилку, игнорируя нож.
Когда Дерек поднял голову, Стайлз улыбался ему.
— Вкусно, — смущенно сказал Дерек, а Стайлз искренне удивился. Он-то думал, что смущение не заложено в палитре эмоций этого человека. Это же чудо чудное. А чуду положена вторая порция. Что ж, у запасливого Стилински в холодильнике еще остались сосиски…
— Спасибо, — искренне благодарит Хейл, стоя на пороге своей квартиры.
— Выздоравливай, волчара, — Стайлз ни разу не оборотень, но, кажется, он тоже умеет чувствовать кое-какие эмоции. И те, что исходят сейчас от соседа, ему до мурашек нравятся.
***
Дерек ложится спать и укрывается одеялом, предпочитая немного померзнуть при открытых настежь окнах, еще боясь возвращения запаха аконита. Ему хорошо, сытно и нигде не болит. Он чувствует к парню иррациональную смесь благодарности с обжигающей симпатией. Поэтому не стал отбирать дубликат ключа, он всегда сможет сделать это в следующий раз, если захочет. Стайлз же еще придет, как иначе?
***
— Как дела, сын, чем занимаешься?
— Снимаю панорамы для крупного предприятия, — «А в свободное время подкармливаю волка. Да, из той самой семьи, из-за которой ты выслал меня подальше из города. Судьба злодейка», — про себя добавляет Стайлз.
— Ничего не произошло?
— Нет, пап, все весьма скучно.
— Береги себя и не забывай пить таблетки, сын.
— Конечно, пап.
— И не возвращайся пока домой. Люблю тебя.
— И я тебя…
