Шумный сосед

Почувствовав себя лучше, Дерек не удержался. Жажда нагрузить физическими упражнениями тело зудела под кожей, не позволяя расслабиться и просто лечь отдыхать. Он так любил упражнения раньше и занимался ими легко, естественно. Во многих случаях они помогали ему сконцентрировать внимание или перезагрузить мозг. Дерек снова переоценил свои силы, и понял это печально быстро. Ровно на третьем подъеме во время отжимания ослабевшие мышцы не выдержали, и он вписался лицом в паркет, не успев выставить вперед руку. Лежа на полу (Дерек бился об заклад, что знает каждый сантиметр этого идеального чужого паркета), он понял, что его жалкая туша нисколько не излечилась, и, если её напрягать, продолжает посылать волны боли ко всем клеткам организма сразу, которые буквально кричат ему остановиться. Дерек с горечью ухмыльнулся — оказалось, от барана в нем больше, чем от волка. Ничему не научился, и, как только появилась надежда, вцепился в нее зубами. Он встал и зашагал в сторону ванной. Его внутренняя война продолжалась. Он уперся руками в раковину и поднял на зеркало больной взгляд. В равнодушной гладкой поверхности отразилось злое, замученное лицо, совершенно заросшее щетиной. Хейл поморщился, но удержал взгляд. Ему нужно выбираться из розовых грез и посмотреть в реальность. Реальность показала струйку крови из носа. Последний раз он разбивал себе нос лет в шесть. Чтобы не скатиться в истерический смех, он саданул кулаком в плитку и потом, пережидая боль, почти с мазохистским удовольствием наблюдал, как кожа делает слабые попытки заживления. Он выдвинул ящик и достал коробочку. Мизинец привычно коснулся выемки хвостовика, раскрывая опасное лезвие. Любуясь на переливы стали, Дерек размышлял: когда наступает момент, что загнанный в угол зверь понимает свой предел, и перестает цепляться за жизнь волчьей хваткой? Когда злоба перестанет помогать выживать? И на каком этапе он сам? Острейшее лезвие коснулось кожи у виска, скользнуло вниз, покрывая белоснежную раковину черным снегом. Еще несколько легких движений, дрожь руки, и раковина расцветает красным цветком… Дерек выкручивает кран и снова придирчиво смотрит в зеркало. Стайлз точно будет ржать. Даже если пригрозить разорванным горлом, тот сначала скривится, а затем будет зажимать свой пиздливый рот в попытке удержать смех. Еще бы — оборотень, раненый не в кровавой схватке с врагом, а во время бритья. Это дно, просто огромная волчья яма, и он в самом низу. Дерек вспоминает солнечную улыбку Стайлза, которой тот щедро поделился с ним вчера, его фыркающий смех и дерганые движения во время готовки еды, и по телу разливается совершенно незнакомое щемящее ощущение. Оно лихо смазывает всю горечь, и этим немного пугает. Приведя раковину в порядок, Дерек бесцельно слоняется по квартире. В конце концов, сдается и напрягает чувствительный слух, долго прислушивается и слышит, как у Стайлза что-то гремит. Значит, парень дома. Потом скрипит кровать, Стайлз глухо матерится, шумно дышит, и все сильнее бьется его сердце. Волк вскидывает мохнатую голову. Дерек весь как натянутая струна, он не понимает, почему здоровый человек может дышать так заполошно, и здоровый ли? Парень весь как комок неврозов, дерни за нитку и, кажется, он начнет вертеться волчком, хоть он и так не может усидеть на месте. А что, если ему грозит неизвестная опасность?.. Стайлз стонет странно, протяжно и болезненно, и Дерек срывается с места, если можно так назвать его медлительные ковыляния к входной двери. Дыхание все чаще, и Дерек вспоминает, что такое ужас, он даже забывает о собственной боли. Минует коридор, показавшийся кошмарно длинным, толкает дверь и оказывается в ярко освещенном коридоре. У него тут же щиплет под веками, чернеет перед глазами и кружится голова. Он зажмуривается и на ощупь делает скачок к лифту. Находит пальцами кнопку и ждет, ощущая холод металлической двери лбом. Пока лифт с легким жужжанием поднимается на его этаж, Дерек пережидает головокружение. Он чертовски злится на себя за свою слабость. Никчемная псина даже не может добраться до этажа выше. Эта злоба проходится взрывной волной по всему телу. Он бьет кулаком в двери. Он рычит и впервые за эти годы слышит привычный рокочущий рык из своей глотки. Не человеческий слабый скулеж, а знакомый с детства звук. В голове как будто провели генеральную уборку, вычистили грязь и высосали напоследок весь грязный воздух. Он открывает глаза, и зрение послушно проясняется. Первое, что он видит, это ощутимая вмятина на бликующем металле двери, которая с легким шарканьем уже отъезжает в сторону, показывая, что лифт в его распоряжении. Нажимая на кнопку, Дерек старается не думать ни о чем, кроме Стайлза. Ни о чем, потому что слишком больно станет, если ему показалось то, что он ощутил внутри. Сначала он узнает, что с лягушонком, а потом будет разбираться с собой. Он лишь надеется, что ему хватит сил окунуть того башкой в унитаз, если тот просто нажрался и мучится с похмелья. Пара шагов, и вот он уже у нужной двери. Стучать не приходится — она не заперта, что так похоже на безалаберного Стайлза. Из глубины квартиры слышится какой-то отчаянный стон, и Дерека бросает вперед, на звук. Готовясь к неизвестной угрозе, Дерек оказывается НЕ готов. Не готов к тому, что на Стайлза НЕ напали, ему НЕ плохо, а весьма даже хорошо. Потому что нет ничего опасного в том, чтобы лежать на кровати в одной футболке, с широко разбросанными ладными ногами. И длинными пальцами ласкать свой член. Дерек по инерции делает несколько шагов вглубь комнаты, и его замечают. Но вместо того, чтобы спрятаться или хотя бы, мать твою, остановиться, Стайлз сжимает пальцы сильнее и отчаянно стонет, кончая. — Дерек… Их глаза округляются едва ли не одновременно. Дерека подкашивает на ближайшее кресло, он едва ли чувствует струны гитары, проходящие по его спине, он слишком шокирован. Он смотрит на капли спермы, стекающие по пальцам Стайлза, и не может прервать это состояние «комы». А тот молчит, как будто онемел разом, в наказание за все прошедшие годы болтовни. В его мозгу лишь НИЧЕГО. Вот теперь он начинает выглядеть нуждающимся в помощи. Он резко бледнеет до вида поганки, и его веснушки, вдруг ставшие яркими, походят на какие-то грязные брызги. — Я… я… — начинает тот, и Дерек всерьез думает выйти через окно, если новое падение с высоты позволит уйти от этого. Он хмурится и хочет встать, но ноги отказывают. Кажется, нечеловеческая прыть закончилась так же внезапно, как и началась. Стайлз, замечая это движение, с ужасом сжимается в комок. И внутреннему волку вдруг это совсем не нравится. А еще дуреныш бросает взгляд куда-то выше головы Дерека, и на его лице проступает гримаса ужаса. Дерек от всей души надеется, что там зависла канима, а не очередной пиздец от Стилински, но все же осторожно задирает шею. Увы, это не склизская ящерица, способная парализовать своим ядом, это фотография самого Дерека, где он угрожающе смотрит в камеру. — Блять, Стайлз. Я должен узнать что-то еще? — в голосе сталь, а взгляд изучает с ног до головы. Стайлз изо всех сил жмурится, мечтая, чтобы Дерек перестал смотреть на него вот так. Недоверчиво, осуждающе и шокированно одновременно. — Может, подождешь на кухне? Кофе, яичница с беконом на плите… Я… приведу себя в порядок и приду. — «А потом вздернусь на шнурках своих любимых кедов… ПИЗДЕЦ! Вселенский пиздец!» Отлично, Дереку тоже не помешает прийти в норму. Он встает с кресла и, не глядя на Стайлза, выходит из комнаты. Ему приходится максимально сосредотачиваться, чтобы не злиться раньше времени и игнорировать сладкий запах возбуждения, буквально оттаскивая подальше свою неожиданно взбесившуюся вервульфью сущность.

***

Дерек сидит за столом, злобно гипнотизируя кружку в своих руках. И видно, что сидит так уже долго. — Господи, Дерек. Если бы я был твоим кофе, я бы в ужасе выплеснулся на пол, — полушепотом произнес Стайлз, появившийся в дверях кухни через вечность, а может пару минут. Дерек для верности вцепился в невинную керамику еще крепче. От парня по-прежнему несло возбуждением, смыть которое возможно, только затолкав изящную тушку под холодную воду. При мысли о душе совместно с парнем волк облизнулся, а Дерек попытался отфыркнуться от настойчивого манящего аромата, сбивающего с важного разговора. — Где и когда ты сделал то фото? Рассказывай. Дерек акцентирует внимание на фотографии, боясь, что Стайлз начнет рассказывать про другое. Про все то, что он увидел до этого, говорить не хочется. От слова совсем. Стайлз хмурится, кусает и без того покоцанные губы, густо краснеет, но пытается взять себя в руки. — Конечно, ты не запомнил меня, наследник Хейлов, — Стайлз тяжело вздыхает, пару раз переминаясь с одной ноги на другую. — Вы с дядей были чуть ли не знаменитостями в Бейкон Хиллс. Еще бы — потеряв семью в трагических обстоятельствах, сумели подняться на самый верх. О вас говорили все. Два блистательных красавца, владельцы процветающего бизнеса. А слухи о вечеринках, которые вы закатывали, не утихали и месяц спустя. Непривычно тихий голос парня заставлял прислушиваться очень внимательно. Слова подбирались им едкие, но злости или зависти в них не было. Что ж, пока неплохо. Дерек даже выдохнул расслабленно, сам не понимая, почему так волнуется, так боится услышать что-то, что расстроит его. Но он слышит… — Твой дядя нанял меня… — произносит Стайлз и делает паузу, пока льет кипяток себе в кружку. У Дерека перед глазами туман, а под ногами идет трещинами пол, грозя разверзнуться в любой момент. Дерек впивается ногтями себе в ногу, не замечая, что они давно не человеческие, пытаясь удержаться в этой зыбкой реальности. «Питер нанял Стайлза. Заплатил, чтобы тот притворился его другом», — пульсирует в висках. Ему дурно, но он не понимает отчего. Стайлз говорит это спокойно, буднично, как само собой разумеющееся. А Дерек снова остался в дураках — похоже, в этой коварной игре ему не победить. Пол с глухим треском проваливается, утягивая с собой в никуда. Стайлз оборачивается с кружкой, готовый продолжать свой смущающий рассказ. Кидает быстрый взгляд на Хейла и выпускает чашку из рук. Та разлетается на мелкие осколки, но сразу забыта. Дерек выглядит как меловая статуя, его лицо, непривычно выбритое, застыло в натянутой гримасе страдания, взгляд рассеян, а под ладонью на бедре растекается багровое пятно. — Дерек, да что с тобой? — мгновение, и Стайлз рядом с ним, пытается вытащить ногти, но пальцы лишь сильнее сгибаются, глубже вгоняя их в тело. Запах крови сильнее. Дерек не отвечает. «Сделал кофеек, блять», — почти воет Стайлз. Он и так выпил горсть аддерола, чтобы перекрыть свою панику от внезапного появления того, кого он не ожидал, но так мечтал увидеть в своей комнате. Прокручивает весь свой монолог, пытаясь понять, что же так покоробило сурового хмурого мужика. Доходит до последней своей фразы, и его озаряет. — Черт возьми, Дерек, дослушай сначала до конца, прежде чем делать свои жестокие выводы. Ты просто не в курсе, что я могу облиться кипятком с живота до ног, если не концентрируюсь только на механических действиях. СДВГ для меня, знаешь ли, схоже с аконитом для оборотней, и мои колеса еще не подействовали, так что я вынужден нести всю эту пургу, потому что это единственный способ защиты от паники и вообще… подзатыльник бы сейчас очень помог, мда… Дерек слышит Стайлза, как через толщу воды, и не знает, что сдерживает больше — свою раздувающуюся злобу, отравленную разочарованием, или напирающую следом за ними душевную боль. Пусти одну, следом прорвутся и другие. Эта боль оголяла настоящие чувства, сдирая кокон отчуждения, который Дерек старательно накрутил вокруг себя, показала, как важен оказался Стайлз, единственный человек, который был рядом (а был ли?), и способный вынести его замкнутость. Дерек не хотел подпускать его близко, но сам не заметил, как пустил. И теперь нежелание потерять парня сверлило душу… Прокрутив несколько совсем безумных способов вернуть волка на землю обетованную, Стайлз задумался, чего хотел бы он сам, решив, что обманут, или что там надумала мохнатая задница. Присел на корточки перед Хейлом и ладонью повернул голову оборотня в свою сторону, заглянув в лицо. Глаза Дерека нашли его, и этот взгляд пробил в самое сердце Стайлза, столько боли было в нем. И Стайлз внезапно осознал, что нужен ему сейчас. Подался вперед, обхватив Дерека руками вокруг туловища, прижался лицом к его гладкой, без щетины, щеке, думая, что другого шанса может и не выдаться. И плевать, есть ли у него на это право или нет. Даст по лицу, разотрет по стене — так тому и быть, главное, стереть его страдание как можно быстрее. — Питер нанял меня фотографом на ту вечеринку, потому что только я могу снимать оборотней без засветки от глаз. Я же знал о вас и придумал фильтр на линзу. Ну и нравился ты мне, тогда… Но сейчас все изменилось, что бы ты себе не удумал! «Ага, изменилось, стало еще хуже, поэтому я и стою тут на коленях с тобой в обнимку».  — Да, теперь все иначе, но не из-за того, что с тобой произошло, и ты стал слаб… Я не это хотел сказать… Боже… Заткнись, Стайлз, просто заткнись… Хейл был горячим даже через одежду и каким-то уютным, настолько, что искушение потереться об него оказалось слишком велико. Хейл только вздохнул глубже, пока Стайлз, тихо млея, ткнулся носом в его шею, стискивая сильнее. — Как ты мог подумать про меня неладное, глупая твоя волчья задница. Я ведь рассказал тебе про друзей, которым грозит опасность из-за твоего дядюшки, неужели Стайлз такой подозрительный. Может, я подозрительно крут? — дальше он перебирал ничего не значащие фразы, кружась вокруг слов «подозрительно» и «задница», в итоге совсем потеряв смысл. В конце концов он выдохся, принявшись скользить взглядом по сильной шее с напряженными венами, гладкому подбородку. — А ты, придурок, разучился бриться, — хихикает Стайлз, рассматривая свежий порез на подбородке. Ему тут же прилетает нелегкий подзатыльник. — Ауч! — Ты так много болтаешь, что это вызывает желание немедленно тебя убить. — Лицо у Дерека недовольное, но Стайлза не проведешь, он знает, что тот поверил ему и уже не сердится. Даже не верится. — Дерек! — Стайлз снова кидается с объятиями, но Дерек выставляет вперед руку, удерживая того на расстоянии. И ему хочется побыть еще немного в кольце ласковых рук, но привычка — вторая натура…