Это неправильно. Неправильно. Неправильно.
Маркус - это влюбленная школьница.
Маркус - это влюбленная дура.
Маркус чертыхается, разворачивается на стальных каблуках и стремительно ищет в кармане ключи от своей квартиры. Пиджак пуст, лишь старый фантик от дешевой жвачки да чек на небольшую сумму. В брюках только ордер на обыск – чертова смятая бумажка с чертовой печатью – и пара центов. Ключей нет. Единственный комплект потерян - забыт на потертом сиденье в метро, оставлен на рабочем столе, рядом с небольшой фотографией улыбающегося Коннора, - проебан.
-Маркус? Это вы?
Скрип. Но не двери – шестеренок где-то под сердцем. Несмазанных, давно заржавевших, покрывшихся коррозией – но еще живых, способных работать.
Мужчина вздрагивает, ощущая, как тело пробивает заряд тока, и оборачивается. Его лицо становится как пол под ногами - непоколебимым и серым. Маркусу плохо, внутри все сжимается, и, кажется, что все органы засунули в огромную мясорубку и перемололи в фарш. В глазах на секунду темнеет, и Шейн делает шаг назад, лишь бы не упасть. Нет. Только не сейчас. Не в главный момент его аферы - не то все канет в лету.
Он достает из кармана чертову смятую бумажку с чертовой синей печатью и чертовой подписью и протягивает ее блондину. Тот пробегается глазами по напечатанному шрифту и переводит взгляд на Шейна. Его глаза полны удивления и непонимания.
Что он сделал?...
Мужчина входит в чужую квартиру, осматривается, внимательно разглядывая каждый уголок, каждую полочку с различными склянками с духами и одеколоном. Он пробегает скорым - поездом Дэтройт - Нью-Йорк - взглядом по фотографиям с тонким слоем пепельной пыли и останавливается на одной. Шорты и майка, длинные стройные ноги, рожок с голубым мороженным в руке и яркая, затмевающая полуденное солнце улыбка. Маркус словно слышит шум моря, легкие удары волн о деревянный пирс, рев мотора жемчужной яхты, что стоит позади, крики чаек над прозрачной водой и колокольный смех. Маркус нервно сглатывает, оттягивает галстук, ведь тот душит, будто Шейн в петле - ведь так и есть. Его афера с самого начала была петлей на шее, и каждый последующий шаг - это шаг к краю табуретки.
-Что происходит? Что я натворил?
Голос и прикосновение теплой, наверное очень нежной руки к плечу, заставляет вернуться в реальность - из солнечной страны на фотографии в грязный, вечно дождливый, погрязший в насилии и коррупции Дэтройт.
-Обыск. На наличие наркотических средств.
-Но.. это же бред! У меня нет ничего! - Тут же запаниковал Кайл, став каким-то бледным. Даже больше обычного.
Уж слишком бурно он отреагировал. Не хватало, чтоб у него и впрямь нашлись какие-то запрещенные вещества. Тогда вся игра превратится в реальность, а петля на шее затянется тугим морским узлом.
-Если у вас ничего нет, то вам незачем бояться. - Постарался как можно спокойнее произнести Маркус, проходя в одну единственную комнату, такую чистую и уютную, что при воспоминаниях о своей квартирке холостяка становилось тоскливо.
Саймон мнется под аркой, переступает с ноги на ногу и нервно чешет запястье, а потом сильно сжимает его, когда мужчина пытается открыть ящик в прикроватной тумбе.
-Могу я попросить вас открыть ящик?
Кайл не имеет права отказать. Если он это сделают, то его обязательно арестуют и отвезут в участок, а потом обязательно вскроют ящик, и все подноготная Саймона всплывет, как утопленник.
А потому парень немо кивает, и как-то отстраненно, будто фантом, доходит до туалетного столика с чужой косметикой. Открывает небольшую шкатулку с украшениями и, меж ожерелий и колец достает небольшой ключик, по форме напоминающий ключ от подвала старого замка графа Дракулы.
-Вот, держи..те.. - Кайл протягивает ключ, держа его своими тонкими пальцами с, о боже, Маркус ранее не замечал, накрашенными прозрачным лаком ногтями.
Щелкает замочек, и Шейн выдвигает ящик. Тот скрипит, застревает на полпути, будто не хочет, чтоб его открывали, но в конце концов поддаётся.
И в глазах мужчины читается лишь один вопрос: «Это твое?» Шейн переводит взгляд на блондина, а тот стоит, закрыв лицо руками, но Маркус все равно видит - сквозь пальцы - как краснеет его лицо и уши.
Маркус мысленно чертыхается, еле как сдерживает себя, лишь бы не накинуться на этого стеснительного парнишку и не изнасиловать его прям здесь, сцепив его руки наручниками с розовым мехом из злосчастного ящика. Он с грохотом - непроизвольным - закрывает его, и Саймон вздрагивает, а по его, наверняка белой, с россыпью рыжих веснушек, спине бегут мурашки. Парень напуган, но больше от того, что его маленькая пошлая тайна раскрыта.
-Прошу прощения. - Тихо говорит Маркус, стараясь не глядеть на парня.
Блять... Какой же он идиот... Полный кретин...
Внутренний голос кричит: «Остановись! Это глупая идея. Она провалится, словно под лед!» - но Маркус не слушает. Отмахивается и подходит к туалетному столику. Сердце пропускает удар. Время замедляется, превращается в тягучую патоку и будто застывает. Маркус не слышит тиканье часов, шорох секундной стрелки, не слышит как за окном кричат. Возможно, он должен быть там - помочь, обезвредить, возможно применить оружие, - но он лишь незаметно скользит пальцами во внешний нагрудный карман синей рубашки и достает оттуда прозрачный пакетик с темно-зеленой крошкой.
Назад пути нет. Петля затягивается сильнее
-Сэр, - Мужчина поворачивается к Саймону. Он до сих пор стоит, как вкопанный, закрывая лицо руками и причитая себя. - Как вы это объясните?
Кайл убирает руки от лица. Оно горит, будто последний январский закат. Его глаза увеличиваются от удивления, ком застревает в горле. Он молчит.
Шейн мысленно дает себе калабаху, а затем снимает с пояса стальные браслеты. Он подходит к Саймону со спины, заводит назад тонкие руки и скрепляет бледные запястья наручниками.
-Вы имеете право хранить молчание. Все что вы скажете будет использовано против вас в суде.
***
-Ты ничего из него не выбьешь. - Ворчит его коллега по работе, делая глоток кофе из бумажного стаканчика. - Он бесполезен.
-Лучше помолчи, Кэра. - Бросает Маркус, смотря через зеркало Гезелла прямиком на низко опустившего голову Кайла.
Парень сидит почти неподвижно, лишь тонкие пальцы теребят рукав рубашки. Он будто боится пошевельнуться, нарушить тишину звоном цепей, рваным вздохом или же скрипом жесткого стула. Он - загнанная в угол жертва, глупый кролик, что надеется, если не будет двигаться, то хищник решит, что жертвы нет.
Но, на самом-то деле...
-Кэра, он не виновен. - Ровным голосом говорит мужчина. Взгляд устремлен в комнату для допроса, а сжимающие ручку руки дрожат.
-Что? - Девушка давится кофе, кашляет и, громко поставив пустой стакан на стол, смотрит на мужчину. - Но ты же нашел у него наркотики.
-Я их подбросил. - Безразлично бросает Маркус.
-Опять твоя схема? - Она усмехается. - Почему просто на свидание не позвать?
-Только начальству не говори. - Словно не слыша слов коллеги, Маркус выходит из кабинета.
Дверь в комнату для допроса противно скрипит. Надо бы смазать старые петли.
-Прошу прощения. - Он говорит это ровным голосом. Но черт, как же хочется кричать. Разгромить все к чертовой матери, сломать стул об стену, разорвать цепи и только тогда пойти в бар, напиться до беспамятства и уснуть где-нибудь в парке. Но вместо этого Маркус безмятежно открывает наручни, высвобождая запястья, на которых остались красные, слегка кровоточащие полосы, из плена. - Все обвинения сняты. Вы свободны.
Еще с минуту Саймон смотрит на Шейна не веря ему, а затем резво поднимается со стула и выходит из помещения.
Маркус садится на стул, что под его тяжестью жалобно скрипит, снимает фуражку, бросая ее на стол и закрывает лицо руками.
Последний шаг сделан. Табуретка падает вниз, в пропасть, а тело Маркуса бьется в предсмертных конвульсиях
***
Саймон громко хлопает дверью, входя в квартиру. Норт уехала на неделю к маме, оставив квартиру в полном распоряжении парню, а потому, сейчас, он может делать что угодно. Он кричит, проклинает Маркуса, мечтая, чтобы тот умер. Неважно как, лишь бы исчез из его жизни навсегда, забрав с собой сегодняшний день, забрав этот позор с секс-игрушками, забрав часы пребывания в участке, забрав те проебанные нервы. Уехал, оставив после себя лишь дым от сигарет.
Кайл устало падает на кровать. По щекам текут слезы, по рукам струйки крови. Он разбил кружку, порезался осколком. Как глупо. Голова бесщадно болит, разрывается изнутри, подобно перекаченному аэростату, и парня клонит в сон. Возможно, так будет лучше. Нужно просто переспать с проблемой.
Руки вновь скованы наручниками, но Саймон не против. Наоборот, он улыбается, почти скалится и кусает губу, когда влажный язык касается шеи. Это чертовски приятно, ощущать как тебя прошибает холод, тело дрожит, будто от страха, и от любого прикосновения, будто от акупунктуры, колит в пальцах.
Кайл вскрикивает, но вот крик перерастает в протяжный стон. Чертовы горячие руки. Они вытворяют просто невообразимые вещи, от которых любой другой человек умер от стыда. Но не Саймон. Этот латентный извращенец ловит эстетическое наслаждение, и он готов кончить от одного только прикосновения, поцелуя или шепота на уха.
Он просыпается. Всего лишь сон. Пошлый кошмар, основанный на событиях дня. И хочется отогнать его прочь, но тяга внизу живота и теснота в боксёрах лишь накаляют ситуацию. Он откидывает одеяло, и без него отвратительно жарко, и с нескрываемым страхом смотрит на бесформенное пятно на трусах.
-Блять..
И это очень, и очень плохо..
