Вместе сложно, а друг без друга невозможно...

Он развернулся и ушел. И тогда я поняла - не надо было с ним так. Он ведь совсем как ребенок. Но было уже поздно, и я чувствовала себя абсолютно беспомощной. Даже когда я его окликнула, он не услышал. Теперь все самые любимые далеко: Лимончика не скоро домой разрешат забрать, а Микеле ушел, неизвестно куда. Я сползла по стенке и зарыдала. А потом расхохоталась. Что это со мной такое? Пора прекращать. Я встала и пошла на остановку, где пришлось очень долго ждать автобус. А когда он наконец пришел, я не обнаружила ни одного свободного места в салоне. К тому же, на дорогах везде были пробки. Кажется, мне предстоит веселая дорога домой... В автобусе было очень душно, я поняла, что мне не хватает воздуха. Медленно сползла по поручню на пол. Перед глазами все почернело. - Девушка, девушка, вы меня слышите? - кто-то упорно повторял одну и ту же фразу над самым ухом, и это жутко раздражало. - Да слышу я вас, слышу, - прошептала я. Попробовала подняться. И поняла, что голова жутко болит и, в добавок, кружится. - Не вставайте, лежите, - сказал мне врач. Он с тревогой осматривал меня, светил фонариком прямо в глаза. - Придется вам поехать с нами в больницу, а потом, если все в порядке, мы разрешим вам идти домой. - Простите, но в больницу я не поеду. Давайте так: сейчас я еду домой, а потом, если мне станет хуже, я вам позвоню. Сейчас-то мне уже гораздо лучше. Просто в автобусе душно было, вот и все, - достаточно бодро сказала я. - Я бы на вашем месте так не храбрился, но... Хорошо, вот вам мой телефон, - кивнул он, протягивая визитку. - Но пообещайте, что каждый день будете мерить давление. К тому же, вам нужно больше лежать... - Да, да, хорошо, - я взяла у него визитку, медленно встала и маленькими шажками пошла к дому. Тут же совсем не далеко было, да и в автобус снова заходить как-то не очень хотелось. *** Я долго стоял на крыше, просто стоял и смотрел вдаль, но, как только мысли отпустили меня и каша в голове немного улеглась, я подошел к краю и сел на маленький бортик крыши, свесив вниз ноги. Мне очень нравилось в детстве так сидеть у себя в комнате на подоконнике (ибо на крышу меня никогда не пускали). Хотя почему любил? Я и теперь люблю. Сейчас я очень жалел, что у меня с собой нет гитары (надо ее в будущем всегда с собой таскать), поэтому просто постукивал пальцами по крыше: прикольно получилось. На ум приходило очень много разных мелодий, и я очень долго просидел так, барабаня пальцами по железу и смотря в небо. Вдруг на меня стали капать тяжелые капли дождя, и, начав всматриваться в каждую из них, я увидел как будто во множестве малюсеньких осколочков зеркала отражаются отблески города. Внимательно присмотревшись, я в некоторых каплях увидел грустного мужчину, который просто запутался, как маленький ребенок. Мне очень захотелось это нарисовать. Слава Богу, карандаш и листок бумаги всегда были у меня с собой. Когда на горизонте стали появляться розоватые лучи, я решил вернуться домой. Клер, наверное, волнуется. Я спустился и быстро шагал вперед. Так как транспорт еще не ходил в такую рань, мне предстояло идти и идти очень долго... Я бодро шагал по пустынным улицам Парижа. Все же мир прекрасен без шума и суеты людей. Мне очень захотелось подольше побыть одному, но, видимо, не судьба. Уже примерно через час вокруг стали появляться люди, а с ними пришел и шум, испортив всю гармонию безмятежного утра. По приходу домой я старался быть очень тихим. Медленно сняв обувь, пошел искать аптечку (кожу с рук я содрал прилично, и, хоть было совсем не больно, решил не пугать Клер видом запекшейся крови; к тому же, в ранку попали частички грязи). Найдя нужное, я пошел на кухню: это было самое удаленное место от спальни (мне очень не хотелось тревожить мою девочку). Я кое-как промыл ссадины на руках и замотал ладони толстым слоем бинта. И только сейчас увидел, что Клер оставила мне ужин в микроволновке (сразу стало очень приятно: она подумала обо мне), а я ведь даже не задумался, как она домой доберется. Теперь я чувствовал себя последнем негодяем. Разогрев еду, я быстро-быстро ее заглотил, потому что вчера кроме сладкой ваты ничего не ел. Видимо, делал я все это слишком шумно, потому что вскоре услышал негромкие шаги за спиной. Клер стояла бледная-бледная и улыбалась, смотря на меня. - Привет, - шепотом сказала она. - Я очень волновалась, ты прости, что вчера наговорила тебе... Я не хотела, просто не знаю, что на меня нашло... - при последних словах она покачнулась и чуть не упала, но вовремя ухватилась за стену. Я сразу же вскочил и подхватил ее, отнес в спальню и положил на кровать, принес ей стакан воды. - Что случилось? Может, врача вызвать? - Нет, что ты, не нужно. Врач меня вчера домой отпустил, просто сказал лежать. - Как вчера? Когда? Подожди вчера ты у врача была? - сейчас я ничего не понимал. - Я ехала из ветеринарки и упала в обморок. Просто душно было, не переживай, через пару дней пройдет, - с легкой улыбкой и уже более бодрым голосом говорила она. Клер взяла меня за руку, и я невольно поморщился. - Что с руками? - она тут же принялась разматывать бинты. - Да так пустяки, не переживай. - Господи, что ты с ладонями сделал?! - перебила она меня, внимательно рассматривая руку. - Скоро все заживет, не волнуйся. Зато я нарисовал вот это, - отмахнулся я, протягивая карандашный рисунок. На первом плане отчетливо были видны осколки, летящие с неба, и бортик крыши. За осколками виднелся город, дороги, а вдалеке и Эйфелева башня. Клер очень долго рассматривала рисунок, и выражение ее лица менялось очень быстро. Чуть позднее она отдала мне рисунок и попросила нарисовать то же самое, только на большом листе и простым карандашом. Она почему-то любила черно-белые рисунки и часто ворчала, что многое портится цветом. _____________________________________________________________________________________ Если вы потратили время на то что бы прочитать мою работу, то потратьте еще пару минут и оставьте отзыв. Ведь это не трудно:)