***
Чанмин объявился в школе только через две недели. За это время Юнхо успел полностью освоиться в новой школе, запомнить имена всех учителей и одноклассников и даже схлопотать первый тройбан по истории, на которую он всегда ходил с неохотой. Стоило ли говорить, что за всеми этими заботами Чон на какое-то время подзабыл о нелюдимом пареньке, которого недолюбливали за, по большей части, выдуманные странности. Встретились они в больничном крыле, куда Юнхо угодил по собственной глупости. Он решил испробовать свои силы в метании снарядов, не подходящих его весовой категории, вследствие чего заработал нехилое растяжение. Так что теперь Чон, жалобно заломив брови, сидел на кушетке в кабинете школьной медсестры и баюкал повреждённую кисть. — Айгу, — проворчала пожилая женщина, осматривая чуть распухшие пальцы. — Ну и чем ты думал? — Простите, — жалобно протянул Юнхо, стараясь принять самый невинный вид, на который был способен. — Я и не думал, что может до такого дойти… Медсестра неодобрительно покачала головой и ушла в небольшую комнатку, где хранились медикаменты и документация. — Мин-а, — услышал Юнхо. — Там растяжение небольшое, иди займись, пожалуйста. Раздался скрип передвигаемых стульев, позвякивание баночек, безымянный неясный шорох, и из комнатки неохотно, шаркая рыжими кедами по линолеуму, вышел парень, которого Юнхо прежде никогда не видел. Волосы парня чуть завивались на кончиках, доходя ему до плеч, а челка, с очевидным намерением закрывавшая добрую половину лица, отливала симпатичным каштановым оттенком. Он сильно сутулился, и школьная форма висела на нем если не как на вешалке, то как на очень худом манекене точно. — Я помогаю Минджун-ши, — невнятно пробубнил парнишка, присаживаясь рядом с Юнхо на край кушетки. — С такими травмами умею обращаться, так что не кипишуй. Дай руку. Юнхо молча протянул пострадавшую конечность, завороженно пялясь на длинные взлетающие ресницы и грустно изогнутые пухлые губы. Паренёк принялся старательно накладывать тугую повязку, хмурясь, как обиженный ребёнок. — Как тебя зовут? — спустя пять минут молчания поинтересовался Чон, подаваясь чуть вперёд. Парнишка мгновенно вскинул лицо и резко отстранился. «Какой краси…» — Вот и все, — недовольно поджимая губы, уведомил его школьник, поспешно собирая разложенные на кровати бинты. — Как раз успеешь на урок до звонка. — Но… — Пока, — и он спешно шмыгнул в подсобку. Юнхо тяжело вздохнул.***
На следующий день Юнхо обедал один — Хичоля зазвали в кабинет директора, Донхэ торчал в музыкальном классе, а Шивон обсуждал с Суманом-сосеннимом подготовку к какому-то рождественскому мероприятию. Стоя в очереди к буфету, Чон рассеянным взглядом обводил белые квадраты столов и роящихся рядом с ними учеников. И тут он увидел его. Тот самый парень из медблока сидел за длинным столом у окна совершенно один и что-то увлечённо читал, жуя лепёшку. Отлично. Вот и познакомится. Забрав поднос из рук улыбающейся аджуммы, Чон с довольным видом направился туда, где сидел недавний незнакомец. — Привет! — радостно произнёс Юнхо, сияя улыбкой, и плюхнулся за один с парнем стол. Тот мрачно посмотрел на него, спешно схватил сумку и книгу и без слов пересел. Ну что ж. Никто и не говорил, что будет легко. — Привет! — все так же радостно улыбаясь, произнёс Чон, невозмутимо опускаясь на стул напротив нахмурившегося ученика. — Тебе чего? — раздраженно отозвался тот, оглядываясь по сторонам. — Занят я, не видно? — Что читаешь? — пропустив мимо ушей нелицеприятную реплику, поинтересовался Юнхо, степенно перемешивая лапшу в глубокой пиале. — Интересно? Рекомендуешь? — Только если у тебя коэффициент айкью составляет примерно сто шестьдесят шесть баллов, — язвительно бросил парень, опуская глаза в книгу. — Так что нет. — Жалко, — Юнхо и сам не мог толком объяснить, почему эти грубые слова не отталкивали. — А зовут тебя как? — Тебе-то что? — огрызнулся старшеклассник, хмуря на него брови. — Дел у тебя нет своих? Чон открыл было рот, намереваясь ответить, что дела свои у него имеются в избытке, разумеется, но почему бы этим делам не иметь связи с некими вполне симпатичными злыднями, как вот… — Юно? — рядом послышался скрип отодвигаемого стула, являя боковому зрению Чона удивленное шивоновское лицо. — Ты уже познакомился с Чанмином? Возможно, Юнхо следовало догадаться раньше, что перед ним не просто рядовой позёр, а целый Шим Чанмин собственной персоной. Ну что ж… — Ну и что старикан опять натребовал? — вполне по-свойски поинтересовался Чанмин. — Опять деньги собирать? Достал. — Нет, не деньги, — Шивон усмехнулся, пристраивая свой поднос рядом. — Придётся петь или плясать, он не уточнил. Чанмин закатил глаза, небрежным движением бросая салфетку на стол. — Вы дружите? — с вполне себе чувствительным ревнивым любопытством пробурчал Юнхо, накручивая лапшу на палочки. — Давно? Шивон покраснел. — Мы, эм… — Расслабься, у нас с ним чисто деловые отношения, — фыркнул Шим, вставая из-за стола. — Я дружу только со своим холодильником. И был таков.***
Юнхо оглянулся, нервно поправляя лямку рюкзака, и облизнул губы. В библиотеке плавала гулкая пыльная тишина, да и уроки закончились уже давно, однако… Чанмин одним плавным движением перелистнул страницу, заставляя притаившегося за книжными стеллажами Чона вздрогнуть. «Такой красивый, — горячо билось в подростковой голове. — Красивый, красивый…» На самом деле, Юнхо зашёл только книжку взять почитать. На выходные. А нашёл Чанмина, сутуло примостившегося на скрипучем деревянном стуле времён императора Хуан-ди и читающего какой-то увесистый фолиант. «Он мне так нравится… Почему он мне так нравится?» Чанмин потянулся, заложив руки за спину и хрустнув шеей. Шея у него была длинной, очень изящной, и у Юнхо мгновенно пересохло во рту. «Как дурак какой-то стою тут, — мысленно ругался с собой Чон, сжимая вспотевшими ладонями лямки рюкзака. — Надо уходить, ничем хорошим это не кончится!» Но где-то в глубине мозга, внутренний голос, другой, не такой суровый, интересовался, зачем же надо уходить, если так приятно чувствовать жаркие всполохи то в груди, то… — Черт, — сдавленно пробормотал Чон сквозь зубы и тут же испуганно зажал рот кулаком, украдкой оглядываясь. Но Чанмин услышал. — Кто тут? — осторожно поинтересовался он, сжимая пальцами тонкую спинку стула. Юнхо пытался обругать себя самыми последними словами, но его голову забивали мысли о том, какие же красивые у Шима пальцы, как же красиво рассыпались браслеты по его запястьям, как же красиво он держит спину, как же… «Да почему?!» — Кто здесь? — неуверенно повторил Чанмин, поднимаясь со стула. — Минджун-соссеним? — Нет, он уже ушёл, — неожиданно для самого себя выпалил Чон, ступая в узкую полоску желтоватого света. — Привет. Чанмин уставился на него так, будто бы Юнхо только что прошёлся мимо него лунной походкой по потолку. — Т-ты?.. — Ага. Как дела? То есть, эм… — Пока, — Чанмин отвернулся, хлопнул книгой, спешно запихал ее в рюкзак и засеменил к проходу. — Постой! Я же просто хотел!.. — Юнхо дёрнулся вперёд, хватая Шима за предплечье. Ну надо же задать такой дурацкий вопрос!.. Но тут в груди что-то горячо и волнительно вспыхнуло, заставляя Чона забыть свою глупость. Чанмин по инерции обернулся, и его глаза блеснули в отсветах тусклых лампочек. — Отпусти, — коротко приказал он. — Или тресну. Чон разжал пальцы и тут же пожалел об этом. Сверкнув глазами в последний раз, Шим исчез за поворотом.***
— Чанмин… — все ещё охваченный полусном, шептал разметавшийся по кровати Юнхо. — Чанмин, Чанмин… Солнце только-только подсветило покрытые инеем крыши, но зимой всегда светлело поздно, а батарейка в чоновском будильнике села. — Чанмин… — пробормотал Юнхо, сворачиваясь в горячий клубок на скрученных простынях. Во сне они лежали совсем рядом, напротив друг друга, неловко сталкиваясь голыми коленками и бёдрами. Чанмин задумчиво водил пальцами по его лицу, звеня браслетами, то приподнимаясь — словно хотел поцеловать — то ложась обратно, блестя глазами и смущенно покусывая губы. Юнхо медленно гладил его по боку, вверх-вниз, не решаясь притянуть ближе, чтобы, наконец, прижаться — губами, телом, обвив ногами и неловко отводя глаза из-за собственного возбуждения. «Я лишь хочу вновь видеть твоё лицо, хочу касаться тебя, хочу заключить тебя в объятия, хочу всего тебя, навсегда!» Вздрогнув, Юнхо проснулся.***
Чанмин сидел, нелепо скрючившись, и яростно утирал кулаками злые слёзы. Юнхо застыл, не в силах сдвинуться с места. Ветер тихонько скрипел заиндевевшими ветвями деревьев, осыпая с них последние крошки обледенелого снега, под ногами хрустели противные комки вещества для растапливания льда, а Чанмин сидел прямо на посыпанных песком ступеньках и едва слышно поскуливал, словно злился на самого себя. Чон покрутил головой — на заднем дворе было пусто, каникулы же — и подошёл, садясь рядом. Шим мотнул головой в его сторону и сердито подавился воздухом, пряча нос в широком вязаном шарфе. — Опять ты, — гнусаво констатировал осипший прерывающийся голос. — Что случилось? — Юнхо очень хотелось нацепить на упрямца шапку, куртку потеплее, обязательно толстые пуховые варежки — музыкальные пальцы, упрямо сжавшиеся на коленях, жутко покраснели — и крепко обнять. — Я случился, — сердито буркнул Мин, возя носком сапога по неровной ледяной поверхности. — К сожалению. Первый раз Чанмин не бросил пресловутого «пока», а ответил. Не убежал. — А что с тобой не так? — Всё. Юнхо страстно желал сказать, как же сейчас ему хочется отпинать этого бестолкового осла с айкью в сто шестьдесят баллов по заднице, а потом, потом обязательно… — Глупости. — Ну и ладно! — Шим взвился, как дым от костра, подскочил на ноги и пнул ступеньку, на которой сидел Чон. — Мне все равно, понял?! Покрасневшие глаза смотрели зло, вызывающе, но тонкие застывшие дорожки, прочерченные слезами, не давали Юнхо покоя. «Что же случилось?..» — успел отстранённо подумать он, прежде чем Чанмин, ещё раз пнув ступеньку ногой, куда-то умчался. «Ты не сможешь убежать от меня слишком далеко, Шим Чанмин, ты не сможешь…»***
— Не трогай его. Хичоль отдернул руку. Его лицо было до смешного удивленным и Юнхо почти что рассмеялся. — Не надо меня защищать! — яростно вскричал перепачканный в меловой стружке Шим. — Я сам разберусь! Что ты прицепился ко мне?! Откуда я знаю, сердито пронеслось в чоновской голове. Откуда я знаю, почему ты меня так волнуешь. Откуда я знаю, как тебе удаётся душить меня одними лишь глазами. Откуда ты взялся такой?.. Такой нужный мне. — Зачем ты… зачем?! — подал голос Ким, сжимая кулаки. На его скулах заалели гневные пятна. — Он же… да он же просто… — Влюбил в себя твою девушку? — спокойно отозвался Юно, не двигаясь с места. — И поэтому ты теперь ему мстишь? — Да сдалась мне эта его девушка! — закричал Мин, хватая Чона за предплечье. — Я вообще ничего не делал, я даже не… Он вдруг побледнел. Юнхо смотрел на него, ласково, каждой клеточкой вопя от счастья, и не мог объяснить себе, почему же так хорошо. Пальцы Чанмина безвольно соскользнули с его руки, но Юнхо поймал их и привлёк парня к себе, забыв о Хичоле, о школе, о целом мире. — Чанмин… — Юнхо. Я люблю тебя больше целого мира, хотелось сказать Юнхо. Как только я увидел тебя, нахмуренного, недовольного, в кабинете у школьной медсестры, все встало на свои места. Я встал на своё место в этой жизни, на место рядом с тобой. Я бы хотел… …всю свою вечность бросить к твоим ногам. — Какого черта?! Бешенство в голосе Хичоля ощущалось почти физически — он грубым рывком повернул Юнхо к себе, больно впиваясь пальцами в костлявое подростковое плечо и что-то кричал ему в лицо. Чон не слышал. Рука Чанмина все ещё грела его пальцы, и Юнхо медленно ласкал её, слегка касаясь. — Не надо, хён, ладно? Пожалуйста. Хичоль смерил его острым взглядом — словно бритвой по лицу резанул — и бросил: — Как угодно.