***
— Господина первосвященника с его, — Зоуррем бросил внимательный взгляд на Везави, — кхм, охраной примут незамедлительно. Затем остальных. Это было первой же его фразой, когда они въехали в высокий готический замок за городом. К тому времени темень стояла хоть глаз выколи. Дождь же и не думал заканчиваться, явно намереваясь затопить всю округу. Мертвец подал руку Агнессе, помогая вылезти из небольшой кареты, в которую загнали гостей после переправы, а затем вежливо, но настойчиво повёл внутрь. Очутившись в тепле и сухости, ведьма первым делом принялась растирать замёрзшие руки и вообще приводить себя в порядок. Зеркал нигде видно не было, но Агни и без них подозревала, что видок у неё после трёх дней пути и недавнего «купания» весьма так себе. Хуже неё из всех визитёров выглядел только Ликон, но тот имел возможность благоразумно отказаться от представления графу под предлогом разгрузки вещей, чем и воспользовался. Её провожатый терпеливо ждал чуть впереди. Здесь, при свете ведьме удалось рассмотреть Зоуррема чуть получше. Она немного ошиблась, приняв его за полноценный скелет. Кожа оставалась, в том числе и на голове, сухая, белесого цвета и местами сильно потрескавшаяся. Правда, чтобы это разглядеть, нужно было постараться. Что странно, учитывая его жизненное состояние, одет мертвец был по последнему писку моды. — Полагаю, о таких особенностях вас не проинформировали? — ничуть не смущаясь того, что его так разглядывают, спросил Зоуррем. Агни хотела было ответить, но замерла, вспоминая, что есть целая куча различной нежити, с которой разговаривать себе дороже. Мертвец понимающе закивал: — Разумная предосторожность, но меня бояться нет смысла — я в этом мире добровольно и никакой угрозы ни вам, ни другим живым не несу. До тех пор, пока вы не портите мои деревья. Он изобразил нечто вроде улыбки, что, с учётом весьма плачевного состояния зубов и потрескавшихся щёк, выглядело жутковато. Ещё чуть отряхнувшись, ведьма двинулась в путь. Замок был не так мрачен, как она ожидала, увидев одного из его обитателей. Перед глазами пронеслись несколько коридоров, уставленные старинными доспехами, картинами, тумбочками и иными вещами, которые непременно ставят там не то для того, чтобы постоянно спотыкаться, не то для того, чтобы постепенно приближать всю эту рухлядь к выходу и, соответственно, к выкидыванию на помойку. Пару раз в коридорах виднелась и другая обслуга, не более живая, чем Зоуррем. Камердинер привёл Агни в достаточно просторный зал, единственным предметом в котором, если не считать светильников, было небольшое кресло-трон. На нём восседал мужчина. Был он не молод, но и не стар, лет под пятьдесят. Время коснулось его как-то очень странно, оставив в глазах и на лице какую-то бесконечную тоску, но не затронув ни идеальные чёрные волосы, ни кожу. Хозяин замка был мрачен, чем всячески старался подчеркнуть своей одеждой тёмных тонов. С каменным лицом он осмотрел прибывших, особенное внимание уделив Гевенту, и лишь затем жестом позволил Зоуррему себя представить. ― Граф Танет Лопильский, правитель Юргенграда и окрестных земель. Наступила заминка, прервавшаяся лишь тогда, когда Везави пихнул в бок Гевента. ― Здравствуй, братец! ― натянуто и абсолютно не к месту сказал первосвященник. ― Ты стоишь в метре от меня, и я даже отсюда слышу, как от тебя разит спиртным, ― недовольно ответил граф. ― Один прислал крылатую мерзость, видимо, рассчитывая меня запугать. У правителя же Марки, наверное, не нашлось трезвого посла, и поэтому он отправил это посмешище, и, к сожалению, моего брата, ручного убийцу и… ― он бросил мимолётный взгляд на Агни, ― ты вообще кто? Мальчик, девочка? ― Я ведьма, ― коротко ответила та и, весьма недовольная таким приёмом, язвительно добавила, ― и это вы меня пригласили. Если не нравлюсь, могу… хм, отплыть обратно. ― Если позволите, господин, она от Изельды… ― полушёпотом вставил замечание Зоуррем. Теперь Агнессе уделили куда больше внимания, пристально её осмотрев. ― Этих двоих, ― Танет кивнул на Гевента и Везави, ― в компанию к дракону ― в конюшню, нечего тратить на всякую шваль хорошие комнаты. Может, там они поубивают друг друга, и мне не придётся тратить на них время. Зоуррем, займись, затем жду тебя в башне. А вы, госпожа ведьма, пройдёмте со мной. Агни аж поперхнулась от такого перепада. Не каждый день меньше чем за минуту проходишь путь от «эй, как там тебя» до «госпожи». Граф же, даже не смотря в сторону брата и Везави, встал и, жестом пригласив ведьму за собой, куда-то пошёл. Снова потянулись коридоры, для разнообразия чуть разбавленные лестницами ― судя по всему они поднимались на башню. У двери, зачем-то выкрашенной в синий цвет, Танет остановился и холодным голосом сообщил: ― Здесь было много разных врачей, целителей, знахарей, астрологов и просто наглых шарлатанов. Кости некоторых, самых одиозных, до сих пор видны в светлое время суток во рве. ― В таком случае, вы зря меня пригласили, ― ответила Агни. ― Я — ведьма, и вряд ли сделаю больше, чем врачи из Перекрёстка. Дверь словно вела в иной мир, настолько комната за ней отличилась от всего остального замка. Буйство красок во всём и везде: от стен, разрисованных какими-то пейзажами, полов и потолков до мебели. Множество свечей и светильников, создававших впечатление, что сейчас полдень, и такое разнообразие плюшевых игрушек, какое не в каждом детском магазине встретишь. Пока Агни, зачарованная убранством, стояла в дверях, Танет подошёл к большой кровати, находившейся в центре комнаты. Графа словно подменили: его лицо расплылось в очень тёплой и приятной улыбке, а глаза беззвучно пели. Тихо, с огромной любовью в голосе он обратился к кому-то на кровати: — Дорогая, я привёл девушку, это… ведьма, она может помочь. Ему что-то ответили, но Агнесса не услышала. Осторожно, так, чтобы не задеть игрушки, она подошла ближе к кровати. Рядом на тумбе ведьма заметила портрет, изображавший девушку необычайной красоты: золотоволосую, голубоглазую, с выражением чего-то ангельски внеземного на лице; как всё в комнате, она светилась каким-то внутренним теплом и добротой. Но чем ближе Агни подходила к кровати, тем сильнее билось сердце, разрываясь от отчаяния. Золотые волосы стали белыми, как мел, глаза потускнели и помутнели. Кожа же, до этого пышущая жизнью, стала серой, как туман, и почти прозрачной. Девушка приподняла руку, будто принадлежавшую мертвецу, и очень-очень тихо, с искоркой веселья сказала: — Приветики, я Рей. — А я Агни, — говоря ей в тон, представилась ведьма. Рядом стоял розовый пуфик, и Агнесса хотела на него сесть, но стоило попробовать это сделать, как оттуда раздалось какое-то ворчание. Ведьма нервозно подхватилась, ожидая чего угодно. Источником звука оказался всего-навсего розовый лопоухий не то медведь, не то слон. — Это Ганди, — прошептала Рей. — Привет, Ганди, — отодвигая медведослона в сторону, сказала Агни. Нехотя, она вернулась к осмотру девушки. Много разных умирающих видела ведьма и молодых, и старых, и здоровых, и смертельно больных. Очень часто она провожала на «другую» сторону людей, которым бы ещё жить и жить. Но то, что Агни видела перед собой сейчас не вписывалось ни в какие рамки. Девушку словно выжгли изнутри, оставив только пустую оболочку. Не было ран, гнойников, пролежней и прочих свидетельств длительных заболеваний. Рей внешне была в полном порядке за исключением того, что выглядела, как очень больная мумия. Она улыбалась, пыталась двигаться, в её голубых глазах плескалось солнце, но при этом жизни в ней оставалось едва ли больше капли. Ведьма не знала ни одной болезни, которая сотворила бы такое с человеком. Да и не каждое проклятие было на такое способно. — У вас есть враги? — спросила Агни. — Нет, — ответил за свою жену Танет. — Ни врагов, ни завистников, не было такого на этой земле, кто желал бы ей зла. Это было сказано со странной пугающей уверенностью. Агни, пометив в уме расспросить потом, извлекла из своей сумки камень исцеления. Очень осторожно она вложила его в руку Рей. Ладонь той оказалась холодной и практически невесомой, словно сделанная из бумаги. Артефакт слабо засветился, отдавая свои силы. Жена графа прикрыла глаза и расплылась в улыбке, словно очутилась на солнце. — Как приятно, — сказала она. — Дорогой, помнишь тот летний пляж, бере… Она оборвалась на полуслове, заснув. Агни обменялась взглядами с графом, и вместе, как можно тише, они пошли на выход. На лице Танета бушевала целая буря эмоций. Похоже, никто до ведьмы не смог добиться и такого результата. — Что вы сделали? — Это артефакт, — ответила Агнесса. — Он даст мне время подумать. Граф понимающе закивал и, вытерев слезинку, решительно сказал: — В моих владениях вы отныне желанная гостья. Если вам что-то нужно, что угодно — говорите. Агни, чуть подумав, сказала: ― Пока мне нужна кровать, ужин и пара часов хорошего крепкого сна, ― ответила ведьма. ― Поиски начну с рассветом. ― Зоуррем окажет вам любую посильную помощь. Он знает окрестные земли как никто другой, ― граф слегка прихлопнул в ладоши, и камердинер возник рядом. ― Удачи. Откланявшись, граф быстро ушёл. Зоуррем, подождав, пока он удалится на значительное расстояние, тихо сказал: ― Давно не видел графа таким… ― мертвец задумался, ― живым. ― Он переоценивает мои возможности, ― качая головой, ответила Агни. ― Надеюсь, нет. Ваша комната здесь, чуть дальше по коридору. Пройдя вперёд, камердинер открыл дверь, приглашая внутрь. За ней оказалась небольшая комнатушка, где из мебели была кровать, небольшой столик да кривоногая тумбочка. А ещё, что странно, Ликон, который как раз разбирал свои пожитки. Агни, про него совершенно забывшая, бросила на мертвеца вопросительный взгляд. — Я что-то не так понял? — смутился Зоуррем. Агнесса хотела было рассказать, что именно не так, но затем на неё без предупреждения навалилась усталость, и всякое желание спорить мгновенно улетучилось. — Завтра разберёмся, сейчас мне нужен отдых и еда, — сказала она. ― Ужин… ― мертвец осёкся, ― или очень ранний завтрак принесут в течение получаса. Не беспокойтесь, наша повариха хоть и мертва уже третий десяток лет, но зато стаж у неё ого-го! Ведьма не проявила к его шутке интереса, показывая, что хотела бы остаться одна, ну, или, правильнее сказать, одна с растерянным Ликоном. Зоуррем поклонился и быстро ушёл. Как только за ним закрылась дверь, Агни плюхнулась на небольшой стул и громко выдохнула. В голове у неё творился кавардак. Агни с трудом представляла, что ей делать дальше. Обычно у неё была «подушка безопасности» в лице Изельды, которая, ворча и кидая косые взгляды, помогала. Но теперь она одна, за тридевять земель от старой, опытной ведьмы. В голову Агни проникла очень тревожная мысль: всё это неспроста. Изельда вообще редко что-то делала просто так. В лице Агнессы она готовила свою преемницу, постепенно передавая ей знания. И если в детстве это были какие-то основы, вроде умения готовить или ухаживать за больными, то теперь обучение перешло на качественно другой уровень. Старая ведьма, несомненно, точно знала, когда умрёт, и, судя по отдельным намёкам, проскакивающим то тут, то там, час этот неумолимо приближался. Выходит, вся эта поездка, не что иное, как испытание. Агни даже увидела недвусмысленную аналогию: ведь её просто выпихнули из дома, полностью вырвав из привычной обстановки. На секунду девушке показалось, что она видит бабушку, которая сидит в своём кресле, укрытая пледом, курит трубку и ехидно усмехается. — Ты в порядке? — подал голос Ликон. — Нет, — честно ответила Агни. — Мне нужно поесть, поспать и… — она устало посмотрела на жизнерадостного, полного сил и уверенности в себе юношу, — выйди, пожалуйста. — Что? Почему? Куда? — не понял тот. — Мне нужно переодеться, — кратко сообщила ведьма. Ликон с покрасневшими ушами уже собирался выйти, но в этот момент Агни вспомнила ещё кое-что. Остановив его, она кивнула на единственную кровать и сказала: — Мысленно проведи посередине границу и запомни хорошенько. Если хоть одна из твоих частей, не важно какая, окажется на моей половине — в следующий раз спать будешь на полу. Не то чтобы Агнесса была яростной пуританкой. Благодаря своей «работе» она как раз весьма хорошо представляла, в результате чего на свет появляются дети. Пожалуй, даже слишком, настолько, что вопрос завести себе маленького человека возникал разве что в кошмарах.***
Спалось Агнессе плохо. До сих пор она считала себя весьма непритязательной в плане выбора кровати: ей приходилось спать на стоге сена, на полу и даже на холодной земле, используя вместо подушки корень, но ночлег в замке графа Танета, несмотря на достаточно удобную кровать, был наихудшим из всех. Стоило Агнессе закрыть глаза, как ей казалось, что она тонет в каком-то противном тёмном болоте. Так, урывками, по часу-другому ведьма кое-как долежала до рассвета, затем сон словно отрубило. Сдавшись и открыв глаза, она не без удивления обнаружила возле окна Ликона, который в первых лучах зари силился что-то прочитать. Круги под глазами юноши лучше любых слов говорили о том, насколько он выспался. Почувствовав, что на него смотрят, Ликон оторвал взгляд от книги и, немного поморгав покрасневшими от недосыпа глазами, тихенько извинился: — Прости, если разбудил. Агни покачала головой и, рукой обведя комнату, сказала: — Что-то не так с этим местом, оно либо проклято, либо… Второе «либо» произносить вслух ей не очень хотелось. Будучи гостьей графа, бездоказательно обвинять его в чём бы то ни было, как минимум, не вежливо. Вполне очевидно, что, учитывая наклонности Танета к некромантии, это не могло не сказаться на всём, что его окружало. Любая тёмная магия черпала свою силу из природы вокруг, извращая и изменяя её. Магия смерти, она же некромантия, была наилучшим примером такого взаимодействия — извращение самой жизни её главной концепции — всеобщей, неотвратимой энтропии. Если граф играл с этими силами, а он безусловно с ними взаимодействовал, это попросту не могло не сказаться на окружении. Вопрос заключался в том, была ли болезнь Рей следствием этого или просто совпадением. Предварительно выгнав Ликона искать пропитание, ведьма кое-как привела одежду в порядок, которая ссохлась после вчерашних приключений, и подумать не успела о том, где запропастился её компаньон, как тот вернулся, заодно зачем-то приведя с собой Зоуррема. Вид услужливого живого мертвеца мгновенно отбил у Агни даже намёки на аппетит, поэтому она, перебившись одной несчастной пампушкой, отправилась проверять состояние Рей. Важно было понять, улучшил ли её состояние артефакт, и если да, то насколько этого хватит. Камердинер услужливо открыл дверь в её комнату, но внутрь заходить отказался наотрез, нехотя пояснив: ― Госпожа, ммм, негативно влияет на нежить. Мне не стоит туда заходить. В комнате произошли некоторые изменения: появилась ваза со свежими цветами, рядом с которой сидела очередная плюшевая игрушка. Сама Рей выглядела слегка лучше, нежели накануне, но продолжала спать. Это на самом деле было даже хорошо ― сон экономил силы. Аккуратно, так, чтобы не разбудить, Агни проверила камень в её руке. Тот здорово уменьшился в размерах и вскоре должен был превратиться в совсем крохотную песчинку, а затем и вовсе исчезнуть. ― Живые слуги есть в замке? ― аккуратно прикрывая за собой дверь, спросила ведьма. ― Нет, ― ответил Зоуррем, ― граф нелюдим, а его искусство не пользуется хорошей репутацией у живых. «Конечно не пользуется, любой тут заночевавший ещё неделю нормально спать не будет», — подумала Агни, но вслух что-либо говорить не стала. Тем не менее в этом нужно было убедиться. К счастью, кроме них с Ликоном в замке были ещё два вполне живых человека, ночевавших в конюшне. Всё же лучше, чем ничего. Зоуррем, не задавая лишних вопросов, повёл её к Гевенту и Везави. По пути ведьма решила его расспросить: ― Давно графиня болеет? ― Хм, — задумался мертвец, — что-то около десяти лет. Я служу графу чуть больше года, поэтому не слишком много знаю о том, что было до того, как они перебрались сюда. ― Перебрались сюда? ― уточнила Агни. ― Да, насколько мне известно, ранее они жили в поместье к северу отсюда… Мертвец ещё что-то говорил, но ведьма уже переключилась на внутренний монолог. Если Рей уже приехала в этот замок болея, то теорию о том, что проблема могла заключаться в нём, можно было считать несостоятельной. Значит, либо граф, либо какое-то проклятье. От размышлений Агни отвлёк странный донельзя субъект, шедший по внутреннему двору. Внешне он был похож на человека. Именно что «похож», словно кто-то наскоро слепил его, основываясь на своих представлениях о том, как должен выглядеть типичный хомосапиенс. Субъект прихрамывал, мерзко скалился, при ходьбе посвистывал, а одет и вовсе был в какой-то мешок из-под картошки, к которому зачем-то прилепили лампасы. Он прошёл мимо камердинера и ведьмы, одарив последнюю взглядом мелких, глубоко посаженых глаз. От Агни не укрылось, что они-то как раз были совсем не человечьи, а змеиные, красные, с тонким вертикальным зрачком. «Дракон!» ― догадалась Агнесса.***
Ей вспомнилось, как описывала этих созданий бабушка Изельда. Дело было зимой, в один из скучных вечеров. Маленькая Агни притащила сказку про рыцаря Войтона, который обхитрил жадного дракона. ― Обёртка хороша, а от правды далеко, ― выслушав историю, сказала тогда Изельда. ― Дракон сжёг бы его на месте, и был бы таков. Эти змеюки ничего другого не умеют и кроме зла знать ничего не знают. ― Почему? ― удивлённо спросила Агни. ― Драконы ― первенцы богов, а первый блин всегда идёт комом. Большая их часть ― звери. Те ж немногие, у кого есть разум, живут в пещерах да спят на золоте, украденном у других, ― бабушка выпустила облако пахучего дыма и продолжила, ― куда ни плюнь: эльфские дворцы, дворфские шахты, стойбища орков, о людях промолчу, и только эти как жили дикарями, так и живут. Как сидели в своих норах, так и сидят, — Изельда выразительно сплюнула, — а как вылезают — так противными им людьми оборачиваются или эльфами. Только глаза не спрячешь ни за каким мороком, а в них высокомерие и отвращение!***
Тогда смысл этих слов ускользнул от Агни, но теперь, много лет спустя, глядя на настоящего дракона, стал понятен. ― Мерзкая тварь, ― словно угадывая её мысли, заметил Зоуррем. ― Напыщенный такой, презрительный, высокомерный, а зовёт себя, ― послушался лёгкий, словно шелест бумаги на ветку, смешок, ― Рватьпорватьубивец! Агни скептически посмотрела на камердинера, не сильно веря, что кто-то мог носить такое имя. ― Они сами выбирают себе имена, ― пояснил мертвец, ― кто во что горазд, хе-хе. ― Что ему нужно от графа? ― поинтересовалась ведьма. ― То же, что и вашим попутчикам: союз. Близится война, ну, знаете, очередная битва света и тьмы, добра и зла, влажной тряпки с пылью и всё такое. ― Разве граф уже не… определился со стороной? ― намекая на род занятий Танета, спросила Агни. Зоуррем странно на неё посмотрел и коротко ответил: ― Ещё нет.***
В конюшне было холодно, плохо пахло, а с появлением Агнессы ещё и оживились кони, принявшиеся шуметь. Гевент и Везави обнаружились в самом дальнем углу, в одном из пустующих стойбищ. Выглядели они неважно, особенно первосвященник, который был весь в соломе, от чего особенно сильно напоминал страдающее похмельем чучело. ― Как спалось? ― всеми силами стараясь показать, что это не издёвка, спросила Агни. ― Ты когда-нибудь спала в одной конюшне с драконом? ― вместо ответа хрипло поинтересовался Везави. ― Нет. ― И я нет, ― выразительно ответил он и сделал большой глоток из своей фляжки. ― А вы? ― обращаясь к первосвященнику, поинтересовалась Агнесса. ― Э-э-э мгх, хггг, ― невнятно пробормотал Гевент. ― Сидр скисшим оказался, ― практически не скрывая издёвки, ответил за него Везави, — кажется, Всевышний не оценил потуги своего пьяного слуги читать молитвы. Первосвященник выразительно икнул и бросил в сторону своего компаньона язвительный взгляд. Агни, глядя на Гевента, стало его даже немного жаль, настолько плохо он выглядел. — Когда вы успели так рассориться со своим младшим братом? — спросила она у него. — Младшим, кхм, кхе-кхе, братом? — кашляя и не понимая о чём речь, переспросил Гевент. — Ну, с графом… — Он, кхе, старше меня на двадцать пять лет. Агнесса удивлённо вытаращилась на старика перед собой. Безусловно, образ жизни сказался на облике первосвященника, и тот в свои крепкие шестьдесят выглядел просто ужасно, особенно после ночи в конюшне, но представить, что граф Танет, которому на вид было не больше сорока-пятидесяти, был старше этой развалины на четверть века? «Здесь что-то неладно!» — подумала Агни и быстро выскочила из конюшни. Зоуррем был всё ещё здесь и, на что-то жалуясь, разглядывал какую-то кадку из-под цветов. — Опять погибли, да что же это такое! — едва ли не пиная от обиды кадку, вскрикнул он. Заметив, что за ним наблюдают, мертвец вздрогнул, быстренько оправился и вернулся в своё обычное нейтрально-спокойное состояние. — Узнали, что хотели? — вежливо поинтересовался Зоуррем. — Граф всё время находится рядом со своей женой? — сделав вид, что она ничего не видела, спросила Агни. — Если бы, — печально покачал головой мертвец. — У графа много дел, он постоянно в разъездах. Даже сейчас его здесь нет и до вечера не будет, и то вернётся он исключительно из-за послов. — А кто ухаживает за Рей? — Мы и ухаживаем, — пожал плечами Зоуррем. — Пробовали приглашать местных, но они, э-э-э, предвзято относятся к графу. Хотя ради госпожи могли бы и сделать исключение — она как-никак тут родилась. У Агнессы едва не взорвалась голова. Перебрать меньше чем за полчаса две вполне адекватные версии происходящего и обе откинуть было чем-то новеньким. Обычно всё выглядело куда проще: самая первая версия оказывалась не только верной, но и единственной. Здесь же ведьма просто чувствовала, что чем глубже она погружается в эти перипетии, тем меньше понимает. — Если она родилась здесь, может быть, тут остались её родичи? — спросила Агни. Мертвец задумчиво поковырял черепушку и ответил: — Скорее всего, кто-то точно есть, но кто именно… если хотите, можем съездить, тут недалеко.***
Путь до родины Рей лежал по странным местам. Было видно, что раньше здесь жило много народу, но в какой-то момент они были вынуждены оставить свой дом. — Места тут когда-то были так себе. Была кутерьма с погодой, и многие просто бежали из этих земель, — прояснил этот момент Зоуррем, — но, когда мой прошлый господин Неверуг отправился на покой, стало получше. Граф, опять же, много делает для того, чтобы люди возвращались — поэтому я ему и служу. — Прости, но… — Агни запнулась, не зная, как сформулировать вопрос так, чтобы он не обиделся, — разве мертвецы выбирают, кому служить? — Признаюсь, я давно ждал этого вопроса. Вы явно будете удивлены, но в замке нет ни одного мертвеца, которого бы достали из его могилы насильно. Все мы родились и жили в этих местах. Пускай наша жизнь и подошла к концу, но это не повод опускать руки! Там за чертой только пустота, здесь же, — Зоуррем обвёл рукой заброшенные поля, — есть над чем поработать! Агнесса удивлённо хмыкнула, не ожидая такого поворота. Ей всегда казалось, что некромантия — это по умолчанию что-то тёмное и плохое, однако явно не в случае графа Танета. — Давно вас воскресили? — скорее для поддержания беседы спросила ведьма. — Да лет шестьсот назад. Может меньше, я уж и запамятовал, — словно стесняясь, ответил Зоуррем. — Но графу, как и говорил, я служу только год, а зря! Господин Танет мне даже зарплату платит! Агни попыталась представить, зачем мертвецу деньги, сильно попыталась, затем сдалась и спросила. — Как? — удивился такому вопросу камердинер. — А сад? Быть садоводом в наше время весьма затратно. К тому же каждый раз, когда я отправляюсь в город, приходится покупать новую одежду. Народ тут шуганный, вилами проткнёт, в стог сена кинет и быстрей за спичками. Слушать даже не пытаются. — А вы разве не должны, эээ, умереть после такого? — Должен, наверное, — мертвец пожал плечами. — Только как тут умрёшь — этих олухов оставь, так сад за неделю погибнет! Вон до чего замок довели, ни одного живого растения! Новые приношу — за пару дней высыхают!***
Зоуррем предпочёл остаться чуть поодаль от деревни, пояснив, что он в этом месяце и так изрядно натерпелся, и лучше не провоцировать местных. Мертвец посоветовал идти сразу в большой дом поодаль — дескать, там живут старики, а эти всегда всё знают. Правда, совсем незамеченным Зоуррему остаться не удалось: ещё на окраинах их встретил какой-то парнишка, прямо сходу решивший проткнуть дворецкого рогатиной. Тот увернулся, забрал оружие, швырнул его куда подальше и сердито проворчал: — Мой пра-сколько-то-там-внук. Никак смириться с моей жизненной, хе-хе, позицией не может. О том, кто такая Рей, паренёк знать не знал. Поэтому Агни спустилась на землю и, разминая затёкшие места, отправилась в деревню. Родина Рей оказалась небольшой деревушкой: домов едва ли на двадцать, да и то половина из них выглядела давно заброшенными. Тем не менее жизнь тут кипела ключом, несмотря на раннее время: десяток мужиков довольно ловко сооружали новый дом, пастухи выгоняли скот на прогулку, задорно хохоча бегали детишки. Как и опасалась Агнесса, поиски моментально застопорились. В ней мгновенно раскусили ведьму, и каждый разговор превращался в настоящий детектив. Очень быстро она почувствовала себя прямо как дома: ей захотелось кого-нибудь порвать на мелкие кусочки. Агни осматривала какую-то бабульку на предмет смутного заболевания «шота ногу крутит, бок болит и жрать охота», когда дверь распахнулась, и внутрь дома вошла молодая девушка с перекошенным лицом в вызывающем чёрном атласном платье. Её короткие волосы, явно очень непослушные, торчали во все стороны, словно её кто-то тянул из стороны в сторону. В руках она держала знакомый череп. — Извини, — голосом Зоуррема сказал тот. — Цыц, — пригрозила девушка голосом, не вызывавшим сомнений в том, что черепов сейчас может стать два. — Вы кто такие и что здесь забыли? Я вас не звала! Пойдите вон! Нам эти ваши тут это не надо! — Я — Агнесса, ученица Изельды, — смутно понимая, что зашла на чужую территорию, представилась ведьма. Незнакомка осмотрела её с каменным выражением лица, особое внимание уделив почему-то волосам. Когда Агни рефлекторно попыталась их пригладить, она лишь усмехнулась. — Я тебя звала на помощь? — недовольно спросила девушка. — Прости, просто… — Не просто. Изельда живёт далеко на севере, у самой Марки, что ты здесь забыла, «ученица»? — Графу помогает, — вклинился Зоуррем, — она под его протекцией! — Интерьеру слова не давали, — ответила незнакомка и швырнула череп куда-то вдаль. — Графу, значит? И как, он уже тебя выгнал или просто ещё не докопалась до правды? — До правды? — уточнила Агни. — Значит, не докопалась, — сама себе кивнула незнакомка. — Что ж, у тебя всё впереди. Демонстративно отряхнув руки, она собиралась уйти прочь, но теперь уже Агни преградила ей путь. — Не желаешь хотя бы представиться? — спросила ведьма. — Руннир, — как будто делает одолжение всему свету, цыкнув языком, ответила девушка. — Теперь можно мне уже идти или у «ученицы» будет ворох вопросов? — Будет. Что именно с графом не так, и почему он не стал тебя слушать? — Без меня, — отмахнулась Руннир. — Он мою помощь уже получил. Хочешь узнать то же, что и я? Тогда тебе во-о-он в тот лесок. В самую чащобу иди, только сахар с собой прихвати и держи под рукой. Не давая себя больше задерживать, девушка отправилась восвояси. Агни проводила её взглядом, хмыкнула и пошла на поиски черепушки Зоуррема.***
— Ты не говорил, что граф обращался к другим ведьмам, — возвращая череп владельцу, несколько обиженно сказала Агни. — Я и не знал, — ответил мертвец, помогая ведьме сесть на коня. — Наверное, это было до того, как я нанялся в замок. — А что в лесу, знаешь? — Догадываюсь, — туманно ответил Зоуррем. Агни, раздражённая тем, что все окружающие явно знали больше неё, не желая при этом упрощать процесс, побрела в лес. Когда Руннир говорила про чащобу, представлялось нечто совсем запущенное, с буреломом и непроходимыми оврагами. Но, напротив, чем дальше Агнесса углублялась в лес, тем более чистым и ухоженным он становился. Лес постепенно оживал. Зеленела трава, шумели листья деревьев, словно снаружи была не середина зимы, а лето. Потом Агни услышала сначала звонкий, похожий на детский, смех, а затем и тоненькие голоса. Ведьма вышла на большущую, усеянную цветами поляну. В центре высился огромный дуб, на котором находились миниатюрные домики. Повсюду слышался треск крыльев, и множество, огромное множество детских голосков. «Феи!» — сообразила Агни. «Так вот зачем сладость!» Лесной народец, они же феи, они же пикси, были жуткими сладкоежками. А одной из их любимых игр был пересчёт крупиц сахара на скорость. — Ты кто такая? — послышался возле уха тоненький голосок. Агни замерла, стараясь не шевелиться. Злить пикси смертельно опасно — несмотря на крохотные размеры и внешне добродушный нрав, они были крайне злопамятными, а также умели вешать такие проклятья, что и через десять поколений могли мучать обидчиков. — Я Агнесса, пришла с подарком, — сказала ведьма, медленно и аккуратно доставая заранее припасённый мешочек. Не прошло и мгновения, как тот взлетел и двинулся к дубу. Можно было заметить не меньше десятка миниатюрных человечков со стрекозиными крыльями, что его тащили. — Подарки, хи-хи, мы любим, — с явным удовольствием захихикали вокруг. — Я по поводу Рей, мне сказали… — начала Агни, но остановилась. Отовсюду слышалось возбуждённое шушуканье, затем голос у уха сказал: — Мы знаем. Она умирает. — Почему? — Мы говорили ей, чем чревато соседство феи и некроманта, но Рей решила по-своему, — сказал голос. — Не может свет со тьмою жить. — Подождите, стоп, она фея?! — удивлённо спросила Агнесса. — Да, была. Но пожелала стать человеком. Мы чудное спели заклинаньице, но, увы, необратимое. — Почему вы не предупредили её?! — воскликнула ведьма. Перед ней появилась фея в роскошном розовом платье с кружевами и забавной шляпой. Она сказала: — Потому что Рей и сама прекрасно знала, на что идёт. Агни отшатнулась от пикси. Она вспомнила девушку в кровати — бледную, истощённую, медленно умирающую в мучениях. Кто мог в здравом уме выбрать такой путь? Неожиданно над ведьмой появилась тень, а ещё через секунду пара здоровенных лапищ подхватила её поперёк туловища и потащила вверх, поднимая всё выше и выше, пока лес не оказался где-то далеко внизу. Противный, тянущий звуки голос проревел: –Хвааа-тит это-го ц-ц-цирррка. Агни попыталась рассмотреть своего похитителя, по кроме вонючих лап, покрытых серой чешуёй, она видела только размашистые, местами дырявые крылья. Зато ведьма прекрасно понимала, куда она летит. Дракон нёс её в горы.