***
Путь их лежал по речке Юрген, которая, помимо того, что на ней стоял Юргенград, была знаменита тем, что каждое лето мелела, практически превращаясь в цепочку плохо пахнущих озёр. К счастью, сейчас в этих краях стояла ранняя весна, и недостатка в воде не было. Напротив, судя по размытым берегам и деревушкам, подозрительно близко к ним расположенным, а иногда даже опережавшим их, всё было как раз наоборот. Это была лишь четверть пути. Дальше Юрген впадал в Генату: огромную, полноводную реку, шириной, местами, до четырёх километров. Если по мелкой речушке судно путешествовало в гордом одиночестве и в основном на силе, которую Агни для себя прозвала «гребибля», то это уже была настоящая оживлённая речная дорога. Получаса не проходило, чтобы мимо кто-то не проплывал. Капитан галеи каждый раз перекрикивался со своими коллегами, не пользуясь при этом рупором, чем вызывал у Агнессы искреннее удивление прочностью своих голосовых связок: если бы она попробовала так орать каждые полчаса, то лишилась бы голоса в первый же раз. Ему же было словно всё равно. Ведьма предполагала, что с такой глоткой судну вообще не требовались гребцы — достаточно было поставить парус и заставить капитана проорать в него пару песен. Учитывая, что он и так этим занимался по вечерам, на выходе получилась бы самая быстрая галея из существующих. Кроме того, большая река принесла с собой и регулярные остановки, во время которых на борт судна поднимались пассажиры из окрестных деревушек и городов. Это сразу же не понравилось Везави, но капитан, выслушав его требования плыть безостановочно, заявил, что если так, то пускай убийца компенсирует все потери. Сумма вышла такая, что поперхнулась даже Агни, которой довелось просто проходить мимо во время этого диалога. — Да за эту сумму линкор построить можно! — возмутился убийца. — Вам организовать высадку? Прямо здесь будете строить? — невинно поинтересовался капитан, который не обращал ни малейшего внимания на того, кому он хамит. Дело в том, что альтернатив у них попросту не было. Это позволяло владельцу галеи не только заламывать любые цены, но и вести себя как угодно, по отношению к кому угодно: хоть хамить убийце, хоть первосвященнику. Не говоря уже об остальных. Самой Агнессе их плаванье, даже несмотря на остановки и хамство, скорее нравилось, чем нет. Так уж получилось, что, возможно, впервые в жизни она была абсолютно свободна от работы. Никаких тебе жалобщиков, вредных старух, хитрых дедов и прочей почтенной, но назойливой публики. Те немногочисленные пассажиры, которые поднимались на борт, знать не знали, что она ведьма, и, судя по косым взглядам, принимали её за какую-то чудачку. У команды же галеи имелся свой персональный врач, он же боцман, он же казначей, а чаще всего капитан. И хоть подход к медицине у того был специфически-садистким, и лечил он в основном криком, ведьма предпочитала в это не лезть. Пока Ликон с головой сидел в кипах книг про магию, у Агни появилось время для того, чтобы нормально выспаться, отходя от бессонных ночей в замке графа Танета, и вдоволь налюбоваться рассветами и закатами. В этом ей компанию составляла Хродгейр, для которой весь мир вокруг был если не в новинку, то регулярно вызывал удивление и ворох вопросов. Как выяснилось, фея, несмотря на почтенный возраст, скрывающийся за фразой «где-то под четыреста», была абсолютно не в курсе, чем живут люди и как меняется их мир. Она могла с удивлением смотреть на рыбаков и спрашивать, зачем те ловят рыбу, а получив ответ, не понять, как можно ту есть — она же слизкая и противная. Услышав, что люди давно научились использовать огонь, фея рассмеялась и заявила, что это бред, ведь тогда бы они давно сгорели. Большее удивление у неё вызывали, пожалуй, только маленькие дети. Агни не раз наблюдала, как фея замирала при их появлении на судне. Это было неспроста: крохотный народец хоть и выглядел, как маленькие люди, в сознательную жизнь входил всего за пару дней от рождения. Вчера был ребёнок, завтра подросток, а послезавтра уже мужчина. Именно на этом этапе их старение если не прекращалось, то очень сильно замедлялось. Кроме того кардинально отличались и подходы к материнству. До такой степени, что Агнесса, выслушав особенности этого процесса, для себя решила и дальше заблуждаться в том, что феи рождаются в цветах. Хродгейр же очень осторожно и ненавязчиво, но упорно пыталась понять, что это за маленькие, вечно орущие существа, которых зачем-то постоянно носят с собой, перевязанных с ног до головы. «Осторожно и ненавязчиво» в её случае означало, что фея подлетала к матери и без лишних слов принималась изучать ребёнка у неё на руках. Первые пару раз это сработало, но затем и без того мнительные мамочки принялись отгонять от себя фею. Та изменила тактику: начала изучать детей по ночам. Закончилось всё большим скандалом: рассерженные мамаши пошли к капитану прямо посреди ночи, да ещё и потащили с собой виновницу переполоха, пойманную с поличным, а затем заключённую в корзину. Капитан, пригласив ответственную за фею Агнессу, спокойно выслушал обе стороны, а затем наорал сначала на ведьму с феей, за то, что занимаются не пойми чем, а затем на мамаш, за то, что те раздувают из феи слона и мешают всем остальным спать. На этом конфликт вроде бы исчерпал себя. Хродгейр поуспокоилась, переключив своё любопытство на другие вещи. Мамаши же нашли успокоение в том, что усилили бдительность, стали держаться вместе и выставлять на ночь караулы.***
В тот момент, когда Агни уже почти поверила, что всё идёт хорошо и никаких эксцессов по пути в Бизантий не будет, судьба нанесла ответный удар. Началось всё невинно: как и в другие дни, с наступлением темноты галея причалила на ночёвку. Обычно для этого капитан выбирал такие места, где можно было и команду отпустить погулять, и пассажиров набрать. Однако в этот раз место ночной стоянки оказалось полностью безлюдным. Старый, убитый временем причал, какой-то заброшенный сарай и массив тёмного, мрачного леса на фоне — это всё, что здесь было. Обстановка ведьме не понравилась сразу. Её инстинкты в один голос твердили, что тут лучше не гулять. Впрочем, она и не собиралась, Агни вполне устраивало находиться на борту. Её мнение разделяли практически все находившееся на судне. Правда, ведьма не могла не заметить, что пассажиры — те, что были из местных жителей — а так же команда галеи опасаются этого леса не только на уровне интуиции. Наслушавшись шушуканий и сказок, одной фантастичнее другой, Агнесса не выдержала и, выловив капитана во время его традиционного ежевечернего променада с трубкой и песнями, задала вопрос напрямую: — Что с этим лесом не так? Прежде чем ответить, капитан облокотился о борт, задумчиво пожевал трубку, почесал щёку, поправил две своих седых волосинки, и, убедившись, что этот странный женоподобный мальчик никуда не собирается уходить, всё же сказал: — Проклят он, ну. Чего тут мусолить. — Кем проклят, как проклят? — не унималась Агни, которую уже было не остановить. Окинув её взглядом, который, по идее, говорил: «уйди отсюда», но на самом деле, скорее, выглядел жалкой попыткой ничего не рассказывать, капитан нехотя объяснил: — Дух там живёт, в доме, что в глубине чащобы. Выглядит, как прекрасная голая девица. Говорят, если повстречал — всё, считай, что сгинул. — Если все, кто её встретил, сгинули, то откуда о ней вообще известно? — усомнилась ведьма. — Детей она не трогает. Накормит, напоит и спать положит, а утром они просыпаются на опушке. Почему так — никто не знает. Наверное, верно говорят, что к богам детей пускают вне очереди. Закончив рассказ, капитан демонстративно пыхнул трубкой и удалился, оставив Агнессу дальше смотреть на тёмный лес. В то, что злой дух убивает всех, кроме детей, ведьма не верила. Агни не понаслышке была знакома с призраками и хорошо знала, что те — не более чем проекции сильных эмоций давно умерших людей. Кто-то куда-то не успел, вспылил во время ссоры или утопился от печали. Большинство приведений были абсолютно безвредны ввиду невозможности контакта с миром живых, однако встречались и исключения. В таких случаях речь шла о чём-то совсем негативном, когда от человека оставалась одна лишь голая злоба или ненависть, сильная настолько, что прорывала завесу между мирами. Ни о какой избирательности таких существ и речи быть не могло. Ураган или цунами не выбирают среди своих жертв рыжих, не желая марать о них руки. Скорее Агнесса поверила бы, что речь идёт о живом человеке. Наготу и красоту вполне можно было списать на красивую обёртку для сказочки про классическую «злую ведьму». В том же, что в тёмном неухоженном лесу пропадают и гибнут заблудившиеся люди, ничего удивительного не было. Только Агни решила, что эта загадка разгадана и можно идти спать, как вдруг заметила на самой кромке леса удаляющуюся фигурку. Очень хорошо знакомую фигурку одного новоявленного мага, которому Агнесса сразу же захотела сломать обе ноги в нескольких местах. Впрочем, паниковать было рано — мало ли чего померещится ночью после таких историй. Сначала ведьма решила заглянуть в каюту Ликона, желая убедиться, что его и вправду нет. Разумеется, парня там не было. Не теряя надежды и веры в благоразумность юноши, Агни заглянула сначала к себе в каюту, однако там была только вовсю дрыхнущая Хродгейр, а затем к своим попутчикам. Везави и Гевент, скучая, резались в карты, но, к сожалению, делали это вдвоём. — Ликон не пробегал? — уже понимая, что ночка будет весёлой, спросила Агнесса у картёжников. — Кто? — не понял вопроса Гевент. Везави оказался более полезным: — Он долго что-то высматривал среди деревьев, затем немного посомневался, а потом отправился прогуляться в лес. — У вас такой хороший слух? — удивилась ведьма. — Нет, я в это время стоял рядом. — Вы не могли его остановить?! — Зачем? Каждый человек имеет право пойти прогуляться в ночном лесу, где, по слухам, живёт опасный дух, — убийца задумчиво почесал затылок, — или я путаю это со способом казни?.. Ведьма решила, что устроить выволочку этим двоим она ещё успеет, а вот Ликон её может не дождаться. Агни схватила первый подвернувшийся под руку фонарь и поспешила в лес. Уже спускаясь по трапу, она услышала в след насмешливый голос капитана: — Решила сходить поискать духа? Учти: с рассветом мы отплываем. Задержек, пока я капитан, не будет. Агни хотела было возмущённо огрызнуться, что всё их плаванье — одна большая задержка, но решила и это оставить на потом.***
Агнесса терпеть не могла подобные прогулки. Они не заканчивались ничем хорошим просто по закону жанра. Идти приходилось медленно и очень аккуратно, постоянно спотыкаясь и используя в качестве хоть какого-то ориентира звёзды, — галею ведьма потеряла из виду, едва только сделав десятый шаг. С тем, куда именно она шла, тоже были сложности. Никаких тропинок не оказалось и в помине, только тёмный, стоящий стеной лес. Агни не сразу заметила, что в отличие от знакомых ей зелёных насаждений, в этом не было практически никаких звуков. Ни птиц, ни зверей, только скрип высоченных сосен и шорох от её шагов. Да и сами деревья были какими-то… странными. Ведьма долго к ним приглядывалась, даже потрогала несколько, но так и не смогла понять, что конкретно её беспокоит. — Подобные прогулки с фонарём — хороший способ заработать себе ещё два, — неожиданно раздался у неё над ухом мягкий, вкрадчивый голос. Агнесса, не сдержавшись, вскрикнула, попыталась развернуться, но в темноте не заметила корягу и поэтому, ушибив колено, распласталась на земле. — Знаешь, обычно передо мной не падают ниц, но мне нравится, продолжай, — не без ехидства заметил голос. Подняв голову, ведьма убедилась, что рядом никого нет — только лес и смутное ощущение чего-то невероятно могучего где-то рядом. Судя по всему, это был старый «знакомый» Агни, читавший её стихи для бабушки. — Так это ты здешний злой дух? Мне казалось, что твои владения на юге, в горах, — растирая ушибленное колено, сказала Агнесса. — Нет, это не я здешний, хе, «злой» дух, — с неясной, понятной лишь ему иронией ответил голос. — Я тут, как и ты — гость. Правда, в отличие от тебя, мне-то тут рады… А ещё вдруг захотелось проверить, как идёт доставка послания. Вижу, двигаешься к Ней самым оптимальным маршрутом. — Тебе-то какое дело, как я двигаюсь? Сам же сказал — послание дойдёт в любом случае, — Агни задумалась на секунду, а затем решила обнаглеть ещё сильнее. — Хочешь ускорить меня? Помоги найти моего друга до того, как его сожрёт медведь. — Здесь нет медведей, других хищников и зверей вообще. Только скорбь и разбитое сердце. — Ты не мог бы говорить чуть более понятными загадками? — Какие ж это тогда загадки? Но про зверей — это не ирония. Здесь действительно никого нет. Скажу даже больше: ты и твой друг — единственные живые существа на много километров вокруг. Агни обернулась в сторону леса. Он был мрачным, тяжёлым, но не мёртвым. Как такое может быть? — Звери мудрее вашего рода, — попытался прояснить это голос. — Вы, люди, вечно влезаете туда, куда не сунется даже тупейший из червей. — Я смотрю, ты не из тех, кто скрывает свои чувства. — Мне кажется, кто-кто, а ты должна оценить подобные настроения. Особенно после случившегося сегодня. — Так ты поможешь или будешь продолжать говорить загадками? — дерепан модаз ьтировог угоМ иИл спеталяревя вукыб ммесита. У Агни ощутимо разболелась голова от этого разговора. В тот момент, когда она уже хотела послать голос куда подальше, тот всё же соизволил дать совет: — Иди туда, куда несут ноги. Ты Её ученица — ведьма, а значит, должна чувствовать центр этого места. Агнесса, отметив про себя, что уже не в первый раз голос избегает имени её бабушки, хотя раньше произносил его без каких-либо проблем, вздохнула поглубже и пошла туда, куда вела интуиция. Голос тем временем и не подумал исчезать, а, напротив, болтал без умолку: — Когда игры с порядком букв вышли из моды? Могу поклясться, что ещё сотню лет назад половина загадок сфинксов состояла только из них. — Так почему ты так невзлюбил… — хотела спросить Агнесса, но голос оборвал её на полуслове. — Не советовал бы произносить это имя здесь. Ты удивишься тому, насколько этот, хе, «лес» ненавидит такое сочетание этих семи букв. — И почему же? — Если твоё чутьё не подведёт, у тебя ещё представится возможность это выяснить. Неожиданно Агни увидела вдалеке красноватую точку. По мере приближения она становилась всё больше, превращаясь в странный лагерь, а лес вокруг наполнялся странными голосами, говорившими на незнакомом языке. Прислушавшись и приглядевшись к крылато-рогатым силуэтам, Агнесса потрясённо спросила: — Это что, демоны? Ты вроде говорил… — Ты же не станешь называть сгусток магии, заключённый в столь безобразной форме, живым существом? Меня, например, это бы сильно оскорбило, — ответил голос. — И это не просто демоны. Это худшие из их поганого рода: дезертиры, предатели, пацифисты и просто пережившие судный день своего мира, которые считают, что смогут исправить ошибки прошлого. «Кровавый Пакт» — так они себя называют. — Что они вообще здесь делают? — спросила Агнесса, вспоминая, что уже слышала это название. — Это интересный вопрос. Ответ прозвучит как загадка, но, честное слово, я даже не стараюсь, — насмешливо сказал голос. — Эти демоны стараются жить так, как жила та, которую они лишили всего, изгнали, а она за это приговорила свой же народ к смерти. Агни призадумалась. Мотив определённо был ей смутно знаком. Неуверенная до конца, она предположила: — Ты про суккуба Софию? Голос издал звук, как будто над чем-то размышлял, смакуя при этом вино: — Хм, София… Софи… Солифилесет? Тот, кто это придумал, точно разбирается в том, как играть буквами. Да, я про неё. — Звучит, как какой-то бред, — пытаясь представить, как можно жить так же, как жила демонесса в изгнании, ответила ведьма. — Рад, что в оценке происходящего наши взгляды сходятся. — Ликон у них? — Нет. Эти трусы прекрасно знают, кому этой ночью достанется вся добыча, и не сунутся. Лишнее доказательство того, что именно ваш род — глупейший во всей вселенной. — Меня они пока не заметили, — принимая это на свой счёт, обиженно ответила Агнесса. — Ты серьёзно это? — усмехнулся голос. — Ты уже несколько минут стоишь в паре метров от скопища чувствительных к магии созданий и разговариваешь вслух с пустотой. — Хочешь сказать, что они боятся… — ведьма прикинула в уме, что вряд ли объект страхов она сама, и добавила, — тебя? — Да. Я же говорю — они знают своё место. Агнесса решительно развернулась и демонстративно пошла в противоположном лагерю направлении. Голос рассмеялся: — Неверно. Увы, если ты не лелеешь надежду на то, что твоего друга всё же найдёт именно медведь, а не хозяйка этого места, то наш разговор следует прекратить. Хотел бы сказать что-то вроде: «не забудь про послание», но и так знаю, что не забудешь. На прощание дам совет: не падай, особенно духом. В ту же секунду Агни почувствовала себя одной посреди бескрайнего, враждебного ко всему инородному леса.***
Одинокой Агнессе позволили оставаться совсем не долго — едва ли прошла хотя бы пара секунд, перед тем как её окружили рогатые, шипастые, клыкастые силуэты, напоминавшие мрачные тени, лишь слегка освещаемые слабым фонарём Агни. То, что она смогла увидеть, позволило понять, что лица у демонов были такими, какими обычно изображают эльфов, разве что чуть более вытянутыми и гладкими. Что вкупе с матово-чёрными глазами без зрачков делало их зловещими и придавало надменности. — Это она! Проклятая ведьма, помешавшая моей охоте! — злобно прошипел один из силуэтов. — Заткнись, Телаэль, ты прекрасно знаешь, что она имела право защищаться, а ты на охоту — нет. — Но Рафилисет… С кем бы ни говорил давнишний знакомый Агнессы, он вспыхнул гневом. В темноте зажглись алым два глаза и послышался рык: — Достаточно, ничтожество! Из-за тебя мы оказались здесь, в этом проклятом месте, где нет ни единого живого создания. Новый голос, похожий на женский, возразил: — Теперь есть, и их двое. И одна из них пришла к нам. — Ты хочешь бросить вызов хозяйке этого места, Калисет? Мало тебе рабства у Роскошного? Чувствуя, что эта свора может так препираться ещё очень долго, и что Ликон за это время вполне может умереть от старости, Агни вызывающе покашляла. Спор демонов мгновенно прекратился, а ведьма ощутила на себе множество голодных взглядов. Из тьмы на свет вышел тот, кого ранее называли Рафилисетом. Он был очень высок, худ, но в остальном, будь слегка потемнее, Агнесса вполне могла принять его за человека. — Вижу, храбрости тебе не занимать, юная ведьма, — слегка поклонившись сказал демон. — Моё имя ты уже слышала, позволь узнать твоё. — Агнесса, ученица Изе… — ведьма, заметив, что лес как-то подозрительно закачался, когда она едва не произнесла имя бабушки, оборвала себя на полуслове. От демона тоже не укрылась эта заминка, хоть он и никак её не прокомментировал. — Что же ты забыла в этом месте, Агнесса? — спросил Рафилисет. — Ищешь ответы на давно забытые вопросы или жаждешь закончить давнишнюю ссору? — Сегодня все разговаривают загадками? — возмутилась ведьма. — Можно мне переводчика с загадочного на человеческий? Демон рассмеялся и, наклонившись к Агнессе поближе, словно к маленькому ребёнку, признался: — Мне нравится твоя храбрость, ведьма. Многие, столкнувшись с угрозой своей жизни, начинают храбриться, но не ты. У тебя это по праву… — Агни ощутила мимолётное прикосновение к своим волосам, — смерти. Мало кто может похвастаться такой рекомендацией. Агнесса демонстративно скрестила руки и сказала: — Я слышала, что вы не собираетесь меня убивать, потому что боитесь этого места. Может, уже перейдём к той части, где вы отводите меня в его центр? Ведьма была уверена, что либо найдёт там Ликона, либо же, вероятнее, того, кто точно знает, где юноша. Злой дух это или живой человек из крови и плоти — не так уж важно. — Хм, отвести? В центр? Очень изощрённый способ с тобой расправиться. Что ж, если ты так желаешь снова встретиться со смертью, тогда Калисет тебя отведёт, она у нас эксперт по тому, чтобы водить людишек по ключевым местам. — Эй, у того был Её клинок… я не могла ослушаться его воли, — возмутился тот самый, похожий на женский, голос. — Неважно. Ты отведёшь ведьму, куда она просит. Рафилисет секунду колебался, в буквальном смысле — как дым, а затем с жалостью добавил: — Печально. Такая храбрость… не должна так гибнуть. Сказав это, он и все прочие демоны, кроме одного, исчезли, причём вместе с лагерем. Та, кого называли Калисет, вышла на свет. Агни даже моргнула от удивления: догадаться без посторонней помощи, что перед ней не эльфийка, было невозможно. Ничего не говоря, жестом демон приказала идти за собой и двинулась в путь. Шла Калисет уверенно, словно не нуждалась в таких условностях как свет. Агнесса не без труда за ней поспевала. Вспомнив недавние препирательства, ведьма поинтересовалась: — Как демон может очутиться в рабстве? — Джинны умные и изворотливые создания, — нехотя буркнула в ответ демон. — И как ты освободилась? — Меня освободил… — Калисет сжала кулаки, словно кипела злобой, — разрушитель моего мира и убийца госпожи… — Ты сейчас не о Стивене Гофте говоришь? Как тесен мир… — Однажды я доберусь до него и вырву его чёрное сердце. — По-моему, ваш лидер против дальнейших контактов с человечеством. Калисет отмахнулась: — Плевала я на него. Пускай мы и одного рода, но он — ничто, трусливая букашка, которой повезло быть здесь, когда «там» всё сгинуло. — Рода? Это как-то связано с тем, что у вас имена одинаково заканчиваются или… — интересуясь, спросила Агни. — Ты умна для человека, — с презрительным уважением отметила Калисет. — Да, есть три великих рода: Эли, Сеты, и Руги, но последние сгинули вместе со стариком, все до одного. Агнесса подняла голову, чтобы взглянуть на звёзды и хотя бы примерно понять, куда её ведут, задумчиво заметила: — Никогда бы не подумала, что сегодня вечером отправлюсь в глухой заколдованный лес выручать своего дружка, который большую часть времени кажется адекватным человеком, а попутно устрою шарады с бестелесным духом, узнаю генеалогию демонов и пойду разбираться со злым кем-то там. — Я пробыла две тысячи лет в рабстве у джинна, а когда освободилась, узнала, что от моей расы остались лишь жалкие клочки, — пожала плечами Калисет. — Впрочем, твои страдания только начинаются. Они вышли на опушку. Впереди лежала поляна, точно по центру которой стоял старый, перекосившийся дом с пустыми окнами и выбитыми дверьми. Калисет остановилась точно на границе леса и, повернувшись к Агни, злобно сказала: — Если у тебя и вправду есть мозги, советую вспомнить все известные тебе молитвы богам и немедленно их прочитать, надеясь, что они заберут твою душу, а не хозяйка этого места. Агнесса хотела огрызнуться, но её собеседница уже исчезла. Ведьме подумалось, что, несмотря на скверный нрав, — эти демоны определённо не были худшими созданиями, которых она встречала в своей жизни.***
Стараясь держаться уверенно, Агни вышла на поляну. Быть храброй перед демонами было легко, перед загадочным голосом — ещё легче, а вот перед пустой поляной со старым, сгнившим, разваливающимся домом, как это ни странно, — нет. — И это всё? Меня т-так пугали, а в-всё что есть — это п-пустая… — безуспешно пытаясь сделать так, чтобы её голос не дрожал в пустоту, вопросила ведьма. Мир на секунду моргнул, а затем Агнесса оказалась на той же самой поляне, только ярко освещённой. Не пойми откуда взявшийся ветер игрался с травой, хотя ведьма его вообще не ощущала. Изменился и дом: теперь он выглядел так, будто его воздвигли пару минут назад, только запаха свежей краски не хватало. В остальном же, меньше всего посреди крайне странного леса Агни ожидала увидеть «пряничный» домик из сказок. Рядом раздалось шуршание травы, сквозь которую шагал Ликон с пустым взглядом, медленно приближаясь к дому. На его пороге юношу уже ждала ладно скроенная девушка, наверняка безумно привлекательная, с точки зрения любого мужчины, хотя бы тем, что она была абсолютно голой. Но и без этого называть её иначе, кроме как безумно красивой, язык не поворачивался даже у Агни. Портил эту идеальную синергию всех форм и округлостей тот факт, что девушка ощутимо просвечивала. Что, впрочем, совсем не мешало ветру развевать её волосы. Агнесса впервые в жизни пожалела, что выдумки оказались правдой. Обычно было наоборот — реальность оказывалась сильно хуже историй, но главное — страшнее. Стараясь преградить дорогу Ликону, который явно находился в каком-то трансе, Агни, обращаясь к хозяйке этого места, сказала: — Дух, мы не причинили тебе вреда и не желаем этого делать, позволь нам уйти с миром. Призрачная девушка, до того не обращавшая на ведьму никакого внимания, повернула в её сторону свой пустой взгляд и ответила мелодичным, очень неестественным голосом, который шёл от неё и одновременно отовсюду сразу: — Вы невиновны? Она выбрала ваш род… значит, вы все должны поплатиться за это! Поняв, что тут разговоры не помогут, Агни обратилась к Ликону, стараясь привести его в чувство, и на всякий случай сразу же отвесила ему пощёчину: — Эй, самое время придти в себя, сморозить какую-нибудь глупость и бежать отсюда! Юноша никак не отреагировал ни на эти слова, ни на пощёчину, и продолжил свой путь в лапы духа. Ведьма попыталась остановить его силой, но безуспешно — Ликон оказался неожиданно сильным. Злясь на свою беспомощность, Агнесса ещё раз обратилась к духу: — Что тут произошло и при чём здесь моя бабушка Изельда?! Неожиданно всё, включая Ликона, замерло. Призрак, чьё лицо исказилось гневом, заорал так, что у ведьмы заболели уши: — ОНА РАЗБИЛА МОЁ СЕРДЦЕ! ПРЕДПОЧЛА МНЕ ХОДЯЧУЮ ГЛИНУ! МНЕ!!! Её голос шёл со всех сторон. Словно каждое дерево, куст или лист издавали его. Агни с ужасом осознала, о чём же её так упорно предупреждали — это место действительно не являлось лесом. Всё вокруг до последней травинки было невероятно мощным призраком. Могучим настолько, что ему по силам оказалось принять форму леса, заманивая в себя неосторожных путников. Форму, но не суть, о чём догадались звери, но не заметил человек. Свет, лившийся отовсюду, померк. Мир погрузился во тьму, в которой существовал лишь фонарь Агнессы и горевшие неприятным голубым цветом глаза призрака. Он снова заорал: — ВЫ ВСЕ БУДЕТЕ СТРАДАТЬ, КАК СТРАДАЮ Я! У Агнессы закружилась голова, а по уху стекло что-то липкое. — ЦЕЛАЯ ВЕЧНОСТЬ, СОСТОЯЩАЯ ИЗ АГОНИИ! На этот раз ведьма не смогла устоять на ногах и, зажимая уши, повалилась на землю. Фонарь отлетел в сторону и погас. Вместе с ним внутри Агни тоже что-то треснуло. Некий внутренний барьер, защищавший её душу, рассыпался под давлением неимоверных сил призрака. По телу Агнессы волнами прокатилась сначала боль, от которой хотелось выть, пока не порвёшь связки, ненависть, заставлявшая сжимать зубы до треска, а затем печаль, от которой хотелось разгрызть себе руки в кровь. Казалось, агония длилась целую вечность и прервалась лишь тогда, когда рядом вновь зажёгся огонь, даривший не только свет, но и защиту от воздействия призрака. Однако на этот раз светил не фонарь, а Ликон, который, сжав в решимости зубы, противостоял Хозяйке Леса, окружив себя и ведьму непроницаемым барьером. Судя по тому, что Агни больше не хотелось порвать саму себя на мелкие клочки, — успешно. — Кто ты и как смеешь бросать мне вызов на той земле, по которой ступала Она? — злобно, но совсем не оглушающе спросила Хозяйка Леса. Несмотря на огромные прилагаемые силы, ей никак не удавалось сломить барьер Ликона. Неожиданно юноша произнёс: — Это должно было закончиться ещё тогда. Ты безумна, как и прочие из вашего рода! Жаль, что я разглядела это так поздно. Агни удивлённо икнула и вгляделась в своего друга. На секунду ей показалось, что рядом стоит совсем не он, а Изельда, чьё лицо выражало… раскаяние? — Бабушка? — растерянно спросила Агнесса. Юноша на секунду ослабил контроль и бросил на ведьму быстрый взгляд пустых глаз. — Не время… — попытался сказать он или, вернее, Изельда, но воспользовавшись заминкой, призрак нанёс удар. Возникшее промедление длилось секунду, не больше, но хозяйке леса хватило и этого. Вновь раздался крик, рвущий барабанные перепонки: — ЭТО… МОЯ… ЗЕМЛЯ! То, что изначально выглядело, как миловидная обнажённая девушка, потеряло всякую форму, превратившись в ураган гнева из чистой магии. Ликон не выдержал и оступился. Барьер, который он удерживал, моргнул и в ту же секунду оказался разорван в клочья, взорвавшись яркой золотистой вспышкой. Юноша сильно выдохнул, словно из него вышел весь воздух. Несмотря на это, озираясь по сторонам, он весьма уверенно сказал: — Не знаю, где я и что происходит, и где моя ветчина, но нам нужно срочно бежать к воде. Агнесса, всерьёз сомневавшаяся в том, что от этого существа вообще можно убежать, особенно по ночному лесу, ответила: — Напомни мне убить тебя, если мы спасёмся! — Знаешь, у вас сейчас одинаковые лица, — с опасением заметил Ликон, кивая на призрака. С Хозяйкой Леса происходило что-то странное. Не обращая на них никакого внимания, призрак размножился на тысячу практически одинаковых девушек, каждая из которых была занята чем-то своим. Кто-то исходился в слезах счастья или горя, кто-то бил землю в гневе, несколько блаженно о чём-то разговаривали, одна танцевала… Больше всего эта сценка напоминала выгул пациентов психиатрической больницы. Пользуясь возникшей паузой, Агни, схватив Ликона за руку, бросилась наутёк, лишь очень примерно представляя, где сейчас причал. К удивлению ведьмы, путь оказался не так уж и сложен. Лес, через который она прошла по дороге сюда, стал куда реже, но главное — ровнее. Некоторые его элементы исчезали прямо у ведьмы на глазах. Оставалось надеяться, что это означает, что призраку приходит конец, а не то, что он концентрирует свою силу. Спустя ещё минут десять суматошного забега, показался берег реки. Наугад выбрав направление и пробежав ещё столько же, они наконец увидели причал. Судя по сборищу на верхней палубе, произошедшее в лесу привлекло внимание всех, кто был на борту галеи. Ещё издали Агнесса крикнула: — Быстрее, нужно отчаливать! — Ещё чего, посреди ночи из-за ваших… — раздался и тут же оборвался голос капитана. Причину такой немногословности долго искать не пришлось. Позади раздался неразборчивый вопль, от которого вода в реке пошла волнами. В сторону берега направилась колоссальная волна магии вперемешку с гневом, сметавшая всё на своём пути и не знавшая пощады. — Все по вёслам, живо! — осевшим голосом приказал капитан, которого послушалась не только команда, но и вообще все пассажиры, включая вскочивших на борт Агни и Ликона. Пожалуй, это был рекорд по скорости отшвартовки, который вряд ли кто-то сможет превзойти, если только за ним не будет гнаться другой огромный, пылающий гневом призрак. — А дальше-то что? — спросил кто-то, когда галея отошла от берега метров на двадцать. Резон в этом замечании был — волна оказалась огромных размеров, даже такая широкая река, как Гената, вряд ли бы её остановила. Однако этого и не потребовалось. Магический поток разбился, не в силах преодолеть некую невидимую преграду, проходившую, по-видимости, по берегу реки. Следом раздался полный ярости крик, а затем громоподобные всхлипы. Волна билась об барьер, не столько желая его пробить, сколько в отчаянии. Раздался женский плач, полный давней, режущей сердце боли, которую ничем уже не вывести. Агни что-то капнуло на щеку: хотя небо ещё десять минут назад было кристально чистым, сейчас оно оказалось затянуто серыми, низкими облаками. Похоже, собирался ливень. Поток безуспешно бился о барьер, становясь всё слабее, пока не исчез совсем. На берегу осталась лишь обнажённая призрачная девушка, упавшая на колени и тянущая в мольбе руки к кому-то, видимому только ей одной. Ведьме стало не по себе. В глубине души Агнесса чувствовала, что во всей этой истории нет победителей, только пострадавшие. Она не должна была жалеть её, однако жалела. Агни посмотрела на Ликона, размышляя над тем, что это такое было там, на поляне. У неё появилось множество вопросов, но вряд ли юноша был способен дать ответ хотя бы на один из них. Похоже, по возвращению домой ей представляло множество удивительных разговоров. Галея тем временем плыла дальше по ночной реке под аккомпанемент женских страданий, омываемая неестественным дождём…