***
Бизантий был древним городом. По словам жителей корни его истории уходили в те времена, о которых не осталось никаких свидетельств, за исключением того, что вне всякого сомнения тогда имелся собственно сам город. Когда-то вокруг него простиралась огромная империя, которая так и называлась — Бизантийской. Над ней никогда не заходило солнце, но лишь потому, что бизантийские философы так и не смогли сойтись во мнении, какие именно вещи можно называть «солнцем», а какие нельзя, и потому называвшие так любой объект, которому не удалось подобрать более подходящее название. Помимо непосредственно шара раскалённой плазмы в Бизантии и окрестностях имелся: император-солнце, полулегендарный петух с соответствующей кличкой, спасший город от нашествия гусей, дворец императора-солнца, солнечный тракт, сорт хлеба «солнышко», а также монумент некому весьма тучному деятелю, который местные жители ласково называли не иначе как «наше дорогое солнцеподобие». К сожалению всех окружающих земель, славные деньки Бизантийской империи давно прошли. Долгие века жители Бизантия пытались привнести окружающим их селам и весям хоть какое-то подобие цивилизации, не чураясь даже самых жестоких методов: выделяли деньги на строительство дорог, спонсировали мануфактуры, поощряли развитие предпринимательства, инвестировали в образование. Не в силах противиться всем этим ужасам военным способом, народы, населявшие огромную империю, выбрали другую тактику: мужественно борясь с собственной совестью, которая противилась любым компромиссам с захватчиками, они брали деньги, но ничего не строили. Так выросли целые поколения, которые не знали ничего, кроме ожесточённой борьбы с оккупантом, сражаясь с ним денно и нощно, не взирая ни на цирроз печени, ни на ожирение. Однако даже самые плохие вещи когда-нибудь заканчиваются. Вот и жители Бизантия, убедившись в полной своей неспособности принести свет цивилизации таким свободолюбивым людям, бросили попытки сделать это и уединились в своём городе. Правда, надо сказать, долго им насладиться покоем не дали — страдавшие под стальной пятой оккупацией народы уже сами потянулись в Бизантий, желая приобщиться к его богатствам, которые, как они считали, принадлежат и им тоже. Расположен Бизантий был в самом устье реки Генаты, северной своей частью представляя порт для судов, двигавшихся по реке, а восточной — порт для морских кораблей. Центральная часть города была обильно утыкана различными культовыми сооружениями вроде тюрьмы, собора, дворцов, а также непонятно как затесавшейся в этот список сыродельни. О южной и западной части в городе предпочитали не вспоминать: кому они интересны, если вся жизнь кипит в других местах? Агни взирала на приближающийся город со странным благоговением. Что ни говори, издали его мраморные шпили изумляли, даже несмотря на желтоватую дымку, укутывавшую их вершины. К тому же она впервые собиралась посетить столь населённое и одновременно древнее место. Ей, как сугубо деревенской жительнице, было абсолютно непонятно, как можно жить в столь мелком клочке земли такой толпой, а главное — зачем. Похожие чувства разделяла и вертевшаяся рядом Хродгейр, которая сразу нашла параллели между городом и муравейником, что был рядом с её родным деревом. ― Тут точно так же копошатся в грязи, ― ехидно отметила фея. Это заявление разом привело Агнессу в чувство. Сильнее моменту не смог навредить даже Ликон, который неподалёку хвастался перед другими пассажирами галеи фактами о городе, почёрпнутыми из паршивого путеводителя: — В городе насчитывают двадцать больших колодцев, триста двадцать восемь средних и не менее полутысячи малых. Кроме того, в городе работает древнейшая в нашем мире канализационная система… То, что секунду назад ещё казалось загадочным и привлекательным, мгновенно обросло коркой из обыденности. Кроме того, как не могла не заметить ведьма, на причале, к которому направлялась галея, было многолюдно. И, судя по обилию стражи в забавных остроконечных шапках и каких-то переделанных под военные нужды халатов, ничем хорошим это не сулило. Вряд ли они все собрались здесь только для того, чтобы повстречать родственников и знакомых из дальних краёв. Везави оценил происходящее иначе: — Если в этом городе тебя встречает стража — всё нормально. У них расценки хорошие. Вот будь там куча чиновников… — перепроверяя, всё ли оружие он закрепил, сказал убийца, и подмигнул, — главное — не говори лишнего и держись рядом. Нам нужно в морскую гавань, а там считай, что уже в Марке. Агни, совсем не разделявшая его уверенности, поплелась следом. Меньше всего ей хотелось вляпываться в какую-то политическую историю, а, учитывая её компанию, иначе просто и быть не могло. Кроме того, ведьму беспокоил капитан галеи. После происшествия с таможенником он всячески избегал их пятёрку. Не нужно быть великим психологом, чтобы почувствовать исходящую от него неприкрытую ненависть. — Он что-то задумал, — поделилась своими опасениями с Везави Агнесса, кивая на капитана. — Разумеется, — фыркнул убийца. — Мерзавец сдаст нас портовым властям как только трап коснётся причала. — Вас это не беспокоит? — Абсолютно. Вот если бы я не знал его намерений… А так — не за борт же его бросать. Да и этот мешок с кхм… неважно, явно не утонет. Где, кстати, твой любовник? — Мой кто?! — изумилась вопросу Агнесса. — Ну этот — недомаг-катастрофа, как оборотень, только буква другая… — искренне пытаясь вспомнить то, чего он никогда не пытался запомнить, сказал Везави. Ведьма огляделась. И вправду: среди собравшихся на верхней палубе пассажиров Ликона не было видно. — Пойду схожу за ним… — Стой, никуда от меня не отходи, — остановил её убийца, бросая обеспокоенный взгляд в сторону причала. — Сейчас уже начнётся. — А Ликон? — Вон он твой ликантроп, бежыд-спешыд. — Я ничего не пропустил? — спросил запыхавшийся Ликон. — Гевент пообещал завязать с убийствами и собирается стать козлопасом. Везави отрёкся от Всеотца и теперь поклоняется истинно правильному богу — Летающему Макаронному Монстру. Агнесса постриглась и собирается уйти в запой, — безбожно путая имена присутствовавших, сообщила ему Хродгейр, сидевшая на плече у ведьмы. Агни резко дёрнула плечом, показывая, что не потерпит такого бессовестного вранья о себе, ближе чем в пяти метрах. Точно следуя предсказанию Везави, стоило галее причалить и отдать трап, как её капитан сразу же побежал сдавать всех, за кого портовые власти согласились бы заплатить хотя бы медяк. Судя по его виду, он был готов даже, впервые в жизни, не торговаться и не спорить. Командир стражи, выделявшийся среди своих подчинённых самым цветастым халатом, выслушал капитана, а затем жестом приказал своим подчинённым его увести. — Но как же оплата? — изумился владелец галеи. — Тридцать плетей — более чем достаточно. Сержант, отпи… кхм, вознаградите его наконец. Остальных не слишком вежливо выгнали на причал. Команда корабля практически сразу всем скопом отправилась следом за своим капитаном. Пассажиров же принялись проверять, сверяя имена присутствующих с судовым журналом. Некоторые, особенно из числа «забывчивых», когда очередь доходила до них перед лицом неминуемого путешествия «куда-то туда» со стражниками, предпочитали прыгать с пирса в мутную, не слишком ароматную воду. — Принести багор и выловить их? — поинтересовался один из стражников. Командующий, приложив к носу платок, брезгливо глянул на барахтающихся не то в воде, не в то каком-то фекальном киселе людей, и отмахнулся: — Запачкаете только всё здесь. Пускай патрульное шакальё ловит. Удивительно, но как ни уменьшалось число непроверенных пассажиров, ни Агни, ни её попутчиков не тронули, словно специально оставили напоследок. Дошло до того, что на причале только они и остались. Когда стражники принялись шушукаться между собой по их поводу, ведьма бросила обеспокоенный взгляд на Везави, на что тот только пожал плечами, мол: «не дёргайся». Неожиданно Ликона, невзирая на протесты, взяли под локти и куда-то повели. Командир буркнул: — Надеюсь, парень ты толковый, бездельников в этом городе и так с избытком. Впустите его. Агнесса хотела было помешать, но её остановила массивная лапища убийцы, больно сжавшая плечо. Откуда-то сверху раздалось хмурое предостережение: — Не глупи, ведьма. Всё с ним будет в порядке. Командир стражи решительно захлопнул судовой журнал и объявил оставшимся: — Ваши документы просрочены. Гевент возмутился: — Протестую! У нас вообще нет никаких документов. — Тем хуже для вас. В каземат всех, пускай с ними и-ми-гра-ци-он-ная служба разбирается, — выговорив сложное слово по слогам, приказал командир и, выбросив журнал в воду, удалился.***
Агнессу с компанией отвели в какое-то полуподвальное помещение, где из мебели была лишь пара кроватей да крохотное застеклённое окошко, криво прорубленное в стене, и приказали ждать. — Командир, столько здесь сижу — дай хоть каплю спирта, не могу больше терпеть, душу рвёт сильно-сильно! Сердечко требует спиртовой инъекции! — удивляя всех, надрывно крикнул сквозь дверь Гевент. С той стороны послышалось в ответ: — Ты тут всего две минуты! Угомонись, поп. — Это нарушение прав заключённых! Я буду жаловаться! — крикнул первосвященник и мгновенно прекратил ломать комедию. — Ну вот, я же говорил, что не стоит сюда соваться, — обращаясь к Везави, заметил Гевент, поудобнее располагаясь на кровати. — Что-то не так? — спросила ведьма. — Да, они здесь… у нас с ними боги разные, — несколько неуверенно ответил первосвященник. — Они верят, что вселенную сотворил не Всеотец, а Матерь! Ну не бред ли! — А мне их версия нравится больше, — заметила фея. — У нас тоже есть легенды о женщине, выносившей в себе яйцо, из которого вылупился окружающий нас мир. Все присутствовавшие странно на неё посмотрели и от дальнейших подробностей поспешили отказаться. Везави, которому происходящее явно не нравилось, сел на вторую койку и сказал: — Плевать, во что или кого они там верят, улыбайся и будь вежливым. — Тебе легко говорить, безбожник, — огрызнулся никто иной как Гевент. Убийца усмехнулся этому слову и заметил: — Я знавал троицу, которая называла себя богами. Вся их божественность заканчивается тогда, когда у них начинает идти кровь. — Вы вправду сражались с богами? Глядя на Везави, можно было легко представить, скольких он убил, но чтобы богов… — Не существует настоящих богов, ведьма. То были самозванцы, заполучившие в свои лапы бессмертие и огромную власть. Один построил империю, в которой слово «свобода» оказалось под запретом, другой бросил ему вызов, и ещё непонятно, по чьей вине погибло больше народа. — А третий? Прежде чем ответить, Везави долго молчал, размышляя над тем, нужно ли что-то говорить. Наконец, убийца нехотя рассказал: — Избранный, который должен был всех спасти. Прежде чем он явился, о нём успели состряпать целое пророчество. Влекомый ложными идеалами, он сумел разрушить даже то немногое, что осталось после двух предыдущих «божков». Из-за него ни у меня, ни у моего господина больше нет дома. Закончив рассказ, Везави демонстративно отвернулся к стене, показывая, что больше он ничего говорить не собирается. Агни показалось, что убийца не до конца честен в своём рассказе, и что у противоположной стороны конфликта наверняка найдётся своя, во многом отличающаяся версия произошедших событий.***
Возвращения стражи ждать пришлось долго, не меньше трёх, крайне нервных часов. Вернулись халатированные лишь затем, чтобы снова их куда повести. Правда, на этот раз в здание куда более приятное на вид — из мрамора, с колоннами и статуями на фасаде. Судя по табличке, сие называлось «дворцом Миграционной Службы». Обстановка внутри соответствовала — это был именно дворец, нисколько не напоминавший какое-то административное здание. Миновав пару роскошных коридоров, компания оказалась в просторной зале, по центру которой среди множества слуг на горе подушек, словно это был трон, восседал весьма упитанный мужчина. Количеству украшений как на нём, так и на его халате, могла бы позавидовать даже мадам Фатум. Правда, даже самый крошечный драгоценный камушек с украшений толстяка наверняка стоил больше, чем всё то, что надевала гадалка. Заметив появление гостей, он улыбнулся и жестом приказал слугам разойтись, оставив лишь пару захалатированных стражников. Усевшись поудобнее, толстяк их хорошенько рассмотрел, причём, как показалось Агнессе, всё его внимание пришлось именно на неё, а затем заявил выстроенной перед ним компании: — Моё имя — Геколион, и именно я в этом городе решаю, кто смеет осквернять своим присутствием его стены. Кажется, Везави собирался что-то сказать, но толстяк его опередил: — Я прекрасно знаю, кто вы и откуда. Везави, Гевент и Агнесса… — Эй! — возмутилась фея, но на неё никто не обратил внимания. — Знаю также, что вы проделали длинный и весьма странный маршрут по пути сюда. Должен сказать: для моего города — это великая удача! — Вас должны были известить о нашем прибытии, — убедившись, что никто его не собирается прерывать, сообщил Везави. — В порту должен стоять наш корабль. — Да, недавно в наш морской порт заходил диво странный корабль под флагом Марки или как вы там себя сейчас называете. Увы, он уже покинул город — ему отказали в стоянке. Геколион был самой невинностью, что точно указывало на то, что случившееся произошло при его участии. На лице Везави отразилось удивление, он недоверчиво уточнил: — Где сейчас этот корабль? — Этого мне неизвестно. Он покинул наш город ещё неделю назад. Убийца пробурчал что-то про проклятые задержки, хотя вряд ли, плыви галея денно и ночно, они успели бы за такое время. Толстяк, с удовлетворением наблюдая за его реакцией на эти известия, извлёк из своего халата какую-то бумагу: — Но о вашем прибытии нам действительно сообщали. Вы напали на наших таможенников. Кроме того, у вас проблемы с документами и, очевидно, с багажом. По нашим законам я должен отправить вас всех за решётку на пару лет. Угроза сработала бы куда лучше, если бы её хоть кто-то испугался. Агни ясно видела, что это блеф, Хродгейр было плевать, а Гевент с Везави только усмехнулись. Убийца сказал: — Если хотите, чтобы тот корабль вернулся сюда ещё с тройкой таких же — сажайте. Посмотрим, сколько минут простоят ваши стены. Геколион миролюбиво развёл руками, показывая, что не собирается провоцировать конфликт. Учитывая, что это уже произошло, такая позиция была более чем удобной. — Меньше всего мне бы хотелось, чтобы моему горячо любимому городу был нанесён ущерб или кто-то пострадал. Я лишь хочу сказать, что готов забыть о, ммм, всех этих недопониманиях в ответ на небольшую услугу. Агнесса закатила глаза, представляя, что сейчас начнётся. — На юге города стоит древняя магическая башня — Шолла. По легендам её построили ещё до того, как возник Бизантий, хотя, очевидно, что это бред. Однако… Везави, до этого пытавшемуся играть в дипломатию, явно это надоело: — Нас не интересуют древние башни, мифы и легенды. Нам нужен проход в город, и вы нам его дадите безо всяких сделок и условий. — Боюсь, это вызовет определённые проблемы, — любезно ответил Геколион. — У нас в городе действуют очень строгие законы по отношению к тем, кто находится в его черте без соответствующего на то разрешения. Агнесса усмехнулась, услышав фразу про строгие законы: — Ваши законы очень удобно действуют конкретно в тех случаях, когда вам это нужно. — Согласитесь, юная барышня — это несомненное достоинство нашей законодательной системы. В отличие от прочих городов, где законы не действуют, когда надо или, наоборот, используются против тех, кто их придумал, у нас в Бизантии закон служит своим создателям, то есть нам — законотворцам. Агни хотела вставить ещё одну едкую фразу, но Геколиона было уже не остановить: — Любой закон, для того чтобы быть принятым, требует соответствия трём правилам. Мы зовём их «правилами законотворчества». Первое: «Закон не может причинить вред законотворцам или своим бездействием допустить, чтобы законотворцам был причинён вред». Второе: «Закон может быть модифицирован любым законотворцем в зависимости от необходимости, если только это не противоречит Первому Правилу». Третье: «Закон должен применяться ко всем жителям Бизантия в тех случаях, когда это не противоречит Первому и Второму Правилам». Судя по тону толстяка, это заявление не было какой-то шуткой или издёвкой — говорил он вполне серьёзно. Агнессе вдруг вспомнились слова Гевента о бюрократах со своим государством. Тогда это показалось забавной шуткой, но теперь… — Нас не интересует, что вы там хотите, чтобы мы сделали с той башней, — вернул разговор в первоначальное русло Везави. — Мы не ужаленные в жопу искатели приключений. — Могу, кстати, порекомендовать двух с половиной — отличные ребята: много не берут, руины после них умеренно дымятся и в них ещё можно найти что-то ценное, — дополнил его Гевент. — В таком случае… боюсь, вы проведёте в каземате чуть больше времени, чем вам бы хотелось, — с угрозой сказал Геколион. Везави вспыхнул, и сделал по направлению к нему угрожающий шаг. Стража напряглась, но убийца не обратил на это ни малейшего внимания, как и сам толстяк, который оставался подозрительно спокойным. — Слушай, бумажный червь, ты немедленно пустишь нас в этот забытый всеми город или навлечёшь на себя мой гнев. — Ваши угрозы, Везави, тут не работают, — холодно ответил Геколион. — Без своего господина максимум, на что вам хватит сил — это устроить небольшую потасовку перед своей гибелью. Либо вы достанете для меня артефакт, который хранится в Шолле, либо отправитесь в тюрьму. Выбирайте. Убийца посмотрел сначала на толстяка, явно оценивая разделяющее их расстояние, затем на стражу вокруг. Агни едва ли не физически ощущала, как его мозг в этот момент продумывает варианты того, как убить всех в помещении. В последнюю очередь Везави посмотрел на своих попутчиков. Это был очень короткий и неприятный взгляд, в котором не было эмоций — только чистый расчёт. Ведьма с холодком осознала то, что подозревала в глубине души с самого первого взгляда на этого человека: он убьёт её или любого другого из присутствовавших ровно в тот момент, когда возникнет соответствующая необходимость. Сцена окончилась тем, что убийца сделал шаг назад и тихо, сквозь зубы процедил: — Я сожгу этот город дотла, а тебя, червь, утоплю. — Мне понимать это как согласие? — усмехнулся Геколион. — Понимай это как пророчество. Где там эта проклятая башня? — Секундочку, — вмешалась Агни, которая нутром чуяла, что если об этом не позаботиться, то, даже достав артефакт, они не получат желаемого. — Где гарантии того, что нас действительно пустят в город? Ведьма хотела ещё спросить про Ликона, но сообразила, что только заложников им в этот момент не хватало. Если Геколион не в курсе реальной численности их компании — ему же хуже. Она нисколько не сомневалась в том, что Геколион — настоящий хозяин своего слова. Захочет даст, захочет заберёт, но надежда всегда умирает последней. В этот раз несчастную прикончил Везави, сказавший: — Идём, ведьма, этому человеку не знакомо слово «честь». Может, если управимся достаточно быстро, то нам повезёт, и он ещё не успеет придумать следующее тупое поручение. Толстяк остался показательно невозмутим, однако, как показалось Агнессе, всё же слегка, но обиделся таким словам. Неожиданно Геколион сказал: — Стойте. С вами отправятся мои помощники, — толстяк хлопнул в ладоши, сопроводив это окриком, — Андримад, Эспе, живо сюда. Спустя несколько минут показалась странная парочка. Один явно являлся человеком, хотя правильнее было сказать человечком, настолько жалким выглядел. Он был полной противоположностью своего господина — худой, сутулый, с длинными нечёсанными волосами, в каких-то бесцветных обносках, огромные дыры в которых — основной элемент одежды. Больше всего ведьме не понравился взгляд его чёрных глаз: вопреки ожиданиям не пустой, а, напротив, очень даже живой и, главное, злой. Второй являлась девушка, по крайней мере, Агни надеялась, что существо, шедшее следом за мужчиной, действительно женского пола — в бесцветных лохмотьях, в которые она была одета, разглядеть что-то кроме лица оказалось фактически невозможно. Из того, что смогла увидеть ведьма, первым бросалась в глаза пара загнутых назад, маленьких, не больше ладони, рожек, утопленных в чёрных грубых волосах, разительно выделяющихся на фоне бледной, как мел, кожи. После них как-то даже упускал из виду милый курносый носик или вытянутое худое лицо с высокими скулами и острым подбородком. А вот глаза незнакомки были самыми обычными, выделявшимися разве что не самым распространённым цветом — серым, как пасмурное небо. Ясно, что это — один из многочисленных гибридов человека с кем-то. Но кто был второй половиной этого союза? Как раз кстати незнакомка слегка повернула голову, реагируя на фырканье стражи и показывая свои слегка вытянутые уши. Они, а так же форма лица указывали на эльфов, но когда эти существа успели обзавестись рогами? Настолько сконцентрировав внимание на рогах, Агнесса едва не упустила куда более важную деталь: тонкий, длинный хвост такого цвета, как и остальная кожа странного создания. Он мелькнул на пару секунд, когда девушка низко кланялась своему господину. Если насчёт рогов ещё оставались какие-то сомнения, то вот хвостов у эльфов не было точно. Тут, скорее, напрашивалось сравнение с недавними знакомыми Агни из леса, который совсем не лес — демонами. Но разве могут быть у этих магических созданий какие-либо гибриды? Ответ ведьме о том, кто такая эта девушка, предоставил Везави, изумившийся: — И чем нам поможет шаман каннибалов и тифлинг? О тифлингах Агнесса слышала мельком и очень давно, конечно же, от бабушки. Из давнего разговора ей запомнилась только брошенная вскользь с явным неодобрением фраза старой ведьмы: — Тифлинг — хуже незваного гостя. Геколион, не обращая внимания на замечание убийцы, представил своих, как надеялась Агни, всё же слуг, а не рабов: — Это Андримад — он хорошо знает город и сопроводит вас до башни. Второе посмешище называет себя Эспе, и она знаток всякой магической чепухи, — хоть чиновник и сказал это с нескрываемым пренебрежением, Агнесса не могла не заметить, что на деле он очень ценит эту парочку, просто не хочет этого показывать. — Она введёт вас в курс дела и расскажет, что знает о Шолле. Если, конечно, не хочет получить десяток плетей, да? — Да, господин, — тихо ответила тифлинг. Агнесса всё сильнее сомневалась в том, что эти двое в самом деле слуги. Если в случае Андримада у ведьмы не осталось ни толики сочувствия к нему после того, как он раболепно упал на колени от одного упоминания своего имени, то в случае с рогатой девушкой всё было иначе. Её весьма растерянный взгляд не укрылся от Везави, который, улучив момент, пока их выросшая компания двигалась на выход, сказал ведьме: — Пускай она и выглядит невинной овечкой, но внутри это опасный зверь с неконтролируемой силой, данной ей по праву рождения. Агни не была с ним согласна. Если этот тифлинг так опасен, что он здесь делает, в рабстве у какого-то бюрократа? Впрочем, спорить Агнесса не стала, решив, что лучше будет расспросить убийцу про второго их попутчика: — Откуда вы узнали, что это шаман каннибалов? — Взгляни на его зубы: они такой странной формы, потому что всё, чем он питается — это сырое человеческое мясо, а ещё полустёртые татуировки на руках и пятно на лбу. Зуб даю — это шаман с Подветренных островов. Они там жрут сами себя и всех, кто к ним по глупости заплывает. Агни пригляделась к Андримаду. Если бы ей не сказали про всё это, то она бы в жизни не поняла, что эти плавные, едва заметные линии у него на коже — не шрамы или контуры мышц, а пятно на лбу не просто вздувшаяся родинка. Зубы ведьме увидеть не удалось, но вот обкусанные губы — вполне. — Уже не такой жалкий, да? Я слышал от наших матросов про их племя. Может они и дикари, но если напьются человеческой крови, их не берут ни пули, ни мечи, только огонь. — Зачем он здесь? — наивно спросила Агнесса, зачарованно глядя на то, как Андримад облизывает фиолетовым языком губы. — Для плотного ужина, конечно же. И чем больше нас не выйдет из этой башни, тем гуще будет его трапеза. Ты сойдёшь за закуску, а вот я и дорогой первосвященник — за основное блюдо. — Думаете, Геколион не хочет, чтобы мы вышли из башни? — усомнилась Агнесса. Везави отрицательно покачал головой: — Он был бы не против, но нет. Скорее, этот жирдяй искренне желает, чтобы мы из неё выбрались, причём с чем-то ценным.***
Снаружи их уже ждала роскошная карета, которая стоила, наверное, больше, чем всё Любятово со всеми жителями. К облегчению Агни, Андримад сразу же уселся на козлы, уверенно взяв в руки вожжи. Эспе же, продолжая кутаться в свои лохмотья, открыла им дверь, жестом приглашая их внутрь, а когда все уселись, перекинулась парой фраз с каннибалом и тоже юркнула внутрь. Хотя места было предостаточно, тифлинг забилась в самый угол, словно желала ото всех спрятаться или стать невидимой. «И это опасный зверь? Скорее, перепуганная овечка, которой не повезло зайти в город волков», — подумала Агни, с жалостью глядя на Эспе. Похожие взгляды разделяла и фея, которая тоненьким голосом шепнула ведьме на ухо: — Какие у неё ужасные шрамы! Не знаю, чем она так провинилась, но у неё на руках нет живого места! — Она провинилась тем, что её предки заключили сделку с силами, которые нельзя трогать. Весь её род — прокляты на веки вечные, — раздражённо буркнул Везави. Его настроение явно ушло в глубокий минус. Он ничуть не пытался говорить хоть сколько-нибудь тихо. К удивлению Агни, Эспе не промолчала, как ожидалось, а тихо возразила: — Мои родители ни с кем никаких сделок не заключали… — Ты себя в зеркало видела? — усмехнулся убийца. — Хочешь сказать, твоя мамаша переспала с козлом, чтобы ты такой красивой получилась? — Ну хватит! — рявкнула на него Агни, который изрядно это надоело. — В нашем текущем положении виновата явно не она. Везави позабавила такая смелость: — Смелая ведьмочка. Прибереги свои лучшие качества для тех, кому они действительно нужны. Ты защищаешь существо, которому не нужна чья-то защита или твоя жалость. К удивлению Агни, его поддержал остававшийся до сих пор молчаливым Гевент, который подал голос из своего угла, нехотя что-то процитировав: — Убивай тифлинга без жалости и сомнения, сразу как увидишь, ибо продали они душу свою на веки вечные силам, которые должны быть забыты. — Какая прелесть, сразу видно, что ваша вера — про добро и любовь, — едко заметила Агнесса. Неожиданно для всех присутствующих раздался голос самой Эспе, которая, ко всеобщему удивлению, как ни в чём не бывало спросила: — Может вам угодно послушать рассказ про город? Или, может, мне рассказать про Шоллу? Агни очень смутила такая реакция тифлинга. Только что она сама огрызалась, когда её оскорбляли, а потом резко перестала обращать на это внимание. «Когда о тебе везде говорят только плохое, волей не волей перестаёшь слушать вообще всех», — сообщил ведьме внутренний голос. — Уверен, про город мы ещё наслушаемся бредней, давай про башню, — махнул рукой Везави, Немного сбиваясь то там, то тут, Эспе начала рассказ: — Эм, Шолла — древнейшая башня, в смысле, со-о-ру-же-ни-е Бизантия. Её возвёл маг… считается, что возвёл, кхм… Этохонкрат восемь тысяч лет назад… — Ты ещё про культурное значение расскажи, — оборвал её Везави. — Она запечатана? Почему башню до сих пор не вскрыли? — Д-да, городскими властями — никто из вошедших внутрь до сих пор не возвращался. — Неужели так мало желающих? — усомнилась Агнесса. — За восемь-то тысяч лет её бы по кирпичикам разобрали… — Башне нельзя причинить в-вред. Она уничтожает всякого, кто пытается это сделать. — Прости, но чего тогда от нас хочет твой, кхм, хозяин? Мы-то чем лучше других? — недоумевала ведьма. Ответ Эспе удивил всех собравшихся: — Башня вас впустит… — Откуда такая уверенность? — Там ваше изображение. Этому удивился даже обычно скептически настроенный вообще ко всему Везави: — Бред. Что, мы вчетвером нарисованы? Тифлинг замотала головой: — Н-нет. Только она. Агни с удивлением увидела тонкий палец, венчавшийся острым ногтём Эспе, направленный в свою сторону. Она на всякий случай проверила, не обменялась ли с кем телами. Как такое может быть? Реакцию остальных в карете угадывать не пришлось. Гевент фыркнул, Везави выразительно усмехнулся, словно услышал хорошую шутку. Даже Хродгейр и та тихонько прыснула в крохотную ладошку. Агнесса не обиделась — было бы чему. Она считала точно так же. — Это какой-то бред. Какая-то ошибка или… да такого просто не может быть! Тифлинг стояла на своём: — Вы сами увидите, м-мы скоро приедем…***
— Знаешь ведьма, шутки-шутками, но на этой фреске действительно ты. Длинные волосы тебе, кстати, не идут, — заявил Везави, разглядывая башню перед собой. Шолла выглядела именно так, как должна была выглядеть магическая башня невероятной древности — нечто скрученное, погнутое и вообще непонятно как до сих стоящее вертикально. Впрочем, учитывая, что добрая её половина заросла диким виноградом — скорее всего, только на нём всё и держалось. Портал входа, тем не менее, был абсолютно чист — растение словно избегало его и небольшого участка над воротами, где находилась мозаичная картина, изображавшая девушку в чёрном платье с сумкой наперевес и длинными седыми волосами. Если с внешностью попадание получилось так себе — скорее, «по мотивам», то вот сумка была просто один в один как та, которую нервно теребила рукой Агнесса, даже висела так же. Чем больше ведьма смотрела на фреску, тем меньше ей нравилось происходящее. Какое она может иметь отношение к пророчествам, древним башням и прочему? Агни вообще оказалась в этом городе едва ли не случайно! Пару дней назад её чуть не убил могущественный призрак, а до этого был дракон и ещё много чего. — Если вы готовы, то я могу открыть ворота, — сообщила Эспе, когда к ней присоединился Андримад, закончивший привязывать лошадей. Агни, которую чуть ли не колотило от волнения, едва ли можно было назвать к чему-то готовой, кроме как к сердечному приступу. Сама того не заметив, она впала в какую-то странную прострацию. Её сознание ушло куда-то вглубь, укрывшись от остального мира толстой непроницаемой раковиной. Из её спутников первым заметил это Гевент, сразу же обеспокоенно шепнув Везави: — Я не верю в эту чушь, но если башня, тьфу, ждёт её, то в таком состоянии… Кивнув, убийца подозвал к себе фею и в меру возможностей своего баса некоторое время с ней шептался, о чём-то споря. Если бы Агни была способна понимать, что они говорили, то услышала бы: — Она нужна нам вменяемая, а ты хочешь сделать из неё чёрти что! — Клин клином. — Это не клин, а… таран! И она — не ворота! Так, калиточка на одной петельке. — Есть другие варианты, фея? Хочешь, поговори с ней. Уверен, ты-то сможешь объяснить, как так вышло, что изображение простой крестьянки оказалось ЗДЕСЬ. — Неужели не очевидно? Это из-за Изельды, она… — Плевать из-за чего это. Или помогай, или предложи что получше. Хродгейр бросила на Агнессу полный жалости взгляд и, покачав головой, сказала: — Ладно, три капли, не больше, иначе она не только суть, но и время начнёт видеть! Везави извлёк флягу, где хранил своё ядрёное пойло. Очень осторожно он капнул немного жидкости в крышку-стакан, и протянул в сторону феи. Хродгейр скривилась от запаха: — Какая дрянь. Фея сняла с пояса крошечный мешочек, аккуратно извлекла оттуда пару блеснувших на свете крупинок и бросила их в стакан. Взглянув на получившееся и неодобрительно цокнув языком, она добавила ещё несколько и махнула рукой, мол: «готово». Даже не пытаясь действовать аккуратно, Везави подошёл к Агнессе и, грубо зажав нос, вынуждая открыть рот, влил в неё получившийся напиток. Ведьма, поперхнувшись, закашлялась. Горькая жидкость, внезапно оказавшаяся не только во рту, но ещё и попавшая нос, сильно жглась. — Глотай, — сурово приказал убийца, всем своим видом демонстрируя, что альтернатива Агни не понравится. Впрочем, вмешательства не потребовалось. Рефлексы взяли своё, и жидкость, обжигая горло, понеслась в желудок. Несколько невероятно долгих секунд ничего не происходило, а затем Агнессу дёрнуло, словно от удара молнией. Странная, пугающая сила наполнила её всю до краёв, заодно возвращая в сознание. Ведьма удивлённо огляделась. Она стояла на том же самом месте, но окружение разительно изменилось. Шолла преобразилась до неузнаваемости. Вместо скрюченной башенки теперь высился вытянутый шпиль, упиравшийся вершиной в грозовые облака. От башни к земле тянулись массивные цепи, непонятно зачем нужные — не было похоже, что ей нужна была помощь с устойчивостью. Исчез Бизантий, на его месте высились мёртвые, давно заброшенные руины, единственными жителями которых стали стервятники. Изменились и спутники Агнессы. Хрогейр превратилась в ослепительно яркое пятнышко света, похожее на солнечного зайчика. Гевент осунулся и исхудал, глаза его укутала молочная пелена, зато на груди оказался амулет, изображающий солнце, по большей части он проржавел, но крохотные пятнышки до сих пор слегка светились золотом. Везави же… ведьме сначала показалось, что убийца никак не изменился, но затем она заметила огромную рваную дыру у него в груди, на том месте, где должно быть сердце. Пожалуй, это была самая очевидная из аллегорий. Андримад потерял всякую схожесть с человеком, превратившись в странное, вызывающее подсознательное отвращение существо, с выдающейся челюстью, пустым взглядом и длинными когтистыми руками. Эспе стала куда сильнее похожа не демона, нежели раньше: массивное, мускулистое туловище, огромные рога, окутанные пламенем, крылья за спиной, не изменилось только лицо — оно осталось всё таким же страдающим, с выражением вечной потерянности в горящих алым светом глазах. Агни попыталась понять, как она видит саму себя, но беглый внешний осмотр не выявил отличий. — Как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно спросила Хродгейр. — Я вижу суть вещей, как они есть, — честно ответила ведьма. — И как она, суть? — усмехнулся Везави. — У вас нет сердца. — Тоже мне открытие, — разочарованно буркнул убийца. — Не самый полезный орган. — Вы готовы? — раздался слегка искажённый голос Эспе. — Ты сможешь идти, Агни? — спросила Хродгейр. Ведьма неуверенно сделала шаг вперёд. Мир перед ней изгибался и плясал, словно она смотрела на него через воду или, вернее сказать, линзу. С некоторым трудом, но передвигаться можно было. Пока Агнесса осваивалась, Везави дал знак Эспе, и та сняла с врат башни барьер, не допускающий внутрь посторонних. Изнутри подул холодный, застоявшийся воздух. Убийца извлёк из одежды небольшой металлический прямоугольник, щёлкнул им, из-за чего на его вершине показался синеватый огонь, и, подсвечивая себе этим, заглянул внутрь. — Ты не говорила, что нам придётся спускаться! — гаркнул он на тифлинга. — Там темно, как в жопе, и что-то я не вижу, чтобы твой склонный к мясоедству дружок взял с собой фонарь. — Не проблема, — выручила растерявшуюся Эспе Хродгейр. Фея глубоко вздохнула, потёрла ладошки и постепенно налилась равномерным зелёно-золотым светом. — А если стукнуть, цвет не поменяется? — поинтересовался в шутку Гевент. — Ну если стукнуть тебя, то, думаю, поменяется, — огрызнулась Хродгейр, залетая внутрь. Света было не ахти сколько, но вполне достаточно, чтобы освещать путь. Она было хотела полететь вниз, но её остановил Везави, сказавший: — Каннибал и тифлинг впереди — вас не жалко. Первосвященник за мной, фея — у меня на плече, ведьма… думаю, тебе меньше всех сейчас нужен свет, пойдёшь последней. Ни Андримад, ни Эспе по поводу такого перестроения восторга не испытали, но спорить не стали. Шаман разве что как-то недобро ухмыльнулся и в очередной раз облизал губы. Кое-как построившись, они двинулись в путь. Агни, шедшая последней, на секунду остановилась. Только сейчас она заметила, что изменилась не только башня, но и фреска над входом в неё. Теперь там была изображена молодая девушка с роскошными чёрными волосами и пустыми глазницами. Агнесса этому уже даже не удивилась, просто дописала очередной вопрос в длинный список из таких же, которые собиралась задать бабушке по возвращению домой.