***
— Мне показалось или сегодня ночью кто-то пел? — размешивая чай, отвлечённо спросила Агни. Ведьма с утра пораньше зашла к Ликону. Работы сегодня не предвиделось, поэтому можно было и почаёвничать. К тому же ведьму вдруг заинтересовала мифология Речноземья, а во всей деревне найти подобное чтиво, как и книги вообще, можно было только у дикого мага. Агнесса и сама не знала, что хотела там найти. Наверное, просто желала убедиться, что никакого простого решения бабушкиной проблемы не существует. Отсечь, так сказать, ложные надежды. — А? Что ты сказала? — выглядывая из другой комнаты, переспросил Ликон. — Ты не слышал ночью странных звуков? — Эм, — растерялся юноша. — Ну, у деда Нани жестянка эта гремит… — Надо будет сходить убрать, пока родственники не приехали, — записывая это дело себе во внутренний блокнот, сказала Агни. Ликон грустно кивнул, соглашаясь с этим. То, что вскоре у Нани будет много гостей, понимали все в деревне. Увы, сам он вряд ли их уже увидит. Зима в деревне всегда была тяжёлой порой, особенно для стариков. А уж для таких упрямых, как Нани, она могла стать, и иногда становилась, последней. Дед предпочёл замерзать и голодать, но сохранить некое «достоинство», не попросив помощи. Итог закономерен: ослабленный организм, обычный грипп и медленное, но неизбежное затухание. Больше всего из-за произошедшего злилась Изельда, которая взяла на себя весь уход за ним. Старик при её появлении нарочно сильнее растапливал печь и выставлял на стол как можно больше еды, делая вид, что всё в порядке. Разумеется, стоило старой ведьме уйти, как всё это немедленно убиралось до следующего визита. С соседями Нани даже так не церемонился и все предложения помощи решительно отвергал из-за наглухо закрытой двери. Отвлекая Агнессу от мрачных мыслей, в дверь настойчиво постучали. — О! И я кажется знаю, кто именно уберёт жестянку! — довольно воскликнул Ликон, заранее зная, кого обнаружит по ту сторону. Агни хотела скептично заметить, что нечего делать двенадцатилетнему мальчику возле умирающего старика, но не успела — Кадм уже вошёл. После происшествия со Сновидицей, он твёрдо решил, что обязан Агнессе жизнью. С решимостью, тесно граничащей с назойливостью и доступной только детям, мальчишка всячески старался ей угодить и помочь. Кроме неё, подобное внимание Кадм уделял только Ликону, успевшему уже всему Любятову разболтать, что он теперь маг. Сегодня два его кумира были вместе, и потому у мальчика случился внеочередной праздник. — А вы будете сегодня что-то делать? Да? Да! — полный счастья, воскликнул он. Агни и Ликон растерянно переглянулись. — Эм, я собиралась книжку почитать, — сообщила ведьма. — А мне надо позаниматься и забор починить, — поддакнул маг. Подавив смешок, Агнесса сделал вид, что не знает, как оно будет на самом деле: Ликон отвлечётся на что-нибудь и забудет про свои планы. Лучшим подтверждением этому был тот самый забор, который ждал своего ремонта третий год. — А фея будет? — не унимался Кадм. Вот тут Агни уже не удалось сдержать смешок. Она ожидала, что Хродгейр и Изельда быстро образуют этакий альянс на фоне чрезвычайной близости в скверности их характеров. Однако всё вышло совсем не так. Бабушка восприняла фею в штыки, мгновенно заклеймив её ветреной особой, глюкозовой наркоманкой и бездельницей. Дело дошло до того, что Хродгейр едва не выставили вон. Оставили её на одном условии: теперь она исполняла роль личного, умеющего говорить, почтового голубя. — Вряд ли, у неё, хе, много дел, — ответила ему Агнесса. — А давайте тогда сходим в залив Фроон! Говорят, туда вынесло айсберг, который не тает! — не унимался Кадм. Историю эту принёс в Любятово никто иной как Ликон. Сам он её услышал ещё в Марке. В общем-то всю суть мальчик умудрился передать всего в двух предложениях, опустив разве что слова «волшебный» и «заколдованный». Насколько можно было верить рыболовам, которые и распространяли эту байку, не сомневался даже сам Ликон. — Холодно просто, вот он и не тает, — скептично отнеслась к его затее Агни. — К тому же далеко это… — Так мы на твоей метле полетим, — продолжал фонтанировать идеями мальчик. Ведьма живо представила себе, как это будет: холодный морской ветер, вопящий от восторга всем болезням на радость Кадм, Ликон, вцепившийся ей в талию мёртвой хваткой, и она сама, которая пытается сделать так, чтобы вся эта конструкция, не то что приземлилась, а хотя бы упала красиво. — Никуда мы не полетим! — решительно отказалась Агни. — Тогда можно я посмотрю, как ты будешь заниматься магией? — поняв, что тут ему ничего не светит, переключился Кадм. — Ну, можно, наверное, — смутился дикий маг. Дело в том, что занятия эти или, вернее, тренировки, ничего особенного из себя не представляли. Ликон выходил во внутренний двор, ставил на ровную поверхность кувшин с водой и пытался что-то сделать с жидкостью, так, чтобы кувшин остался после этого целым. Продолжаться это могло десять минут, час или даже больше. Тут зависело от настроения. Сегодняшняя тренировка отличалась разве что тем, что Ликон в кажется жертвы взял не кувшин, а свечу. — У меня… кувшины закончились, — признался он. Агни прекрасно знала, куда делся последний. Он испарился. Буквально. Вместе с водой, столиком, на котором стоял, и участком земли, на месте которого сейчас была небольшая воронка. — Ой, а что ты будешь с ней, ну, эм, делать? — разглядывая свечу, будто что-то невероятное, поинтересовался Кадм. — Вулкан? Огненную змею? Заставишь прогореть за секунду? — Хм, ну почти. В основном — я попытаюсь её зажечь, — хмыкнул Ликон в ответ, и удивился тому, что Агни ещё не ушла. — Ты с нами? Вообще, ведьма не собиралась тратить свой свободный день на это, но что-то заставило её остаться. Звоночек интуиции требовал быть здесь. Поэтому Ликону пришлось заниматься в присутствии аж двух зрителей. Учитывая, что одна из них зевая листала книгу, всем своим видом требуя ускориться, а второй делал это вообще не скрываясь и крайне назойливо, успехи дикого мага были весьма ограниченными. Вокруг свечи левитировало несколько мелких камушков, то и дело появлялись на мгновение разноцветные искры, но сама она загораться отказывалась категорически. Это нервировала не только зрителей, но и самого дикого мага. — Ну скоро уже? — поканючил Кадм как минимум уже в сотый раз. — ХВАТИТ МЕНЯ ОТВЛЕКАТЬ! — неожиданно громко рявкнул Ликон. Волосы его встали дыбом, приобретя алый оттенок. Агни, поняв, что сейчас будет, схватила Кадма за шкирку и оттянула подальше, попутно закрывая глаза себе и ему. Она уже выучила основной арсенал ликоновских магических истерик: вспышки и брызги всего, что может даже теоретически вспыхивать и брызгаться. Соответственно, в такие моменты лучше всего было отойти подальше и закрыть глаза. На вершине свечи загорелся крошечный, казалось бы, безвредный огонёк. Он провисел пару секунд, а затем без предупреждения взорвался яркой вспышкой, которая не только ослепляла, но ещё и поджигала вещи в радиусе пары метров. Когда всё закончилось, Агни потушив платье и волосы Кадма, осмотрелась. Участок за домом Ликона и прежде и не представлял из себя что-то выдающееся, теперь же от него осталось одно пепелище, огороженное остатками забора. Хорошо хоть не пострадал дом и, что странно, его владелец, хотя он был ближе всех. — Твои тренировки придётся перенести куда-нибудь подальше, — прислушиваясь к возбужденному гомону с улицы, сообщила Агнесса. — Я себя странно чувствую, — заметил Ликон. Ведьма задумчиво подошла ближе, присматриваясь к его волосам, которые так и стояли дыбом, оставаясь алого цвета. Она хотела к ним притронуться, но они оказались горячими, как раскалённое железо. — Кадм, сбегай за водой, — попросила Агнесса. — Может не надо? — опасливо косясь на принесённое ведро, уточнил Ликон. — Мало ли я затухну… ну, целиком. За прошедшее время в результате простейших экспериментов выяснилось, что жар излучают не только волосы, но и весь остальной дикий маг тоже. — Я уверена, что превращаться в печку — очень вредно для здоровья, — заявила Агни и скомандовала, — лей, прям ему на голову. Послышался всплеск, а затем шипение. От дикого мага повалил пар. Увы, но если это и помогло, то результат со стороны был абсолютно незаметен. — Может его закопать в землю? — предложил, хихикая, Кадм. — Может я лучше тебя закопаю! — решительно шагнул к нему Ликон, явно намереваясь схватить. У него бы даже это вышло, не пни его Агнесса по коленке. — Так! Ай, жжётся, — рявкнула она, сбивая пламя с сапога. — Человек-факел, держись подальше от всего, что может гореть, или я тебя утоплю! Дикий маг собирался что-то возразить, но неожиданно откуда-то сверху, из-за туч, послышался тихий, как будто человеческий, стон боли. Все трое рефлекторно подняли голову. Как раз очень вовремя, чтобы заметить падающую птицу. Она, очень нехорошо шмякнувшись, приземлилась аккурат в ту воронку, где до этого стояла свеча. В целом животное напоминало журавля, только очень специфического окраса, состоявшего из различных смешений красных и оранжевых оттенков. Несмотря на ужасное приземление, закончившееся переломанными ногами и крыльями, птица была ещё жива и даже пыталась подняться. Агни хотела ей помочь, для начала — обездвижить, но, дотронувшись, сразу отскочила, скуля от боли. Её ладони обожгло так, будто она коснулась раскалённых углей. — Ты в порядке? — обеспокоенно бросился к ней Ликон, чем сделал ещё хуже — ведь его прикосновения обжигали ничуть не меньше. — Давай обойдёмся без пламенных объятий, хорошо? — увернулась от него ведьма. — Лучше обездвижь её как-нибудь. — Да это же Жар-птица! — потрясённо воскликнул Кадм. Удивлённо на него уставившись, Агни сообразила, что он в общем-то прав. Учитывая все обстоятельства, ничем иным, кроме как этим мифологическим сознанием, птица не могла быть. Это, как и температура, несколько осложняло вопрос её исцеления. — Кадм, беги за бабушкой Изельдой, — решительно сказала Агнесса, доставая из НВСЖ мазь от ожогов. — А где она? — растерялся мальчик. — Должна быть у Нани, если не там, то дома, — видя, что его растерянность не проходит, Агни прикрикнула, — быстрей!***
В успех своей просьбы Агнесса верила с оговорками. Ей почему-то казалось, что бабушка пришлёт вместо себя Хродгейр с ехидным замечанием насчёт самостоятельности, однако всё вышло иначе. Фея так и не появилась, а вот Изельда действительно пришла, причём довольно быстро, всего-то в течение десяти минут. Осмотрев Ликона и Жар-птицу, старая ведьма замерла в раздумьях. — И что с ними делать? — потревожила её размышления Агни. — Этот лупоглазый зажигатель сам погаснет, — махнула на дикого мага рукой Изельда. — С птицей беда. Это было понятно и без её слов. За прошедшее время животное успокоилось, прекратив попытки встать. Правда, теперь Жар-птица как будто замерзала — сбившись калачиком, она мелко дрожала. — А она разве не должна переродиться? — уточнил Ликон, осторожно гладя птицу по спине. Той это явно очень нравилось, хотя лучше ей от этого не становилось. — Должна, но не здесь, посреди талой грязи и твоего бардака, а в вулкане. — Почему? — не понял дикий маг. — Ну, она же Жар-птица, а не бардако-птица, — ехидно ответила Изельда. — Нет, почему она сюда свалилась? — продолжал недоумевать Ликон. — Это из-за меня? Агни казалось, что ответ очевиден, однако бабушка, прежде чем ответить, долго думала, и лишь затем, как-то странно вздрогнув, сообщила: — Да, касатик, из-за тебя. А теперь помоги перенести её в дом. — А она мне там ничего не сожжёт? — обеспокоенно уточнил Ликон. Изельда на его причитания внимания не обратила: — В печь положим, и подожжём — получше ей станет, хоть и ненадолго. — Это её спасёт? — спросила Агнесса, когда они закончили перенос. — Нет, — покачала головой Изельда и ухмыльнулась, — это ж не вулкан. Туда ей надо, чтобы исцелиться. — Эм, ближайший к нам вулкан… — начал дикий маг. — Вы к нему не успеете — птица на ладан дышит, — оборвала его старая ведьма. — Но помочь ещё можете… — Как? — хором воскликнули Ликон и Агни. — Тут ведь дело не в лаве или температуре, а в стихии огня, — задумчиво протянула Изельда. — Осталось такую найти, и пока этот лупоглазый светится — принести сюды. — Но где нам взять эту, ну, стихию огня? — развёл руками дикий маг. — Пламя, — догадалась Агнесса. Ликон встрепенулся, явно не понимая, о каком ещё пламени идёт речь, а вот Изельда, соглашаясь, кивнула. — Да, её разыскать требуется и одолжить кусочек. — А она поделится? — усомнилась Агни. — Может недобровольно, — усмехнулась старая ведьма. — Подарите ей там тапочки или книгу, задобрите. — Я пропустил или мы уже знаем, где это Пламя искать? — напомнил о себе дикий маг. — Знаете-знаете, просто ещё не сообразили, — махнула на них рукой Изельда. — Кыш отседова. Оба. И поторопитесь там. Ликон замешкался, а вот Агни поспешила на выход нисколько не сомневаясь, что смысл сказанного дойдёт до неё в процессе. — Что, сомнения гложут, да? — когда она ушла, спросила Изельда, наблюдая за жар-птицей, которая продолжала дрожать от холода, даже находясь в горящей печи. — Эм, ну… — Ты имя птице уже придумал? — прерывая его мычание, неожиданно спросила старая ведьма. — Ну, эм, вроде как… но мы же её ещё даже не спасли? — Имя — важная штука, — не отвечая напрямую на его вопрос, заметила вслух Изельда. — Многое от него зависит. Так какое ты выбрал? — Заря! — похвастался своей фантазией Ликон. — Красивое имя, — усмехнулась старая ведьма, — говорящее. Ступай. И… не злись на неё — она просто переживает. — Что? — не понял сказанного дикий маг. — Ступай, говорю, чего непонятного!***
О том, где может быть Пламя, Агни сообразила, когда к ней на улице, подбежал крайне возбуждённый Кадм, который напомнил ей про историю с заливом Фроон. — Мы отправляемся на приключения? — радостно размахивая руками и улыбаясь во весь рот, спросил мальчик. — Я и Ликон — да, а ты остаёшься здесь, — тоном голоса, показывая, что это не обсуждается, заявила Агнесса. — Сходи лучше помоги бабушке Изельде. Весь запал Кадма как волной смыло. Похоже, на бабушку его внезапно открывшаяся любовь к ведьмам если и распространялась, то с большими оговорками и только на расстоянии. Из дома наконец вышел чего-то завозившийся Ликон, которого явно переполняли вопросы. — Ты уже знаешь, куда лететь? Он тоже с нами… — Да. Нет, — раздражённо ответила ему Агни, заставляя дикого мага слегка сбавить обороты своего любопытства. Убедившись, что Кадм всё же отправился помогать, а не сбежал, она поспешила отправиться в путь. Вроде бы это уже было отработанное действие, однако в этот раз возникли осложнения. Агни уже по привычке максимально утеплилась, рассчитывая заодно, что это поможет ей избежать ожогов от перегретого Ликона. Гладко было на бумаге. На деле же оказалось, что дикий маг, хоть сквозь одежду и вправду не жжётся, но греет лучше иной печи. И холодный воздух от этого не спасал нисколько. Оценив перспективу получить тепловой удар, находясь на огромной высоте, как слишком абсурдную, Агни приняла волевое решение рискнуть и полететь в своём ежедневном платье. — Если твои руки, даже случайно, окажутся не на талии, ты сильно, но недолго будешь об этом жалеть, — предупредила она. — Да, хорошо-хорошо, — пристраиваясь на метле позади неё, ответил Ликон, — так нормально? — Ниже! — рявкнула по большей части для проформы ведьма и взлетела. Ощущения от полёта с личной печкой за спиной были странными. Горячие, в прямом смысле, руки Ликона приятно согревали туловище, а дыхание — голову, тогда как руки и ноги подмерзали. Агни вдруг захотелось попросить дикого мага коснуться их, растереть… «Ну начинается!» — подумала ведьма, решительно отгоняя подобные мысли от себя. — Что-то случилось? — спросил Ликон, который заметил, как она при этом вздрогнула. — Держи свои руки при себе! — перекрикивая ветер, заявила ведьма. Кажется, он так и собирался поступить. Во всяком случае, Агнесса ощутила, как его руки скользят у неё по талии, твёрдо намереваясь её покинуть. Вариантов, чем это могло для него закончиться, было совсем немного. — Не в этом смысле, самоубийца! Руки быстро вернулись на прежнее место. В остальном же, полёт до залива протекал нормально. Агни старательно выдерживала высоту, находясь лишь немного ниже облаков — так было проще ориентироваться. Под ногами, далеко внизу, проносились пейзажи ещё немного заснеженных полей, с редкими вкраплениями лесов, озёр, рек и деревенек. С высоты их полёта была видна даже Марка — отсюда она казалась мрачным, серым пятном. Их с Ликоном путь лежал западнее неё. Изначально ведьма хотела добраться до побережья и лететь вдоль него, но порывистый морской ветер, едва не опрокинувший их прямиком в волнующееся Северное море, быстро заставил её передумать и выбрать иной путь. Агнесса повернула в сторону материка, туда, куда ветряные потоки с моря, конечно же, ещё доходили, но уже не настолько сильные, чтобы мешать полёту. Из-за этого отыскать Фроон удалось далеко не с первой попытки. Дело в том, что всё северное побережье континента было изрезано многочисленными, практически одинаковыми заливами: крутые, высокие сизо-серые скалы с трёх сторон, огораживающие тонкую полоску песка и бушующее море, которое пытается смыть это всё. Учитывая, что Агни старалась ещё и держаться подальше от побережья, отличить один залив от другого было крайне проблематично. Приходилось то и дело менять курс, превозмогая порывистый ледяной ветер, дующий прямо в лицо, и подлетать ближе. Ведьма очень опасалась, что россказни об огромном айсберге окажутся только россказнями, и нужное место они пропустят. И чем больше заливов они пролетали, тем сильнее становились её подозрения на этот счёт. Однако эти тревоги оказались лишними — Фроон был отчётливо различим даже издали. Сам по себе он был типичнейшим из окружающих заливов, вообще ничем от них не отличавшийся. Выделял его нежданный пришелец — айсберг, гигантский настолько, что занимал большую часть берега. Его вершина была даже выше окружающих скал. Пожалуй, насчёт размеров народная молва нисколько не преувеличивала, хотя, по мнению ведьмы, скорее, стоило упомянуть необычный цвет ледяной глыбы — тёмно-зелёный, с отличительными синими отливами ближе к краям. Айсберг не столько напоминал кусок льда, сколько драгоценный камень. С приземлением у Агни, впрочем как и всегда, возникли сложности. Снега, разумеется, в достаточных для мягкого падения количествах здесь не было. Песок вперемешку с камнями падать на себя желания не вызывал. Можно было приводниться, но Агни даже думать не хотела о том, что с ними будет, окажись они в ледяной воде, по которой, вдобавок, регулярно прокатывались волны метровой высоты. Пришлось, нудно сбрасывая скорость и высоту, наворачивать круги над относительно ровным участком скал, а затем на него «приземляться». Хотя сторонний наблюдатель всё равно наверняка счёл бы это банальным падением. Жалея свои руки, которые за сегодняшний день натерпелись: то подожгут, то заставят тормозить по камню, Агнесса поднялась, попутно осматриваясь. Вблизи айсберг казался ещё больше. Настоящая ледяная гора. Завывания ветра и множество разбросанных вещей придавали ей совсем уж зловещий вид. Судя по последним, Агни и Ликон были здесь совсем не первыми гостями. Пляж вообще оказался щедро усеян различным мусором, явно оставленным человеком. И судя по тому, как он выглядел — бросили его совсем недавно и в крайней спешке. В каком-то смысле это было даже хорошей новостью. Значит, Пламя была где-то здесь. Если, конечно, эта ледяная глыба вообще имела к ней какое-то отношение. Впрочем, судя по зияющему темнотой проходу, ведущему внутрь айсберга, кто-то в нем, так или иначе, обитал. Так как встречать с хлебом, солью и неприятностями их никто не вышел, Агни с Ликоном переглянулись, синхронно пожали плечами и двинулись в ледяную пещеру. Но прежде ведьма свернула в сторону и, выбрав кучу мусора побольше, спрятала свою метлу в неё. «Вряд ли кто-то в такую погоду решит здесь прогуляться, но предосторожность никогда не повредит», — рассудила она. Внутри айсберга было холодно, тесно и жутковато. Хорошо хоть волосы Ликона давали немного света, иначе здесь оказалось бы ещё и темно. Никогда прежде Агнесса не видела подобного льда. Он то отражал гостей, невероятно коверкая при этом пропорции частей тела, то был прозрачным, как чистейшее стекло, открывая вид на свои внутренности, где в холодной темноте будто бы кто-то притаился. — Ты тоже это слышишь? — неожиданно остановился Ликон, и его голос эхом разнёсся по ледяным коридорам. — Что слышу? — не поняла Ведьма, поворачиваясь к нему. Сделать это оказалось не так уж просто. Проход, по которому они шли, был слишком узким, даже для весьма скромных габаритов Агни. — Лёд, — ответил дикий маг, — он, ну, как будто поёт. Ведьма прислушалась, но кроме их дыхания ничего не услышала, и несколько обиженно шмыгнула носом. Обычно это ей доставались все странности, тогда как окружающие могли лишь довольствоваться догадками. — О чём поёт? — Что-то тоскливое, но слова мне непонятны, — прислушавшись, спустя пару мгновений ответил Ликон. — Если бы мне было суждено растаять, то я бы тоже тоскливо пела, — пожала плечами Агнесса. На самом деле, насчёт того, тает ли этот лёд вообще, у неё были большие сомнения. Ладно снаружи — там было не так уж и тепло, но он не таял и от прикосновений Ликона. Удивляясь этому, а также тому, какие неожиданные формы может принимать её тело в искажённом отражении, Агни продолжила путь. Повернув в очередной раз, она не удержалась и вскрикнула. Перед ней во льду было вморожено что-то длинное, похожее на гигантскую змею. Подоспевший на крик дикий маг несколько прояснил ситуацию — благодаря свету стало понятно, что это всего навсего ветка огромного дерева. — Жуть какая, — оценивая масштаб растения, призналась ведьма. Ветка уходила куда-то вглубь айсберга, в самый его центр. Туда же вёл, хоть и петляя, коридор. Там и вправду было дерево. Гигантское, мёртвое, словно после удара молнии, напоминавшее секвойю. Оно застыло во льду, навевая жуть. Агни и Ликон находились лишь немногим ниже самой его кроны, коридор же спиральной лестницей уходил вниз, змеёй обвивая ствол. Ступая по ледяным ступеням, Агнесса взяла назад свои слова насчёт Шоллы. Там ступени хотя бы были из камня, к тому же регулярно прерывались на площадки. Здесь же любой неосторожный шаг грозил закончиться самым плачевным образом. Из-за этого спуск невероятно затянулся, а о том, как они будут отсюда выбираться, ведьма даже думать опасалась. Внизу же, возле самых корней вмороженной секвойи, находилась небольшая площадка, в самом центре которой располагался ледяной постамент. На нём лежал с мечом на груди, словно это могила короля, доспех Пламени. Однако её самой в нём очевидно не было — сердце зияло пустотой. — Замечательно: её нет дома, — осматриваясь и замечая, что это тупик, констатировала Агнесса. — Мой дом не здесь, — ответил ей, заставив вздрогнуть, голос, шедший изо льда. — Он снаружи. В глубинах айсберга появилось свечение, словно там горел костёр. Оно свободно, неторопливо двигалось сквозь толщу льда, кружа вокруг площадки. — А это — клетка, — заявила Пламя и уверенно добавила. — Скоро я растоплю лёд, а затем… затем сожгу весь мир! Её голос, полный ненависти, эхом разнёсся по ледяным коридорам. Свечение при этом разрослось в размерах, превратившись в сотканное из огня лицо, перекошенное от злобы, уставившееся своим взором на гостей. — Что вы забыли в моей клетке, букашки? Пришли поглумиться? — Нам нужна твоя частица для того, чтобы спасти Жар-птицу, — не став таить, ответила Агни. Огненное лицо вдруг переменилось в выражении, приняв мечтательный вид. — Жар-птица? Феникс? — уточнила она, удивляясь. — Они ещё живы?! — Ну, как минимум одна пару часов назад свалилась мне на голову, — влез Ликон и смущённо добавил, — совершенно случайно. Увы, свою способность имитировать правду он явно переоценил. Пламя легко заметила фальшь. — Ты врёшь, человечек, — раздражённо констатировала она. — Ваш род нисколько не изменился: как и тысячи лет назад, всё, на что вы способны — врать и бить исподтишка… — Кхм, — начала Агнесса, показывая Ликону не вмешиваться, которая уже наслушалась подобных речей вдоволь. — Вообще-то время на исходе. Жар-птица… или феникс находится при смерти. Пламя переменилась в лице, но не взбесилась, а наоборот — погрустнела. — Может быть, он — последний в своём роде, — с тоской заметила она. — Так ты поможешь? — удивилась Агнесса. — Я могу. Только зачем? — В смысле? Чтобы… Даже не став слушать, Пламя перебила её: — Ваш род веками истреблял моих фениксов ради наживы и забавы. К чему мне спасать последнего из них? Ради хвастуна-свинопаса, который пустит его на «волшебные» перья для своей шляпы? — Ради милосердия, — пожала плечами Агни. — Ха-ха-ха-ха! — расхохоталась Пламя ей в лицо. — Букашка рассуждает о милосердии! Как мило! — она скривилась. — Милосердием будет дать ему спокойно умереть. — Если это последний, то... — смутно понимая, что вот-вот проиграет спор, начала Агни. — Я создала их однажды, создам и вновь, — оборвала её элементаль. — Когда обрету свободу! Сказано это было с таким надрывом, с такой ненавистью, что Агнесса нисколько не сомневалась, что у неё ничего не получится. С таким подходом, основанным исключительно на ненависти, ни одно дело, даже, казалось бы, простейшее не удастся довести до конца. Назло можно застудить уши или промочить ноги, а вот нарисовать картину — нет. — Так ты создала их ради этого, ради того, чтобы безучастно смотреть на их гибель? — с вызовом уточнила ведьма. Провоцировать Пламя было рискованно, но иначе можно было возвращаться домой с плохими вестями. Её сотканное из огня лицо замерло на секунду, а затем разрослось до того, что заполонило собой вообще весь лёд, кроме той его части, что было вокруг дерева. — БЕЗУЧАСТНО? — проревела элементаль так, что айсберг аж вздрогнул. — Я превращала в пепел всякого смертного, поднявшего руку на моих птиц! — И что изменилось? — фыркнула Агни. — Почему ты не хочешь защитить и этого феникса тоже? — Она! Она всё изменила! — Кто эта «она»? — уточнил шёпотом Ликон. — Бабушка, — тихо ответила ведьма. — Я сидела здесь, пока всех моих созданий убивали её новые игрушки! — лицо ухмыльнулось. — Но знаешь, что, букашка? — Да? — Скоро она уйдёт. Очень скоро. И вы узнаете, что такое мой гнев. Все до единого! Каждый мой феникс будет отомщён стократно! — А в смерти этого вы тоже обвините нас? — видя, что у Агни заканчиваются аргументы, вмешался Ликон. Огненное лицо дёрнулось в замешательстве. — Не держи меня за дуру, это ты… — Может я как-то и виноват в том, ну, что он упал на мой двор, — не дослушав покачал головой дикий маг, — но хотя бы пытаюсь это исправить. Вы же обрекаете птицу на смерть. Хотя от вас даже ничего не требуется. Просто дать нам эту… как её… частицу. Теперь уже Пламени нечего было ответить. Её лицо постепенно уменьшилось до небольшой точки, которая направилась к дереву и принялась кружить вокруг его ветвей. — Вы двое — неимоверно доставучие, назойливые, мелкие букашки, — раздался наконец её голос. — Но в ваших словах есть зерно истины — я не дам умереть, может быть, последнему моему фениксу. У, казалось бы, мёртвого дерева неожиданно ожила одна из веток. Непонятно каким образом изогнувшись во льду, она пробила его, оказываясь на площадке, и неожиданно зацвела. Странный, переливающийся всеми оттенками красного, цветок прожил недолго — едва ли пару мгновений, сразу же рассыпавшись пеплом. Уцелел лишь один лепесток, который медленно покачиваясь опустился Ликону в руки. — Он твой, отнеси моему фениксу, — фыркнула Пламя. Агни, с удивлением смотревшая на лепесток, не сразу заметила, как элементаль переместилась ближе к ней. — Думаешь, победила, назойливая букашка? — притворно спросила элементаль. — Она так тоже думала. Но я всё ещё здесь, а вот ей недолго осталось. Ты ведь её ученица, так? Без всякого желания ведьма кивнула. — Знаешь ли ты, что из всех нас, только я осмелилась бросить ей вызов? — продолжила допрос Пламя. — Нет? Так вот знай: Изельда отделалась глазами, а вот ты так просто от меня не уйдёшь!***
Покинуть айсберг, ожидаемо, оказалось куда сложнее, чем в него войти. Как и опасалась ведьма, подъём по ледяным ступеням был тем ещё мучением. Хуже всего было то, что всё это время рядом, за ледяной стенкой, находилась Пламя, которая, издеваясь и ёрничая, комментировала каждый их с Ликоном шаг. Похоже, это доставляло ей огромное удовольствие. Оказавшись после этого на свежем, пускай и очень неприветливом ветре залива Фроон, Агни облегчённо выдохнула. — Я думал, всё будет куда сложнее, — признался Ликон. Агнесса с удивлением на него посмотрела. Дикий маг за последний час трижды посчитал своей пятой точкой все ледяные ступени. Как он мог после этого ещё и радоваться, ведьма даже не представляла. — Ну, в смысле, я думал, что нам придётся с ней сражаться и всё такое, — пояснил Ликон. — Не думаю, что в сражении у нас был бы даже шанс, — вспоминая последние слова Пламени, отправилась искать метлу Агни. Если даже Изельде победа над элементалем стоила глаз, то что уж говорить про них двоих? Глупо было рассчитывать, что маг, каждое заклинание которого превращалось в катастрофу, и безоружная девушка смогли бы что-то сделать, кроме как быстро и неизбежно умереть. — А остальные, они такие же? — уточнил Ликон. — Остальные кто? — роясь в куче мусора, переспросила Агни. — Ну, эти повелители стихий. Доставая метлу, Агнесса задумалась и пожала плечами: — Они все, кхм, своеобразные. А что? — Просто… знаешь, это, наверное, прозвучит глупо, но… Ликон замялся, крайне смущённый тем, что собирался сказать. — Я привыкла, давай уже, — подбодрила его ведьма. — Просто эта Пламя... она не показалась мне злой. — Да? Наверное, ты прослушал ту часть, где она обещала всех нас сжечь, — Агнесса уселась на метлу и поторопила мага. — Садись давай, ещё пять минут на этом ветре, и айсбергов тут будет уже два. — Но ведь ты или я, когда обижены, тоже много злого говорим, — продолжал рассуждать Ликон. — К чему ты клонишь? — понимая, что в полёте этот разговор будет сложно продолжить, прерывая предполетную подготовку, спросила ведьма. — Да к тому, что она не злая, а обиженная. Агни вспомнились другие элементали. Все они, наверное, даже Ветер, пожалуй, попадали под это определение. — Может быть ты и прав, — задумчиво ответила она. — Но вряд ли сгорать от этого станет приятнее… Летим уже! У Ликона явно были ещё мысли, которые ему бы хотелось высказать, но он молча сел на метлу, вцепившись ведьме в район талии. Метла поднялась в небо, покидая залив Фроон. Уже оттуда Агни вдруг, сама точно не зная зачем, обернулась. Помимо испуганно-восторженного лица дикого мага она увидела, как из айсберга выходил знакомый силуэт. Похоже Пламя собралась на прогулку.***
Обратный путь занял куда как меньше времени. Оно и не мудрено: мало того, что в спину дул ветер с моря, так ещё и летели они по прямой, не пытаясь что-то искать или экспериментировать с направлением полёта. Агнесса даже замёрзнуть толком не успела, хотя Ликон стал ощутимо холоднее, превратившись из печки раскалённой, в печку остывающую. Изельда ожидала их на крыльце, меланхолично попыхивая трубкой. Мимо неё периодически пробегал взмыленный и уставший Кадм, носивший внутрь дрова. Кажется, бабушка нашла способ надёжным образом отбить у него тягу к приключениям. По виду мальчика можно было уверенно предположить, что ближайшие дни он проведёт спокойно и тихо. Правда, Агни сомневалась, что такой «пилюли» хватит надолго. — Посадка, Агнеска, у тебя отвратительная, — наблюдая отсутствующими глазами за действиями своей ученицы, прокомментировала старая ведьма. — Будта мешок картошки решил сам прыгнуть в погреб. — Как там птица? — не желая обсуждать свои полётные навыки, сменила тему ведьма. — Сидит в огне, чахнет, — коротко ответила Изельда. — А у тебя, зажигалочка, — она указала на Ликона, — дрова закончились. — Их же было… — вспоминая свои запасы, начал дикий маг. — Нечего было клювом щёлкать столько времени, — фыркнула дымом старая ведьма. Сделав ещё одну затяжку, она, не слишком-то торопясь, поднялась на ноги и жестом сказала идти за собой. Уже с порога Агни ощутила, будто и вправду оказалась возле вулкана. Хотя у неё было сравнение даже получше — ведьму как-то пустили посмотреть на паровой двигатель «Своенравного». В доме Ликона, пожалуй, даже было теплее, чем там. Имелся и свой «кочегар» — красный, как рак, Кадм, постоянно подбрасывающий в бушующий огонь всё новое и новое топливо. — Давай сюда, — скомандовала Изельда, требовательно протягивая руку. Ликон осторожно, стараясь не обжечь прикосновением, передал ей лепесток. — Хм. Надо же, — подняв его, словно рассматривая, прокомментировала старая ведьма. — Не забыла ещё. — Что не забыла? — не поняла Агнесса. — Из всех этих бестолочей Пламя была самой толковой, — бросив лепесток в печь и отвернувшись, ответила Изельда. — Больше остальных у меня переняла. Творить научилась по-настоящему, а не лишь жалкие подобия. Агни стоило немалых усилий продолжить её слушать. Дело было не в отсутствии интереса, а в той сцене, что разворачивалась за спиной старой ведьмы. Жар-птица подняла голову и из последних сил подползла к лепестку, накрыв тот всем телом. Огонь в печи вдруг замер на секунду и, закручиваясь, стал собираться вокруг феникса, образуя что-то вроде кокона. Такого буйства красок, как тот, что был в этот момент в печи, Агнесса никогда в своей жизни не видела. Здесь были все цвета радуги, в самых неожиданных комбинациях, которые танцевали, накладывались, прыгали, сменяли друг друга. Словно дом Ликона посетила невиданная цирковая труппа, хотя вряд ли подобный танец цветов было возможно повторить специально. Он завораживал, не в последнюю очередь именно тем, что в нём не чувствовалось какого-то замысла, порядка. Чистейший хаос в самом первозданном своём виде. — Как красиво… — заворожённо сказал Кадм, непроизвольно выронив из рук очередное полено. — Дааа, — согласился с ним Ликон. — Никогда прежде такого не видела, — присоединилась к ним Агни. — Глаза закройте, — прервала общую эйфорию Изельда. Агнесса, не мешкая, последовала совету, заодно закрыв руками глаза Кадма, а вот Ликон, конечно же, замешкался. Поэтому вспышка ослепительного белого света, которая закончила танец огня, ослепила только его одного. Когда всё завершилось, Агни осторожно заглянула в погасшую печь. Там, среди огромного количества пепла и золы, тянул голову вверх краснопёрый желторотый птенец, нисколько не напоминающий ту взрослую птицу, которая здесь была ещё несколько минут назад. — Поздравляю, теперь ты — мама-птиц, — похлопала по плечу пытающегося перебороть слёзы Ликона Изельда. — Корми его всем, что придёт в голову, кроме воды. И от горючих веществ держи подальше. Как захочет улететь — отпусти. Будешь хорошей наседкой — может и вернётся. — Она меня не сожжёт? — поинтересовался дикий маг. Волосы его к этому моменту стали обычного цвета, а сам он был лишь на пару градусов теплее нормы. — А ты будь аккуратнее, — усмехнулась Агнесса, с интересом разглядывая птенца. Особенно ей в нём нравились глаза. Обычно они у птиц, особенно птенцов, были пустыми, без малейшего проблеска разума, но только не у этой. В них чувствовалась древняя мудрость множества прожитых веков. — Ты уже решил, как назовёшь своего питомца? — спросила ведьма. — Кадм, пойди вон, — неожиданно решительно сказала Изельда. Мальчик не стал спорить, лишь удивлённо посмотрел на неё перед тем как уйти. Агни повторила за ним, тоже непонимающе посмотрев на бабушку, но та лишь грустно покачала головой. — Ну, я тут подумал, — наконец растерянно ответил Ликон, — мне нравится Заря, как тебе? Агнессу словно молнией ударило. Улыбка ведьмы медленно померкла и исчезла, уступая место растерянности и испугу. «С небес падёт Заря…» — всплыл у неё в памяти отрывок пророчества. — Что-то не так? — встревоженно наблюдая за её реакцией, уточнил дикий маг. — Почему? — одними губами спросила у него Агни. — Что? Что ты сказала? — Поч… почему именно это? — осевшим голосом переспросила ведьма. — Ну… Договорить Ликон не успел. Агни сорвалась с места и, хлопнув дверью, убежала. Дикий маг так бы и стоял в растерянности, но его отвлёк тяжёлый вздох: — Эх, ведь знаю, как будет, а всё равно тяжело, — разговаривая сама с собой, сказала Изельда и села на табуретку, попутно разжигая свою трубку. — Что я сделал не так? — спросил дикий маг у неё. — Ты? Абсолютно ничего, — заверила его старая ведьма, которая выглядела сильно уставшей, измотанной, и даже, как это ни странно, старой. — Феникс, и тот, упал не по твоей вине. — Я ничего не понимаю, — признался Ликон. — Тебе, милок, не повезло влезть в чужое представление с весьма плачевным финалом в роли гонца с плохими вестями. — Но, я же не специально, я… — Я да я, — передразнивая его, пыхнула дымом Изельда. — Ты высокого мнения о себе. Тоже мне пуп земли. На твоём месте мог быть любой. Эта курица, — она указала на печь, — могла свалиться когда и где угодно. Но не повезло именно тебе. — Почему? — рефлекторно спросил Ликон. — Сам-то как думаешь? — развела руками, словно ответ был очевиден, старая ведьма. — Хочешь быть с ней? Любишь её? Так будь готов разделить с ней как счастье, так и несчастье. А иначе никакая это не любовь. Так, дешёвая похоть. Ликон растерянно моргнул, лишь очень смутно понимая, что ему сейчас сказали. — Только не спрашивай меня, где искать Агнеску, — упреждая его, раздражённо сказала Изельда. — А то начнётся: как нам то, как нам это, как детей делать… — Ликон покраснел. — Сам найдёшь. Если мозг не поможет — так сердце подскажет. А коль их нет, ну и не нужен ты никому, такой тупой и злой.***
Вначале Ликон отправился даже не к Агни домой — о такой простоте можно было и не мечтать, а на любимый холм ведьмы, который был за кладбищем. К огорчению дикого мага, там его ждала лишь странная зеленоватая поросль, которую так и тянуло потрогать руками, но интуиция говорила, что делать этого не стоило — вокруг растений было как-то подозрительно сухо. В растерянности он едва не вернулся домой, смирившись с отсутствием у себя некоторых жизненно важных органов, но на подходе понял, что упустил из вида метлу Агнессы. Её не было! Значит, ведьма не убежала, а улетела. Только непонятно куда. Идей у Ликона была масса. Агни могла полететь обратно к айсбергу. Или в Марку. Или может стоило проверить окрестные озёра — некоторые из них были очень живописными. За какую именно идею взяться, дикий маг не имел ни малейшего представления и в итоге бесцельно метался туда-сюда по всей деревне. Во время очередного резкого разворота, на его пути вдруг оказалась мадам Фатум в неповторимом образе тётки Фемы. Обычно не заметить её было очень сложно — всё-таки внешний вид у неё яркий, а сама она широкая личность, но сейчас Ликон пребывал в таком состоянии, что мог пропустить и гору. — Ай, куда бежишь, куда летишь, дорогой? — препятствуя его отступлению спросила Фатум. — Что стряслось? — Агни ищу, — понимая, что так просто ему уйти не дадут, признался Ликон. — Так она ж у тебя весь день крутится! — не поняла его проблемы женщина. — Я вот к тебе и иду, дело у меня к Агнеске. Вот именно поэтому дикий маг и не стал спрашивать у деревенских, куда запропастилась его подруга. Они замечали, если вообще замечали, ведьму только тогда, когда им было что-то от неё нужно. Во всех остальных случаях Агни будто бы не существовало. Что уж говорить, если некоторые даже не заметили её отсутствия на протяжении нескольких месяцев! Впрочем, сама Агнесса этого тоже будто бы не замечала. Может взаправду, а может ей было так легче. — Её там нет. Она куда-то улетела, и мне надо её найти, — объяснил Ликон. — Хм, — призадумалась Фатум. — Летает она обычно только в лес. С этим дикий маг был не согласен — он с ней летал далеко не только в лес, но на нужные размышления это его всё равно навело. Отделавшись от деревенской гадалки обещанием передать Агни просьбу зайти, он поспешил к южному краю Любятова, от которого до леса было рукой подать. Там, глядя на тёмные, ещё не оперившиеся зеленью деревья, Ликон и остановился, размышляя над тем, что ему делать дальше. Он понимал, где именно в лесу будет Агни — на той самой поляне, где они вдвоём, ещё в начале зимы, искали потерянную девочку с помощью лешего. Но как туда добраться? Тот маршрут, который в прошлый раз он вместе с Агни проделал на метле, дикий маг если и помнил, то весьма смутно. Да и ориентироваться по тем воспоминаниями было откровенно сложно — тогда лес был засыпан двухметровым слоем снега, а сейчас остатки зимы, если и виднелись, то лишь в тёмных оврагах. Рвануть вперёд, рассчитывая лишь на интуицию и везение, — таким был первоначальный план Ликона. Взвесив все «за» и «против», он передумал. Вряд ли это сработает. Не в его случае. Вот Агни — да, нашла бы дорогу, даже окажись там в первый раз. На то она и ведьма. Зато у него была какая-никакая, но магия! О телепортации Ликон прежде только читал. Вряд ли кто-то из его прежних «учителей», будь то граф Таннет или корабельный маг со «Своенравного», даже мельком думали о том, чтобы учить этому. Совсем не тот уровень — зачем обучать телепортации человека, который и свечу-то зажечь без разрушений не может? Однако книги содержали один немаловажный нюанс о телепортации: по-настоящему сложным и опасным было перемещение куда-то далеко, в другие миры. Скачки же между двумя, достаточно хорошо изученными точками, были куда проще. Хватило бы просто ясно представлять себе пункт назначения и сосредоточиться. Поляну с лешим Ликон запомнил очень хорошо. Встреча со своим ночным кошмаром, даже если на деле тот оказался нелепым и милым древоподобным дедушкой — так просто не забывается. Именно её, стараясь воспроизвести в уме все детали, дикий маг и стал вспоминать. Правда, быстро выяснилось, что сосредоточиться, когда вокруг тебя кто-то шныряет, лают собаки и кудахчут куры с соседнего двора, совсем не просто. Поэтому Ликон всё же зашёл в лес, позволив тому отгородить себя от посторонних шумов. Это было странно. Казалось бы — всего пара шагов вглубь, а все звуки деревни исчезли напрочь. Только скрип деревьев и шум птиц, которые, вернувшись с зимовки, обустраивали себе жилища. Сев на землю, дикий маг снова воспроизвёл в памяти поляну с лешим, одновременно пытаясь представить, что он сейчас находится на ней. Прошла минута, две, три. Стало понятно: что-то идёт не так. Почесав голову, Ликон сообразил в чём проблема — в воспоминаниях-то были кучи снега, которые, скорее всего, уже растаяли. Надо было менять тактику. Медленно, аккуратно, постепенно, словно художник, перерисовывавший неудачное полотно, он начал менять картинку у себя в голове, убирая одни и дорисовывая другие детали. Снега на поляне уже точно не было, а вот луж и грязи — сколько угодно. Наверняка на солнечных местах уже что-то да зазеленело — тоже добавим. Оосин вряд ли оставался на том же самом месте — и его передвинем. Так, шаг за шагом, воспоминание преобразилось практически до неузнаваемости. Неизменным оставался лишь огромный валун в самом центре поляны. Его Ликон использовался в качестве своеобразного якоря — неизменной точки, к которой и собирался переместиться. На этот раз эффект последовал практически незамедлительно. Появилось странное ощущение раздвоенности и какой-то лёгкости, изменились звуки вокруг, появились новые запахи. Картинка-воспоминание уже сама изменилась: стала куда реальнее и точнее, обросла подробностями и мелкими деталями. Ликон сообразил, что это — то, как выглядит поляна прямо сейчас. Успех очень помог ему, вдохновляя и укрепляя веру в свои силы. Это позволило добиться исчезновения ощущения присутствия сразу в двух местах, по сути, уже переместившись на поляну. В этот-то момент он и совершил ошибку. Расслабившись, маг посчитал, что всё уже закончилось и открыл глаза. Перед Ликоном и вправду оказался смутный участок, свободный от деревьев. Валун по центру, Агни поодаль и Оосин, опять притворяющийся обычным деревом. Только вот дикого мага от них отделяла странная, будто масляная, но непроницаемая плёнка. Ликон хотел испуганно вскрикнуть, но к своему ужасу понял, что не может кричать. У него не было ни рта, ни головы, ни тела вообще. Они остались далеко позади, ещё на кромке леса близ Любятова, тогда как здесь оказалось лишь голое сознание. Дикий маг попытался снова сосредоточиться, вернуться на исходную, но очень невовремя в голову начали лезть мысли о том, что бывает при неудачных телепортациях. Подобные сведения занимали немалую часть тех книжек по теме, смакуя во всех нелицеприятных подробностях последствия чужих ошибок. Кроме этого, происходило и что-то ещё. Ликона преследовало какое-то неуловимое чувство утраты, словно он что-то помнил, но забыл. Не сразу, но до него дошло, что происходит: тело без сознания могло жить, а вот сознание без тела — нет. Это окончательно доконало дикого мага, ввергнув его в состояние неконтролируемой паники. Не о какой сосредоточенности уже и речи не шло. Сознание Ликона хаотично металось и билось в истерике не в силах осознать происходящее или хотя бы вернуться в норму. Окружающий мир, всё так же остававшийся за плёнкой, тускнел и мерк, проваливаясь во тьму вместе с горе-телепортом, последней мыслью которого была какая-то глупая строчка из книги о вреде самоуверенности новичков… В себя Ликон пришёл только после того, как кто-то его решительно, словно тряпичную куклу, встряхнул. Он отреагировал на это так, как и полагается человеку, который только что едва не погиб, — продолжил истерику, начав что-то невнятно орать и выворачиваться. За это дикого мага твёрдо, но ласково и аккуратно вжали в сырую, холодную землю до пор, пока он не пришёл в себя. Над ним навис невысокий, плотно сбитый древоподобный человечек с богатой шевелюрой, состоявшей из широких, длинных листьев. — Kei te pai nga mea katoa? — прощёлкал он суховатым голосом на непонятном языке. — Toku Haumia-tiketike. — Эм?.. — растерялся Ликон. — Здравствуйте… — Kei te ora koe? — Ну… кажется, у меня проблема. — I tino raru koe, engari kua karanga ahau ki to hepara, e haere mai ana ia. Послышался шелест листьев, а затем раздался знакомый голос, странно растягивающий слова: — Турииист. — Оосин? — зачем-то спросил Ликон, хотя ответ был очевиден — вряд ли во всём мире нашёл ещё кто-то так разговаривающий. — Помнииишь мееня, — довольно произнёс леший. Его «коллега» ослабил свою хватку, позволяя дикому магу подняться. Первое, что он сделал, оказавшись на свободе, — ощупал себя, убеждаясь, что руки-ноги на месте и с телом всё порядке. — Обошлось, — облегченно выдохнул Ликон и осмотрелся. Радости сразу стало как-то меньше. Лес, в котором они с лешим находились, нисколько не напоминал родные, безымянные леса вокруг Любятова. Этот был куда гуще и зеленее, а главное — громче. Вокруг было огромное количество различных звуков и шумов, причём не самого приятного содержания. Кто-то стонал, как будто его живьём едят, кто-то другой чавкал, словно не ел целую вечность. Одни кричали дикими, ни на что другое не похожими голосами, другие молча шелестели листвой, подкрадываясь к дикому магу со всех сторон. — Г-где мы? — ошеломлённо вращая головой, поинтересовался дикий маг. — Motu o Tamanaro, Moana ki te Tonga — Далекоооо оот доома, — покосившись на «коллегу», потянул Оосин. Это Ликон понял и сам, отказавшись от дальнейших расспросов на эту тему. Вряд ли он и лешие мыслили достаточно схожим образом, чтобы суметь найти понимание в вопросе названия и расположения этого места. — Ты можешь меня, ну, — Ликон засмущался, — вернуть на твою поляну? — Моою поооляну? — Там, где мы впервые встретились… — Ооо, — потянул Оосин, явно с трудом понимающий, о чём идёт речь. — К Агни! Перемести меня к ней, — сообразил, как выйти из этого тупика, Ликон. — Таак бы и сказааал, — протягивая ему деревянную руку, ответил леший. Перемещение с ним нисколько не напоминало то, как пытался телепортироваться сам дикий маг. Это вообще ни на что не было похоже из того, что доводилось ему ощущать. Как будто Ликон на несколько мгновений стал частью бескрайней корневой системы, описывающей всё Речноземье. Двигаясь с невероятной скоростью по её хитросплетениям, они оказались на опушке той самой поляны. Причём весь этот путь не занял и секунды. — Она болеет, — указывая на сидевшую поодаль Агнессу, которая не замечала ничего вокруг, сообщил явно очень переживавший за неё Оосин. — Да, — согласился с ним Ликон, не решаясь подойти к ней. — Кажется, я даже догадываюсь из-за кого. — Ммм? — Ну, тут есть и моя вина, — признался дикий маг. — Не нааадо причиняяять ей боооль — она хорооошая, — осуждающе протянул леший. — Забооотится о люююдях и леееесе. — Мда уж, — вздохнул Ликон. — Только кто позаботится о ней самой? — Тыы, — как будто это было очевидно, ответил Оосин. — Идии жее. Он «легонько» подтолкнул дикого мага в спину, отчего тот едва не упал. Потирая ушибленное место, Ликон осторожно, словно к дикому зверю, подошёл к Агнессе, остановившись в полуметре от неё, размышляя, с чего бы начать и о чём вообще говорить. Ведьма сидела на небольшом камне и безвольно смотрела заплаканными глазами в никуда, зачем-то продолжая сжимать в руках свою метлу. — Первый раз вижу тебя такой, — признался Ликон. Это было чистой правдой. Они были знакомы всю жизнь, с малых лет. Он видел Агни, наверное, во всех возможных ипостасях, от веселья до скорби. Но никогда прежде она не была так подавлена и разбита, как сейчас. Никакой реакции на эти слова не последовало. Агнесса даже не шелохнулась. — Мне всегда казалось, что тебя невозможно пробить, — продолжил говорить дикий маг, как можно осторожнее подбирая слова. — Чтобы ни случилось, ты всегда оставалась… ну, эм, собой. Не давала никаким чувствам вмешаться. Наверное, это одна из тех вещей, которые и делают тебя ведьмой. — Я — обычный человек, — тихо, безэмоционально произнесла Агни, никак иначе не реагируя. — Нет, — покачал головой Ликон. — Ты — Агнесса, ведьма, ученица Изельды. Не знаю, много ли это значит, но что-то точно да значит. — Ничего не значит, — шёпотом не согласилась она. — Если я не могу спасти бабушку, то… это ничего не значит, — немного помолчав, Агни продолжила, — мне не следовало возвращаться. Надо было забрать это дурацкое пророчество с собой и сгинуть. Так было бы лучше для всех. — Но что было бы тогда с деревней?! — решительно не согласился Ликон. — Кто бы о нас заботился и оберегал… — Кто-то, — с тихой злобой перебила его ведьма. — Не я. — Почему ты так говоришь? — Потому что я, как и ты, тётка Фема, Нани, Джек, Ерепонт и другие — обычный человек, — у неё на глазах снова появились слёзы. — Я… я… не спасительница мира, Ликон! Я — не моя бабушка! — А ты и не должна быть ею, — подумав и заодно дав Агни неумного успокоиться, ответил дикий маг. — Ты — её ученица, последовательница, преемница если угодно. — Но у меня нет ни капли её сил… — Возможно, но помогли ли эти силы твоей бабушке? Может быть, тут не в силах дело, а в личности? Взгляд Агнессы наконец ожил. Моргнув несколько раз и вытерев слёзы, она с удивлением посмотрела на Ликона. — Почему… откуда столько веры в меня? — удивилась Агни. — Ты никогда не давала мне повода усомниться в тебе, — с улыбкой пожал плечами дикий маг. — И всё? — будто этого было недостаточно, уточнила ведьма. — И… — он стушевался, — и я тебя люблю. Агни замерла, раскрыв рот от удивления. Она это знала, причём уже давно. Ей об этом регулярно напоминали все кому не лень. И всё равно Агнессу потрясло это признание. — Ты… ты… ты уверен? — всё, что смогла сказать она. — Ха-ха-ха, — неожиданно рассмеялся Ликон. — Да. — Что? Что не так? — смутилась Агни. — Просто, знаешь, звучит очень забавно. Ведь обычно наши разговоры идут ровно наоборот. Это я ничего не понимаю и всё переспрашиваю. — Эм, — притворно помрачнела ведьма. — Это ты меня сейчас наивной дурочкой назвал? — Не-е-ет, — потянул дикий маг, которому самому следовало оскорбиться. — За это можно и метлой по голове получить, — пригрозила ему Агнесса. — Знаешь ли. Однако вместо того, чтобы ударить, она неожиданно обняла его, крепко прижавшись всем телом. Они простояли так некоторое время, а затем Агни смущённо и немного обеспокоенно уточнила: — Ты будешь со мной? — До самого конца, несмотря ни на что, — решительно заверил её Ликон.