***
— Да само как-нить заживёт! — махнул рукой, едва не отвесив оплеуху Агнессе, которая меняла ему бинт, Ерепонт. — У вас нога вилами пробита, насквозь, — напомнила ему ведьма, разглядывая рану повнимательнее. Заражения вроде бы не было, но бдительность точно не помешает. — Да что этому будет-то! — донеслось из соседнего помещения дома старосты. То была его жена Тамара. Женщина солидная и габаритная, под стать мужу. Отношения у них были горячими — рукоприкладствовали оба, причём регулярно. Но ссор из дома не выносили, да и вместе были уже второй десяток, что о многом говорило. — Молчи, баба, а то вместо меня в поле пойдёшь, — обращаясь к жене, крикнул Ерепонт. — Да и пойду, тебе ж хуже-то будет! — появилась в дверях комнаты сама Тамара, по виду которой можно было сделать вывод, что скандал этот длится уже некоторое время. — Мужики ж засмеют, «баба пашет — муж на печи лежит, ножку подвернув». — Да у меня дыра что землю видно! — возмутился Ерепонт. Агнесса закончила возиться с бинтом, прикинула, что раньше, чем завтра, можно не возвращаться — староста и вправду собирался отлёживаться, и тенью выскользнула прочь, не желая принимать участия в чужой семейной идиллии. Для этого она не подходила по весовой категории. Снег снаружи тем временем и не думал прекращаться, упорно возвращая деревне зимний вид. В окнах домов то и дело мелькали лица, полные надежды на то, что снег всё же закончится. Их раз за разом ждало разочарование. Таких как Ерепонт — пострадавших на производстве — у Агни было четверо. У других, правда, раны были куда менее серьёзными. Но всё же, пока ведьма проверила их, посетила нескольких стариков, которым помогала по дому, день почти и закончился. К себе домой после утреннего разговора возвращаться не хотелось. Идти к Нани было ещё рано. Промежуточное решение в виде Ликона пришло в голову непроизвольно — ноги, по сути, сами принесли ведьму к нему на порог. Испытывая странную неловкость, Агни постучала. Зачем, учитывая, что в окне горел свет, она не знала. Эта дверь была перед ней всегда открыта и раньше, а уж после недавнего разговора в лесу — тем более. Всё дело было в чувстве смущения преследующем теперь Агнессу во время общения с Ликоном. Никогда и никому прежде она так не открывалась, не подпускала настолько близко. Разумеется, это не могло не вызывать тревоги. Впрочем, дикий маг делал всё абсолютно правильно и не старался форсировать отношения, позволяя ведьме привыкнуть к изменениям. Выводя Агни из раздумий, дверь распахнулась, обдав её лицо волной жара, открывая вид на Ликона-кочегара. Такой же перемазанный копотью, красный от жара, в фартуке и рукавицах. Правда, нисколько не усталый и счастливый донельзя. — А, это ты? — удивился он. — Чего стучишь? Заходи! Первое, что сделала ведьма, переступив порог, — быстро стянула с себя всю лишнюю одежду, оставив только платье. Иначе тепловой удар был бы гарантирован. Причина повышенной температуры как раз любопытно вытягивала шею из печи. Покосившись на Агни одним глазом, Заря что-то невнятно курлыкнула и поднялась на ноги, явно намереваясь лично встречать гостей. — Не-не-не-не-не! — бросился на перехват Ликон. — Ты уже гулял сегодня! Ведьма только сейчас заметила изменения в его жилище — с пола было убрано вообще всё, остались лишь голые доски. В нескольких местах на них виднелись отчётливые отметины, как от огня, ясно показывающие, где жар-птица предпочитает гулять. — Почаёвничаем? — пытаясь не обжечься, но всё же удержать Зарю в печи, поинтересовался Ликон. — Ага, — с улыбкой наблюдая за его попытками предотвратить побег, ответила Агни. — Ты бы подстелил лист металла, и пускай ходит себе на здоровье. — Да?! — довольно резко возмутился дикий маг. — Пробовал уже, у Нани забрал! Но мы вредные — мы проплавили его насквозь и улеглись на дерево! Решив ему немного помочь, ведьма подошла к птице и протянула той руку, давая возможность утолить любопытство, не вставая с места. Заря покосилась на этот жест и неожиданно ткнулась в ладонь головой. Касание не было обжигающим, скорее просто очень тёплым. — Он не обжигается, когда спокоен, — объяснил происходящее Ликон. — Но если что упадёт или кто-то крикнет… — он тяжело вздохнул, закатив глаза, — Кадм, например, то полыхнуть может знатно. — «Он»? — уже не первый раз зацепившись ухом за эту форму слова, уточнила Агни, попутно осторожно касаясь перьев Зари. Они были уже горячее, ими наверняка можно было и обжечься, если долго держать руку. — Ну, феникс, он мой, все дела, — смутился Ликон. — Но при этом жар-птица — она моя, Заря — она моя, — заметила ведьма. — Кгхм, ну, как выяснилось, Заря тоже он мой. Хродгейр мне сказала, что они все самцы. — Как же они тогда размножаются? — крайне осторожно гладя птицу, что доставляло ей, судя по виду, зашкаливающее удовольствие, спросила Агни. — Никак. Поэтому их и истребили. Заря наконец успокоилась, оставив попытки побега, и свернулась калачиком. Закинув на печь чайник с водой, Ликон осторожно прикрыл новенькую, толстенную дверцу, повышая тем самым внутри температуру. — Хе-хе, эксплуатируешь несчастную птичку, — хихикнула ведьма, усаживаясь за стол. — Угу, как она жрёт, кто ещё кого… как ты сказала? — Эксплуатирует. — Ага. Я уже всей деревне должен дров. Брови ещё. Агни удивлённо подняла взгляд. И вправду, за слоем гари было не очень видно, но всё же, когда знаешь куда смотреть, становилось понятно, что бровей у дикого мага больше нет, как и ресниц. — Сходи умойся, у меня есть противоожоговая мазь, — извлекая из НВСЖ небольшую, очень плотно закрытую баночку, сказала ведьма. Ликон идею совсем не оценил, особенно после того, как понюхал то, чем его собирались мазать. Пахло лекарство, как и положено всему полезному, — просто ужасающе, вплоть до слёз. — Может не надо? — Брови украшают каждого мужчину, так что не ной, — желая подсластить пилюлю, Агнесса добавила с улыбкой: — моего тоже. Конечно же, это сработало. Не прошло и минуты, а Ликон уже стоял перед ней с лицом человека, который быстро и небрежно с помощью воды растёр по нему грязь. Стараясь дышать через нос, Агни нанесла на те места, где должны были быть брови, мазь, заодно оставив пару пятен и в районе шеи, — она тоже пострадала. К этому времени как раз закипел чайник, обеспечив парочку двумя кружками чая, на который Ликон не пожалел разных, сильно пахнущих трав. На столе мгновенно появилась россыпь не самых новых сушек. Откуда их брал вещно нищенствующий дикий маг, ведьма не знала, но запас никогда не иссякал. С ними и незатейливой беседой про всякое-разное и прошёл вечер. Агни то и дело нервно поглядывала в окно, прикидывая, не пора ли ей к Нани. Это не укрылось от Ликона: — Ты кого-то ждёшь? — М? Что? — Ну, ты каждые десять минут смотришь в окно, ждёшь кого? — Нет, просто… — ведьма замялась, не зная, рассказывать ли дикому магу о своих планах на ночь или не стоит. — Что-то серьёзное? — обеспокоился Ликон. — Нани сегодня умрёт, — решилась наконец признаться Агни. — Я должна быть у него к полуночи. У дикого мага явно было много вопросов на этот счёт, но, к его чести, он не стал задавать ни один из них. Просто улыбнулся и пожал плечами с максимально невозмутимым видом, а затем предложил: — Хочешь, я с тобой посижу? Агнесса собиралась сразу же отказаться — нечего ему было там делать, но интуиция остановила её. Ликон должен был присутствовать, увидеть то же, что и она. Почему, зачем? Интуиция не потрудилась объяснить. — Хорошо, — кивнула ведьма. — Тогда давай пойдём.***
Несмотря на наступление темноты, снег продолжал валить ничуть не слабее прежнего, явно намереваясь к утру замести округу метровым слоем. Шансы на это сильно повысились с тем учётом, что температура заметно снизилась. Мороз, подталкиваемый порывистым ветром, стремясь забраться под одежду, ощутимо колол щёки. Особенно от него досталось Ликону, который явно недостаточно утеплился, из-за чего к концу пути заметно посинел и обзавёлся небольшой сосулькой, свисающей с носа, и бородой, состоящей из снега. — Тебя хоть сейчас прям в книжку сказок рисуй: Трескунец как есть, — усмехнулась Агни, вспоминая духа зимы из сказок. — А чего это у него так светло? — сменил тему дикий маг, растирая лицо. И вправду: дом Нани, единственный среди соседей, горел всеми окнами. — А, это к нему племянница приехала, — вспомнила Агнесса, кривясь. — Жить здесь, наверное, будет. Они с ней пересекались лишь мельком, но иллюзий насчёт того, что за человек может вот так примчаться делить имущество умершего, ведьма не питала. — По-моему, её зовут Веста. — Ну, приехала и хорошо, — не разделяя её предубеждений, пожал плечами Ликон. — А то будет стоять пустым дом, как чумная хата. К удивлению Агни, их уже ждали. На пороге, вглядываясь в темноту, стояла весьма миловидная особа: длинноногая, светловолосая, голубоглазая, с курносым носиком и пухлыми губами, всячески подчёркивающая свою красоту с помощью одежды и макияжа. Это была ещё одна причина неприязни со стороны ведьмы. В чём именно состоит её претензия, Агнесса сама не понимала — Веста вольна была одеваться как угодно, но всё равно злилась. На Ликона новая жительница точно смогла произвести впечатление. Во всяком случае, свою челюсть он подбирал едва ли не с земли. — Вот и вы! — радостно воскликнула девушка и сразу же уточнила. — Вы же Агни и Ликон? — Да, — коротко ответила ведьма. — Она, — Веста голосом ясно показала, кого именно имеет в виду, — уже ждёт вас. — С новосельем! — зачем-то ляпнул Ликон, пока Агни снимала лишнюю одежду — здесь тоже было совсем не холодно. Она повернулась в его сторону как раз вовремя, чтобы заметить, как новая хозяйка дома, приторно улыбаясь, ответила: — Ой, спасибо, ты первый кто поздравил! Очень приятно! Я Веста, кстати! — Ликон. — Если вы закончили, — холодным, как лёд, в котором была заключена Пламя, голосом начала Агнесса, — то мы пойдём. Дом Нани пребывал в двойственном состоянии. С одной стороны, его явно запустили — не трудно понять кто и почему. Мебель, покрывшаяся толстым слоем пыли; паутина, висевшая в углах под потолком; отсыревшие и местами прогнившие полы. С другой было видно, что порядок стремительно восстанавливается, пускай ещё и не везде. Дом явно ждал большой ремонт, последняя препона, которая сегодня собиралась покинуть мир живых. Нани лежал на кровати, укутанный, кажется, сразу десятком одеял, в помещении куда и так выходила тыльная сторона печи. Выглядел он ужасно: бледная тень собственной тени. Ссохшийся и осунувшийся, жёлтый, в горячке, что-то невнятно не то стонущий, не то бормочущий. — Ну, в-вы дальше сами, — глянув на эту картину полным ужаса глазами, сказала Веста, мгновенно скрывшись в другой части дома. При всём желании, Агни не могла винить её. Подобные моменты и сильные духом выдерживали с трудом. Изельда сидела в самом углу, нервно теребя сухими, старческими руками плед, которым она укрыла ноги. Помещение по её меркам было освещено, пожалуй, даже слишком ярко — сразу десятком свечей. Ещё одна традиция: когда кто-то приходил к умирающему, обязательно приносил и зажигал свечу. Даже Ликон, и тот, принёс с собой пару, одну из которых ничего не говоря сунул Агни. — Явились наконец, — буркнула Изельда, нисколько не удивляясь тому, что их пришло двое. — Нормальные пары у театра ходють, а не на похороны. — Нельзя ему как-то помочь? — с не меньшим ужасом, нежели Веста, глядя на Нани, спросил Ликон. — Нет, — покачала головой Изельда. — Можно бы, если б он сам того захотел, месяц назад. Теперь уж поздно. Любая болячка становится смертельной, если ты не хочешь её лечить. Неожиданно она достала из-под пледа листок бумаги, в который был завёрнут кусок мела, и вручила их дикому магу, скомандовав: — Рисуй там, где стоять будете. — Тут ничего не видно — очень коряво нарисовано, — пожаловался обладатель худшего в деревне почерка. — Прости, глаза уже не те — живопись рисовать, — едко ответила ему Изельда. — Больше круг бери — не стесняйся. Ликон, который ещё даже не начал, удивлённо хмыкнул и, сделав замах побольше, принялся переносить рисунок на пол. — Правила простые: смотреть, но ничего не делать, — продолжила говорить Изельда. — Нани этот мир покинуть должен, нечего тут задерживаться — самим тесно. — А как мы можем вмешаться-то? — не поняла Агни. — Как угодно, — недовольно скривившись, пояснила старая ведьма. — Молча стоите и смотрите, что бы там эта девка не вякала в мой или ваш адрес. Надо будет, сама с ней поговорю. — Тут что-то здоровое под кроватью, — удивлённо воскликнул Ликон, закончивший обводить круг вокруг них с Агнессой. — Щит это его, — объяснила Изельда. — Кого? — не понял дикий маг. — Что, много вариантов? Не отвлекайся, тебе ещё руны чыртить, — махнула на него рукой старая ведьма. — Нани, кого ж ещё. Преисполненная любопытством, Агни подошла и, стараясь не греметь, словно кому-то было до этого какое-то дело, достала из-под кровати большой, круглый металлический щит. Как и многие вещи вокруг, он был покрыт толстенным слоем пыли, но, что удивительно, в остальном выглядел как новенький: ни следа ржавчины. — Он воевал? — пытаясь убрать пыль, мешавшую разглядывать узор на поверхности, удивилась Агни. — Хорошо ж вы соседней знаете, — едко ответила Изельда и, вздохнув, кивнула, — да, воевал. Только не за барина, а за злато. Наёмником то бишь был. У него ещё арбалет должен где-та валяться, да сгнил поди… — Хм, сколько себя помню, он всегда старым был, — рассказал откуда-то с пола продолжавший рисовать Ликон. — Так и не скажешь, что он эту железяку поднять мог. — Мог, да ещё как. С головой он может никогда не дружил, а вот силищей выделялся. Да только пить любил — потому и списали в итоге, когда даже в мишень перестал попадать. Зелёный змий его спас от смерти в бою, но убил иначе. Агнессе удалось наконец избавиться от пыли. Под ней оказался весьма неожиданный рисунок: выбитый на поверхности металла портрет. Но чей именно, понять ей не удалось. — Кто это? — покрутив некоторое время щит, спросила ведьма. — Вот ученицу себе нашла — меня узнать не может! — цокнула языком Изельда и сварливо добавила: — я это. Нани, правда, вряд ли об этом догадывался, когда попросил кузнеца нанести на щит изображение Великой Матери. Наверное, надеялся, что принесу ему… — она грустно усмехнулась, — удачу. Не повезло. Теперь-то сходство с иконами из Бизантия стало если не очевидным, то хотя бы заметным. — Как так вышло, что в вас верит столько народу? — поинтересовался Ликон. — Там, в Бизантии… От упоминания древнего города Изельда скривилась. — Шо, думаешь, добрыми делами прославиться нельзя? Мне вот удалось… ты закончил? — Ага, вроде похоже. — Похоже… Ты главное другие руны по такому же принцыпу не рысуй, а то будет одна нога здесь, другая там, а больше ничаго и нету. Разговор затих, и комната погрузилась в странное, мрачное ожидание. Каждый думал о чём-то своём, поэтому, когда Нани замолк, это заметили не сразу. — Вот и всё, — констатировала Изельда, даже не вставая. — Нет человека, остался только прах. — Зрители, как это мило, — раздался новый голос. Карен появилась внезапно, без каких-либо спецэффектов. Словно уже некоторое время тут находилась. Выглядела она чужеродно и неявственно. Дело было в том, что у неё не только не было тени, но и свет от огня свечей будто намеренно её избегал, боясь коснуться. Кажется, Ликон собирался что-то ляпнуть в ответ, забыв про предупреждение, но Агни вовремя его остановила. Карен, судя по мелькнувшей улыбке, это явно позабавило, впрочем больше она на них внимания не обращала, повернулась к кровати и сказала: — Вставай, Нани, пришёл твой час отправиться в последний путь. Что удивительно — он действительно встал. Агнесса много разных призраков видела за жизнь, но этот не был похож ни на одного из них, куда больше напоминал слабую, как от тусклой свечи, тень. Теперь было понятно, зачем в помещении столько света — иначе ничего не было бы видно. — Я… я умер? — раздался голос Нани, но очень приглушённый, как будто говоривший находился не на расстоянии вытянутой руки, а за стеной. — Такое иногда случается. Не часто. Примерно раз в жизни, но бывают и исключения, — Агни поймала на себе выразительный взгляд Карен. — Ты смерть? — Нет, просто проводник на ту, — она особенно выделила это слово, — сторону. — Валькирия значит? Карен поскрежетала зубами, но всё же согласилась: — Можно сказать и так. — Ха, не врали легенды, стало быть! — усмехнулся, подбоченившись, Нани. — И куда ты собираешься меня отвести, валькирия? — Туда, где ты найдёшь вечный покой. — Край битв и пиров? — Может быть, — Карен протянула ему руку, как бы приглашая с собой. Именно в этот момент голос подала Изельда: — Гладко стелет, да только бессовестно врёт. Нет там ничего. Ни битв, ни пиров, пустота одна. Вневременное забвение. Нани её не услышал, что-то там тихо лепеча сам себе про то, что ему рано уходить, а вот Карен, судя по злости на лице, всё прекрасно слышала. — Ты-то откуда знаешь, старуха, что там, с другой стороны! — возмутилась она. — Тебе не дано там оказаться! — Да, это так, — кивнула Изельда. — Что там, за дверью, к которой ты всех водишь — я не знаю. Но что-то не видно очередей, спешащих в твой рай. Напротив: каждый от мало до велика мечтает продлить свой срок. Слушая этот спор, Агни словила себя на мысли, что он происходит явно не в первый раз. —И ты им потакаешь в этой наивной глупости, — возразила Карен. — Хотя каждому отведён свой срок. Ни больше, ни меньше. Таков закон бытия! — Кто этот закон установил, ты что ли? — Бытие! Полностью утратив всякий интерес к призраку Нани, который завис, не двигаясь, Карен подошла ближе к Изельде, буквально нависнув над ней. — Думаешь, способна что-то изменить?! Сколько бы девочек ты не спасла из ледяной воды, умрёт всё равно больше! — Нет, — тихо, но категорично не согласилась старая ведьма. — Умрёт на одну девочку меньше. — Пшик! — Может и пшик. Моих сил недостаточно, чтобы спасти всех. Наверное, я слабая… но ты-то сильная, гордая, самоуверенная. И как, много жизней спасла? — Моя цель — не спасать жизни, на краткий миг отодвигая неизбежное. Ты знаешь цену такого спасения, знаешь, что делаешь людей несчастными, но всё равно выбираешь это, — Карен скривилась, будто съела лимон. — Почему бы не дать им вечный покой, чем он хуже? — Тем, что это не жизнь, — упрямо ответила Изельда. Вернувшись обратно к Нани, куда более требовательно и нетерпеливо, нежели прежде, «валькирия» сказала: — Идём. Пиры ждут. Призрак определённо удивился такой перемене настроения, но её руки всё же, хоть и сомневаясь, но коснулся. В тот же миг они вдвоём исчезли. Изельда, покачав головой, извлекла откуда-то из-под пледа свою трубку и принялась её раскуривать. — И так каждый раз, — с грустью заметила она. — Что было бы, если мы вмешались? — поинтересовался переполняемый вопросами Ликон. — Она с нами что-то, ну, сделала? Забрала с собой? — Кто? Эта «валькирия»? — фыркнула дымом старая ведьма. — Нет. Пока ты живой, ничего она тебе делать не станет. Дело в Нани — это он мог усомниться, не поверить в сказочку о пирах. Здесь бы остался. Прежде чем продолжить, Изельда выпустила большое облако дыма. — Только в этой развалине, — она кивнула на кровать, — места ему уже нет. — Так вот как появляются призраки! — догадалась Агни. — Не все, но чаще всего — да. Карен не может уводить с собой насильно. — А если тело в порядке? — влез Ликон. — Не как у… Нани. — Оживёт, — коротко ответила старая ведьма. — Так было с той девочкой, про которую говорила Карен? — удивившись, уточнила Агнесса. — Что за девочка, кстати? — Ооой, — протянула Изельда. — Дурная… — Что? — мгновенно взвинтилась Агни. — Это про Руннир, да? Ну, простите, что… Её, прикоснувшись к руке, тем самым успокаивая, прервал Ликон: — Ты не в курсе? — удивился он. — Это ведь про тебя было сказано. — А?! — ничего не поняла Агнесса. — Почему вы ей не рассказали? — полный негодования, обратился к Изельде дикий маг. — Что это мои родители нашли Агни в реке и принесли вам! Старая ведьма отложила трубку, тяжело вздохнула и, как-то сжавшись, тихо заметила: — Это не важно. — Но ведь это… моя жизнь… мои родители! — подала голос расстроенная Агни. Она привыкла, что бабушка всегда была себе на уме, но и представить не могла, что та станет скрывать такую информацию. Это было похоже на предательство. — Родители не выбрасывают детей зимой в реку, — холодно ответила Изельда. — Я должна была знать! — Зачем? Хочешь найти их? Спросить, почему так случилось? Сама же прекрасно знаешь ответ. Агнесса, собиравшаяся что-то возразить, запнулась. Она действительно знала, как это в таких историях бывает. — Весна тогда была хорошая: скорая, яркая, солнечная, — принялась вспоминать старая ведьма. — А вот лето — дождливое и холодное. Что бывает затем, все знают. Неурожай, голод, холод. И посреди всего этого маленькая, хрупкая, черноволосая девочка, у которой не было шансов дожить до лета. Я видела подобные истории сотни раз, тысячи. Река — не худший вариант. Совсем не худший. Иных людишек голод до зверей низводит… — Прекратите, — заслоняя собой совсем растерянную Агни, потребовал Ликон. — Это ужасно! — Жизнь — она такая, — опустив голову, ответила Изельда. — Ужасная и несправедливая. — Я-я их н-найду! — пытаясь пересилить подступающие к глазам слёзы и сбивающийся голос, решительно заявила Агнесса. — Найдёшь, — кивнула бабушка. — Тебе это по силам. Только скажи не кривя душой зачем? — Это мои… — ведьма опять сбилась, осознав свою ошибку. — Родители? Ой ли! — бабушка ещё раз вздохнула и, прежде чем взять трубку в зубы, посоветовала, — не майся дурью, Агнеска. Впустую потратишь время ради шрама на душе. Она была права — Агни знала это, но не могла принять. По крайней мере пока. Слишком о многом надо было подумать, слишком многое переварить. И делать это она намеревалась не дома: — Я сегодня переночую у Ликона. — Да? — удивился дикий маг. — Пусть так, — спокойно согласилась Изельда. — Похороны Нани завтра, я прышлю голубя. Сказав это, она всем видом показала, что больше никого не задерживает и дальнейшее проделает сама.***
Большую часть ночи Агни провела погруженная в свои мысли, уставившись в потолок. Много раз она прокрутила у себя голове разговор о своих родителях, но так и не смогла решить, что же ей в итоге делать с этим всем. Искать их? Ну найдёт, дальше что? Стучаться в дверь к людям, которые тебя наверняка забыли, объяснять им, что странная девушка на пороге — это их брошенная в реку дочь? Даже если ей поверят, выслушают, ни к чему это не приведёт. Они уже не станут семьёй. Не будет никакого радостного воссоединения. Скорее это будет наказанием. Если Агнесса ставила своей целью разбудить совесть у этих людей, изобличить их ужасный поступок перед соседями — тогда такое возвращение имело бы смысл. Только самой ведьме от этого ни холодно, ни жарко. Рушить чужую жизнь только потому, что они пытались разрушить твою? Мелочно и глупо. «Если весь мир будет руководствоваться принципом “глаз за глаз” — то останутся одни безглазые», — сказал как-то один мудрец и был безусловно прав. Да и о каком возвращении вообще идёт речь? Агни никогда бы не смогла бросить Любятово. Ведь тут тоже был её дом и близкие люди. Вроде ответ очевиден, но ведьма всё равно не могла его принять. Всю свою жизнь она прожила без родителей и уже не нуждалась в них, но всё равно хотела, чтобы они у неё были. Это не было каким-то рациональным чувством, чем-то, что можно осмыслить и понять. Нет, это было зашито у неё в подкорке, оставшись с тех древних времён, когда люди только покидали свои саванны и, отбившись от тогда ещё стаи, немедленно погибали. Зачем ей искать людей, пытавшихся, судя по всему успешно, её убить, когда рядом есть Ликон? Тот самый Ликон, который молча и без претензий уступил ей свою кровать, отправившись спать на пол, который, несмотря ни на что, пытался утешить её и ободрить, хотя валился с ног от усталости. Дойдя именно до этой мысли, Агни наконец смогла уснуть.***
Луч солнца, сквозь незанавешенное окно, проделал длинный путь, пройдя добрую треть комнаты, прежде чем коснулся лица Агнессы. Та, рефлекторно скривившись, попыталась от него скрыться, но было уже слишком поздно — сон уже ушёл. С тяжёлой, ноющей от сна после долгого недосыпа и ничего соображающей головой, ведьма медленно встала с кровати, принявшись очень неторопливо одеваться. Иначе было нельзя: комната на две трети была завалена разномастным барахлом, образовавшим своеобразный лабиринт между ключевыми точками «шкаф-дверь-кровать». Чего здесь только не было: книги, какие-то странного вида оккультные предметы, непонятные доски, чумазые котелки, колбочки, разобранные и разбросанные детали часов. Создавалось впечатление, что в свободное от безделья время дикий маг пытается заниматься вообще всем сразу, от астрономии до зельеварения. Вот чего в зеркале точно не было, так это чего-то хотя бы отдалённо похожего на зеркало и минимально необходимого набора вещей личной гигиены, вроде зубной щётки и расчёски. Пришлось, понадеявшись, что за ночь ничего катастрофичного не случилось, выходить из комнаты. Туда где, как раз, показывая, что он уже проснулся, гремел посудой Ликон. — Хе-хе-хе, — засмеялся он, увидев ведьму. — Что? — не поняла она. — Ты похожа на сонного ёжика, только не сопишь. — В см… — начала Агни, но прервалась, догадавшись провести рукой по волосам. Двадцать лет она жила с ними душа в душу, никаких тебе непокорных вихров, сухости и ломкости, в ответ — своевременное мытьё и уход. Но именно сегодня волосы решили нарушить пакт о ненападении, встав дыбом все, до последнего волоска. — А вот теперь ещё и сопишь… — Мне нужно зеркало и расчёска — иначе кто-нибудь может пострадать, — стараясь держать себя в руках, сообщила ведьма. Ликон только руками развёл: — Отродясь не было зеркала. Расчёска… хм, есть старая щётка для волос, пойдёт? Выбирая между пылью и бардаком на голове, Агнесса выбрала меньшее зло — пыль-то всё равно видно не будет. — Давай сюда. После трёх минут томительного ожидания на фоне погромов в кладовке, ей предъявили и вправду старую, весьма потрёпанную, но не очень пыльную щётку, от которой странно пахло. — Чем это пахнет? — принюхалась ведьма. — Собакой. Это ж щётка моего Гвидо… — глядя на изменившуюся в лице ведьму, дикий маг запнулся. Мгновенно вернув ему щётку и попытавшись подавить бушующую внутри бурю эмоций, Агни, с видом человека, который твёрдо вознамерился уничтожить этот мир, потребовала: — Воды. Ничего не переспрашивая и не уточняя, Ликон умчался прочь, чтобы вернуться минут через десять с до краёв полным тазиком наперевес. Совместными усилиями рук и воды, волосы и заодно лицо были приведены в относительный, по сравнению с прежним состоянием, порядок. — Чайку? — осторожно спросил дикий маг, подавая полотенце, когда она закончила. — Да, спасибо, — в тайне очень довольная его расторопностью, но показательно сохраняя невозмутимый вид, ответила Агни. — Кстати, сколько времени? Ей ведь ещё по-хорошему надо было заглянуть на похороны. Подобная спешка в обычном случае вызвала бы в Любятове волну слухов, аля: «уморили нисчаснага и хотють быстрее закопать», но не в этот раз. Удивительно, но даже Веста тут была особо ни при чём. В каком состоянии Нани знали все, потому приготовились заранее. Кто хотел, тот успел попрощаться, могилу тоже отрыли — как чувствовали скорое пришествие последней волны зимы — Успеваем, — ответил Ликон, поставив перед ней не только чашку с чаем, но и солидную тарелку блинов, по виду — свежеиспеченных. Это навело Агнессу на одну мысль, которая до сих пор оставалась на задворках сознания. — Ты что, умеешь готовить? — Ну, я живу один, так что… научился, — развёл руками дикий маг с таким видом, будто так делают абсолютно все. — Только у меня это… никаких сладостей нет, извини. Кажется, он вправду считал это серьёзным промахом и поэтому сильно стушевался. Это заставило Агни сначала непроизвольно улыбнуться, а затем вовсе засмеяться. — Что? — не понял Ликон. — Ха-ха, ничего, просто… просто ты меня в последнее время удивляешь. В хорошем смысле. — Ну, рад стараться! — Садись или одна должна эту гору съесть? Из печи раздался немного писклявый, в целом противный голос того, кто тоже не против был подкрепиться. Блинов Заре не досталось, зато ей перепало здоровенное полено, обеспечив для Агни возможность поглядеть на то, как же феникс питается. Разумеется, птица не грызла дерево. Просто взгромоздилась на него и, подпалив, стала сидеть в огне, явно получая от процесса большое удовольствие. — О, голубки! — раздался звонкий голос из района окна, ведущего на улицу. Там, прислонившись к раме плечом, стояла Хродгейр с выражением неописуемого ехидства на личике. — Как прошла первая брачная ночь? — не унималась она. Агни хотела сначала ответить что-то едкое и язвительное, обязательно содержащее фразу «ничего не было», но краем глаза заметив стремительно краснеющего, совсем не из-за высокой температуры, Ликона, переменила своё решение. — Божественно! Бегая глазами от одного к другому и чувствуя подвох, фея слегка наклонила голову и растерянно потянула: — Хммм, вот как… — А то, — пряча улыбку за глотком чая, ответила Агнесса. — Но мы же это, ну… это… — ожил, губя всё представление на корню, дикий маг. — Эх ты… — махнула на него рукой ведьма и спросила у феи, — чего прилетела? — Её зазнайшество старая карга просит вас прибыть на похороны какого-то там деда, — с полнейшим пренебрежением в голосе к своему поручению сообщила Хродгейр. — Скоро будем, — мрачнея, ответила Агни. — Как там погодка? Фея скривилась, словно съела целиком лимон. — Снег, повсюду снег, ветер, снег, холод и, конечно же, снег! Повсюду этот проклятый снег! — Ты не очень любишь снег, да? — поинтересовался Ликон, живо убирающий посуду со стола. — А ты бы сильно его любил, будь он в двадцать раз больше? — Ну… эмм… — Как тебе повезло с мужем — такой умный, сообразительный. Как эта… — Хродгейр, забыв слово, раздражённо щёлкнула пальцами, — домашнее животное с рогами и пятнами. — Корова, — подсказала ей Агни. — Ага, вот — как корова! — Тогда уж бык… Фея смерила её долгим взглядом, махнула рукой и прежде чем улететь восвояси сказала: — Точно, пара на век: оба — страшные зануды, каких ещё поискать надо. — А ты на похороны не собираешься? — Сдались мне ваши обряды, — махнула рукой Хродгейр. — К лешему слетаю, познакомлюсь.***
Это были первые похороны в этом году, поэтому проводить Нани пришла вся деревня за вычетом детей, которые, любопытствуя, подглядывали издали. Были и «соседи», но мало. Поэтому процессия получилась длинная и пёстрая. Один Джек, пришедший с таким видом, будто заскочил сюда перед охотой на монстров, и Старопонь, прятавшийся от солнца под зонтом, чего стоили. — Повезло старому — первый солнечный день за неделю, — буркнула Изельда, повернув лицо в сторону светила. Они с Агни и Ликоном, тащившим щит, шли в самом хвосте образовавшейся колонны. Идея прихватить эту железяку принадлежала самому дикому магу — он захотел положить её на могилу. Агнессе эта идея не очень понравилась. Вроде как традиция, а другой стороны — послушать все эти разномастные бредни, так к Нани в яму надо было побросать половину вещей, включая Весту. Впрочем, насчёт последнего ведьма совсем не против. Она даже было попыталась уличить племянницу покойного в поддельной скорби и даже нашла тому несколько не совсем достоверных доказательств, но быстро прогнала прочь эти мысли. — Хорошее нонче время, — продолжала бубнить Изельда, ни к кому конкретно не обращаясь. — Раньше, что ни зима, так троих-четверых выносили, — она призадумалась, — Агнеска, а сколько в том году помёрло-то? — Пятеро, — ответил за неё Ликон, принявшись перечислять, — Тотма, Грыж, Епифан, Ольга и Кена. — Хорошее нонче время, — повторила Изельда, — коль помирает так мало народу. — А в мой… — Агни запнулась, — когда я родилась, много умерло? — У нас — нет, держались друг за друга, вот и выжили. Но по округе девка хорошо прошлась, — рассказала старая ведьма. — Слышали о местечке Гнездово? — Нет, — переглянувшись, признались Агнесса и Ликон. — И не услышите, — махнула рукой Изельда, — дома и те уж поди развалились. — А, ну, помочь им никак нельзя было? — осторожно спросил дикий маг. — Кому могла помочь — я помогла, — явно принимая это за укор в свой адрес, ответила старая ведьма. — Ночами не спала, ходила, спрашивали, у кого что есть, а у кого нет, — она вдруг сбилась, будто оступилась, но продолжила рассказывать. — В Гнездово амбар графский стоял, вот они и погнали меня камнями — думали попрошайничать пришла, хочу забрать то, что их трудом собрано. — И что? — подозревая, каким был финал истории, поинтересовалась Агни. — Граф пришёл, вот что. С солдатнёй, поубивал человек десять, всё, что было в амбаре, а заодно и в домах, — забрал. До последнего зёрнышка выгреб. Мышей и тех с собой унёс. — Вы им не помогли? — удивился Ликон. — Помогла, троих приютила на зиму, вон идуть. Одни они и спаслись, выходит, — Изельда указала куда-то вперёд. — Только не все такие добрые. Не одна я ходила за помощью, и не меня одну погнали камнями. Народ, он особенно хорошо помнит зло и жадность. Процессия тем временем добралась до кладбища и принялась разворачиваться вокруг могилы. Открытый гроб поставили на специально принесённые табуретки, давая возможность ещё раз попрощаться всем желающим. Кроме Весты, которой это полагалось, желающих не нашлось. Поэтому крышку вернули на место, и шестеро крепких мужиков во главе с Ерепонтом, взявшим на себя общее руководство, принялись осторожно опускать покойника в яму. — Куда делся снег? — удивился Ликон. И правду — округа была засыпана по щиколотку, а яма стояла чистенькая. — Я растопила, — тихо буркнула Изельда. — Набросала туда твоих эти драконьих корней, Агнесска. После того, как гроб оказался внизу, принято было подходить к краю ямы, и, взяв горсть земли, сыпать на гроб с различными пожеланиями. Первой, как было заведено в Любятово, даже впереди Весты, подошла Изельда. — Не так ты хотел умереть и не здесь, но мы не выбираем, — начала она, медленно бросая землю вниз. — Спи спокойно, Нани, пускай там тебе будет лучше. Следом потянулись и остальные. Одни сыпали землю молча, другие пытались что-то сказать или пожелать. Агни, оказавшаяся на пару с Ликоном примерно в середине, ничего не стала говорить. Как выяснилось, за последние дни не сильно-то она и знала покойного, а ляпнуть что-то невпопад не хотелось. Вытерев заскочившую в край глаз слезинку, ведьма бросила вниз землю и отошла от могилы. Минут пятнадцать, и всё те же мужики, взяв лопаты, быстро забросали яму землёй, образовав небольшой холмик. У изголовья вколотили столбик с табличкой, указывающей на то, кто здесь лежит. Щит же Ликон положил с противоположной стороны. На том похороны закончились, и народ, обсуждая покойного, стал расходиться. Агни никуда не торопилась, решив немного задержаться и заодно прибраться на паре самых запущенных могил. Всё равно от кладбища до дома было рукой подать. С ней, конечно же, остался Ликон, которому тоже нашлась работа, а вот Изельда, пыхтя трубкой, с прилипшим к ней Старапонём по правую руку, ушла. Вампир-плотник что-то довольно горячо обсуждал. Не иначе как выпрашивал новую дозу драконьей крови для себя любимого. — Слушай, а куда мне эти палки нести-то? — поинтересовался дикий маг, нагруженный мусором так, что его за ним и не видно было. — Да к склепу и неси, — махнула рукой туда, где располагалась вросшая в землю старая каменная постройка, ведьма, — там куча должна быть. — Только сейчас задумался, а он чей вообще? — вернувшись, спросил Ликон и вдруг закашлялся. — Кхе-кхе, в горло паутина попала… постучишь? — Кто? — отвесив ему крепкий удар, уточнила Агни. — Ну, склеп. У нас же отродясь графьёв не водилось. — А… этот, — ведьма, вытирая пот со лба, отвлеклась от уборки. — Жили раньше тут такие — то ли Чернобровы, Бровочерны. Богатые были. — Никогда о таких не слышал, — признался Ликон. — И где они сейчас? Агнесса непроизвольно хихикнула перед ответом: — Хе-хе, в склепе. На самом деле она не знала их историю. Только то, что больше тут таких не водилось. Вдруг послышались возбуждённые разномастные голоса, крики и смех — извечные спутники стайки деревенской ребятни. Эти, пользуясь тем, что взрослые разошлись по домам поминать кто как умеет, решили поиграть в снежки на кладбище. Ни Агнессу, ни Ликона они не заметили, полностью отдавшись процессу. Пользуясь этим, ведьма, подгадав момент, выскочила из-за дерева с притворно рассерженным окриком: — Так! Я не поняла! Что вы здесь делаете? Часть ребятни с криками бросилась наутёк, крича невнятные оскорбления. Другие, в основном те, что стояли поближе, замерли в оцепенении, не успев среагировать. А ещё среди них был Кадм — единственный, кому хватило наглости спросить: — А чо такого-то? — Кладбище! — указывая рукой на округу, ответила Агнесса. — Так мы ж никому не мешаем! Ликон не смог сдержаться и рассмеялся, а вот Агни раздражённо потёрла висок. — Пошли вон отсюда! В поле играйте! — Там скучно! — пожаловалась девочка, которую Агнесса, когда-то спасла от демона. Понять её было несложно — играть среди редких деревьев и каменных плит было явно веселее, чем в чистом поле. Однако Агни осталась непреклонной. — Нечего вам здесь делать! Детей, которым обломали праздник, выручил Ликон. Его озарила внезапная идея. — Я могу вам придумать занятие, но нужно, чтобы вы налепили снеговиков! — заявил он. — Сколько? — деловито осведомился Кадм. — Ну, чем больше, тем лучше, штук двадцать там… Работа началась незамедлительно, причём крайне организованно и качественно. Чувствовался профессионализм и опыт всех участников. Одни катали снег, другие водружали один комок на другой, третьи занимались украшениями — руками, глазами, ртами. На них шёл разномастный мусор: ветки, красивые куски льда, камушки, тихенько оторванные пуговицы. — Что ты задумал? — наблюдая за процессом, тихо спросила ведьма. — Кхе… Я их оживлю! — кашлянув, восторженно сообщил дикий маг. — Здорово, да? Прикинув в уме, может ли это закончиться катастрофой само по себе, Агни уточнила: — Ты точно справишься? — Попробую, — пожал плечами Ликон. — Будет мне тренировка. — Полезный навык, — немного раздражённо сообщила Агнесса, намереваясь вернуться обратно к работе. — Побудь здесь, пожалуйста, — попросил её Ликон. — Мало ли что… Работа над снеговиками всё равно шла к завершению, поэтому ведьма нехотя согласилась задержаться. — Но ты потом поможешь мне убраться! — Да, конечно, хорошо. Наконец, снежная армия из двадцати снеговиков была готова. Жестом попросив «строителей» отойти подальше, дикий маг подошёл ближе к снежным изваяниям. Несколько минут, как он ни пыжился, ни вскидывал руки и морщил лицо, у него ничего не выходило, но затем случилось что-то странное. Агни почувствовала запоздалую, необъяснимую тревогу. Вокруг Ликона тем временем закружился снег. Маг вскинул руку, растопырив пальцы, и, повинуясь этому жесту, снеговики ожили, принявшись неуклюже двигаться. — Ха! Получилось! — очень низким, неестественным голосом обрадовался он. Заменив проблемы с голосом, Ликон прокашлялся, а затем скомандовал своей новослепленной армии: — Кхе-кхе, ну-ка стройся! Снеговики принялись формировать что-то вроде двух кривых шеренг. Перемещались, да и двигались в целом они не очень резво из-за особенностей своих тел, но ребятне этого хватило с запасом, чтобы оказаться в полнейшем изумлении. — Объявляю снежный бой! — крикнул дикий маг. — Моя команда, — он обвёл рукой свои творения, — кхе, против вас! Дети под предводительством Кадма мгновенно обзавелись снежками, открыв хаотичный огонь. Снеговики ответили на это тем, что сдали назад и очень организованно рассыпались, усложняя стрельбу. Они, может, и были не очень ловкими, зато соображали явно неплохо, мгновенно, без каких-либо средств коммуникации распределив роли. Те, у кого «руки» позволяли это, — лепили снежки; другие, здоровые и неповоротливые, играли роль укрытий, самые же везучие, кого создатели не обделили ни подвижностью, ни руками, редко, но метко отстреливались. Некоторое время шла ожесточённая перестрелка. Ребятня совсем не сразу догадалась, что кидаться плотно сжатым снегом в кучу такого же плотно сжатого снега — занятие бесперспективное. Тогда Кадм, собрав вокруг себя самых крепких и взрослых, лично возглавил «штыковую» атаку. Здесь уже снеговики ничего не могли противопоставить: и руки у них были не те, и скорость не позволяла. Их методично громили и давили одного за другим. Агни и полный восторга Ликон, которого вообще непонятно что удерживало от того, чтобы присоединиться к веселью, стояли чуть поодаль, наблюдая за ходом боя. Ведьма смотрела на происходящее со всё нарастающим чувством беспокойства. С самого начала её интуиция трубила тревогу, но понять источник опасности она не могла. Вокруг, кроме них, никого. Погода ясная, с одним одиноким облаком, скользящим куда-то по своим небесным делам. Снеговики тоже видимой опасности явно не представляли… И лишь за краткое мгновение до трагедии ей наконец удалось найти причину беспокойства. На поле боя оставался последний снежный воин, наверное, самый искусно сделанный из них: подвижные руки, пуговицы-глаза, сосулька вместо носа. На него, желая лично расправиться, крича во всё горло от восторга, нёсся Кадм. Снеговик отреагировал на это самым неожиданным образом — он схватил свой нос-сосульку и выставил его острым концом вперёд. Удар вышел быстром и очень «удачным». Снег окропила кровь. Присутствующим потребовалось секунд пять, чтобы понять, что именно случилось. Лишь когда Кадм медленно осел на порозовевший снег, началась паника. Дети с криками бросились врассыпную. Агни и Ликон, напротив, — к пострадавшему. Однако краткого взгляда ведьме хватило, чтобы понять масштаб катастрофы — сосулька угодила Кадму прямо в грудь, в район сердца, и лишь чудом удар не стал сразу смертельным. Впрочем, рана была такой серьёзной, что шансы спасти мальчика были мягко говоря призрачными. Понимая, что сама, в поле, она ничего не сможет сделать, Агни скомандовала: — Нужно быстро отнести его к бабушке. Ликон серьёзно кивнул, примеряя, как ему взять Кадма, но вдруг закашлялся, будто задыхался. — Кха-кха-кха… Во время очередного приступа, из его рта вылетел необычный кусочек дыма, ведший себя так, будто он живой. — ХА-ХА-ХА-ХА! У меня получилось! ПОЛУЧИЛОСЬ! — раздался вдруг с неба чрезвычайно довольный собой голос. — Пророчество сбылось! Мы свободны! На них вдруг налетел самый настоящий ураган вперемешку со снегом, мгновенно скрывший всю округу за белой пеленой. — Пошёл прочь! — полная гнева крикнула Агнесса, топнув при этом ногой. Ветер отпрянул, но лишь затем, чтобы поиздеваться: — Какая гневная букашка! Злись, пока ещё можешь! Вам всем конец! Не обращая на него никакого внимания, Агни и Ликон осторожно подняли Кадма и понесли его по направлению к дому. — Бросьте этот кусок мяса! — крикнул им вслед Етевр. — Спасайтесь лучше сами! — Нет, — непонятно зачем ответила ведьма. — Это не кусок мяса, а человек! — Я бы с тобой подискутировал, как в прежние дни, но увы — дела не ждут! Мои братья и сёстры будут счастливы узнать, кому они обязаны своим освобождением. За это вас двоих вознаградят! Быстрой смертью! Ха-ха-ха! Им в спину ударил очередной порыв ветра, который на ходу превращался в прозрачного, едва различимого на фоне неба всадника. Разметав в клочья оказавшееся на пути одинокое облако, он понёсся куда-то в сторону побережья.***
Никогда прежде Агнесса не видела бабушку настолько сердитой. Даже после самых сильных проступков её отчитывали меньше, чем когда они принесли Кадма. — Поигрались с жизнью?! — пылая гневом, язвительно спросила Изельда, изучая рану. — Довольны? Счастливы?! Мальчик был совсем плох. Перенос явно был ошибкой, но иначе он попросту бы умер в поле. — Мы не ожидали… — попыталась оправдаться Агни. — Знаю, но что не ожидали-то? Сами-то поди готовы по прихоти создателей умереть! Нет?! О как! Что ж от других-то этого требуете! — старая ведьма цокнула языком, проводя какие-то манипуляции над Кадмом. — Жизнь — это не игрушка! Нельзя просто так её дать, а затем отобрать. Всё живое: от мало до велико за своё существование борется. Когтями, шипами, зубами, сосульками… чем угодно! До последнего вздоха! — Если вы знали, то почему нас тогда не предупредили? — не понял крайне растерянный Ликон. — Нет у меня глаз, тупенький! Я не вижу мир, а его предвижу! Пророчество, будучи высказанным вслух, обязательно сбудется. Так вселенной предначертано, но до того вы сами властны над своею судьбой! — сказав это, она добавила куда тише: — Вот ваш выбор, лежыць, памираець. Понимая, что сейчас совсем не лучший момент, Агни осторожно сообщила: — Лёд вошёл прямо в сердце. Значит, пророчество сбылось… — Дура ты! Если сейчас думаешь об этом! — гневно крикнула на неё, напугав, Изельда. — Плевать мне на себя! Пожила уже — довольно. Ни в чём не виноватый мальчишка умирает! Этот крик отнял у неё последние силы. Покачнувшись, старая ведьма закатила глаза и, если бы не вмешательство Ликона, вовремя подхватившего её, упала бы на пол. — Поговори… с Карен… — тихо, едва ли не одними губами сказала Изельда, а затем её голова безвольно обвисла. Агни застыла в нерешительности, не зная, о чём ей переживать сильнее: мир вокруг стремительно катился в тартарары, причём весь и сразу, не утруждая себя какой-то очерёдностью. Вдруг, опять же без предупреждения, наступил момент предельной ясности. Агнесса осознала, что её ученичество окончено. Теперь она настоящая, без оговорок, ведьма, а всё вокруг — её первое, но не последнее испытание на этом пути. Глубоко вздохнув, Агни закрыла, на миг — не более, глаза и принялась действовать. В первую очередь она проверила бабушку, висевшую на Ликоне. Та была в порядке, насколько это возможно для пожилого человека, схватившего удар от волнения. По крайней мере, прямо сейчас её жизни ничего не угрожало. — Отнеси бабушку в комнату, — скомандовала ведьма. — Будь с ней — если что, зови. Кстати, у тебя остался тот рисунок руны? — Ну… д-да! — Ликон принялся судорожно, но очень медленно шарить по карманам. Наконец, Агнессе предъявили помятую бумажку и кусок мела. Что-то разобрать на этом рисунке было и без того сложно, а уж после того, как его хорошенько измяли… но выбирать не приходилось. — Спасибо, — коротко ответила она, начиная рисовать. Несмотря на трясущиеся руки и общий мандраж, вышло у неё на удивление быстро — ведьма всерьёз опасалась, что она застанет Карен уже в процессе «работы», но её ещё нигде не было видно. Именно в этот момент Агни сообразила, что абсолютно не знает, что делать дальше. По вчерашним разговорам было ясно, что «валькирия» не очень поддаётся дипломатии. И как её в чём-то убедить — сложный вопрос. Но ведь это всё же было возможно! «Бабушка верила в меня, значит, мне это по силам!» — рассудила Агнесса и начала действовать. Вытащила из своей комнаты небольшой столик, поставив его аккурат в руну, передвинула к нему пару стульев, накрыла скатерть. Попутно заварился чай и разогрелась вчерашняя творожная запеканка. Нашлась даже полупустая банка малинового варенья. Словом — организовала встречу. Как иначе ей действовать, Агни просто не представляла. Не бросаться же на Карен со слезами. Она, наверное, как и всегда, появилась неожиданно и внезапно. Аккурат возле головы подозрительно затихшего Кадма. — Что-то новенькое, — удивлённо глядя на сидящую за столом ведьму, отметила «валькирия». — Присядешь? — пригласила её Агни. — Чай из ромашки очень помогает от нервов. Запеканка вчерашняя, тут уж извини, какая была, но зато варенье ого-го! Его Тамара делала, она у нас мастерица! Попробуй! — Что на тебя нашло? — не поняла её Карен, даже не пытаясь сесть. — Вчера ты глядела на меня, как испуганный кролик, а сегодня к столу приглашаешь. — Просто вежливость, так принято с гостями. Так ты присядешь? «Валькирия», пожав плечами, села, растерянно и с тревогой отпив чаю. — Я не пытаюсь тебя отравить, — натянуто пошутила ведьма, у которой только что коленки не дрожали от волнения. — Знаю. Хороший чай. — Запеканки? — Давай, только вареньем полей и не жалей. Раз уж оно такое хорошее. Сама Агни ничего не ела, только попивала чай, тем самым пряча свою тревогу — в неё бы сейчас даже кусочек не влез. Однако Карен это нисколько не смущало и не беспокоило. Дав ей возможность немного поесть, ведьма перешла к сути: — Кадму… рано уходить. — Всем рано, всегда, — коротко и категорично ответили ей. — Да, тут не поспоришь, — соглашаясь, кивнула Агнесса. — Но ведь он просто ребёнок… — Дети тоже умирают, в ваше время даже чаще взрослых. — И всё же, — понимая, что не стоит лезть в философские дебри, вернулась к изначальной теме ведьма. — Это произошло по моей вине, и мне за это нести ответ. — И какой ответ ты хочешь понести? — прищурившись, спросила Карен. — Отдашь свою жизнь за него? — Даже если бы могла, это не так работает, верно? — Да. Всё намного хуже, — «валькирия» вздохнула. — Он примет мой знак, такой же, как у тебя, — она указала на волосы Агнессы. — Это значит, что его жизнь будет сложной и тернистой. — Он станет, м-м-м, ведьмой? — Возможно, — пожала плечами Карен. — Если ты решишь передать ему знания. Но так или иначе — его ждёт очень непростой путь, прежде чем мы с ним увидимся вновь. Решит ли он помогать людям или найдёт себя в чём-то ином. Вопрос, в сути, состоит в том, что ты выбираешь за него между покоем сейчас и, возможно, сущим кошмаром, каким может стать его жизнь из-за моего знака. Готова ли ты взять на себя такую ответственность? — прежде, чем Агни успела что-то сказать, «валькирия» уточнила: — Учти, что отвечать тебе не передо мной и не там, на «другой» стороне, а перед собой и им. Всю жизнь. — Такова цена? — даже немного удивилась Агнесса. — Да. Это гораздо больше, чем тебе кажется. — А если мне, предположим, плевать? — Было бы так — мы бы не разговаривали, — Карен покачала головой. — Возможно, он тебя возненавидит, проведёт свою жизнь среди худших отбросов, сможешь жить с этим? — Я поняла, о чём ты, и постараюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы его жизнь не стала кошмаром. «Валькирия» кивнула, соглашаясь с этим. — Что ж, в таком случае, наш разговор окончен. — У меня есть вопрос, — прежде, чем она исчезла, начала Агни. — Знаю, — нисколько не удивилась Карен и, даже не требуя его, ответила. — Разница состоит в том, что твоя бабушка, принимая похожую сделку, знала, что именно по твоей вине сбудется пророчество, которое окончит её путь. — Но всё равно согласилась? — Да, — коротко ответила «валькирия», вставая из-за стола. — Это, несомненно, не последняя наша встреча. Постарайся, чтобы и впредь меня ждал стол как минимум не хуже этого. Особенно в плане варенья. До встречи, ведьма Агнесса.***
Изельда пришла в себя лишь ближе к полуночи. Выглядела бабушка не важно, но ясность ума не растеряла. Первое, что она сделала, это поинтересовалась у карауливший её Агни: — Как прошло? — Я справилась, — пытаясь подавить гордость, ответила ведьма. — Хорошо, очень хорошо — довольно улыбнулась Изельда. — Ты молодец, многое у меня переняла. Даже этот самый сложный дар. — А Руннир или… — Нет. Никто из них это так и не освоил. Пытались, но впустую. Мало только ума или силы. Сердце надо, большое и чистое. Не у каждого такое есть. — Карен сказала, что Кадм проживёт сложную жизнь, что она имела в виду? — Посмотри на себя и поймёшь. — Но я… — Хочешь сказать, что на эту Весту ты смотришь с такой завистью только потому, что у той грудь есть и ноги от ушей? Или может потому, что её жизнь простая и понятная, м? Агни нечего было ответить. Чего у Изельды не отнять, так это умения без глаз видеть саму суть вещей и явлений. — Значит, осталось три дня? — спросила ведьма. — Три. Гроб я, кстати, уже заказала, не переживай. Дубовый! — Надеюсь, Старопонь постарается. — Постарается, не сумневайся. А теперь иди отдохни, — приказала старая ведьма. — Дальше будет сложно. Очень. Поникнув и осознав, что от усталости едва не падёт с ног, Агни засобиралась на выход, но её остановил голос бабушки: — Но ты справишься. Бо сильная очень. По-настоящему сильная. Это ободрило Агнессу и придало сил двигаться дальше, пока просто в кровать, но кто узнает, что скрывает завтра? Одно было понятно, что простым, как предыдущие дни, оно точно не будет.