твоя история

13 августа 2017 года. Мин Юнги умер, когда светило яркое летнее солнце. В воздухе стоял приятный аромат распустившихся летних цветов и запах иссушенной двумя месяцами жары почвы. Мин Юнги умер, когда было светло, когда семейные пары торопились к обеду. Этот день совсем не подходил для того, чтобы уходить. Мин Юнги умер, когда я застрял в пробке на другом конце города, разбираясь с чертовой медицинской документацией. Мин Юнги умер, оставив неизгладимый красный цвет в моей белоснежной жизни. Этот цвет заливал всю гостиную, забрызганные поцелуями крови стены, расчерченный пальцами пол. Я нашел своего пациента в 13:08, в сгустках его собственной крови и с разделочным тесаком для мяса в руке. Он полулежал в своем любимом угловом кресле в нашем доме на окраине Окленда. Он спал. Приоткрыв целованные мной кукольные губы, сомкнув длинные ресницы. Белее белого, израненный, исчезнувший, но по-прежнему прекрасный. В помещении густела давящая тишина какого-то немного ужаса и умиротворения одновременно. Вокруг — следы борьбы. Войны. Возможно, он пытался разнять сорвавшиеся с цепи личности. Возможно, это был Огуст Ди, и, опять же, возможно, он просто взбесился на Шугу из-за очередного разговора обо мне, а может быть кто-то ему проговорился о моей связи с Юнджи, после чего они пытались все вместе остановить необузданный гнев ребенка улиц. Мин Юнги, Шуга, Юнджи и Огуст Ди до последнего боролись друг с другом. За право выжить или умереть — я не знаю. Я не помню. Все, что я помню — это его до боли сжатые пальцы на свободной от ножа руке, которые я гладил с каким-то слепым опустошением. Слез не было, была какая-то разбивающая надвое горечь. Вылечился ли ты, Мин Юнги?» -. . . Собственно, на этом он и заканчивает свой дневник. Медицинские заметки мы так и не смогли обнаружить. И он пишет все это заново. Из раза в раз. Заканчивает, и пишет снова, я все жду, когда будут новые подробности, но… Это все, — Пак Чимин пожимает плечами, захлопывая дело пациента Ким Сокджина. Мужчина. 36 лет. Рыжеволосый врач смотрит взволнованно сквозь небольшое пластиковое окошко в двери на сидящего у белоснежной стены бывшего психиатра, что-то активно чиркающего в массивной тетради, и как-то печально улыбается. Чон Чонгук — юный стажер в белоснежном халате рядом просто молча жует шоколадный пончик. Вероятно, ему пока еще совершенно все равно. Пак Чимин тяжело выдыхает и засовывает папку подмышку. — Кто бы мог подумать, что привязанность ТАК убивает? Даже боишься любить.