Свойство сирени

— Ну что Лили, как тебе прорицания? — с усмешкой спросила Доркас. — Хм… Я бы сказала, что это достаточно занимательный предмет, но, честно сказать, я считаю, что всё это полнейшая чушь и шарлатанство. — Вот и я. Хожу только чтобы посмеяться. — А Лизетт ходит на прорицания? Я не видела её среди когтевранцев, с которыми мы занимались. — Да, она ходит. Я бы даже сказала, что она очень серьёзно относиться к этому предмету. Возможно даже слишком. — А почему же её сейчас не было? — Она иногда прогуливает. Лизетт любимая ученица профессора Уордлок, ей просто достаточно сказать профессору, что ей нездоровиться, и та отпустит её с урока, при этом разрешит не делать домашнего задания. — Хорошо, а что у нас следующим? — Ужин. — То есть уроки закончились? — А тебе было мало? — Нет. Доркас, видимо, Лизетт обиделась на меня, — вымученно произнесла Лили. — Может да, а может и нет, — уклончиво ответила Доркас. — Ну она ведь виновата. Ведь так? — Конечно, Лилс. Ты и сама это знаешь. — Просто я думаю, не резко ли я ответила ей? Регулус мне рассказал о Мишель. — А, да. Хорошая она была, Мишель. — Ты её знала. — Конечно, Лили. Это Хогвартс, здесь все всё знают. Остаток пути до Большого зала они шли молча, полностью отдаваясь воспоминаниям и размышлениям. Какой же была эта Мишель. Ученики сновали по коридору, словно стая бушующих мух. Почему её все знают? Какая-то третьекурсница уронила пакетик с конфетами и принялась судорожно собирать их. Почему все отзываются о ней с такой теплотой? Неужели она была такой невероятной, что о ней до сих пор не забыли и будет ли также с Делизой Дирборн? В воздухе запахло невероятно вкусным запечённым мясом и тыквенным соком. Вот и Большой зал. Усевшись на скамью, Лили принялась накладывать всевозможные яства в свою тарелку. В ней лежало и мясо, и салат, и пару пирожков с малиной и яблоком, а завершало всю картину большой, сочный, невероятно ароматный апельсин. — Почему у вас такая вкусная еда? Я никогда такой не пробовала. — Не боись, это не на долго, скоро ты привыкнешь и для тебя это будет самый обычный ужин. Ну и набирать в свою тарелку ты будишь поменьше, — заметила Доркас, указывая на гору еды в тарелки. — Ну, смотря на Алису, я в этом сомневаюсь. Алис, вкусно? — усмехнулась Лили, смотря на подругу — Ошень, — еле раскрывая рот, проговорила Алиса, кладя себе в тарелку ещё один кусок мяса и обильно поливая его подливой. — Видно. — Алиса исключение. Она всегда ест, как в последний раз, — ухмыльнулась Доркас. — Ну, а шо? — Ничего, Алис, ничего, — усмехнулась Доркас. — Надеюсь мы вам не помешаем? — весело сказал знакомый Лили голос. Мягкий, бархатистый, но с хрипотцой. Хрипотцой, свойственной одним лишь Блэкам. — Возражаем, — резко вырвалось у неё помимо воли. Игнорирую выпад Лили, Сириус приземлился напротив рыжеволосой гриффиндорки, а остальные Мародёры сели не далеко от него. Но когда Лили волновали остальные Мародёры? — Эй, Кас, где вы потеряли Марлс? — спросил Уилл, поигрывая вилкой — Ну… Как бы тебе сказать? Не думаю, что мы будем ещё общаться. — Не гони. Вы постоянно ссоритесь, но всегда миритесь. — Уилл, ты не понимаешь. Она просто не взлюбила Лили. — Но в этом вся Марлин. Так происходит всегда. — Но я считаю, что это неправильно. — Так, всё. Хватит говорить об этом, — вклинился Сириус, давайте лучше обсудим, когда лучше провести тренировку? — О Мерлин, только не это. Опять этот квиддич, — захныкала Алиса, вскинув голову к «небу». — Я предлагаю, начать с субботы, — сказал Поттер. — Мсье Сохатый, вы до крайности обозрели? На субботу у меня другие планы. — Ну и какие же? — Дрыхнуть да самого вечера. Ответить Джеймс ничего не успел, так как к столу Гриффиндора быстрым шагом засеменила девушка в серебристо — синим шарфе. Её каштановые волосы подпрыгивали от быстрой ходьбы, а на щеках был лёгкий румянец. Видимо, Лизетт Бенсон только что пришла с улицы. — Какими судьбами в наших краях, Бенсон, а Бенсон? — ухмыльнулся Сириус. — Не твоего ума дело, Блэк. Алиса, я хотела бы с тобой поговорить. Отойдём. — Она никуда не пойдёт. У Алисы нет от нас секретов, так что, говори при нас. — Сириус, не надо решать за меня. Конечно, Лизетт. Алиса и Лизетт в полном молчании шли до выхода из большого зала, но как только помещение, освещённое свечами и заполненное до отвала едой и студентами, осталось позади, они остановились и посмотрели друг на друга. — ты что-то хотела сказать? — начала Алиса, смотря на попытки собеседницы начать диалог. — Да. Я хо… Уф. Даже не знаю, как начать. Ладно, скажу, как есть. Мне очень стыдно, я была не права. Мне не нужно было всё это говорить, тем более ты мне ничего не сделала, а я так с тобой… В общем, извини меня, пожалуйста. Ну вот, вроде всё. — Ты не часто извиняешься? — Да. Мне не перед кем извиняться. До знакомства с Лили, единственными людьми с которыми я общалась, были Дора и Ксено, а с ними я не ссорюсь. — И ты правда хочешь, чтобы я тебя простила? Всё это время Лизетт держала голову опущенный вниз, а поэтому не видела искренней улыбки Алисы. — Ты что издеваешься? Я пришла извинилась, а ты вместо того, чтобы простить меня или послать на все четыре стороны, гнёшь резину. К твоему сведению я извинилась не для тебя, а для себя, потому что меня совесть замучила. Неужели сложно просто сказать мне «нет»? — Чтобы ты винила и ненавидела меня, а не себя? Я прощаю тебя, Лизетт, но при одном условии. — Давай без этого. — Ты должна подтереть слюни и стать Лизетт, которой ты была утром, но при этом не будишь грубить людям. — Думаю, я смогу. — А если серьёзно, пошли к нам за стол, Лили обрадуем. — Нет. Я буду там лишней, да и мне не особо прельщает идея ужинать в вашей компании. Я хотела бы побыть одной. — Хорошо. До завтра, Лизетт. — Пока. Входя обратно в Большой зал, Алиса испытывала смешанные чувства. На её памяти Лизетт Бенсон никогда ни перед кем не извинялось, но если рассмотреть ситуацию с другой стороны, то можно понять, что Лизетт извинилась только раде Лили. Хотя… Да, определённо. В большей степени она извинилась раде Лили, но совесть её действительно мучила, значит извинения были искренними. — Ну что, чего ей от тебя было надо, — спросил Сириус, вертя в одной руке яблоко, а в другой грушу. — Она просто подошла извиниться. — Да ну? Наша Снежная Королева снизошла до обыкновенных простолюдинов? Отпразднуем, друзья. — Успокойся, Сириус. Она не такая, как ты думаешь. — Что тут вообще такого? Она извинилась, а ты, Блэк продолжаешь упрекать её. И как по мне, Снежная королева не Лизетт, а Марлин, — сказала Лили, смотря в упор на Блэка. — Марлин ты просто не знаешь. — А ты не знаешь Лизетт. Вы все её не знаете. — Лили, я говорю не тебе в упрёк, — вклинилась Доркас, — но всё же. Лизетт ты знаешь меньше недели, и уже утверждаешь, что знаешь её лучше всех, хотя о Мишель узнала только сегодня. Мы же, знакомы с ней уже седьмой год, и знаем мы её куда лучше, чем ты, уж поверь. — Как же вы можете знать её лучше меня, если за все эти годы, она ни разу не подпустила вас настолько близко, чтобы просто поговорить по душам? А со мной она предельно откровенна. И да, вы все думаете: какая же эта Бенсон плохая. Она всегда грубит, никогда не подходит поговорить. Ах, бедненькие, замучились, да? Так вот, сами вы не лучше неё, она просто всегда говорит то, что думает, то, что чувствует, да в грубой форме, но она это признаёт, и извиняется за свои ошибки! А ты, Блэк, просто не взлюбил её. Хотя нет, ты её просто не принял. Ты не принял её такой, какая она есть. Ты не дал ей быть другой. А я приняла. Поэтому я и знаю её лучше вас. Потому, что я увидела в ней Лизетт, настоящую Лизетт, а не маску. Извини, Алиса, что так обобщила, к тебе всё это вообще не относиться. А я, пожалуй, пойду, прогуляюсь. Всем пока. *** Пробираясь сквозь заросли кустарников, Лили отчётливо услышала бульканье воды. Она так и не смогла объяснить, что заставило её так отреагировать на слова друзей. Лили ринулась на поиски подруги, не зная, что она ожидает от этой встречи, но отчётливо понимала, что хочет поговорить с Лизетт о ней, как бы это было неудобно. Протиснувшись сквозь ветви, Лили увидела её. Лизетт сидела на бревне у их озера, и кидала в воду камешки, смотря на розовые облака; на темнеющие силуэты далёких деревьев; на резвящуюся кромку воды; на уходящее солнце. — Эй, Лизетт. — Лили, я тебя не заметила, — она резво обернулась на звук, при этом ударив каштановыми волосами себя по лицу. — Вот мы снова и оказались у озера. — Да. Я люблю это место. — О чём думаешь? — спросила Лили, садясь на поваленное бревно. — Да так, не о чём. Просто чувствую себя как-то потеряно. Мне всегда было легко грубить людям, отвечать им, а что сейчас? Я извинилась, а чувствую себя всё равно как-то паршиво. — Так ты из-за этого. А я-то думала, что тебя обидело то, что сказал Сириус. — Честно говоря, я не очень-то и помню, что он мне сказал. Как-то не вдумывалась. — Ладно, вообще-то я хотела поговорить о другом. — Давай, не томи уже, — усмехнулась Лизетт, кинув очередной камешек в озеро. — Ну, мне сказали, что у тебя раньше была подруга, которая…хм Повисло напряжённое молчание. — В общем, мне рассказали, про какую-то Мишель. — Ну и кто рассказал тебе? Дай угадаю, Доркас, а может кто-то из Мародёров. Я угадала? — вообще-то нет. Это был Регулус. — Да? Почему-то не могла подумать, что это он, — задумчиво проговорила Лизетт, опустив голову. — Это ведь ничего не меняет, правда? То есть, на Рега это никак не отразиться. — А ты, что боишься, что я нагрублю и ему. Или ты думаешь, что я замышляю коварный план мести? — усмехнулась Лизетт. — Нет, я так не думаю. — Тебе интересно послушать про неё? Я права? — Да, но это не простое любопытство, я хочу… — Не оправдывайся. Если да — значит да. Что тебя интересует? — Честно говоря, я хочу знать всё. Я просто хочу понять тебя, хочу знать, что происходило с тобой, с ней. Мне даже не так хочется знать о ней, сколько о тебе. — Так ты хочешь, чтобы я рассказала тебе о себе всё? — она вновь усмехнулась, — ну что ж, тогда начнём. Родилась я в семье маглов. Они достаточно известные люди в Англии. У моего отца свой продюсерский центр, но это неважно. Кстати, та знала, что я не просто Лизетт Бенсон, я — леди Лизетт Трина Бенсон. Моя мать финансовый аналитик в фирме отца. Папа хочет, чтобы я возглавила его бизнес, доставшейся ему от прадеда, но я и думать об этом не хочу. Он мне не даёт вздохнуть полной грудью, все эти приёмы у высоких шишек, званые ужины… Он хороший отец, отличный бизнесмен, но мне с ним душно. Он никогда меня не понимал и не учитывал моего мнения, но я всегда поступала по своему, а он этого не одобрял. Папа хочет, чтобы я жила по написанному им самим сценарию. Ладно, закончим о нём. У меня есть друг магл — Келвин. С ним мы знакомы практически с пелёнок, его родители переехали в наш дом, когда мне был всего год. Они тоже имеют какой-то титул и много бабла, но мне на это всё далеко фиолетово. Его родители всё мечтают о нашей помолвке, точнее о деньгах моего отца, но они не дождутся, мерзкие маразматики. Он для меня друг, не больше. — Лизетт, не моли чепухи. Ты ра— А что на это говорят твои родители? — Они всё переводят в шутку, говорят, что я сама могу выбирать, с кем буду жить, но я же вижу, что им бы хотелось, чтобы я выбрала Кела. — Ну, хорошо, продолжай. — До десяти лет я была обычным ребёнком, а потом пошло — поехало. Стихийная магия. Мои родители были в шоке. — Стоп. В десять? В основном стихийная магия просыпается где-то в пять-шесть лет, а то и раньше. — Ага, но у меня немного запоздала. Продолжим. Мои родители не знали, что со мной делать. Они боялись показывать меня врачам, но и не обращать внимание не могли. Они всегда говорили «нужно немного подождать, и всё пройдёт», но ничего не проходило, а скорее наоборот, только усугублялось. Пока мои родители не знали, что с этим делать, я получала удовольствие от всего этого, и ничуть не боялась последствий. Один раз я взлетела. Просто взлетела, без ничего. Я не смогла контролировать это, и упала с высоты двадцати ярдов. Врачи говорили, что я чудом осталась жива, и я знала, что это правда. Мне помогло чудо, точнее магия. В тот момент родители возненавидели магию, а я полюбила её ещё больше. Только я понимала, что именно волшебство спасло меня, да оно и подняло меня в воздух, но не дало разбиться. Тогда я поняла, что нельзя бездумно доверять магии, ведь и она подводит. В одиннадцать лет к нам в квартиру пришла профессор МакГонагалл, она сказала, что я волшебница. Поначалу мои родители не разделили моего энтузиазма, — Лизетт хмыкнула, предаваясь воспоминаниям, — они не хотели отдавать меня в школу волшебства, вспоминая тот случай, но профессор объяснила им, что это случилось, лишь по незнанию. Она сказала им, что если я останусь, то будет только хуже, а в школе меня научат контролировать магию. Скрепя сердце, они посадили меня на поезд. В Хогвартс-Экспрессе мне пришлось сесть в купе с одной девочкой. Она мне не понравилась, видимо, как и я ей. Это была Мишель. Поначалу мы держались достаточно холодно, но уже под конец поездки мы называли друг друга лучшими подругами. Я любила её. Она была невероятна. В тот момент я ещё не понимала всего этого. Я попала на Когтевран, она на Пуффендуй, но это не стало преградой. Мы стали общаться всё своё свободное время. Мы были лучшими подругами. Она мне напоминает солнце и луну одновременно. Она яркая и весёлая, как солнце, но в то же время, она загадочная и какая-то потусторонняя, словно луна, — глаза Лизетт защепило, от слёз, но она не обратила на это внимание, — Признаю, сравнение глупое, но я так вижу её. На третьем курсе мы впервые поссорились, причём из-за какой-то ерунды. Той зимой она должна была ехать ко мне, но я сказала ей, что в моём доме её никто не ждёт, — голос девушки срывался, она еле сдерживала себя, — Она не приехала. Той зимой на её дом напали Пожиратели Смерти, они убили её. А я этого не знала. Я написала ей письмо с извинениями, но птица прилетела обратно, я подумала, что…что она просто не хочет мириться со мной, и я обиделась на неё ещё больше. Законч-ч-чились каникулы, я приехала в Хогвартс, а её там нет. В моей голове не было и мысли, что могло что-то случиться. Но во время у-ужина дир-ректор сказал, что некоторые ученики больше никогда не зайдут в этот зал вместе с остальными. Среди них была Мишель. Я не помню, что было дальше, — слёзы заливали лицо Лизетт, не давая ей нормально говорить, — Я до сих пор не могу поверить, что её нет. Она невероятный человек. Для меня это не просто озеро — это наше озеро. Сюда мы всегда приходили, о нём никто кроме нас не знал. С ней мне действительно хорошо. Было хорошо. В тот момент я отгородилась от всех. Мне стало всё равно на других людей, на то, что подумают обо мне, я жила мыслью, что её больше нет, что я никогда не услышу её смеха, что я больше не увижу её улыбку, что её нет. Её просто нет. Нередко меня мучил вопрос, если она не здесь, то где? Я винила себя в её смерти. До сих пор виню. Если бы я не была такой гордой, и извинилась, всё было бы по — другому. Она была бы жива. Я сидела бы у этого озера с ней, а не с тобой, и не плакала, а смеялась. Я скучаю по ней. — Лизетт, успокойся, тише. — Ничего, просто мне сложно вспоминать всё это. Я всегда думаю, а если бы… Не выдержав, Лили объявила: — Всё хватит. Ты не виновата, слышишь? — Тебе об этом просто говорить, ведь ты никогда не переживала на себе смерть близкого тебе человека. Это очень сложно. А вот так говорить себе, и я могу. Успокойся, Лизетт, ты не виновата. Ты ничего не сделала. Она всё равно бы умерла. Но я всё равно знаю, что я виноват, что бы кто не говорил. Если бы я не обвинила её тогда, она бы поехала ко мне на каникулы, она осталась бы жива. — Хорошо. Я не хочу тебе что-то внушать и доказывать. Если ты так думаешь, думай дальше. Но мне просто интересно, каково это, когда винишь себя в том, что вообще не зависело от тебя? Каково это жить и постоянно напоминать себе, что это из-за тебя умер человек? Неужели не легче жить. Просто жить. Отпустить её, отпустить эту ситуацию. Мне кажется, Мишель хотела бы, чтобы ты жила свободной, беззаботной жизнью, не оглядываясь на прошлое. И уж точно она не хотела бы, чтобы ты убивалась и винила себя в произошедшем. Лили понимала, что ведёт себя слишком грубо и неуместно, но ничего не могла с собой поделать. Она знала, что только эти слова способы вразумить девушку, только эти слова смогут облегчить боль утраты и вернуть прежнюю Лизетт Бенсон, которую все так любили. — Это моя жизнь, Лили. Я хотела бы отпустить её, но мне кажется, что это равносильно предательству. Забыть про человека, который был для тебя всем. — Я не говорю, что нужно забыть её. Нет. Я сказала тебе отпустить её. — А что, если я не могу её отпустить? Я не могу забыть тот день. Не могу. — Но тебе самой же будет легче, как же ты этого не понимаешь? Ты убиваешь себя этим. Ты разрушила все отношения. У тебя нет друзей, ну кроме Ксенофилиуса и Пандоры, но их ты даже друзьями назвать не можешь. Вы близки, но всё же не друзья. Ты боишься подпустить к себе людей ближе какой-то допустимой для тебя нормы. Ты не боишься потерять тех, кто дорожит тобой. Ты закрываешься от всех, не хочешь показывать настоящею себя. Мне иногда кажется, что ты настолько привыкла к своей маске, что она становиться тобой. Это ненормально, Лизетт. Если ты будишь и дальше жить так, ты потеряешь всех. — Мне никто не нужен. — Ты так думаешь, но это не правда. Лизетт, тебе нужны друзья. Настоящие друзья. — Настоящая дружба — это большая редкость. — Кто тебе сказал эту чушь? Всё зависит лишь от того, готов ли человек жертвовать ради дружбы, ради отношений. Дружба живёт пока люди готовы питать её. И только тогда. Исключений нет. Она редка только потому, что люде не хотят отдавать, они хотят брать. — А что, если я не хочу отдавать? Ты дружбы будешь отдавать последнее. Даже в ситуации с Алисой. Ведь ты ради меня попросила у неё прощение. Ты не хотела показаться грубиянкой в моих глазах. Да безусловно тебя замучила совесть, но она проснулась у тебя только тогда, когда я сказала тебе об этом. — Допустим. Но я не уверена, что смогу отпустить Мишель. — А я уверена. *** Просидев с Лизетт ещё с-полчаса, Лили заметила, что уже темнеет и пора подниматься в башню. Голова её была заполнена их разговором. Девушка задавалась не так рассказом Лизетт, сколько внезапной мыслью, пробравшейся в её и без того нагруженную голову. «Мы с ней действительно настолько похожи или мне просто кажется?» С одной стороны Лили и Лизетт и вправду схожи, но это только с одной стороны, а сторон то много. Обе выросшие в полном достатке, имеющие успешных и достаточно известных родителей. Обе пострадали от магии; обе потеряли друзей. Но вот только оставалось одно «но». Их отличало то, как они распорядились со своей жизнью. Лили не закрылась в себе, она нашла нового друга, хотя так и не смогла забыть прежнего. Да, сравнивать смерть и предательство неправильно, но всё же они достаточно близки. В любой из ситуаций ты теряешь близкого тебе человека, разница лишь в том, что в одном случае ты винишь себя, а в другом бывшего друга. Лизетт решила поступить по-другому. Она закрылась ото всех и вся; она зациклилась на проблеме, забыв, что жизнь продолжается. Поднявшись по лестнице, Лили аккуратно открыла дверь и вошла в комнату. В спальне никого не было. Почти никого… Сев на кровать, Лили вновь раскрыла свой чемодан и достала из его недр фотографию. Она так и не смогла преодолеть себя и всё оставить в прошлом, это было выше её сил. Из кружки с кофе, стоящей на столе, выпрыгивали клубы ароматного пара. Видимо напиток был приготовлен относительно недавно. Пологи всех кроватей были раскрыты. Всех, кроме одной. Это была ближняя к окну кровать. Кровать Марлин Маккинонн. С чёрно-белой колдографии девушке энергично махала её уменьшенная копия. Красно-золотой полог раскрылся, показав светловолосую девушку в миловидной розовой пижаме и пушистых тапочках в виде собачьих голов. Черноволосый красавец задорно подмигивал и махал руками похлеще рыжеволосой девчушки. Марлин подошла к столу, совершенно не замечая присутствия другого человека. В её руках была книга в мягком переплёте, а на лице девушки играла искренняя улыбка. Подойдя к столу, МакКинонн, взяла кружку с кофе и направилась к своей кровати на которой примостилась чёрно-белая кошка. Лили и раньше видела эту кошку рядом с Марлин, но это было достаточно редко, так как МакКинонн предпочитала проводить время в компании своих новых подруг. Проходя мимо кровати Лили, девушка резко остановилась, расплеснув при этом немного кофе на каменный пол. — Я не ожидала тебя здесь увидеть, — взволнованно проговорила МакКинонн, переступая с ноги на ногу. Лили хотела съязвить, но девушка вовремя взяла себя в руки, и обидные слова так и не вырвались из её губ. — Честно говоря, я тоже. — Ты давно тут? — Нет, недавно. — Ясно. Рыжеволосая не понимала, почему Марлин продолжает этот натянутый диалог. — Лили! — неожиданно вскрикнула Марлин. Видимо она и сама не ожидала, что произнесёт её имя настолько громко. — Что? — Я… — натужный вздох, —…хотела сказать, что я поступила не правильно по отношению к тебе. Я не должна была так разговаривать с тобой, ведь ты ничего мне не сделала. Я понимаю, что оправдываться в такой ситуации не хорошо, но мне хотелось бы всё прояснить. В первый день, после Трансфигурации мне пришлось немного задержаться в коридоре. У меня порвалась сумка, и все учебники вывалились наружу. Я услышала ваш разговор с Сириусом. Меня так взбесило, что вы общались раньше, и что ты ему настолько дорога… — Я для него ничего не значу. — Это не правда. Ты ему дорога, даже очень, — вновь повторила Марлин, подходя к Лили. — Ты — то откуда знаешь? — с горечью спросила Лили. — Он ещё ни с одной девушкой так не говорил, как с тобой. Ещё ни за одну девушку так не держался, так не боялся потерять. Для него имеют значение, лишь его дружки, больше никто. С девушками он и вовсе поступает, как кобель, он меняет их, как перчатки, совсем не заботясь об их чувствах. К тому же, когда ты ушла он говорил с Джимом о тебе. — Это не удивительно. — Нет. Ты там не была. Я мало чего смогла услышать. Они подошли к тому месту, где была я, а мне не хотелось, чтобы они знали, что я подслушивала. В тот момент Сириус был очень удручён, даже Джеймс не мог с этим ничего поделать, а это случается крайне редко. Я бы даже сказала, что такого никогда не было. — Даже Джеймс? — Это всё, что ты услышала? — возмущённо спросила МакКинонн. — Я не понимаю, зачем ты мне это говоришь? Ты же сама сказала, что тебя взбесила эта ситуация. Кстати, а почему она тебя так взбесила, и почему ты так печёшься о Блэке? Марлин села на свою кровать. — Потому, что люблю, — будничным тоном произнесла девушка, без особого энтузиазма разглядывая свои тапочки. — Ты? Его? — А кого же ещё? — усмехнулась МакКинонн, — В Хогвартсе пол школы сохнет по Сириусу, а другая половина по Джеймсу, хотя он уже давно занят. Они с Элисон встречаются с пятого курса. Есть ещё некоторые девочки, которым нравятся Рем, Уилл и Пит, но они редко начинают с кем-то отношения. — А он к тебе что-нибудь чувствует? — Нет, — так же буднично, как и в прошлый раз сказала Марлин. Складывалось впечатление, что она сто раз повторяла это для других и себя, что уже свыклась с этой мыслью. — И что ты собираешься делать? — Ничего. Лили, мне не привыкать. По Блэку я сохну ещё с третьего курса, но унижаться, как другие я не намерена. Тем более я знаю, что это не поможет, я всё равно ему не нужна. На пятом курсе я ему призналась, но он сказал, что я для него только друг. Но он наврал. — в каком смысле? — Никакой я ему не друг. Как можно дружить с человеком, если любишь его? Это сложнее, чем просто не пересекаться с ним. Как говориться, с глаз долой, из сердца вон. Так ты меня простила? — Да, но… — Вот и славненько, — оживилась МакКинонн, — думаю нужно обрадовать Кас и Лису. — Марлин, мне кажется или вы с ней поссорились? — Алиса не злопамятная. К тому же, как только она узнает, что я извинилась, она сразу меня простит, вот увидишь. — А как зовут твою кошку? — Лили и сама не понимала, зачем задаёт этот вопрос. — Ванесса. Мне её привёз папа из Индии, — на этих словах её лицо помрачнело, а глаза быстро забегали по комнате в поисках, за что бы ухватиться. Лили знала, что её папы нет в живых, ещё она знала, что его убили. Ей не хотелось теребить рану. «Когда придёт время она сама тебе всё расскажет» Дверь резко распахнулась, впуская приятный аромат, исходящий из гостиной. — Лили, где ты была, я тебя обыскались? Я думала, ты потерялась или ещё что похуже, — недовольно заверещала Алиса, проходя с Доркас вглубь комнаты. — А ты не подумала, что я в гостиной или в комнате? — усмехнулась Лили, видя удивление на лице Алисы и усмешку Доркас, которая только что вернулась с собрания старост. — Я как-то… Но это же слишком просто. — В этом вся Алиса. Для начала проверяет все самые странные места, а про самые логичные забывает. — Ха-ха-ха, как смешно. Дорк, тебе комиком надо быть, — произнесла Алиса с напускной обидой. — Кстати, Лилс, а что ты здесь делала? — спросила Доркас, делая вид, что МакКинонн и вовсе не существует. — Общалась с Марлин, — с вызовом сказала Лили, смотря на удивлённые лица подруг. — С Марлин? Алис, ты что-нибудь понимаешь? — Нет, а ты? — Вот и я нет. От Лили не укрылось, что девушки еле сдерживали улыбку. Видимо, вопреки своим словам, они всё поняли. — Я даже не знаю, как сказать, — начала Марлин лукаво улыбаясь, — Мы же не мирились потому, что не ссорились, а не сорились потому, что не общались до этого… — Так вы помирились или нет? — поторопила Доркас. — Я же говорю, мы не могли помириться потому, что не ссорились… — Марлин попросила у меня прощение, и мы с ней немного поговорили. Как оказалось, она достаточно приятный человек. — Ох, спасибо, я прям не знаю, как реагировать на такую похвалу. Переглянувшись между собой, Алиса и Доркас бросились к Марлин и Лили, хором крича: — Ну наконец-то. — Лили, мне кажется они меня сейчас задушат, — простонала Марлин, уклоняясь от объятий. — Марлин, я так рада, упёртая ты коза, — рассмеялась Доркас. — Эй! — Дорк, какая она тебе коза… — вклинилась Алиса. — Вот правильно, Алиса. -… Она вредная козюлька, которая упёрлась рогами в стену и трясёт бородкой. — Чего? — хором спросили все, уставившись на Алису, а затем дружно рассмеялись. — Ну, а что? У меня бабушка держит коз. — Это та, которая живёт в России? — отсмеявшись, спросила Доркас. — Ага. Я к ней на пасхальных каникулах поеду. — Я тоже хотела бы куда-нибудь съездить, — задумчиво проговорила Лили. — Так в чём проблемы? Я могу всех вас взять. Моя бабушка научит вас коз доить, а то ничего вы не умеете. — А ты сама умеешь? — с вызовом спросила Марлин. — Ну, а как же? Оставшиеся двадцать минут Алиса наглядно показывала подругам, как правильно доить козу, а те в свою очередь хохотали до колик. Когда они всё же решились разойтись по постелям, Лили была настолько уставшей, что заснула практически сразу, как только голова коснулась мягкой подушки. Но перед тем, как окончательно провалиться в сон на ум ей пришла мысль, которую на утро она уже забудет. «А от Марлин ведь пахнет Сиренью. Надо спросить какие духи она использует»