Приговор судьбы

      Электронное табло мигнуло изменившимися цифрами. Шесть ноль-ноль.       Вспыхнул свет. Яркий, ослепительно белый, выцарапывающий из приятной истомы сна. Рид поморщился и заворочался, с глухим проклятьем накрывая веки ладонями. Не помогло. Мозг прошила волна боли, глазные яблоки будто жгло раскаленной кочергой.       — Уроды, — прохрипел Гэвин, неловко скатываясь на пол. — Заебали…       Голова раскалывалась. Тело ныло, почти физически ощущая, как белые вспышки выжигают всех микробов. Надо встать. Встать и подойти к двери, чтобы программа считала его чип и вырубила режим световой инквизиции. Надо. Встать.       Но подняться не получалось. Ноги подкашивались. Полусонный разум не желал ориентироваться в пространстве. Гэвин собрался с духом, распахнул глаза и тут же дернулся, сжимаясь в комок. Боль. Дикая боль прокатилась по нервам, выворачивая, скручивая, сжимая. Рид завыл – протяжно и глухо – утыкаясь мокрым лбом в холодные плиты. По вискам тек пот, сердце бешено колотилось. Не разжимая век, он кое-как оперся на локти, отклячил зад и пополз. Как чертов слизняк, вытирая брюхом собственную камеру.       — Суки… — сиплый стон вылился из груди. Рид случайно зацепил рукой ножку прикрученной кровати. Пальцы сжались, тупая саднящая ломота прошлась по венам. Гэвин зашипел, превозмогая боль, но стиснул зубы и упрямо продолжал двигаться вперед. Пока макушка не стукнулась в стеклянную дверь с вирт-интерфейсом.       На ощупь Гэвин поднялся, чувствуя шершавыми пальцами ровную гладь стекла. Оно было прохладным. Но холод казался неживым, мертвым. Так ощущается свежий труп, уже остывший, но не успевший начать разлагаться.       — Заключенный… номер… GR200, — по словам выдохнул Гэвин, ища рукой опору. Его вело. Волосы намокли, арестантская роба пропиталась потом почти насквозь.       Программа проанализировала голос, сняла отпечатки пальцев и показания ошейника и выдала стандартное: «Проверка завершена. Доброе утро, Гэвин».       Уничтожающе яркий свет потух. Рид шумно выдохнул и прислонился щекой к стеклу. Наконец то.       Спустя долгую минуту он рискнул открыть глаза. Приятные теплые отблески дневных ламп ласкали сузившиеся до точек зрачки. Веки мелко подрагивали. Его колотило. Гэвин отлип от панели – всё равно она только кажется холодной – и, шатаясь, вернулся к кровати. Сел.       «Сегодня четвертое апреля. Погода ясная, средняя температура воздуха – плюс восемь градусов. Относительная влажность – семьдесят процентов. Возможны осадки во второй половине дня».       Механический голос был приятным, но пустым. Как он уже успел убедиться, тембр и тон подстраивались автоматически, услужливо воспроизводя полуофициальный стиль. Его программа решила, что голос должен быть женским.       — Хлоя! — привычно закинув голову в потолок, позвал Рид. — Эта херня вырубается?       Система быстро откликнулась стандартной репликой: «К сожалению, это невозможно. Текущий режим содержания: строгий. Обратитесь к начальнику тюрьмы для изменения настроек».       — Ясно, — Гэвин скривил губы. — Ну и нахер.       Этот диалог происходил почти каждое утро вот уже с неделю. В первый день Рида с кровати почти подбросило, когда в шесть часов странный, скрежещущий лязг раздался над самым ухом. Система подстраивалась под нового жильца.       «Вас приветствует виртуальный помощник. Я – программа, разработанная специально для тюремных учреждений. Я помогу вам освоиться с существующим распорядком. Любое ваше заявление или проступок будет зафиксировано и передано руководству», — мягкий мелодичный сопрано заполнил комнату.       — А? Что? Твою мать, что происходит?! — Гэвин заозирался, пытаясь отыскать владелицу голоса. Прикрученная к полу кровать, стеклянная тумбочка, унитаз, маленькое зеркало со сверхпрочным покрытием. Никого.       — Я – программа, — без тени раздражения повторила невидимая девушка. — Моя задача заключается в вашей успешной интеграции и социализации в стенах исправительного учреждения.       — А-а-а… — многозначительно протянул Рид, ни хрена не понимая. Зачем ему какой-то там помощник? Какая, блять, интеграция? И после паузы: — И чё?       — Местное время: шесть часов три минуты двадцать одна секунда, — откликнулась программа. — Ваше расписание отображено на окне информации. Прошу вас ознакомиться и впредь следовать ему.       На противоположной стене вспыхнули голубые строчки. Рид наскоро пробежался глазами – завтрак в восемь, обед, ужин…       — И всё? — Гэвин непонимающе моргнул. — А где непомерный физический труд? Где развлекуха типа фрисби во дворе под заунывные хоровые песни? Бейсбол? Где телик? Я чё, весь день буду торчать тут? Один?!       — Ваши возможности ограничены из-за вашего поведения, — бесстрастно заметила девушка. — В будущем советую следовать правилам. Тогда расписание будет расширено.       — Ебануться! — высказался Рид, взбрыкивая, как лошадь.       Программа молчала.       — Слушай, это… — Гэвин зачем-то задрал голову к потолку. Казалось, приятный голос льется оттуда, точно девушка парила в двух метрах над землей. — Мне к тебе как обращаться? «Эй ты, помощник?»       — В моих настройках есть функция запоминания ключевых значений. Вы можете выбрать любое понравившееся слово или фразу.       Рид задумался. Представил, как должна выглядеть настоящая, живая девушка, обладай она таким нежным и певучим голосом – почему-то в голове Гэвина она рисовалась голубоглазой блондинкой с хвостиком – и хмыкнул.       — Тогда я буду звать тебя Хлоя. А ты называй меня Гэвин. Пожалуйста, — после заминки добавил он, не очень-то уверенный в том, что к программе стоит обращаться вежливо.       — Хорошо, Гэвин, — послушно согласился голос.       И Рид тихонько выдохнул. Пожалуй, у него всё же был шанс выйти отсюда на своих двоих.

***

      — Завтрак в восемь, — предупредительно сообщила Хлоя, пока Рид умывался, стоя у крохотной раковины. Вода включалась автоматически – реши он захлебнуться или организовать потоп, водоснабжение перекрывалось, отсекая камеру от остальной системы. — Обрати внимание, что с сегодняшнего дня ты принимаешь пищу вместе с остальными арестантами.       — С фига ли? — возмутился Гэвин.       Всю прошедшую неделю его кормили прямо в камере. Равнодушный андроид-надсмотрщик приносил ему поднос с какой-то серо-зеленой бурдой, которую Рид неимоверным усилием воли запихивал в себя. Первые дни его тошнило почти сразу. Потом желудок смирился, Гэвин похудел, а запах еды перестал вызывать рвотные позывы. В целом такой распорядок Рида устраивал. И тут вдруг нате, жрите!       — Адаптационный период закончился, — объяснила Хлоя. — Тебе необходимо вести разностороннюю, социально наполненную жизнь, чтобы в дальнейшем после освобождения ты смог легко вернуться в общество.       — Ага, как же, — Рид фыркнул, потрогал легкую щетину и с брезгливостью отложил электробритву. Специальная модель для тюрем – монолитная конструкция, работающая от подзарядки. Пораниться такой почти невозможно, убить кого-либо – тоже. — Бегу и падаю.       Хлоя промолчала. Это было её излюбленной реакцией на нестандартную реплику. Программа просто игнорировала выбивающийся из рамок ответ. Хотя кое-чему Гэвин всё же смог её научить.       — Хлоя, расскажи-ка мне про тюрьму, — попросил он, накидывая на шею полотенце. — Краткий экскурс: что, где, как. Истории и всякой такой херни не надо, короче.       Это был первый раз, когда он решил ознакомиться не только с количеством охранников, составом еды и возможностью обзавестись телевизором.       Хлоя чуть помедлила, загружая в память необходимые данные, и живо принялась за повествование. Рид под её тягучий размеренный голос закончил с утренним туалетом, оделся, накинув поверх серой футболки серо-желтую куртку с личным идентификационным номером на спине, подтянул повыше брюки – сраные кнопки! Ну почему нельзя было сделать застёжку! – и уселся на единственный в комнате стул, закинув руки за голову и скрестив ноги.       Из её слов выходило, что Блуфорд стала первой тюрьмой с использованием виртуальных систем наблюдения и почти полной заменой обслуживающего персонала на андроидов. Собственно, тюрьмой владела Киберлайф, самолично назначая надсмотрщиков и контролируя дисциплинарный режим.       Частные тюрьмы появились в США больше полувека назад. Но Блуфорд оказалась не просто исправительным учреждением. Она была тестовым образцом, полигоном, позволившим Киберлайф – тогда еще только-только завоевывавшей мир своими пластиковым помощниками – получить выгодный государственный контракт. Высокие результаты убедили политиков в безопасности и благонадежности андроидов, и к 2038 году таких тюрем, как Блуфорд, работало уже четыре. А вместе с ними города заполонили десятки тысяч андроидов-полицейских, уборщиков, учителей и врачей. И солдат. Почти семьдесят процентов нынешней армии состояло из андроидов. Будущее медленно накрывало Америку сиянием диодов.       — Гэвин, — прервалась Хлоя, — за тобой пришли. Встань у панели и протяни руки.       Рид поднял веки. За стеклянной дверью висела размытая тень. Настройки выставлены так, чтобы со стороны камеры нельзя было разглядеть находящегося за панелью человека. Только его фигуру, очерченную неясными бликами. А вот тюремщику было хорошо видно и Гэвина, и всю его каморку с заправленной кроватью и открытым унитазом. Первое время Риду это казалось дикостью, но сейчас весь процесс его откровенно забавлял. Вот ведь работа у некоторых! Хотя, уж лучше такая, чем обивать пороги центров занятости.       — Чтоб вам сдохнуть! — лениво процедил Гэвин, поднимаясь со стула. Подошел к панели, проложил ладони и почти не двинулся, когда на запястьях автоматически защелкнулись синие браслеты.       Стеклянная дверь с тихим щелчком съехала в сторону.       — Гэвин Рид, за мной, — мрачно сказал надсмотрщик – человек, как отметил Рид – и вышел из камеры. Гэвин шагнул следом.       И замер на пороге.       В свой первый раз, когда его только вели по бесконечным одноликим этажам, Рид не смотрел по сторонам. Он вообще не смотрел. Только лихорадочно прокручивал в голове два вопроса: доживет ли он до завтрашнего дня и реально ли отсюда съебаться. После недельной отсидки в камере, где единственными развлечениями стали болтовня с Хлоей и редкие приемы пищи, открывшийся перед ним вид ошеломлял. Гэвин замер на полушаге.       Тюрьма Блуфорд была огромна. Формой она напоминала пчелиные соты: ровные ряды камер образовывали правильный шестигранник, в центре которого находились технические помещения, столовая и спортзал. Каждый последующий этаж был шире предыдущего, так что Рид, заглянув через стеклянную перегородку, окружающую коридор, присвистнул.       Далеко вниз уходили бесчисленные ряды камер. Десятки, сотни ячеек, некоторые рассчитаны на нескольких заключенных. Всего «жилых» этажей было девять – по три на каждую степень тяжести преступлений. Тройка этажей считалась блоком и имела соответствующий цвет: синий, зеленый или желтый. Причем – об этом ему с гордостью поведала Хлоя – количество содержащихся арестантов могло увеличиваться до двадцати процентов от общей массы за счет локальной перепланировки камер. Такая вот удобная технология. Экономия средств в чистом виде. Хотя, как по мнению Гэвина – ненужные и дорогостоящие понты.       — Ха, — охранник насмешливо покосился на его приоткрывшийся рот. — Нравится? Столько денег угрохали, просто кабздец… Это ж Киберлайф, они их там жопой жуют…       И пошел дальше.       Гэвин еще стоял, таращась на заполненные арестантами боксы – всё было прозрачным под стать ограждению – когда горло внезапно сдавило. По позвоночнику прокатилась волна режущей боли. Рид захрипел, цепляясь ногтями за ошейник. Перед глазами пошли круги. Накатила паника. Его сейчас задушат!       — Шевелись! — прикрикнул ему надсмотрщик. — Будешь долго стоять – отключишься.       Гэвин рванулся, в два шага сокращая дистанцию. Сраная железка ослабила хватку. Вдох. Выдох. Спокойно.       — Ты ж из новеньких, да? — провожатый сочувствующе покосился на его желтые вставки на робе. — Не повезло, парень. У нас тут строго. Отойдешь от меня дальше чем на десять метров – эта хрень, — кивок на чипованный ошейник, — из тебя мешок сделает. Буквально. Просто имей в виду. Я тебя тащить не подписывался.       — Пиздец… — не нашел цензурных слов Гэвин.       Об этой стороне вопроса ему не рассказывали. А ведь он уже продумал пару способов свалить отсюда подобру-поздорову. Оглушить неповоротливых охранников, прошмыгнуть мимо андроидов и – прощай ненавистная камера и тошнотворная еда! Здравствуй, свобода!       Правда, что он будет делать там, за оградой, с заблокированной кредиткой, без жилья и работы, он не знал. Но главное – вырваться! И такой облом!       Надсмотрщик уловил его мысли.       — Даже не пытайся. Мистер Коулман велел передать, что твое пребывание здесь – его персональный приоритет. Уж не знаю, чего ты там вытворил, но влип знатно, парень. Коулман никогда и ничего не забывает.       Гэвину в его словах послышалась обреченность. Неужели он и вправду сгниет здесь, так и не начистив морду тому уроду-лейтенанту? Неужели никогда больше не вернётся в отдел, не сложит ноги на рабочем столе и с наглым «пошли все нахер, ушлепки» не будет пить дрянной кофе? И Тина… С ней он тоже больше не переспит. И вот за это реально обидно.       «Значит, мудила в пиджаке – Коулман. Отлично. Первый в списке на персональный ад, если я отсюда выберусь. Не. Не так. Как только я отсюда выберусь», — думал Гэвин, зло кусая пересохшие губы.       Они как раз свернули на центральную аллею. Здесь царило оживление. Мигающие лампочки, снующие туда-сюда андроиды и пара охранников с диодами вдоль стеклянных стен. Рыскающим взглядом Гэвин ухватил камеры. Повсюду были камеры. Намеренно заметные и скрытые в элементах декора, выпуклые и футуристично плоские, одна – как огромный шар, сверкающий под потолком. Рид поморщился. План побега медленно рассыпался в прах.       Спереди доносился низкий гул голосов – там явно собралось большое количество людей.       — Валяй, — подтолкнул его охранник, щелкая смарт-ключом по запястьям. И добавил со снисходительной ухмылкой: — Дельный совет: не петушись раньше времени.       Но Рид уже не слушал. Руки свободны, больше его ничто не держало.       — Засунь его себе в зад, урод! — Гэвин оскалился, показал средний палец и шагнул через голографическую черту. Судя по бегущей надписи «свободная зона», здесь ограничение в десять метров снималось. И слава богу. Риду уже порядком осточертело слушать наставления от кретина в черной форме. Не маленький. Сам разберется.       Охранник оторопел. Он еще провожал взглядом намеренно развязную походку Гэвина, которой тот ступил в столовую желтого блока. Кажется, он начинал понимать, чем заключенный GR200 так зацепил начальника тюрьмы.       И от осознания ожидающих парня проблем у него свело желудок.