***
Ричард Коулман находился на шестом этаже, отчитывая зазевавшегося охранника, когда вирт-браслет на левом запястье завибрировал. Ричард жестом прервал поток бессвязных объяснений, вскинул руку и коснулся пальцем сенсорной панели. Браслет вспыхнул голографическим экраном. Сообщение от одного из рабочих-андроидов в желтом блоке. Столовая. Девятый этаж. Общий уровень стресса 78% и продолжает расти с непозволительной скоростью. Там что-то происходит. — Минуту, — Коулман чуть сдвинул брови, быстро щелкая пальцами по светящемуся табло. Пара взмахов – и на экране записи камер видеонаблюдения. Ричард отмотал назад. Присмотрелся, поднося запястье к самым глазам. Подчиненный молча ждал, переминаясь с ноги на ногу. Новая форма натирала шею. А взгляд начальника, обращенный куда-то внутрь экрана, казалось, сканировал его насквозь, обнаруживая под слоем одежды начинающий проявляться жирок и проблемы с кишечником, из-за которых он и покинул пост раньше срока. — GR200… — почти прошептал Коулман, неотрывно глядя на перемещающиеся фигурки в серых робах. Каждый арестант был опознан и подписан соответствующей строкой. В замерших, расширенных зрачках что-то блеснуло. Что-то нехорошее. Не поднимая головы, Ричард повелительно махнул рукой. — Свободен. Охранник, почти попрощавшийся с работой, воспрял духом. — Я… я исправлюсь… — бормотал он, но Коулман уже не слушал. Раздраженно двинул уголком рта, отдернул руку и, круто развернувшись, быстрым шагом направился к лифтам. На ходу связался Картером. — Охрану и медиков в желтый блок. Усилить режим контроля. Всем заключенным оставаться на местах, — приказным тоном сообщил Ричард. И, уже шагая в лифт, прибавил: — И подготовь два карцера.***
Драка началась не сразу. Минуты две они кружили, рассматривая друг друга. Оценивая. Первый выпад Гэвина оказался неудачным – противник легко ушел в сторону, разрывая дистанцию. Рид чертыхнулся, взбрыкнул, прогоняя адреналин по венам, и снова закрутился в нервном танце. Хэнк был терпелив. Он нарочно медленно переставлял ноги, иногда по нескольку раз менял направление и не сводил прищуренных глаз с Гэвина. Пожирал его взглядом. Но Риду хватило выдержки не поддаваться на провокацию. Натянувшиеся мышцы требовали разрядки. Сердце колотилось часто и рвано, дыхание сбивалось, воздуха не хватало. Окружающее пространство сжалось до одной точки, до массивной фигуры противника, копирующей его жесты. В спину орали – кажется, ставки были на стороне Хэнка – Гэвин терпел. Не подавал сопернику и повода усомниться в собственной решимости. Хэнк не выдержал первым. Скакнул вперед, разрывая зрительный контакт. Вмазал кулаком по корпусу. Рид вильнул в сторону, отшагнул, оказываясь сбоку. Теперь его очередь. Плавный удар в бок. Костяшки ощущают податливую плоть, твердость кости… В следующий миг его отбросило. Хэнк развернулся, с силой саданув кулаком по ребрам. Гэвин почти услышал, как внутри что-то хрустнуло. Хотя, скорее, это собственные зубы клацнули, как сломанный степлер. — Сука! — выдавил Рид, отступая. Удар у деда был что надо. Еще пару таких же, и о победе можно забыть. — Щенок! — рявкнул Хэнк. И пошел в атаку. На сей раз Гэвин избрал другую тактику. Он позволил старику подойти вплотную, нависнуть, чтобы в последний момент ловко увернуться от длинного тяжелого выпада. Хэнк сильный, но Рид быстрее. Пока противник замахивался, Гэвин успел зашагнуть ему за спину и ухватить серую куртку. Рывок – ткань скрипит, но не рвется – материал нарочно выбран прочный, – и Хэнк заваливается на спину. С грохотом. С хриплым, рокочущим в глотке рычанием. Как огромный корабль, внезапно перевернувшийся килем к небу. — Получи, мудила! Рид не видел себя со стороны, но мог с уверенностью сказать, что в глазах у него читалось такое дикое, звериное торжество, словно он был волком, одолевшим крупного и злого медведя. И опасного. Толпа замерла. Застыла. Круг распался на отдельные лица. Ненависть, удивление, гнев, азарт, сочувствие… Безумный калейдоскоп эмоций и мимики. Рид уже видел такое прежде. Публика всегда застывает, перед решающим залпом. Дальше совсем просто. Подскочить на шаг, замахнуться и врезать башмаком в бок. И еще раз. И еще. Плечо, брюхо, голень. Только не в голову – верный шанс проломить ублюдку череп. Еще одного срока за убийство Гэвин не перенесет. В воздухе запахло кровью. Рид злорадно усмехнулся, хотя звук скорее напомнил гортанный вой. Победный вой. Он еще лупил сжавшегося в комок Хэнка, с остервенением наблюдая, как из разбитой губы хлыщет кровь, как ботинок соскальзывает с потного живота, как побежденный хрипит, заходясь кашлем на грани судорог, когда за спиной почувствовалось оживление. — В сторону! Назад! Назад! Разойдитесь! Охрана. С дубинками и электрошокерами. Грубо распихивает приросших к полу заключенных, спешно прорываясь к бойцам. Заторможенная мысль. К нему. Впрочем, Гэвину сейчас срать. Запал драки еще полыхал в груди праведной яростью. Он готов был пустить в дело кулаки, ногти, даже зубы, если это понадобится, но всё закончилось совсем не так, как он ожидал. Горло сдавило. Чертов ошейник! Он совсем про него забыл! — Мрази… — прохрипел Рид, последним рывком шарахаясь в сторону от затянутых в черную форму фигур. Колени подкосились. Перед глазами поплыли круги, слух изменил ему. Мир наливался мраком. Последним, что увидели закрывающиеся глаза, был яркий свет ламп. — Довольно! — сквозь монотонный шум в ушах прорвался властный голос. Уже подступавшая темнота внезапно дрогнула. Сузилась до крохотной точки. И откатилась. В легкие снова поступал кислород. Цвета возвращались. Монотонный звон в ушах разбился на отдельные звуки: топот тяжелых ботинок, чьи-то озабоченные голоса, шорох одежды. Собственные хриплые вдохи. Гэвин задышал, судорожно и рвано, как выброшенная на берег рыба. Глотал ртом воздух, словно боясь, что он снова закончится. Улетучится. И Рид задохнется. Захлебнется пустотой. — Поднимите мистера Андерсона, — произнес всё тот же голос. Как ножом разрезал витающие в голове обрывки равномерного гула. Гэвин вдруг понял, что уже слышал его. Приказной тон, приятные бархатистые нотки, сейчас налитые сталью. Точно слышал. Этот тот ублюдок в галстуке. Коулман. Охранник назвал его Коулманом. Рид открыл глаза. Он валялся на полу, вцепившись ногтями в черную электронную полоску на шее. По вискам струился пот. Кровь шумела в ушах, сердце еще грохотало, перебивая все звуки. Но сознание медленно возвращалось. Он перевернулся на бок и сел, отмечая, что столовая пестреет охранниками в черной форме. Входы-выходы перекрыли. Надпись «свободная зона» сменилась на тревожную «не пересекать». Его недавнего соперника уже поставили на ноги. Вокруг суетились медики. Хэнк плевался кровью, кашлял до хрипа, но, кажется, разбитая губа и ссадины оказались единственными последствиями драки. Хотя Гэвину, в общем-то, было плевать. Сам он чувствовал себя усталым, но довольным. В боку неприятно тянуло. Синяк. Может, даже несколько. Жутко хотелось в душ и выпить, желательно чего-то покрепче воды. Однако рассчитывать на это не приходилось. Особенно сейчас. — В медблок, — повелительно кивнул Коулман врачу. — Оттуда – в карцер. — Простите, — прохрипел Хэнк, сплевывая вязкую красную слюну, — неудачный день. Коулман только кивнул. Мрачно. И обернулся к зачинщику свары. Хэнк тоже покосился на Гэвина. Злобно и с неприкрытой ненавистью. Рид скривил рожу и показал ему средний палец. — Туда тебе и дорога, говнюк, — облизывая пересохшие губы, пробормотал он, с трудом поднимаясь на ноги. Сзади его тотчас подхватили надсмотрщики. Гэвин дернулся, выдирая локоть из железной хватки, но высвободиться не получилось. Он был еще слишком слаб, чтобы меряться силами с двумя крепкими охранниками. — На вашем месте, мистер Рид, я бы попридержал язык, — холодно заметил Коулман. — Вас также ожидает наказание. Похуже, — тут он кивнул на ошейник, — этого. — Пфек! А тебе что, слабо было разнять нас самому? — проигнорировав замечание, вскинулся Рид. Тюремщики сдавили его в тисках, не позволяя двигаться, но заткнуть ему рот они были не в состоянии. — Боишься костюмчик попачкать, а, педрила? Или кишка тонка? Гэвин как мог передёрнул плечами, расправляя куртку. Организм не был готов ко второй схватке, но Рид заставил себя вновь сконцентрироваться. Он должен вмазать этому ублюдку. Хотя бы раз проехаться кулаком по гладко выбритой роже. За тот раз с полотенцем. И еще за дурацкую привычку затягивать галстук до самых ушей. Коулман с ледяным спокойствием встретил его взгляд. Прошелся глазами сверху-донизу, что-то прикидывая, и вновь вернулся к лицу. На сей раз с любопытством и… удивлением? Этот равнодушный хмырь вообще способен удивляться? — Ты едва стоишь на ногах, — заметил Коулман тихо, жестом приказывая охранникам выпустить его. Стальные ладони тут же разжались. Кажется, Гэвин его впечатлил. Или озадачил. — Не ебёт, — отмахнулся Рид, чуть подпрыгивая и разминаясь. — Давай, красавчик, снимай свой пиджачок и покажи, на что способен. Или ты ссыкуешь? Коулман с интересом склонил голову. Вокруг повисло напряженное молчание. Заключенные пытливо уставились на них, переводя влажные глаза то на начальника тюрьмы, то на дерзкого новичка, устроившего драку в первый же день, а теперь бросившего вызов самому смотрителю. — Сэр? — подошедший к Коулману парень в форме надзирателя нахмурил золотистые брови. — Сэр, заключенный номер HA198 Хэнк Андерсон доставлен в медпункт. Прикажете и этого туда? — Нет, — принял решение Ричард. И посмотрел на Гэвина. — Ты хочешь драки? Это против правил. — Ха! — Рид откинул со лба прядь и торжествующе улыбнулся. — Круче. Дуэль. — Сэр! — настойчиво перебил все тот же парень. — Мы ждем вашего приказа! Коулман мягко оттеснил подчинённого в сторону. Шагнул к Риду. Ближе. — Чего ты добиваешься? — наконец спросил он, заглядывая Гэвину в лицо. Пытаясь прочесть в язвительной усмешке и блестящей голубизне глаз логичный и правильный ответ. Разгадку. Расшифровывая его, как двоичный код. Пока что – безуспешно. — Ну же! — Гэвин оседлал волну. Сейчас все в столовой смотрели только на него. Полсотни заключенных, да еще двадцать охранников палятся только на Гэвина Рида. Это заводило. И заставляло действовать. — Давай, красавчик. Не дрейфь. Всего-то надо пару ножичков. Только не этих зубочисток, — Рид мотнул головой к брошенным в беспорядке подносам. Столовые приборы в тюрьме не предполагали ножей или лезвий. Взамен им давались мягкие ложки и вилки с неострыми зубьями. — Играем до первого касания. Дружок твой проследит, чтобы по-честному было. Как тебе идейка, а? Ричард покосился на Картера. Уильям неодобрительно сдвинул брови и замотал головой. «Нет». Четкое и однозначное. Коулман двинул губами, собрал складку на лбу и оглядел собравшихся. Тюремщики и арестанты – все ждали ответа. Отказ выглядел бы позорной трусостью. Однако Ричард предпочел бы смириться с нелестной славой и оставить всё как есть, не выходя за рамки предписаний, если бы не одно но. Бунтарь-арестант его зацепил. Безбашенностью или же нахальством, Ричард так и не определился, но внутренний голос подсказывал, что Гэвин Рид – необычный преступник. Он был сложной, нелогичной головоломкой, ребусом без объяснения. И миссией Коулмана было его решить. А Ричард всегда выполнял свою задачу. — Хорошо, — неожиданно кивнул Коулман, ловко стягивая пиджак. Развязал галстук, чтобы лишить противника возможного преимущества, протянул вещи Картеру. — Уил, найди нам два тупых ножа. Намажь края чем-нибудь липким и принеси сюда. Картер долго смотрел на него. Словно не слышал приказа. Или не хотел слышать. Потом вздохнул, принял пиджак и ушел разыскивать необходимое, одарив начальника укоризненным и каким-то излишне озабоченным взглядом. Совсем не в духе Уильяма. Ричард же снова обернулся к Гэвину. Что за человек этот Рид? Почему он так упорно стремится делать всё вопреки? Какие мысли витают в его голове? Гэвин сверкал горделивой ухмылкой. У него не оставалось сомнений. Теперь он уделает ушлепка одной левой. Ножи – его стихия. Его страсть. Этот сукин сын думает, что сможет тягаться с ним? Ну так Рид поимеет его на глазах у всех. — Нам нужно ристалище, — обратился Коулман к одному из охранников. — Пусть заключенные образуют круг. Тюремщики кинулись выполнять приказ. К тому времени, когда вернулся Картер, неся в руках два столовых ножа, измазанных в какой-то белой дряни, вокруг Ричарда и Гэвина образовалась стена живых людей. Охранники теснили арестантов, не позволяя им подступать ближе, чем на десять шагов. Однако их лица так же горели азартом. Начальник тюрьмы редко удостаивал кого-то собственным вниманием, но когда это случалось, зрелище выходило отменным. — Сэр, вам необязательно это делать, — передавая нож Коулману, настойчиво проговорил Уильям. — Еще не поздно одуматься, сэр. Это просто заключенный. Отправьте его в карцер, и делу конец. Никто не осудит вас. Вы лишь исполните свой долг. — Уил, — дружески заметил Ричард, хлопая его по плечу. Позволил себе приподнять уголки губ в легкой улыбке. — Всё в порядке. По приказу мистера Камски, начальнику тюрьмы стоит иногда закреплять свой авторитет не только словами. Пункт семнадцатый тюремных правил. Считай, это очередная демонстрация власти. Моей власти. Напоминание тем, — выразительный взгляд на Рида, — кто нарушает установленный порядок. Правила есть правила. Их нарушение карается. Я – лишь кнут в руках правосудия. Дар убеждения относился к достоинствам Коулмана. Но на лице Картера застыло выражение муки и необъяснимой тревоги. Он зыркнул на Гэвина – тот сложил палец пистолетом и шутливо изобразил выстрел в висок — скривился, однако задачу выполнил. Передал Риду второй нож и поспешно отошел, слыша в спину ядовитое: — Не плачь, бэби. Я не сделаю твоему красавчику больно, — и хихикнул, прочертив воображаемую линию вдоль горла. — Разве что совсем немножко! У Картера на лице заходили скулы. — По моей команде, — отчеканил Уильям, вставая на середине импровизированного ристалища. Кулаки его сжались. — Три… Рид облизнул губы, сузил глаза и подался вперед, оценивая нового противника. Покрутил в руках нож – слишком тупой, чтобы перерезать глотку, слишком тяжелый и лишенный баланса, чтобы стать метательным, но в общем-то сойдет. Гэвин выигрывал схватки и не с таким оружием. Сконцентрировался. Собрался. — …Два… — считал Картер. Ричард в свою очередь разглядывал Гэвина. Бешеная гиена, только-только вкусившая крови. Пальцы дрожат, желтые зубы блестят от слюны. Но мышцы крепкие. Жилистый и подтянутый – это Коулман заметил еще тогда, в комнате, скользя взглядом по обнаженной коже. Неизвестно, что заставило Рида пойти на убийство, однако сделал он это почти наверняка с профессиональной точностью. Его нельзя недооценивать. «Стоит уточнить материалы по его делу, — пометил себе Ричард, сжимая рукоять ножа. — И посоветоваться с Коннором». — …Один! Рид оскалился и шагнул вперед, наступая, ошеломляя напором. Он знал это состояние – бурлящий в крови адреналин, смешавшийся с ненавистью, гневом и безрассудным порывом разорвать противника в клочья. Гэвин всегда действовал на рефлексах. На инстинктах. Коулман же полагался на разум. Холодный расчет – вот то единственное, что руководило его движениями. Когда Рид рванулся на него, Ричард отступил. Ушел с траектории, просчитывая возможные ходы. Шаг вправо, уворот. Без спешки. — Чё, зассал? — Гэвин являл собой жалкое зрелище. Раскрасневшийся, покрытый потом и почти задыхающийся от нахлынувших чувств. Глаза блестели искрой безумца. — Давай, мудила, борись! Рид снова наскочил на соперника. Ричард увернулся и отступил. Гэвин зарычал, исторгая проклятья. Коулман выверено отклонился, вновь набирая дистанцию. Они кружили, как две стихии. Один защищался, рассудительно экономя силы и выдерживая темп, второй напирал, бесцельно тратя энергию на пустой треп и выпады. Зрители следили за ними взглядами. Никто не произносил ни звука. Все замерли в предвкушении. — Сука! — хрипел Гэвин, — Ну, засранец, ударь меня! Коулман оставлял его без ответа. В прозрачном, залитом ровным светом зале, происходящее казалось сюрреалистичным бредом воспаленного сознания. Потные лица ловили блики, взмокшие волосы слиплись, как звериная шерсть. В гробовой тишине были слышны лишь заходящиеся хрипы Гэвина, да ровный, отчетливый стук кожаных ботинок Ричарда. Точно какой-то древний танец, наполненный мыслями прошлого. Шаг. Удар. Шаг. Точка. Рывок. Рид ждал его, хотя и не успел среагировать. Звон стали о сталь. Нож Коулмана встретился с ножом Гэвина. Лезвия скрестились, словно шпаги. — Пха! — рыкнул Рид, сопротивляясь напору. Ричард заглянул ему в глаза. Голубые радужки искрились жизнью и казались недостижимо далекими. Как небо. В тот самый день, когда Коулман впервые узнал о нём, небо было именно таким. Глубоким и полным противоречий. Гэвин попытался достать его ногой. Башмак прилетел в икру — больно, но не смертельно. Ричард отпрянул, перепрыгивая подсечку и сам саданул в отместку. Но взгляд точно приклеился к неопрятно небритому лицу. Ричард что-то увидел там, в глубине? Почувствовал? — Давай, детка! — Гэвин нагло высунул язык. Зря. Коулман навалился, подался вперед и точным движением локтя ударил его по руке с ножом. Рид поперхнулся, лезвие вылетело из ослабевших пальцев. Нож покатился по плитке. Стена людей вздрогнула. Вздохнула синхронно, как легкий шелест ветра прокатываясь по столовой. Семьдесят пар глаз, следящих за каждым жестом. Семьдесят глоток, не сдержавших стона. Но поединок еще не закончился. Рид моргнул, осознавая, что остался без оружия. Отступил на шаг, скосил глаза. Слишком далеко. Соперник полоснет его прежде, чем Гэвин успеет дотянуться до клинка. Как быть? Коулман шагнул ближе. Рид отпрянул, споткнулся о собственные ноги и плюхнулся на задницу, прикрывая руками голову. — Стой! — жалостливо вскричал он, отползая. — Погоди. Ричард склонил голову. Сдается? Рид сжался, как-то странно утыкаясь носом в колени. Коулман подошёл ближе. Нехорошее предчувствие не пустило его дальше. Что-то было не так. Неестественные, дерганные жесты. Противник словно готовится к чему-то… — Получи, гад! — внезапно Гэвин разогнулся, резко выпрямляя ноги. Подсечка. Подлая и неожиданная. Как и сам Рид. Ричард не успел отскочить. Рухнул на пол, не выпуская оружие. Рид перекатился и с торжествующим возгласом оседлал его бедра. Нащупал рукоять ножа, попытался перехватить и получил удар коленом в спину. — Пха! Из легких с шумом вышел воздух. Гэвин по инерции свалился на Коулмана, утыкаясь носом в расстегнувшуюся рубашку. Дыхнуло потом и стойким дезодорантом. Рид отчаянно боролся. Сражался, как утопающий за жизнь. Ему нельзя проиграть. Нельзя. И потому он сделал первое, что пришло в голову – укусил. Прихватил зубами тонкую кожу на ключице и сомкнул челюсти до хруста в ушах. Ричард зашипел от боли, дернулся. Нож вылетел из пальцев, проскользил по плитке. Звякнул металл. Какого черта?! Рид победно скатился с соперника, метнулся, хватая рукоять. Бинго! Один удар и Гэвин в дамках. Но устоять на ногах ему не дали. Коулман ловко подставил подножку, Гэвин споткнулся и снова растянулся на полу, со сдавленным проклятьем прикусывая язык. Зал ахнул. Картер судорожно сглотнул, чувствуя, как сердце бьется в такт ударам. Стук. Стук. Стук. Словно бы он сам был на месте Коулмана, уворачивающегося от неистовых атак Рида. Они катались, безуспешно пытаясь вырвать друг у друга нож. Гэвин рычал, брызгал слюной и почти коснулся измазанным клинком противника, когда по спине прошелся ток. Тупое лезвие окрасило серую робу в цвет сливочного соуса. Рид замер. — Шах и мат, мистер Рид, — улыбнулся Ричард, читая в глазах Гэвина растерянность. Ведь он почти победил! Оставалось всего-то пару сантиметров до изящной белой шеи, обычно скрытой под белым воротником. Как?! — Вы проиграли. Рид моргнул. Застыл. Как изваяние. Коулман воспользовался моментом и спихнул с себя поверженного противника, рывком перебрасывая его через голову. Схватка окончена, пора поставить зарвавшегося арестанта на место. Пока Гэвин метался в порывах ярости, то наваливаясь, как камень, то снова подаваясь, Коулман преследовал вполне определенную цель. Смещал их схватку в сторону второго ножа, выбитого из рук Рида в самом начале поединка. И ему удалось. В последний момент, когда грязное лезвие почти коснулось его горла, он извернулся и подцепил-таки рукоять. Чтобы в следующий миг полоснуть оседлавшего его Гэвина по лопаткам. Зал заколыхался. Ровный круг распался на отдельных людей, одни охранники бросились к Гэвину, другие – к толпе, окриками отгоняя арестантов подальше от начальника. Заключенные подавались неохотно. Их дикие взгляды плавали по соперникам с чувством неудовлетворенности. И это всё? — Сэр! — чьи-то заботливые руки помогли ему подняться. Ричард оправил рубашку, с неудовольствием отмечая на ключице наливающиеся следы зубов. Подонок! А ведь Коннор его предупреждал… С этим надо что-то делать. Непременно. — Сэр, вы в порядке? Бледный от напряжения Картер держал его за плечо. В глазах – испуг, удивление и… подобострастное восхищение. Неправильная эмоция. Нерациональная. Он подумает об этом позже. — В полном, — Коулман забрал свой пиджак, натянул на плечи и только тогда развернулся, выискивая взглядом Гэвина. — Пфек! Пустите, мрази! — Рид метался, как раненный зверь, безуспешно пытаясь совладать с пятью охранниками сразу. — Пфа! Фак! Фак! Ножи благоразумно убрали, оставшихся арестантов разогнали по скамьям. Несколько тюремщиков с дубинками контролировали порядок. Впрочем, никто не осмелился выступить в защиту Рида. Заключенные желтого блока лишь посматривали в его сторону холодно и несколько разочарованно. Он не оправдал их ожиданий. Зал заполнился шорохом шагов и звяканьем металлических застежек. Только Гэвин все надрывался, заходясь истошными, нечленораздельными воплями. Он проиграл. Хотя на какую-то долю схватки Коулману показалось, что Рид способен одержать верх. Однако… Ричард поморщился, вспоминая бесчестную подножку, и кивнул Уильяму. — Хватит. Выключите его. Картер, кажется, только того и ждал. На его губах заиграла жестокая улыбка. — Я тебя выебу, ублюдок, слыши…! — движение пальца по сенсорной панели, и Гэвин с хрипом обмяк, проглатывая окончание фразы. Охранники подхватили его безвольное тело. Уильям не удержался от злорадства: — Заткнись уже, горлодер. Только и можешь, что пиздеть. — Уил? — Коулман с удивлением вздернул бровь. Он впервые слышал от веселого и незлобного по натуре Картера ругательства. — Простите, сэр, — тут же выпрямился блондин. — Виноват. Однако зря вы всё же его послушали. Он того не стоит. Ричард коротко усмехнулся и обвел глазами зал. Арестанты неохотно отводили взгляды в пол. Некоторые из старых – вроде того же Андерсона – еще помнили, как молодой Коулман в чине старшего надзирателя дрался в своей первой схватке. Захватывал авторитет. Упорно и методично, как он делал абсолютно всё. Противником был огромный негр с толстыми губами и плоским лбом. Верзила почти на голову выше Коулмана. Ричард еще помнил его имя. Лютер. Тогда он проиграл. Но теперь, в звании начальника тюрьмы, его личный счет стремился к двузначной цифре. Шесть-ноль в пользу Коулмана. Нет. Теперь – семь-ноль. Картер пожал плечами. Обычно он реагировал на поединки куда спокойнее. И это Ричарда обеспокоило. Совсем немного. Он пометил себе в голове очередной пунктик в будничных делах и, на ходу завязывая галстук, бросил: — В карцер. Еды не давать. Я сам разберусь с ним. И, пригладив растрепанные волосы, ушел, оставив Уильяма Картера надзирать за оставшимися охранниками. Заключенных желтого блока медленно разводили по камерам. На полу столовой осталась темнеть пара красных пятен.