-Привет, Грейнджер! Не ожидала?

Такого теплого и приятного сердцу пробуждения не было у меня давно. После войны я обычно, даже почти не закрывая глаз, маялась всю ночь и минут за 40 до общего подъема брела в поисках бодроперцового зелья. Этой же ночью я спала как убитая... хм... после произошедших событий это высказывание меня очень уж сильно отталкивает. Сладко потянувшись, улыбаясь воспоминаниям со вчерашнего вечера, я открыла глаза, в надежде увидеть того, мысли о ком заставили уголки моих губ подняться. Но, видимо сам Мерлин решил, что хватит на меня на некоторое время исполнения желаний. Хмыкнув от досады, и еще сильнее зарывшись в одеяло, желая просто-напросто спрятаться от всех сложностей, я снова улыбнулась , когда поняла, что он сбежал... Улыбка покинула мое лицо, когда пришло осознание того, что скорее всего Фред просто испугался ответственности передо мной за свои действия, хоть это и была просто поддержка с его стороны. А вдруг, я ему совсем не симпатизирую, а он понял, что нравится мне, и просто не хочет расстраивать, не хочет разрушать последние песчинки надежды на, и скорее всего, если это так, то уже невозвратимые дружеские отношения... Плотно-плотно закрыв глаза, я зажмурилась и ушла под одеяло с головой. Из-за всех телодвижений, которые я совершила, дабы еще больше закутаться, я неловко дрыгнула ногой, и услышав странный шелест, поняла, что что-то скинула с кровати. Потратив несколько секунд на то, чтобы выбраться из самодельного «кокона» , девушка наконец оказалась поверх одеяла. С опаской, впрочем, после войны, все делалось с некой опаской в душе, да уж, паранойя, девушка подползла к краю кровати и, свесив голову, увидела предмет шелеста. Свиток... Конечно, сначала волшебница проверила с помощью палочки письмецо на наличие магии, и только потом, немного спокойно выдохнув, потянулась руками к нему. Как оказалось, это было письмо, скорее даже записка. Края бумажки были подожжены, что выглядело очень интересно, в декоративных целях конечно! Но вот что было самым интересным, так это то, что бумага источала незабываемый запах. ТОТ САМЫЙ ЗАПАХ. ЕГО запах. Запах ее амортенции. Можно еще долго перечислять и придумывать названия для этого, но можно было сказать, что Гермиона могла и без прочтения подписи отправителя этой записки могла понять кто это. _____________________________________________________________________________ Грейнджер, неа, я не сбежал, просто, Мерлин её, Джинни рассказала обо мне Джорджу и он меня утащил) НесбежавшийФред P.s.ты очень мило сопишь) ___________________________________________________________________________ Улыбка, которую навеяло на лицо Мионы эта записка не сходила все утро. * * * Утро Фреда имело не такое уютное начало как у Гермионы. Pov Фред Проснувшись от звука, который можно охарактеризовать треском, с которым бьётся дверь о стену, если её буквально вышибать с ноги. Увидев в проеме Джорджа, я быстро, но аккуратно выбрался из-под ног Грейнджер, которые она, по-видимому, закинула на меня ночью (стоит ли говорить, что это очень-очень льстило мне!??). Как давно во мне теплилось желание увидеть брата, но из-за определенных обстоятельств я просто не мог физически этого сделать. Встав в неопределенную позу, не догадываясь, что будет далее делать Джо, но приготовившись к обороне, я стал его рассматривать. Некогда, моя одноухая копия совсем изменилась. До чего же ты себя довел, немного качая головой, подумал я... Несуразно отросшие волосы, кусками покрашенные в какой-то болотно-коричневый оттенок, впалые щеки, бледная кожа, походившая скорее на Малфоя, и сильно исхудавшее тело – все это некогда было моим братом... Тут я заметил быстрый толчок Джорджа по направлению ко мне, мысленно приготовившись получить по морде, ну, что же, заслужил, я расслабился. Но вместо смачного удара или хотя бы затрещины, я почувствовал лишь не верящие, дрожащие руки Джорджа, прикасавшиеся к моему лицу. Он смотрел на меня, боясь, что все это ужасный обман, но, осознав, что это не так, он крепко-крепко обнял меня, сжимая руками меня крепко так крепко, как никогда не сжимал. Почувствовав мелкое дрожание и слезы на воротнике моей помятой ото сна рубашки, я лишь еще сильнее притянул к себе брата и тихонько вывел его из женской комнаты, дабы не будить никого, перед этим предусмотрительно взмахнув палочкой, оставив Гермионе записку. Тяжело вздохнув, и также в обнимку с Джорджем я пошел в гостиную, мысленно готовясь к , похоже самому тяжелому в моей жизни, разговору.