Blood, sweat & tears

      На часах едва высветилось «7:00АМ», а в замысловатом здании Ми-6 уже вовсю кипела работа. Ильза ранее никогда не обращала внимания на то, сколько мониторов и прочей аппаратуры находится минимум в общем доступе в штабе Британской разведки, но теперь всё ещё агент Фауст могла позволить себе потратить время на то, чтобы рассмотреть повнимательнее такой «любимый» офис. Едва слышимые звуки работающих компьютеров сливались в один протяжный беспросветный гул, и вся эта нескончаемая песня давила на мозг не меньше ожидания очередного допроса или проверки. Подумав о том, что неподготовленный человек здесь и пяти минут не продержался бы, Ильза усмехнулась, допустив мысль о том, что гордится собой в таком случае.       Поводов для гордости, к слову, у неё было много. Всю жизнь кураторы твердили, что незаменимых агентов нет, но она знала, что таких агентов, как Итан, как она сама, как остальных членов ОМН — таких агентов заменить невозможно, кто бы что ни говорил.       Женщина поднялась на несколько этажей выше и прошла по длинному коридору, здороваясь со всеми встречными агентами. Чёрный кардиган как тень развевался за ней, да и саму её можно было сравнить с тенью. Преодолев несколько охранных барьеров, Ильза оказалась в просторном холле, где перед очередной системой контроля стояли несколько вооружённых едва не до зубов агентов. Судя по тому, как каждый из них кивнул ей головой в знак приветствия, женщина сделала вывод, что о ней здесь наслышаны.  — Директор Эттли вернулся? — подойдя к одному из агентов, поинтересовалась она, глядя слегка искоса. Голос отдавался эхом в высоком холле, и всё ещё терялся в гуле работающей аппаратуры.  — Ещё нет, агент Фауст, — так же тихо ответил он. Его голос, несмотря на все старания, был грубым и низким.       Не проронив ни слова, Ильза ушла обратно и вновь спустилась на несколько этажей вниз. Эттли не появлялся в Управлении уже около недели, и её это довольно сильно беспокоило. Только этот человек мог дать ей полную свободу и эту же свободу отобрать. Фауст понимала, что Дело Синдиката, которому присвоили номер 66.13, быстро не закончится, особенно сейчас, когда в деле появилась такая недостающая и такая важная «деталь» как Соломон Лейн собственной персоной. Противнее всего для Фауст было осознание того, что и сама она в этом деле оставалась не менее важной фигурой. Она знала, что два года назад Эттли подставил её, а Эттли, в свою очередь, знал, что Ильза понимала, как её подставило руководство. Он мог вывернуть дело не в её пользу, чтобы укрыть этот «лоскуток» — этого и боялась Фауст.       Она за последнюю неделю взялась за выполнение нескольких операций, но ни разу не вышла в поле, чем всех удивила. Ильза превосходно справлялась с ролями куратора и аналитика, что не могло не стать своеобразным поводом для гордости.       Так и прошла ещё одна неделя. Эттли в управлении так и не появился, от Итана не было слышно ни новости, а на квартиру в Лондоне уже нашлись покупатели. Тоска поглощала Фауст всё больше: она непреодолимо скучала по полевым миссиям, где адреналин и опасность зашкаливали, где порой приходилось выходить на открытую дуэль со смертью. Она понимала, что в поле больше не вернётся — не сможет, а работа в штабе явно была не для неё.  — Агент Фауст, — девушка лет двадцати трёх резко остановила призадумавшуюся Ильзу, бредущую по коридору в направлении того самого холла уже седьмой раз за неделю. — Возьмите.  — Спасибо, — холодно ответив, женщина резко забрала из рук молодого агента конверт кофейного цвета и, вернувшись на своё рабочее место, распечатала. В конверте были четыре фотографии — три старые и одна, сделанная на одной из последних миссий. На первой фото была запечатлена Дженни, держащая дочь за руку. Фото было сделано как раз в тот самый день, когда Джеймс Фауст отправился в ту злополучную «командировку» девятнадцать лет назад. Второму фото было пятнадцать лет: на нём, держа, словно преступницу, за локти, пятнадцатилетнюю. напуганную до полусмерти Ильзу, одетую в белое платье, успевшее изрядно помяться, вели в Управление два вооружённых мужчины. Один из них был светловолосым и носил очки. Его лицо уже тогда было искажено устрашающей гримасой. Лицо второго же скрывал капюшон чёрной кожаной куртки.       Третье фото было сделано лет двенадцать назад, как сама прикинула Ильза. На нём была изображена только она сама, по пояс. Одетая в чёрную майку, с растрёпанными волосами, многочисленными синяками, ссадинами и порезами на руках, с разбитым лицом и запекшейся на уголках губ кровью — это была она на одной из тренировок. Кулаки были сжаты и взгляд устремлён вперёд, несмотря на состояние она не собиралась сдаваться. Даже тогда. Последней фотографии было не больше полутора лет. На ней была изображена статная, красивая женщина в тёмном плаще держащая в руках пистолет, оглядывающаяся назад.       Почувствовав подвох, Ильза вновь осмотрела конверт, но он был пуст. Вздохнув, женщина отправила его прямиком в сканер, приславший через секунду изображение ей на телефон.       Ни адреса, ни слова — лишь точные координаты. Прикусив губу, она с опаской оглянулась, плавно, не делая лишних движений, вытащила из ящика стола заряженный пистолет и спрятала его под кардиганом. Покинув здание, она привычно «разблокировала» машину и, загрузив в навигатор нужные координаты, направилась к месту назначения.       Так некстати авария блокировала движение на дороге! Фауст в сердцах ударила ладонью по рулю и откинулась на кресле, тяжело вздохнув. Обходных путей, будучи окружённым машинами, искать не приходилось, и делать ничего не оставалось, кроме как просто дождаться того времени, когда этот затор исчезнет. Ильза ещё раз взглянула на второе фото: она как нельзя хорошо помнила этот день. Это был обычный выходной, такой же, как и все. День, когда она просто вышла из дома…и не вернулась больше. Картины того воскресенья всё больше всплывали в памяти, и женщина будто слышала собственные всхлипы с фотографии.       Flashback       С того момента, как Джеймс Фауст отправился в свою полугодовую командировку, прошло уже три с половиной года. Три с половиной года, а он всё ещё не вернулся, как обещал. «Папа обещал вернуться раньше!» — неустанно напоминала Ильза матери, на что та лишь пожимала плечами и грустно улыбалась. Лишь пару раз с тех пор Ильза слышала, как Дженни тихо плакала ночью. Как-то раз к ним домой заявился невысокий чопорный мужчина лет тридцати-тридцати пяти. Он был одет в серое кашемировое пальто, а его глаза скрывались за достаточно аляповатыми очками. Пришедший спросил «мисс Дженнифер Фергюсон», после чего очень долго говорил о чём-то с Дженни наедине. Она была потрясена тем, что рассказывал этот самый пришедший, представившийся Самюэлем Эттли, — долго плакала, громко о чём-то говорила, пару раз вскакивала со скамейки, но в конце лишь пожала ему руку и закрыла за ним калитку. С того дня Дженни никогда не говорила о Джеймсе. Она пропадала на работе целыми днями, и лёгкие платья вскоре сменились деловыми костюмами, а свободные причёски — строгими. Почему-то она оставила работу в театре, перестала давать уроки танцев на дому, перестала учить танцам и свою дочь. Всё реже проявлялись изящные морщинки в уголках её глаз и ямочки на щеках. Ильза искренне не понимала, что происходит, так часто умоляла маму «вернуться», пойти в любимый зал и просто потанцевать, но это было бесполезно: какой-то стержень сломался в самой Дженни, что-то сломило её, и Ильза не могла понять, что именно. Жизнь самой Ильзы также потускнела: она усердно училась каждый день и пыталась отогнать от себя наихудшие мысли об отце ночью.       Однажды она просто гуляла по вечернему воскресному Лондону, наслаждаясь прохладным ветерком. Точнее, она изо всех сил пыталась убедить себя, что получает хоть малейшее удовольствие от этого, но на душе было тревожно. Сердце билось часто, и мороз шёл по коже, однако вовсе не от ветра. Белое платьице никак не защищало от ветра, волосы трепались в разные стороны. Ильза знала, что даже сейчас Дженни на работе, и дома её никто не ждёт. И тем не менее, домой хотелось как нельзя сильно: девушка уже подходила к станции метро, как кто-то грубо окликнул её по имени. Она не успела оглянуться, как почувствовала нестерпимую боль в локте: сильная мужская рука держала её настолько крепко, что вырваться шансов не было.  — Мисс Фауст, — голос доносился откуда-то сверху. — Не бойтесь и не сопротивляйтесь, тогда мы не причиним вам вреда.       Девушке очень хотелось поднять голову, хотя бы взглянуть на говорившего, но страх сковал не только мысли, но и тело: Ильза не могла произнести ни слова, даже сказать, что ей больно. Она лишь взглянула на секунду на свой посиневший локоть, за который её держали.  — Возьми, — раздался другой, более грубый голос, принадлежавший как раз тому, кто держал её; как видно, этот мужчина был старше первого и гораздо жёстче. — Неизвестно, чему девчонка обучена.  — Так это и есть дочь предателя Фауста? — раздался третий голос; говорил мужчина брезгливо, но его интонация врезалась в память глубже всего: его голос больше был похож на шипение. — Почему бы нам не устранить её сразу? Неизвестно, что мог Фауст ей рассказать, передать. Одной такой девкой больше, одной меньше — мир не изменится.       Ильза, тяжело дыша, зажмурилась. Вера в то, что она сможет, как минимум, выбраться отсюда, оставляла с каждой секундой всё больше и больше.  — Поосторожнее в выражениях, Соломон, — остановил его первый. — Эттли приказал нам доставить её целой и невредимой. Чёрт знает, что он задумал, приказ есть приказ…       А дальше всё было как в тумане: её подвели к дорогой машине и усадили туда. Дорога была недолгой: уже скоро машина затормозила возле странного, причудливого здания, и Фауст, вытащив из машины, буквально поволокли вовнутрь. Она не могла сопротивляться, не могла даже ничего сказать, и, судя по всему, от неё этого и не требовалось. В здании было огромное количество людей, в глазах рябило от светящихся голубым и всеми его оттенками мониторов, а в ушах стоял непереносимый, давящий гул.  — Спасибо, что привели.       Знакомый голос заставил девушку прийти в себя: она резко подняла голову, не заботясь о том, что щёки были ну совсем мокрыми от слёз. Перед ней всё в том же пальто и с теми же очками стоял человек, представившийся, некогда, Самюэлем Эттли.       End of Flashback  — Чёрт подери! — Ильза мельком взглянула в зеркало. Вокруг всё ещё было огромное количество машин, но ждать она больше не могла. Через три полосы справа был свободный съезд, повернуть на который она могла бы только в том случае, если ехала бы в противоположном направлении. Фауст оглянулась ещё раз: дорога была относительно свободной — автомобилей было не так уж и много. Женщина резко вывернула роль и как можно сильнее зажала педаль газа, раздался неистовый визг: машина сорвалась с места и на огромной скорости пересекла три полосы, едва не протаранив какую-то легковушку. Позади раздался громкий скрип, визг, но звука удара, как она боялась, не последовало. Ильза вновь оглянулась: движение на дороге потихоньку восстанавливалось. Сильнее зажимая педаль газа, Фауст всё крепче держала руль. 80 км/ч… 90 км/ч… 120 км/ч… Картинка за окном уже давно перестала быть чёткой, зданий вокруг становилось всё меньше, и, наконец, машина въехала в какое-то поселение. Ильза вновь снизила скорость и начала приглядываться к окружающим её объектам. Это были старые дома, построенные во второй половине двадцатого века, уж точно не позднее. Многие из них были давно заброшены, что было видно по разрушенным заборам, по стенам, заросшим мхом и прочей растительностью, по некошеной высокой траве, бурно захватившей некогда аккуратные клумбы. Лишь очень маленькое количество домов, судя о внешнему виду, до сих пор имело хозяев.       Вскоре автомобиль въехал во двор какого-то полуразрушенного особняка. Плиты, устилавшие двор ранее, были расколоты, и между ними уже давно росла трава. Ильза припарковала машину между деревьями, сделав всё возможное, чтобы её верный BMW не очень сильно бросался в глаза и, вместе с тем, находился как можно ближе ко входу в особняк. Женщина приоткрыла дверь автомобиля и снова осмотрелась: во дворе было пусто, лишь ветер зловеще колыхал кроны старых деревьев. Сжав в руках пистолет, Фауст вышла из машины, стараясь издавать как можно меньше звуков, но стук каблуков её полусапожек эхом отдавался в пустом дворе. Чертыхнувшись, Ильза сняла обувь и, зажав её в руке, подошла к двери.       Массивная деревянная, но уже порядком обветшалая дверь была приоткрыта. Оглянувшись напоследок, женщина сжала крепче в руке пистолет и толкнула рукой дверь. С неистовым скрипом та открылась. Агент, крадучись, вошла в здание, выставив перед собой пистолет, вглядываясь буквально в каждый миллиметр пространства. Ильза мгновенно пожалела о том, что сняла обувь: стоять на полу, усыпанном металлическими обломками, каменными кусками и прочими видами строительного мусора было очень и очень тяжело. Фауст, превозмогая боль в ногах, прошла чуть вперёд, осматриваясь. Здание впечатляло изнутри не менее, чем снаружи: на потолке и на стенах всё ещё просматривались остатки величественной лепнины, а на стенах можно было разглядеть то, что раньше было роскошными гобеленами. Посередине холла стоял старый диван, бывший когда-то таким же добротным и роскошным, как всё вокруг. Рядом с ним стояло два кресла, выполненных в том же стиле. Из заколоченных окон пробивался слабый дневной свет.       Откуда-то сбоку послышался шорох, и Ильза мгновенно развернулась, направив пистолет в нужном направлении. Вытягивая шею, женщина пыталась разглядеть кого-то, с каждой секундой каждый мускул её тела напрягался всё больше и больше. Едва дыша, она прижалась к колонне и сделала несколько шагов вперёд. Возле колонны напротив виднелся тёмный силуэт, но не было похоже, что этот человек хоть на грамм напряжён. Раздался щелчок снимаемого предохранителя, и лишь тогда загадочная фигура примирительно подняла руки.  — Опусти пистолет, Ильза, — раздался знакомый хрипловатый голос.  — Сэр? — Фауст, не до конца опустив оружие, нерешительно вышла на свет.  — И обуйся. Здесь не самое благоприятное место для того, чтобы ходить без обуви, — усмехнулся голос. — Рад, что ты пришла.       Слегка блеснули на слабом свету очки. Из-за колонны показался никто иной, как Самюэль Эттли.