Там, за холодными песками

      Поднимаюсь на ноги — и тут же краем глаза замечаю ледяной металлический блеск. Невольно уклоняюсь, но к шее прижимается нечто твердое и холодное.       — Не дергайся! — раздается над ухом тихий угрожающий голос.       Медленно выдыхаю, стараясь взять себя в руки. В темноте едва видны смутные силуэты, похожие на бесплотных духов. С ног до головы они одеты в черное, а лица закрыты масками, только зияют глубокие провалы глаз, да на лезвиях кинжалов играют холодные лунные блики.       Передо мной стоит, судя по всему, предводитель. Он крепко сжимает рукоять клинка и не сводит с меня пристального взгляда. Весь его облик излучает смертельную угрозу.       — Ты кто такой? — шепотом спрашивает он.       Молчу, пытаясь успокоить отчаянно бьющееся сердце. Мозг лихорадочно ищет выход. Пробраться сюда, незаметно миновав несколько постов часовых, способны лишь по-настоящему умелые воины, не какие-нибудь заурядные лазутчики. Откуда они? Из Великой Янь или…       Не знаю, кто передо мной — враг или друг. Если ненароком ляпну что-нибудь не то, боюсь, живым мне отсюда не уйти.       Лицá предводителя во тьме не разглядеть, но его четкая речь словно металлом звенит. Столичный выговор…       Столица… Сердце вдруг екает.       Стискиваю зубы. Эх, где наша не пропадала!       — Вы, благородный господин, конечно, знаете, что за человек лежит в этом гробу?       Не успеваю договорить, как острая сталь еще сильнее прижимается к моей шее. Слегка подаюсь назад, но продолжаю смотреть незнакомцу прямо в лицо.       — Если вы, благородный господин, пришли сюда ради усопшего, тогда будьте покойны, я вам не враг.       В его темных глазах мелькает тень недоверия.       — Как это понимать?       Чувствую, как по спине текут капли холодного пота, но стараюсь сохранить присутствие духа.       — Князь принял мученическую смерть за свою страну. Его кончина тронула сердца многих людей. Если его тело останется в руках врага, разве не запятнает это честь императорского дома? По-видимому, вы, благородный господин, явились, чтобы вернуть останки князя на родину?       Он вроде бы одобрительно кивает головой, но хватку на рукояти кинжала не ослабляет.       — Ты довольно смышленый. Да вот только меньше знаешь — дольше живешь.       К слову, я уже смутно догадываюсь, кто эти люди. Сдается мне, передо мной Тени — тайная стража на содержании моего дяди-министра.       Я знаю, что у дядюшки есть верная шайка лихих молодчиков, которые поклялись не щадя жизни служить роду Хань. Они никогда не выходят из тени на свет. Никто не знает, откуда они взялись и где скрываются, но стоит лишь отдать приказ — и эти верные слуги явятся в любое время дня и ночи, чтобы беспрекословно исполнить волю своего господина.       Во многом с помощью Теней семья Хань сумела добиться такого влияния при императорском дворе.       — Благородные господа, вы преувеличиваете значимость моей скромной персоны. Ваш покорный слуга лишь хотел проводить в последний путь князя, который всей душой радел за родную страну. Если вы вернете его тело в Великую Жуи, то совершите поистине благое деяние.       Предводитель Теней молча рассматривает меня, и от его взгляда мое сердце заходится смутной тревогой.       — Я всего лишь пленник, жизнь моя ничего не стоит, — убеждаю его. — Кругом полно солдат, должно быть, нелегко вам было сюда проникнуть. А теперь нужно выбираться, да еще и тело князя с собой захватить. Если привлечете к себе внимание, уверен, добром это для вас не закончится.       — Ты что, мне угрожаешь? — Глаза предводителя холодно блеснули.       Мотаю головой:       — Ваш покорный слуга никогда бы не посмел. Ваш покорный слуга всего лишь говорит как есть.       Дядюшка подчиненным спуску не дает. Если Тени на этот раз допустят промах, получат сполна. Рука у него не дрогнет, головы с плеч так и полетят.       Стараясь не выдать страха, поднимаю глаза и внимательно смотрю на предводителя. Его взгляд убегает: похоже, мои слова попали в цель. Но главное тут — успеть вовремя остановиться, я всегда руководствуюсь этим мудрым принципом. Сказал то, что считаю нужным, а теперь решение за ним.       — С чего бы мне тебе верить? — спрашивает он после долгих размышлений.       Помолчав, спокойно объясняю:       — Ваш покорный слуга родом из Великой Жуи. Не так давно попал к яньцам в плен. Сегодня пришел сюда, чтобы отдать дань уважения князю, проводить его в последний путь. Не знаю, делает ли это меня достойным доверия благородного господина.       Он долго смотрит на меня глубоким пронзительным взглядом, который я встречаю уверенно, не пытаясь отвести глаза.       Тяжелая удушливая тишина окутывает всё вокруг, и Тени замирают.       В следующий миг я уже не чувствую на коже холодный металл: предводитель Теней делает быстрое движение запястьем, и кинжал исчезает. Сам он отступает назад, держа меня в поле зрения.       — Открой гроб!       До военного лагеря отсюда довольно далеко, а Тени знают множество уловок и отлично владеют собой. Они спокойно и деловито вынимают тело князя Юй Цина из гроба и заворачивают, чтобы унести.       По-прежнему сжимая в руке кинжал, их предводитель обращается ко мне:       — Ваш покорный слуга не знает, кто вы такой, но приносит извинения.       Я усмехаюсь:       — Упавший лист воротится к корням. Думаю, вернуться к своим корням было самым большим предсмертным желанием князя. Эта услуга не стоила мне никаких усилий, разве мог я поступить иначе?       Он не отвечает и медленно пятится назад, по-прежнему не сводя с меня взгляда. Другие Тени за его спиной тоже отступают, готовые бесследно раствориться во тьме. Глядя на них, в душе с облегчением вздыхаю.       — Не дайте им уйти!       Тишина взрывается криками. Не успеваю толком сообразить, что происходит, как нечто со свистом проносится мимо щеки. Резко оборачиваюсь и вижу, как из темноты, словно призраки, появляются новые зыбкие силуэты.       Предводитель Теней кричит:       — Чтоб тебя! Это ловушка!       Не успевает он закончить, а события уже несутся с быстротой молнии. В мгновение ока две группы людей сходятся в яростной схватке. Не успеваю и глазом моргнуть, а вокруг уже клубятся тучи пыли, и попробуй разбери, что происходит. Еще недавно в этом уединенном месте царила тишина, но теперь крики и звон оружия тревожат безмятежный ночной покой. Брызги крови летят во все стороны, шум сражения не смолкает ни на миг. Сверкают клинки, дождем сыплются стрелы, один за другим в печальном лунном свете расцветают багряные цветы.       Тени, конечно, превосходные мастера, их движения ловки и стремительны, но всё же они не сравнятся с закаленными в боях яньскими воинами, которые пролили немало крови на полях сражений. Я медленно, шаг за шагом, отступаю назад, всё тело покрывает липкий холодный пот.       Так…       Так-так…       Когда не знаешь, что происходит, лучшая из всех тридцати шести стратагем — бегство*. Пользуясь неразберихой, пригибаюсь пониже и бросаюсь прочь.       — Убить его! Да, этого! — требует кто-то за моей спиной.       «Вжик! Вжик!» — свистят стрелы у самой щеки. Со всех сторон — блеск холодного металла. Тело вмиг цепенеет.       От криков и лязга мечей закладывает уши. Успеваю сделать лишь пару шагов, как вдруг прямо передо мной мелькает острый клинок, и сверху обрушивается удар. Левое плечо пронзает резкая боль. Кажется, меня разрубили напополам, словно бревно.       К горлу подкатывает ком, изо рта хлещет кровь. В глазах темнеет, ноги подкашиваются…       Предводитель Теней хватает меня за грудки. Он без маски, всё лицо — в крови, а от взгляда мороз подирает по коже.       — Ну ты и плут!       Взмах мечом — и холодный отблеск режет ночное небо. Грозное лезвие сейчас снесет мне голову с плеч!       Стиснув зубы, втягиваю в себя воздух. Кровь толчками течет изо рта, и я не могу выдавить из себя ни слова.       Закрываю глаза.       Всё. Пришла. Моя. Смерть.       Словно порыв свежего ветра обдувает висок. Раздается отчаянный вопль, в нос ударяет запах крови. По шее вскользь проносится холодок, но боль так и не приходит. Кожа, мышцы, кости — всё цело, всё при мне. Какое-то время стою в нерешительности, потом осторожно открываю глаза.       Передо мной — предводитель Теней с выпученными глазами и перекошенным от изумления лицом. Прямо во лбу у него торчит стрела, а по лицу, медленно извиваясь, текут густые алые струйки. Ну и вид, бр-р!       — Сюда! — кричит кто-то.       Мигом оборачиваюсь — и вижу невозмутимую физиономию Мужун Юя. Он стоит совсем рядом, всего в паре шагов, с луком наизготовку. Шум схватки не стихает, запах крови становится всё гуще, в голове — пустота. Мужун Юй медленно, как во сне, подходит и протягивает мне руку. В ответ протягиваю свою и вижу, как она мелко дрожит, словно у дряхлого старика.       И тут предводитель Теней бросается на меня. Яркая серебристая молния пронзает ночь, затмевая лунный свет. Мужун Юй выхватывает меч, алая кровь бьет фонтаном, рассыпаясь мелкими брызгами. Вверх взмывает человеческая голова.       Как я ни сдерживаюсь, но изо рта снова толчками выходит кровь. Безголовое тело предводителя Теней заваливается назад, но его пальцы намертво вцепились в мой воротник. Трещит, разрываясь, ткань, и чувствую, как с моей шеи соскальзывает светлый камешек и с тихим звоном падает на пол.       Вот ведь!.. Обронил…       Порываюсь скорее подобрать свою потерю, но Мужун Юй, делает широкий шаг вперед и подхватывает меня, продолжая сжимать в руке меч.       Требую: «Пусти!»       Сейчас для меня важен лишь мой светлый камешек.       Мужун Юй смотрит на меня ледяным взглядом, потом осторожно обнимает руками и прижимает к груди. Чувствую, как рана на плече раскрывается сильнее, запах крови ударяет в голову, перед глазами всё плывет, я едва держусь на ногах.       Нет… Нельзя его потерять… Нельзя…       — Что ты творишь? На тот свет не терпится? — шипит Мужун Юй мне в ухо, прижимая к себе еще крепче. — Стой тихо!       Отчаянно трясу головой:       — Нет! Я не могу его потерять!       Он хмурит брови, глаза его нетерпеливо сверкают.       — Нашел время!       Не успевает он договорить, как из-за его спины вперед бросается смутная тень. Налетает, точно ураган, и заносит острый клинок.       — Берегись! — кричу.       Времени на раздумья не остается, и я резко отталкиваю Мужун Юя в сторону.       В ушах взвывает ледяной вихрь, непроглядный мрак заслоняет небо и накрывает землю.       — Хватит, хватит!       В ответ на мои мольбы Сяо Циньюнь надувает губки и недовольно кривится:       — Что за капризы! Если бы не личная просьба братца Юя, стала бы я тебе лекарства подносить, очень надо!       Плечо пронзает острая боль. Лежу весь перевязанный, спеленатый с ног до головы, как цзунцзы** в бамбуковых листьях, а приступы боли скручивают тело снова и снова — будто у меня кто-то мозг из костей выковыривает. Нет ни сил, ни желания пререкаться с этой девчонкой, остается только улыбнуться в качестве извинения и вежливо выпроводить ее вон.       Она упирает руки в бока, подчеркивая изящную талию, и крутится на месте. Потом склоняет голову к плечу и шаловливо улыбается:       — Вообще-то великой княжне не подобает собственноручно давать всяким пленникам лекарство. Но раз уж ты спас жизнь моему братцу Юю… так и быть, не стану обижаться по мелочам!       Мрачно усмехаюсь.       Сам не знаю, с чего мне взбрело тогда в голову оттолкнуть Мужун Юя в сторону. Как-то не подумал. Зато получил вместо него удар мечом, и вот теперь валяюсь в постели уже невесть который день.       Не могу объяснить почему, но приходится признать: мне совсем не хочется, чтобы яньского принца ранили или убили.       Полулежа на подушке, рассматриваю сияющее лицо княжны, и меня пронзает отчаянная мысль: «Да что ж мне в жизни так не везет?!»       — Братец Юй получил всего пару мелких царапин. Лекарь говорит, ничего серьезного, скоро он совсем поправится. — Княжна вся лучится счастьем и любовью. Довольно хлопает в ладоши: — Я всегда знала, что с братцем Юем не может случиться ничего плохого!       Братец Юй то, братец Юй сё, через каждое слово! На его месте я бы, наверное, икал не переставая.       — Ваше высочество княжна, если у вас больше нет ко мне дел, то прошу прощения, что не провожаю… — Стиснув зубы от боли, указываю ей на дверь. — Благородной девице из императорской фамилии не подобает задерживаться в таком месте.       Она будто меня и не слышит. Подходит ближе, присаживается на край кровати. Распахнув невинные глаза, смотрит на меня и, поразмыслив, говорит:       — Раз уж ты спас его, великая княжна тебя вознаградит. Скажи, чего ты желаешь, смелей!       Оцепенев от удивления, гляжу на ее веселое лицо, на тонкую улыбку, и сердце вдруг замирает.       Высокое положение княжны позволяет ей беспрепятственно входить в яньский военный лагерь и покидать его. Если как-нибудь уговорить девчонку вывести меня за стены, а потом отделаться от нее и убраться куда подальше, то Мужун Юю останется только руками развести.       Итак, план созрел. Я уже собираюсь поведать княжне свою просьбу, но при первом же движении не могу сдержать стон: похоже, едва затянувшиеся раны снова открылись, и всё тело сковывает жестокая боль.       Видя, что меня вот-вот скрутит приступ мучительного кашля, княжна в растерянности вскакивает с места:       — Хань Синь, Хань Синь, что с тобой? Тебе больно? Может, послать за лекарем?       Плечо словно когти рвут, на белой повязке быстро расплывается алое пятно. Кажется, рана всё же открылась. Хватаю ртом воздух и, стиснув зубы, отмахиваюсь:       — А, пустяки!       Не сводя с меня встревоженного взгляда, княжна протягивает лекарство:       — Ты уверен? Выглядишь совсем неважно.       Стараясь не обращать внимания на боль, беру у нее флакончик, откупориваю и принюхиваюсь.       — Судя по запаху, доброе снадобье.       — Еще бы! Братец Юй на войне рискует жизнью, разве могла я приехать повидаться с ним с пустыми руками? Конечно, я захватила с собой лучшие лекарства!       Сяо Циньюнь опускает ресницы, они едва заметно дрожат, а ее маленький вздернутый носик выглядит просто очаровательно.       — Все эти снадобья из самого императорского дворца, — добавляет она. — Для тебя — бесплатно.       Кручу флакончик в руках, а уголки губ помимо воли ползут вверх. Слабо усмехаюсь:       — Ну и ну! Что тут скажешь? Благодарю вас, великая княжна!       Девушка довольно улыбается, но вдруг ее личико снова становится серьезным.       — Эй! Ты же так и не сказал о своем желании.       Вид у нее презабавный. Немного подумав, говорю напрямик:       — Коль скоро великая княжна настаивает, обойдемся без церемоний. — Приподнимаюсь на подушках и продолжаю: — С тех пор, как я здесь оказался, его высочество таскает меня за собой как на привязи. Вечно сижу в четырех стенах, помираю от скуки. Если бы великая княжна согласилась как-нибудь прогуляться со мной, чтобы немного развлечься…       Сяо Циньюнь в восторге распахивает глаза и вмиг оказывается возле моего ложа.       — Ты не шутишь? Неужели здесь можно найти какие-то развлечения?       Киваю.       — Хотя тут и военный лагерь, но поблизости есть городок. Время нынче, конечно, смутное, так что, боюсь, на ярмарку мы не попадем…       — Что ж ты раньше-то молчал? — Княжна хмурит изящные брови. — Братец Юй вечно такой весь мрачный да серьезный, я с ним тоже скоро от скуки умру.       — Если найдешь себе достойное занятие, возможно, я постараюсь быть с тобой полюбезнее, — раздается голос.       Я вздрагиваю, Сяо Циньюнь издает испуганный вскрик.       Мужун Юй, со своим обычным каменным лицом, неторопливо входит в комнату и медленно приближается к девушке, вперив в нее ледяной взгляд. Сяо Циньюнь поспешно пятится к распахнутой двери. Подмигивает мне, лукаво улыбаясь, и, подхватив юбки, убегает прочь.       И смешно, и зло берет: девчонка хитра и изворотлива, как лиса. Интересно, когда-нибудь она остепенится?       Боюсь, несносный нрав Мужун Юя сумеет усмирить только самая мягкая и покладистая из женщин.       — Улыбаешься? Неужели получать раны — такое веселое занятие?       Отвожу взгляд от двери и вижу, что он уже сидит себе чинно на краю моей постели и, хмуря брови, взглядом сверлит во мне дыру. Похоже, я нынче в немилости.       Всё еще держа в руке флакончик, качаю головой:       — Получать раны — хорошего мало, это верно. Но, раз уж так вышло, ничего не поделаешь.       Взгляд Мужун Юя немного смягчается. Яньский принц вроде бы колеблется, но потом спрашивает:       — Как ты себя чувствуешь, лучше?       Киваю:       — Раны не очень глубокие. Еще пара дней, и я на ногах. Кстати, — вспоминаю вдруг, — великая княжна упомянула, что и тебе досталось.       Он качает головой и говорит ровным бесцветным голосом:       — Мелкие царапины, только и всего. — Потом поворачивается ко мне: — Раз уж она принесла тебе лекарство, давай-ка, прими.       Встряхиваю флакончик из белого нефрита. Сквозь гладкие полупрозрачные стенки смутно виднеются маленькие пилюли. Откупориваю пробку, и в воздухе плывет тонкий аромат лекарственных трав. Высыпаю на ладонь несколько горошинок и отправляю в рот. Фу, горько! Ну да ладно, я уже привык: в последнее время почитай одними зельями питаюсь.       Мужун Юй, забыв обо всем, пристально вглядывается в мое лицо и, кажется, исходит тихой злостью.       — Зачем ты туда пошел? — вдруг спрашивает он. — Что, не спалось?       Замираю и молча смотрю, как в его глазах разгорается гнев. Торопливо проглатываю горькое лекарство.       — Я только хотел проводить князя Юй Цина в последний путь. И нечего себе надумывать всякое! К тем людям я отношения не имею.       Он долго буравит меня взглядом, схватив за руки и заставляя смотреть себе в лицо. Я весьма удивлен и задаю встречный вопрос:       — А что стало с ними и с князем Юй Цином?       Яньский принц отвечает не сразу:       — Горстке удалось уйти. Жаль, не хватило времени, мы бы положили их всех.       Еле слышно вздыхаю. Не знаю, что и думать.       В ту ночь преимущество очевидно было на стороне яньцев, а Мужун Юй не тот человек, чтобы так легко взять и отпустить врага… Как же так?..       — О чем задумался? — вопрос звучит на удивление мягко и даже ласково.       Я замираю, а Мужун Юй вдруг протягивает руку и приподнимает мой подбородок.       Вздрагиваю, как от холода, и пытаюсь отстраниться. Он едва заметно улыбается. Похоже, сколько бы я ни бесился, сколько бы ни пытался оттолкнуть его руку, ему и дела нет.       — Ваше высочество, я уже устал повторять: ведите себя пристойно!       Мужун Юй резко вскидывает брови:       — Тебе ли говорить такие слова? Не забывай, ты мне кое-чем обязан!       Качаю головой и распахиваю ворот халата. Показываю пальцем на повязку на левом плече, всю в красных пятнах:       — Теперь мы в расчете. Скажешь, нет?       Он бросает на меня острый взгляд своих бездонных глаз. Молча хмурит брови. Потом задает вопрос:       — Хочешь сказать, что спас меня, только чтобы вернуть долг?       Смотрю на него искоса и медлю в нерешительности. Открываю рот, чтобы ответить, но так и не произношу ни слова.       В ту ночь всё случилось так быстро, что я и сообразить-то ничего не успел. И уж тем более не думал о том, чтобы рассчитаться за его благодеяния. Действовал, не рассуждая.       Мужун Юй глядит на меня так пристально, что, кажется, съест живьем, если не получит объяснений.       Кусаю губы и наконец говорю:       — Ты же не станешь отрицать, что, если бы не я…       Вроде бы на его лице мелькает мимолетная улыбка. Холодные пальцы гладят меня по щекам, медленно скользят всё ниже и ниже, бережно вытирают капельки лекарства в уголках моих губ.       — Думаешь, оказал мне ответную услугу — и всё? Не слишком ли ты наивен? Я не допущу, чтобы ты…       Мужун Юй говорит негромко, но я отчетливо слышу каждое слово. Глаза его довольно поблескивают. Вдруг он резко, всем телом, подается вперед и прижимает меня к подушке. Отчаянно дергаюсь — и моя многострадальная рана открывается снова.       Больно! Адская боль разрывает тело при малейшем движении. Из последних сил упираюсь рукой в грудь Мужун Юя, но он перехватывает мое запястье и отводит в сторону. Я возмущен. Сжав волю в кулак, пытаюсь высвободить руку, но тщетно.       Наглый взгляд Мужун Юя скользит по моему лицу и опускается ниже, на грудь. Внезапно понимаю, что халат давно уже сполз у меня с плеч.       Слышу, как ускоряется дыхание принца.       Улучив миг, крепко засаживаю локтем ему в грудь. Бац! — и Мужун Юй резко отшатывается. Взгляд его застывает, он кривится, словно от неожиданной боли, и весь цепенеет. Перевожу дух, но тут же замечаю, как его брови сходятся к переносице, а губы крепко сжимаются. Похоже, он сдерживается из последних сил.       Мы застываем друг напротив друга, и в тишине слышно лишь наше прерывистое дыхание.       Никто не желает сдавать позиции, но с каждым мгновением Мужун Юя перекашивает всё сильней. Он то бледнеет, то зеленеет, а на лбу выступают бисеринки пота.       Шепотом спрашиваю:       — Эй… что с тобой?..       Он втягивает воздух сквозь стиснутые зубы и содрогается с головы до пят.       Он… Да что с ним такое?..       Неужели…       Не знаю, откуда силы берутся, но внезапно делаю рывок и хватаю его за ворот халата. И тут же вздрагиваю от ужаса.       Вся грудь его обмотана белыми повязками, на них тут и там алеют свежие пятна, а на белой, как нефрит, коже местами видны следы запекшейся крови. Потрясенно смотрю на темно-красные разводы на нижней рубахе.       — Ты…       Вскидываю голову. Мужун Юй вырывает у меня из рук свой воротник и запахивает халат.       — Что, в конце концов, происходит?! Это называется «мелкие царапины»?       Я снова протягиваю руку к его халату, но Мужун Юй крепко сжимает мое запястье.       — Ты, помнится, заявил, что мы в расчете? С чего вдруг такая забота, а?       Пристыженно замираю, не зная, то ли схватить его за одежду, то ли отстраниться. В смятении не сразу замечаю, что он берет мои ладони в свои.       — Неужели боишься за мою жизнь? — с легкой улыбкой спрашивает Мужун Юй, и в глазах его мерцают довольные огоньки.       Тут меня осеняет. Да он же надо мной насмехается — нашел время!       Яньский принц тем временем невозмутимо разглаживает свою одежду, потом поправляет и мой воротник. Когда прохладные пальцы мимолетно касаются кожи, вздрагиваю и едва заметно отстраняюсь.       Прочистив горло, спрашиваю:       — Тебя ранили в тот вечер?       Лицо его расплывается в улыбке, глаза смотрят на меня в упор.       — Говоришь, ты со мной в расчете? Что-то сомневаюсь. — Он тычет пальцем в собственную грудь. — Знаешь, как я получил эти раны?       Я качаю головой, а Мужун Юй сбрасывает туфли и, скрестив ноги, усаживается напротив меня на кровати. Усмехается.       — Той ночью ты ведь кое-что обронил? Мне показалось, ты очень беспокоился, и я подумал: если эта вещь так важна для тебя, нужно найти ее и подобрать. Не остерегся — и вот результат.       Поднимаю голову и гляжу на него с недоверием. Неужели он… ради меня так рисковал?       Мужун Юй испускает глубокий вздох:       — Увы, меня опередили. От твоей пропажи не осталось ни следа, ни тени.       Его слова отдаются болью в сердце.       — А что это было такое? — интересуется яньский принц.       — Единственное, что осталось мне от родителей, — отвечаю нехотя. — Нефритовая подвеска.       Мужун Юй на миг замирает, лицо его словно прячется за маской.       — Теперь понятно… Я-то думал… это подарок невесты… знак любви, или что-то в этом роде…       С каждым словом голос принца звучит всё тише и тише, но под конец уголки его губ трогает едва заметная довольная улыбка.       Удивленно смотрю на него и не сразу понимаю, о чем это он. Брови хмурятся сами собой.       — Ты!.. Как тебе только в голову такое пришло? Что за чушь!       — Отнюдь. Чтобы у мужчины в твоем возрасте не было невесты или возлюбленной — ни за что не поверю!       Презрительно фыркаю:       — Вот еще! Нечего мерить других по себе! За тобой-то, конечно, бегают наперегонки самые знатные яньские прелестницы. Заваливают «знаками любви» с ног до головы. — Смотрю на него и усмехаюсь: — Вон, даже великая княжна Сяо отправилась в путь за тридевять земель — и всё ради тебя. Мужун Юй недовольно изгибает брови:       — Сяо Циньюнь? Эта глупая девчонка? Да глаза б мои ее не видели!       Я снова откидываюсь на подушки и рассеянно замечаю:       — Не слишком-то любезно с твоей стороны. Не жалея ни времени, ни сил, красивая девушка готовила тебе лакомство. А ты, неблагодарный, не оценил. Да еще слова какие говоришь: мол, глаза б мои ее не видели. Не боишься разбить бедняжке сердце?       Мужун Юй кривится от отвращения:       — Это она-то умеет готовить? Может, и так, только я не умею это есть. Когда моя армия, было дело, застряла в пустыне, пришлось мне грызть одни черствые сухари — и ничего, выжил. А как попробовал ее, с позволения сказать, стряпню, думал, прямо там, за столом, ноги протяну.       Глядя на его унылую мину, не могу удержаться от смеха. В знак сочувствия похлопываю его по плечу.       Мужун Юй тоже присоединяется к веселью. Потом откидывает голову, опирается затылком о стену и лениво вытягивает ноги. Прикрыв глаза, говорит:       — Хань Синь!       — Да?       — У тебя в Великой Жуи осталась девушка?       Он слегка поворачивает голову и смотрит на меня. Немного подумав, отвечаю:       — Нет.       На лице Мужун Юя отражается явное недоверие. Говорю как есть, мне скрывать нечего:       — Не то, чтобы у меня никогда не было женщин. Ты же всё равно не поверишь, что «шелковые штаны» не ходят по веселым домам. Но такой девушки, чтобы влюбиться всерьез, я пока не встречал.       — Почему?       Когда я слышу этот вопрос, на душе становится горько. Не знаю почему, но с самого детства я пережил столько невзгод, столько раз страдал от собственного бессилия, что просто не могу никому доверять — будь то родня, друзья-приятели, или товарищи по службе. Совсем никому.       Мне нелегко выражать свои чувства, и я не верю в искренность людей.       — Не знаю, может, всему виной то, что я пережил в детстве, но тут уж ничего не поделаешь: не могу я всем сердцем открыться человеку. Потому и любить по-настоящему мне не дано.       Мужун Юй долго смотрит на меня и наконец со вздохом отводит взгляд.       — Помню, мне было лет пятнадцать, когда отец пожаловал мне наложницу. — Он обращает свой глубокий взгляд на распахнутую дверь. — Девушка прекрасно готовила, но я не решался даже попробовать ни одно из вкуснейших блюд…       Лицо его остается невозмутимо-спокойным, а уголки губ приподнимаются в легкой улыбке — словно он рассказывает чью-то чужую историю.       — Потом случилось одно неприятное происшествие, и выяснилось, что девушка служила второй жене императора. Тогда мне очень повезло остаться в живых… Так что, думаю, мы с тобой в чем-то схожи…       Смотрю на его точеный профиль, а сердце сжимается в комок. Каково это — каждый миг опасаться за собственную жизнь?       После короткого молчания поднимаю глаза, а Мужун Юй поворачивает голову, и наши взгляды встречаются. Мы смотрим друг на друга и не говорим ни слова.       Проходит немало времени, прежде чем я с улыбкой разрушаю тишину словами:       — Пусть ты и не смог вернуть мою нефритовую подвеску, я всё равно тебе благодарен.       Мужун Юй вздрагивает всем телом и растерянно замирает. Забыв обо всём, он долго пожирает глазами мое лицо, а я по-прежнему улыбаюсь.       В глубине его зрачков зажигается таинственный огонек, губы не спеша, изящно изгибаются, и всё лицо озаряется светом.       Мы еще долго болтаем о том, о сём, но с каждой минутой меня всё сильнее клонит в сон. Сквозь подступающую дремоту пытаюсь выпроводить Мужун Юя из комнаты:       — Давай, на выход! Я спать хочу, а ты всю кровать занял, мне тесно.       В ответ он невнятно бормочет:       — Меня тоже в сон клонит… Уходить не хочется…       — Топай отсюда, говорю…       Тащу на себя одеяло, ворочаюсь на постели, ложусь поудобнее. Уже предвкушаю приятную встречу с Чжоу-гуном, но тут меня обдувает холодным сквозняком. Весь дрожа, открываю глаза. Оказывается, это Мужун Юй приподнял мое одеяло!       — Что ты делаешь? — возмущаюсь.       — Спать ложусь, — отвечает он с коварной ухмылкой.       — Иди к себе, там и спи. Тут двоим тесно.       Бросаю на него сердитый взгляд и протягиваю руку, чтобы вернуть свое законное одеяло. Но Мужун Юй хватает меня за запястье и грозно вращает глазами:       — Как — ты гонишь меня прочь?!       — Предпочитаю спать один!       Мужун Юй вцепляется в одеяло и ни в какую не желает отпускать.       — Сдается мне, ты намеренно строишь из себя недотрогу!       Я аж задыхаюсь от такой наглости. Что о себе возомнил этот тип? У самого в спальне широченная постель, так нет же, туда он идти не желает, пытается втиснуться мне под бок! Всего-то пару шагов ему лень пройти!       Свирепо зыркнув на него, отпускаю руки и перекатываюсь на край кровати.       — Ну и спи! Подумаешь, двое мужчин в одной постели, что тут такого? Стану я тебя бояться, вот еще!       Мужун Юй смеется и тоже укладывается на боковую. Пусть его! Поворачиваюсь к нему спиной, поплотнее укрываюсь одеялом, голова тяжелеет, и я начинаю погружаться в сон.       Тесновато…       Хотя, когда сзади прижимается мягкое и теплое***, не так уж это и плохо… _____ * «Лучшая из тридцати шести стратагем — бегство» — это выражение известно каждому китайцу и упоминается уже в хрониках 5 века н.э. Анонимный трактат «Тридцать шесть стратагем» на протяжении нескольких веков была под большим секретом и был опубликован в печати только в 1941 году, а широко известен стал только во второй половине 20 века. Слово «стратагема» означает «военная хитрость, уловка». Стратагемы представляют собой короткие изречения с пояснениями. Для иллюстрации часто используются примеры и анекдоты из истории Китая. Суть стратагемы «Бегство» в том, чтобы сохранять свои войска, избегая открытого противостояния с сильным врагом. Отступление не может быть названо поражением. До тех пор, пока ты не разбит, у тебя ещё остается шанс собрать силы и в будущем добиться победы. **Цзунцзы — традиционное китайское блюдо. Клейкий рис с разнообразными начинками заворачивают в листья бамбука, тростника, кукурузы, банана, лотоса, плотно обвязывают и варят на пару. Начинки тоже могут быть самыми разными: свинина, бобы, грибы, орехи и всякая экзотика — скажем, соленые утиные яйца или сушеный морской гребешок. По традиции цзунцзы готовят и едят на «Празднике драконьих лодок», который отмечается в 5 день 5 лунного месяца, в начале лета. Форма цзунцзы тоже бывает разная. В южных районах она обычно в виде квадрата или пирамидки, в северных — похожа на короткую колбаску. *** А еще лучше - твердое и горячее, но до понимания этой 37-й стратагемы Хань Синь еще не дозрел. :)