Show your sins

“Это был чисто стратегический ход, - Курогири убеждал себя. – Предложить мальчику, поговорив с ним меньше, чем полчаса, присоединиться к Лиге Злодеев, а затем разрешить свободно посещаться бар, надеясь заполучить его расположение, чтобы потом использовать”. Изуку Мидория посещал логово злодеев довольно-таки часто. Настолько, что постоянные клиенты начали его запоминать, как и он их, отчего Курогири пришлось создать себе привычку регулярно поглядывать на ребенка, чтобы убедиться, что ему ничего не угрожает. Не то, чтобы он волновался за солнечного мальчишку, бармену просто не хотелось лишних хлопот. Да, так он себя и убеждал, напоминая себе, что Мидория – всего лишь возможный проект для Сенсея. Для приходящих и уходящих злодеев, которых в своей голове Курогири клеймил как одноразовых, Изуку был ярким пятном, которое явно не вписывается в атмосферу бара. Слишком яркий, слишом радостный, слишком дружелюбный и навязчивый. Слишком Мидория Изуку. Но день не был хорошим днем для бармена, если дверь в бар не распахивалась и зеленоволосый ребенок не впускал с собой в помещение на -1 этаже немного солнечного света, даже если в прогнозе погоды было указано "пасмурно". Курогири не хотел признавать, что привязался к этому ребенку, чьи глаза иногда светятся ярче огней ночного города. Он не видел в ребенке злодейской искры или чистой ненависти к злодеям. Но он видел в нем что-то большее, чем кладезь полезных знаний и чистую невинность. Мидория считал злодеев равными, хотя сам им не был. Он вежливо отказал Курогири, вернулся в бар на следующий день, - и это все не из-за страха быть убитым. Потому что, несмотря на столь юный возраст, Изуку может за себя постоять. И это…умиляло? Изуку приходил в бар, держа за руку Гордость, а затем здоровался с каждым присутствующим в баре, уделяя особое внимание бармену. Он всегда заказывал горячий шоколад, а его грех всегда отказывался от напитка, не спуская глаз с ребенка, что немного пугало некоторых злодеев в баре, ведь не каждый способен выдержать тяжелую ауру Гордости. Мидория восхищался злодеями, которые приходили и уходили из бара. Некоторых он заставлял смущаться от вопросов или обсуждений их дебютов и работы квирков, некоторые раздражались, но не имели права ярко это показывать, зная, что будет, если они расстроят того, кем заинтересован сам Сенсей. Больше всего ему нравилось болтать с одной из помощниц Сенсея - Чайкой, которая служила надсмотрщицей работ их шестерок и имела в запасе множество историй про временных рабочих Сенсея и об их квирках. Чего она, конечно, не говорила Мидории, так это то, что она могла разглашать квирки и имена только уже мертвых злодеев. Курогири, конечно остался без слов, когда Чайка распахнула двери в бар и неожиданно запищала, а затем буквально пролетела в центр помещения, сметая собой зеленоволосого ребенка. Конечно, было забавно наблюдать за ошалевшей реакцией Гордости на это, и тем, что он ничего не мог сделать в ситуации, когда девушка заключила Изуку в крепкие объятия и при этом обернула себя и его массивными серыми крыльями, словно в кокон. Тогда Курогири показалось, что грех сдерживает себя от того, чтобы достать свое холодное оружие и освободить Мидорию от ломающих кости объятий, но радостный смех ребенка мешал ему это сделать. Когда Чайка наконец сложила крылья за спиной и открыла вид на взъерошенного ребенка, но так и не выпустила того из своих крепких рук, Курогири про себя отметил, что никогда не видел девушку настолько счастливую. Да, она, бывало, смеялась над чужими шутками или ухмылялась на какие-либо новости, но такую широкую и искреннюю улыбку еще никто не заслуживал. Никто до Изуку Мидории. “Что же все-таки это за ребенок?” – спрашивал себя бармен, протирая стойку и наливая Чайке ее черный чай. Изуку задавал вопросы. Много вопросов – даже для ребенка. Они были о баре, о сложностях управления баром, о посетителях, но больше всего вопросов было о квирках. Изуку любил повторять, насколько невероятной была способность Чайки "Водная гладь", благодаря которой ее тело отражало свет и делало ее невидимой до того момента, как ее кто-то коснется, на что та лишь тепло улыбалась, грея руки о чашку. Бармен тоже слегка улыбался, зараженный общим настроением, благодарный, что его квирк не позволяет никому увидеть выражение его лица. Но детское восхищение квирками не обошло стороной и Курогири. Изуку просил бармена показать его способность, а после демонстрации задал те вопросы о возможностях квирка, о которых Курогири бы никогда и не задумался. И это поражало. Как ни странно, эта черта ребенка заставила Сенсея еще больше заинтересоваться в нем. Изуку был не глуп да еще и идеального возраста, чтобы из него можно было слепить то, что нужно их организации. Но почему-то Курогири уже не так приветствовал эту идею. За разговорами с Мидорией о войне между героями и злодеями Курогири так и не смог узнать, что конкретно могло повлиять на то, что весы морали у ребенка сместились в сторону злодеев, но ему была приятна мысль, что Изуку видит глубже многих из них. Курогири рассказывал ему то, чем они занимаются, и Мидория, казалось, совсем не был против этого, отвечая, что каждый выживает и борется так, как может. Он тогда мысленно согласился. Когда Изуку показал свои заметки о квирках, бармен не поверил, что настолько подробный анализ может сделать ребенок. Тот блокнот, который он тогда держал, конечно, не сравнился бы с теми, которые Мидория будет иметь при себе в будущем, но на тот момент это была одна из самых ценных информаций на героев, что он мог бы достать. Сенсей захотел пообщаться с ребенком лично, когда Курогири показал ему один из блокнотов Мидории. В тот момент бармен понял, что зеленоволосый ребенок – самое ценное, чем только может когда-либо владеть Лига. Как ни странно, Изуку вернулся в бар на следующий день после разговора с Сенсеем. Их босс сказал ему, чтобы он старался не говорить, каким квирком владеет. Курогири жгло желание узнать причину этой просьбы, но это было не его право спрашивать. Сенсей просил докладывать важную информацию о ребенке, а также взял того под свою защиту, поэтому многие злодеи решили, что Мидория стал частью Лиги, но, к сожалению для Курогири, это было не так. После этого настали дни, когда Сенсей стал сам разговаривать с ребенком. Их разговоры чем-то напоминали разговоры с Курогири о героях и злодеях, но Сенсей был более убедительным. Он умело и незаметно подталкивал Изуку в свою сторону, давая иллюзию свободы выбора. Бармен не знал, как себя чувствовать, к тому, насколько зеленоволосый ребенок начал вписываться в жизнь и работу Лиги Злодеев, но он точно был не против до тех пор, пока тот продолжает смеяться над шутками Чайки и улыбается, когда Курогири приносит его горячий шоколад. Может, Сенсей все же был прав, и Изуку Мидория правда повлияет на все их существование.