Да ну нахуй, быть не может!

Фиона торчит на работе до позднего вечера, надеясь, что Лип либо свалит из дома, либо уснёт. Ей почему-то кажется это очень безопасным решением. Вчерашние мысли о том, что в этих инцестных мыслях нет ничего такого, теперь кажутся полнейшим бредом. Нет, какого хера? Она что, правда хочет трахнуться с братом? Это, блядь, уже ни в какие ворота. Это ненормально и такие мысли надо выкидывать из головы. Это точно не она, а косяк, алкоголь или усталость. Затем Фионе приходит в голову, что это всё херня собачья, которую она себе напридумывала. Во-первых, рассуждает Галлагер, она была пьяна и могла всё перепутать. Во-вторых, она возбудилась от брата только потому, что думала — это он был в клубе. А это, может, вообще не он. Да по-любому это не он! Фиона нажралась как последняя свинья, разве можно доверять пьяному мозгу? В-третьих, Лип не может в неё влюбиться, он же её брат. Это совершенно невозможно, а вчера он вёл себя так, потому что ему просто хотелось добиться ответа. Он просто упёртый, Фи всегда это знала, а она сама была испугана до чёртиков, ей всё на самом деле привиделось, вот и всё. А проблемы Липа по-любому из-за какой-то очередной девки, не иначе. Ну или на работе что-то случилось. Всё-таки они взрослые люди и теперь могут не делиться каждой хернёй, которая случается в жизни. С такими мыслями, убеждая себя больше и больше, Фиона более-менее успокаивается, дорабатывает смену в кафе и топает домой более-менее воодушевлённая. Сейчас придёт и точно выбьет из Липа, какого хуя он такой неадекватный, чтобы окончательно всё поставить на свои места. Им просто нужно поговорить по душам и всё выяснить. А потом они ещё поржут над всем этим. — Поговорим? — Фиона отскакивает в сторону от неожиданности и едва не бьётся головой о вешалку. Лип стоит, лениво прислонившись к стене спиной, руки скрещены, но поза более-менее расслаблена. Он внимательно следит за ней, Фиона чувствует это, даже когда поворачивается спиной, чтобы повесить кофту на крючок. Взгляд застревает между лопаток и просверливает грудную клетку насквозь. — Поговорим, — спокойно проходит мимо. — Только сначала мне нужно приготовить ужин. Ты голодный? — Мы поговорим сейчас, Фи, — нажимает на последнее слово, и она хмурится, отнекивается снова. Ей нужно самой подобрать удобный момент, нужно сначала раздобрить ужином. Ей нужно... нужно немного отойти от него, чтобы прочистить мысли. Фиона откашливается. — Нет, я же сказала. Лип хватает её за руку, и в таком положении их застаёт спустившийся сверху Карл. — Хоровод водить собрались, детишки? — хмыкает, достаёт молоко, наливает себе в стакан. — Тебя не спросили, — огрызается грубо Лип, за что получает тычок в бок от младшего брата, но почти не реагирует. Даже не смотрит на него, не отводит взгляд от Фи. Он всё ещё крепко держит запястье Фионы. — Окей, раз ты такой серьёзный, — она поднимает свободную руку вверх в качестве примирения и идёт наверх, понимая, что внизу он разговаривать не собирается. Перед дверью Фиона колеблется, останавливается, но Лип буквально заталкивает её внутрь. Дышать почему-то становится трудно. Она ведь вроде этого хотела — всё прояснить. Так почему сейчас Фионе не по себе? — Что это вчера было? — а, теперь вот такие наезды считаются разговором. Что-то она упустила в этой жизни. — В смысле? — Хуисле, блядь. Тебе непонятен вопрос? Ты чего отскочила от меня, как ошпаренная? — снова напирает, но Фиона более-менее успокоилась, так что уже выдерживает тяжёлый взгляд брата. — И какого хера сбежала? — Если ты не заметил, Дебби решила приготовить пирог, сожгла его к чёрту, хотела вынуть и потушить, уронила на пол вместе со всякой другой хернёй, и у нас чуть не сгорела кухня! А так нет, НИЧЕГО, ЛИП! У Галлагеров же ничего не может случиться, кроме твоих проблем, верно? — она повышает голос, Лип молчит и делает шаг навстречу. — Кажется, совсем недавно тебя только мои проблемы и беспокоили. Или ты уже забыла? — Ну... — Фиона собирается выйти, ей становится тесно в собственной комнате. Воздуха не хватает. Лип хватает её за руки, притягивает к себе и целует в шею — резко, быстро, властно. Ноги подкашиваются, но Лип уверенно держит Фиону за талию. Не больно, но и вырваться не позволяет. — Лип... — Умолкни уже, — шепчет совсем тихо, касаясь губами её губ. Секундная пауза, напряжение, которому Фиона не может сопротивляться. И в этот момент дверь резко открывается, но Лип успевает отскочить и придавить её своим телом — тот, кто был снаружи, точно не успел ничего заметить. — Ай! Какого хуя, Фиона? — орёт Вероника. Ты что там, обжимаешься с кем-то? Лип вопросительно, с подъёбом смотрит на Фиону, а у неё аж рот открылся от охуевания. Коленки всё ещё дрожат, руки трясутся как у наркоманки. Она нервно сглатывает, не отрывая взгляда от брата, который вот прямо сейчас, в эту минуту... Нет, это не Лип. Это какой-то незнакомец, которого Фиона даже не знает. Самоуверенный, довольный, наглый. От боли и беспокойства, которые Фиона видела в его глазах в последнее время, не осталось и следа. Сукин сын. Она облизывается, глядя на его губы. Ухмылка Филиппа становится ещё шире. — Если только ты не думаешь, что я способна обжиматься с братом, — хрипловато отвечает Фиона, подходит к Липу и рывком открывает дверь, отпихнув эту наглую рожу в сторону. Она с трудом берёт себя в руки и спускается вниз под неуёмную трескотню подруги. У той как всегда проблемы с Кевом, Светланой и баром. И вообще со всей жизнью — всё прям как у Галлагеров каждый день, потому-то они и дружат столько времени. Но сегодня Фиона её не слушает. Пытается, но не может. Лип спускается вниз, садится напротив в кресло, берёт бутылку пива. Он смотрит прямо на Фиону, заставляя её усердно отводить взгляд и даже, прости Господи, краснеть. И это Фиона Галлагер? Как первоклассница, блядь. Бантики осталось в косички вплести, чтобы этот мальчик, которому она нравится, смог за них дёргать. — Охуеть! — даже не сообразила, вовремя вставила или нет. У Липа в душе ураган. У него крошатся остатки благоразумия, рассыпаются пеплом по ветру остатки совести. У него к хуям сносит крышу от Фионы, которая в его руках становится такой податливой, гибкой и ещё более желанной. Он и представить не мог, что за один день всё так изменится, и сейчас, в эту самую минуту, даже если будет гореть дом — пока в нём будет Фиона, Лип хер куда свалит. Он будет ждать, а потом утащит на второй этаж, бросит на кровать и заставит признаться во всём. А уж способов выбить из неё признание за месяцы неудовлетворённого желания в Липе накопилось столько, что на всю жизнь хватит. Он вставляет в разговор пару ленивых реплик, идёт за второй бутылкой пива, а потом... Когда он возвращается, к хуям сносит совсем не его крышу. — Привет, Лип! — Джимми-Стив весело ему машет ему, пока Фиона буравит гостя взглядом. — Что тебе нужно? — Мы можем поговорить? — О чём? — Лип медленно, но верно охуевает. Он переводит взгляд с Фионы на Джимми, с него на Фиону. И кажется, забывает, как дышать. Только этого уёбка, блядь, здесь не хватало. Вот только его. Именно в тот момент, когда всё начало налаживаться. Лип прекрасно знал, что Фиона ещё не успела отойти, что на старые дрожжи в ней могут вспыхнуть новые чувства. Всё его тело восставало против внезапно объявившегося конкурента, которому теперь хотелось начистить морду — уже с полным правом. — Ты охуел? — вырывается случайно. Джимми удивлённо смотрит на Галлагера. — Ты бросил мою сестру, а теперь решил вернуться? — Чувак, не обижайся, но это не твоё дело, так что... — Ещё какое моё! — хочется разбить бутылку о его тупую башку. Сука. Еблан. Тварь. Мразь. Твою мать, как же хочется расквасить ему морду. А ещё Фиона. Стоит, беспомощно смотрит на Липа, как будто она уже всё, уже вернулась к своему бывшему, как будто не было этого недопоцелуя наверху, как будто... Блядь, да почему всё время творится такая хуйня? Почему она такая непостоянная сука? Он же видел, видел, что ей нравится! — Лип... Успокойся, ладно? Джимми, что тебе нужно? — Ты, — ах ты ж, блядь, хуесос конченый. Фиону ему надо, блядь. Липа трясёт от гнева, но он всё ещё стоит на месте, только мрачнеет с каждой секундой всё больше. А всё потому, что знает — Джимми всегда был слабостью Фионы. Любой мужик был для неё проходным, она быстро успокаивалась, но именно этот доводил её до нервных срывов и заставлял снова и снова бросаться в эти ебаные отношения. И конечно же, всё заканчивалось ничем — как всегда. Как будет и сейчас, если всё это начнётся снова. — Джимми, а не пошёл бы-ка ты на хуй, — спасает положение Вероника, первая отойдя от шока и начиная подталкивать парня к выходу. — Стой, эй, нет! Фиона! Фиона, выслушай меня! Пожалуйста! — он слабо пытается противостоять Веронике под удовлетворённый взгляд Галлагера. — Не будет она тебя слушать! — рявкает Вероника. — Я потом позвоню, Фи! Лип готов расцеловать эту чудесную девушку и назначить её личным ангелом-хранителем. Фиона, как стояла столбом, так и продолжила стоять тогда, когда за ними закрылась дверь. Лип медлит с полминуты, затем подходит ближе и осторожно начинает: — Ты же знаешь, что он... — Отстань, — рявкает сестра и идёт, нет, бежит наверх, перепрыгивая через ступеньки. Бутылка падает на пол. Он успевает забежать в комнату до того, как дверь закрывается. — Проваливай, Лип. — Я никуда не пойду, — подходит ближе. Фиона отворачивается, но разве это может стать для него помехой? Не выдерживая, Лип обнимает её сзади и нежно шепчет на ухо, отодвигая копну волос. — Он тебя бросит. А я — нет. Он знает, что ей это нужно. Сердцем чувствует, когда сестре нужна поддержка. Но в этот раз Фиона вздрагивает, резко разворачивается и со всей дури бьёт его по лицу кулаком. — Пошёл на хуй отсюда.