Дашь мне номер?

Вокруг было душно и шумно. Чужие разговоры и крики давили на барабанные перепонки и мозг. Весь клуб казался тленом, его стены видели много алкоголя, людских потех, грехов. И все это они сейчас выплескивали из себя, не в силах держать больше в себе, а Андреева это чувствовала. Она поднялась наверх, в вип зону, и села за свободный стол, предназначенный для нее. Руки были вафельными, тело покрывалось каким-то нервозным трепетом. Она закрыла глаза в предвкушении. Послышалось эхо, которое зародилось где-то далеко, и вот оно сейчас уже близко, словно комок снега набирает массу, оно набирает громкость. Будто в тумане послышались пять букв. Девушка молча сидела, не открывая глаз. Она приоткрыла рот и беззвучно, отрывисто произнесла: «м, о, л, л, и». Она улыбнулась, почувствовала гордость и энергию зала. Внизу уже собрались все поклонники, готовые сумасшедше убить этот вечер. Настя отстукивала пальцами по столу, мысленно повторяя часть названия группы. Неожиданно для нее самой в ее голове все буквы слились в одно целое и превратились в нечто другое. В то, что хотело ее подсознание. «Обещал. Обещал. О-бе-щал» Андреева резко открыла глаза. «Что?» Она встала из-за стола и подошла к ограждению второго этажа, всматриваясь в происходящее на сцене. Там уже расположилась основная часть группы, не было лишь Кирилла. «Обещал!» — послышалось из толпы. Настя нахмурилась и почувствовала тихую дрожь по телу. Она опустила голову и увидела свои трясущиеся руки. Пальцы сгибались в судорогах, рука по локоть не переставала дрожать. Андреева вскрикнула. — Пи-и-и-итер!!! — послышалось со сцены. Шатенка подняла голову и уставилась на прыгающего солиста. Внизу толпа начала подпевать, огни замерцали, в глазах Насти помутнело. Она облокотилась на ограждение. Девушка видела лишь черные плавающие круги. «Обещал. Обещал. Обещал». Настя выдала протяжный стон, ее голова закружилась, ноги согнулись в коленях. — М, о, л, л, и, — слышалось со сцены, каждая буква ударяла Настю по макушке. Больной разум девушки будто в один миг забыл все слова, существующие в этом мире. Она была в большом клубе, но чувствовала себя в маленькой конуре, что сводило ее с ума. Человек, способный держать себя в руках, вдруг терял рассудок. Настя побежала вниз по лестнице, сама не зная, куда. На первом этаже она оказалась в кучке фанатов, отчаянно кричавших, размахивавших руками. В голову ударяло «обещал», в живот «м, о, л, л, и», руки тряслись, душу разрывало. Волны фанатов сбивали ее с ног, а предобморочное состояние лишь добивало ее. Неожиданно для Насти песня закончилась, она стояла в уже успокоившейся толпе. — Мне нужно…- попыталась она сказать, обращаясь за помощью в пустоту. — Эй! — послышался знакомый голос со сцены. Настя подняла глаза. Кирилл указывал на нее. «Как он видит меня?» — Да, да, ты! — продолжал зеленоволосый. Настя мутно смотрела, пытаясь понять, что происходит. — Я обещал! Настя накрыла свою голову ладонями и начала опускаться вниз на корточки. Что-то происходило не так с ее сознанием, самое главное, что она это понимала, возможно, именно это и называется «сойти с ума». Началась очередная песня, выбивающая из фанатов энергию. Андреева поднялась и попыталась удержаться, не поддаваясь волнам толпы, качающимся из стороны в сторону. Приоткрытые глаза искали, куда отнести эту полумертвую тушку. Ноги сами повели Настю в неизвестном направлении. Она подошла к барной стойке и уперлась рукой, держась за горло. Становилось трудно дышать. «Что происходит, что происходит» — эхом доносилось в ее сознании. «Обещал. Обещал. Обещал» — Я схожу…- проговорила Настя шепотом, — с ума… Она согнулась и держалась за живот. Темные круги заполнили все ее поле зрения. Голова окончательно закружилась, ноги перестали держать. Девушка оставалась в компании со своими мыслями, которые лишали ее рассудка. Настя холодными пальцами заправила волосы за уши. Она оглянулась в надежде увидеть кого-то рядом или, наоборот, убедиться, что рядом никого нет. Она двинулась в сторону гримерки. Ее красные глаза продолжали передавать нечеткую картинку, но как-то девушка дошла до двери. — Меня не сбить с пути, — послышалось со сцены, — потому что я сам не знаю, куда иду! Толпа закричала. Настя облокотилась на дверь, ведущую в гримерку, и посмотрела на сцену. Сиреневые огни тут же ослепили ее, и голова закружилась сильнее. Все звуки смешались в голове, Настя еще раз поправила волосы, лезшие в глаза, и направила взгляд на Кирилла. Парень энергично что-то рассказывал фанатам. Он перебегал из одного угла сцены в другой, в то же время пытаясь удержаться на подкосившихся ногах. Он резко остановился и опять указал пальцем на Андрееву. — Я сверну горы ради тебя. В толпе завизжала какая-то девушка. Настя закатила от бессилия глаза и навалилась на дверь, открыв ее. «Что он обещал? Что происходит?» Настя шла по длинному коридору, похожему на тот, через который она шла перед первым разговором с Кириллом. Желтый свет уносил девушку в воспоминания, она шла, опираясь на шершавые стены. Были слышны тяжелые биты музыки и крики фанатов, и Андреева проклинала их всех. Картинка двоилась в ее глазах. «Господи, где эта чертова дверь?» Голоса. Шатенка услышала до боли знакомый голос из одной комнаты. Она зашагала быстрее в полном безрассудстве. Мокрые пряди волос падали на глаза. Она подошла к двери в гримерку и остановилась. Примкнув к стене, она еще раз убедилась, что, видимо, сошла с ума, потому что ей мерещился голос Кирилла. Она протерла руками глаза и надавила на них в надежде избавиться от черных кругов. Настя открыла дверь в гримерку, а показалось, что открылась сцена — яркий свет ослепил ее. Девушка потерла глаза, но появились лишь новые черные помутнения. Неожиданно стало очень тихо, исчезла музыка, Настя ощущала чье-то присутствие, чьи-то взгляды. Свет слепил слезившиеся глаза, голова кружилась, сознание было помутнено. Трясущиеся пальцы пытались закрыть свет лампы, но получалось это очень плохо, и Андреева не переставала жмуриться. Не было слышно ничего, кроме непрекращающегося воображаемого шума в ушах Насти. Она начала различать очертания комнаты, вслушиваясь в шорохи. Вот диван, шкаф… «Где Кирилл?» Настя задумчиво дотронулась до своей щеки. «На сцене… Нет, его там нет» Андреева схватилась за голову и впустила пальцы в волосы. Ее разум сам создавал страхи, он не поддавался девушке и сводил ее с ума. Она закрыла глаза и услышала тихий женский стон справа от себя. В один момент Андреева покраснела, боясь открыть глаза. Веки задрожали и в страхе медленно открылись. Яркий свет лампы по-прежнему не щадил глаза, и Настя прищурилась. Где-то сзади, прямо за ее спиной, стояла тревожность. Она становилась больше, казалось, она уже одно целое с телом шатенки. Зрачки серых глаз уменьшились. Андреева стала различать части тела, фигуры на кресле. Они извивались, словно змеи, совершенно не смущенные присутствием девушки. Глаза окончательно привыкли к свету и встретились с его зрачками. Они встретились с его наглыми, но одновременно растерянными глазами. Они жадно впились в сероглазую так, как только что поедали эту блондинку рядом. Язык Насти онемел. Она произнесла какой-то звук, оглядывая зеленоволосого. «Что черт возьми происходит… Он же на сцене… Это галлюцинации…» Настя закрыла свой рот ладонью, отказываясь верить. Кирилл подвинул полуголую девушку рядом с собой и встал с дивана, не стараясь даже увернуться от ее поцелуев. Она издала огорченный стон, и Бледный повернулся к ней, прислонив указательный палец ко рту и улыбнувшись. Та закусила губу. Музыкант был уже почти возле Андреевой и остановился. — Что…- Настя помотала головой и не смогла договорить, как ее перебили. — Что? — Бледный наклонил набок голову. Удивительно, но Настя сохраняла спокойствие, видимо, все же надеясь на галлюцинации. — Ты говорил со сцены, что свернешь горы… — Ах, да…- Кирилл опустил голову, расплылся в улыбке и почесал затылок. Бледный повернулся к блондинке, которой было абсолютно наплевать на ситуацию, она лишь преданно ждала парня, желая его раздеть. — А свернул почему-то, — он озадаченно смотрел на девушку на диване, — налево. Настино лицо искривилось. Музыкант повернулся к ней, его печальные глаза будто говорили: «А чего ты ждала?». Андреева пыталась найти в них хоть каплю сожаления, похожую не на просьбу о прощании, но все было тщетно. В комнате ощутилось присутствие боли, а конкретно оно было внутри Насти. Она схватилась рукой за грудь и сжала свой свитер. Кирилл безразлично следил за ее движениями. — Скажи, что ты врешь мне… Скажи! — крикнула она в конце. — Я вру. И сейчас тоже соврал. Для Насти уже не имела никакого значения его игра слов, она сама себя уничтожала изнутри, сама себя сжигала, и никто не мог остановить этот процесс. Слеза покатилась по красной щеке, обжигая кожу. — Ты обещал! — она кричала, но ей самой казалось, что она шептала. — Обещал, — Кирилл отвечал просто и безэмоционально, будто ничего не мог поделать со случившимся, будто был безразличен. Он еще раз взглянул на ту бесстыдную девушку, повернулся к Насте и сказал: — Потом поговорим. Встретимся… в тридцать третий день месяца, которого нет в году. Дальше все было в замедленном тумане. Желтые стены коридора, свет луны, угрюмые лица прохожих. Картинка двоилась и расплылась в глазах. Серые машины, безжизненные лужи. По телу пробежал обжигающий холод. Ветер, темные переулки, сирень… Сейчас Настя четко ощущала запах своих духов, так сильно манящий Кирилла… Падающая капля, освещенные луной облака, бездна…

***

— Настя! За окном поезда мелькали деревья и странные деревушки. Холод от кондиционера вызвал небольшой насморк, и девушка шмыгнула носом. Укрытая одеялом, она нечетко видела лицо Кирилла. Рядом с ним стояли еще люди из команды музыкальной группы, среди них был и Дима, с которым Настя уже имела дело. Ее красные глаза удивленно бегали по лицам присутствующих. — Настя! — Кирилл легко ударил ее по щеке. — Да что?! — девушка приложила руку к щеке и недовольно взглянула на Бледного. Все из собравшихся вокруг Андреевой произнесли короткое: «Фуух…» и разошлись. — Ты когда-нибудь будешь спать нормально? — Кирилл нахмурил брови. Настя привстала, сев ровно на кресло. Она повернула голову и посмотрела в окно. Солнечное небо неожиданно затянулось серыми тучами. «Эх, неужели Питер всегда угрюмый?» — Опять одно и то же? — после недлительного молчания начал музыкант. — Все один и тот же сон. Настя хотела договорить, добавив: «один и тот же страх беспокоит меня», но смолчала. Она повернулась и заглянула в глаза Бледного, они были такие же грустные, как и во сне. — Мне всё снится…- она остановилась. Образовалась небольшая пауза. — Что? — последовал недоуменный вопрос. Андреева опять повернулась к нему в профиль и посмотрел в окно. На стекло капал редкий дождь. Капли тут же съезжали вниз и падали на землю.