Победитель получает всё

      Илья присмотрелся к молодому человеку на вокзале Кинг Кросс, подойдя ближе, и понял, что снова ошибся. Сердце безнадежно рухнуло в пятки. Это снова был не Рома. Илья растерянно посмотрел по сторонам в надежде увидеть Зобнина. Вот сейчас. Он быстро пронесется, как сумасшедший ураган, крича о том, что он опаздывает, хотя до отправления поезда ещё целых пятнадцать минут. Илья горько усмехнулся. Ромы не было на платформе.       — Эй, здорово, — парень развернулся, подумав, что приветствие Дзюбы было адресовано именно ему.       — Привет, — улыбнулся Илья, — почему ты еще не в купе?       — А ты? — подмигнул Артём. — Ладно, а если серьёзно, то кое-кто проспал…       — Не проспал я! — к парням подошёл Акинфеев, на ходу завязывая галстук. — Мы же не опоздали!       — А могли бы, — Дзюба укоризненно посмотрел на Игоря, но тут же улыбнулся и обнял того за плечо, — ну ладно, я же любя.       Илья постарался сделаться невидимкой в этот момент, не желая мешать парочке выяснять отношения, но, кажется, Дзюба заметил это и тут же отпустил Акинфеева.       — Эй, Илья, — Артём подошёл к Кутепову ближе, — ты ждёшь кого-то?       — Кого-то, — ухмыльнулся парень, чувствуя, как болезненно сжимается грудная клетка.       Дзюба виновато опустил глаза. Неужели знал что-то, чего Кутепов по определению знать не мог.       — Что с тобой? — Илья внимательно посмотрел в голубые глаза, которые смотрели на него с какой-то… Жалостью?       — Просто… Ты ждёшь его, а … — начал Артём, нервно теребя в руках мантию.       — Тём, идём занимать места, договорите позже! — к ним подошёл Акинфеев, который всё это время стоял немного поодаль, всё ещё возившись с галстуком.       — Да, — кивнул Дзюба, — договорим, когда приедем.       Илья кивнул, всё ещё стоя на платформе и вглядываясь в лица всех, кто хоть отдаленно напоминал ему Зобнина. Зайдя в вагон, Илья и не думал идти туда, куда пошли Акинфеев и Дзюба. Им было явно не до него. Но Кутепов ошибался, уже через пять минут после того, как поезд тронулся, в проеме купе, где сидел Кутепов и двое второкурсниц, обсуждавших шепотом мальчиков, которые, как понял Илья, сидели в соседнем купе, появился Дзюба и одного взгляда хватило, чтобы двенадцатилетние девочки исчезли за дверью.       — Илья, ты… Хм...       — Что ты хотел сказать? — тут же безразлично начал Илья. Лучшее защита — нападение.       — Понимаешь, — Артём сел рядом с Ильёй и Кутепов почему-то уже знал, что сейчас будет происходить. Он знал, о чем пойдёт разговор, — Рома уехал в Россию.       Всё. Мир рухнул. Надежды. Мечты. Все сломалось. Разбилось на мелкие кусочки, будто и не было Ромы рядом год назад. Илья молча кивнул и уставился в окно, понимая, что не может сейчас думать ни о чём. Он просто закусил губу, чтобы не дай бог при Дзюбе не заплакать. Кутепов видел, что Дзюба хочет продолжить, но явно ждёт какой-то реакции от него. Он повернулся к Артёму и приподнял одну бровь, ожидая, что тот наконец заговорит.       — Это было не его решение. Его родители уехали. Ему нужно быть там.       — Если бы он хотел остаться здесь, — Илья почувствовал, как больно говорить об этом, — он бы нашёл способы это сделать. Но он не смог, а значит — не захотел.       — Илья, это не так…       — Довольно, — Кутепов выставил ладонь перед Дзюбой, давая тому понять, что с него хватит, — спасибо, что сказал.       Дзюба вышел из купе и Илья схватился за волосы, не веря в происходящее. В глубине души он надеялся, что Артём пошутил. Разыграл его. И Рома сейчас где-то в поезде, или может приедет позже. Но Илья понимал. Рома больше не приедет. Никогда.

***

      Постоянные сплетни за спиной у Кутепова стали нормой. Что они говорили, Илья не слушал, он и так знал, о чём шепчутся злые языки. О Роме. И о нём. И о них двоих, конечно. Дело близилось к Рождеству и Илья окончательно убедился, что Рома в Хогвартсе больше не появится. Сначала грустил, потом тосковал. А позже уже тошнило от собственных мыслей и он старался убежать из замка, чтобы полетать на метле и побросать квофл в кольца. Иногда к нему присоединялись и Миранчуки, которые со Смоловом уже как месяц были в контрах. Федя предпочёл девушку близнецам, и те тоже спасались только перебрасыванием мяча друг другу на высоте десятиэтажки.       Иногда, пролетая над верхушками сосен Запретного леса, Илья думал о том, что вот она, свобода. Но лучше уж быть повязанным по рукам и ногам, но с Ромой, нежели вот так вот каждый день стараться убежать от самого себя.       Дни шли один за другим, и Илья всё чаще чувствовал, что неприятные мысли постепенно начинают отпускать его. В квиддич он теперь играл не потому, что хотелось выбросить все из головы, а потому что хотел тренироваться. Хотел попасть в университет не в этом году, а в следующем. Шансы были откровенно говоря невысоки, но он наконец понял, что не стоит отпускать руки и стараться изо всех сил и тогда все обязательно получится.       Шанс предоставился Кутепову перед самым Рождеством. Черчесов, декан Спортивного Университета Англии, приехал в Хогвартс перед самыми каникулами и попросил Кутепова подойти в назначенную заранее аудиторию. Илья очень нервничал и уже раз сто поправил на себе спортивную форму, собираясь на встречу с Черчесовым.       — Станислав Саламович? — Илья заглянул в аудиторию и с облегчением заметил, что они будут разговаривать наедине.       — Заходи, Кутепов, заходи, — Черчесов протянул ладонь для рукопожатия и указал на стул, предлагая присесть.       — Ты понимаешь, зачем я приехал сюда?       — Возможно, — усмехнулся Кутепов.       — Скорее всего, все твои самые смелые ожидания сейчас сбудутся… — улыбнулся Черчесов. — Ты хороший спортсмен. Очень хороший. Но в прошлом году в Кубке школы ты показывал отвратительные результаты, и поэтому мы тебя не позвали…       Илья кивнул.       — Но в этом году, так уж сложились обстоятельства, мы делаем исключение. И приглашаем тебя к нам уже этим летом. Твоя задача — закончить школу со средним баллом не ниже «Превосходно», справишься?       — Да, — Илья улыбался так, как улыбался, наверное, с Ромой. И к чему это он о нём вспомнил.       — И да. Вот, тебе ещё, — Черчесов достал кусок пергамента. Приглядевшись, Илья понял, что это письмо, — просили передать.       — Кто?       — Зобнин, — отмахнулся черчесов.       — Вы шутите? Рома уехал уже летом! — Илья подскочил со стула, как ошпаренный.       — Нет, не шучу, — мужчина помотал головой и взяв волшебную палочку, одним движением вытянул из виска серебристую паутинку, — не шучу, — он достал из кармана пробирку и поместив свои воспоминания туда, отдал ее ничего не понимающему Кутепову.       — Посмотри на досуге, — мужчина поднялся с места и вышел из кабинета, оставляя Кутепова наедине с собой.       Быстро отыскав Выручай-комнату, Илья сложил руки у груди, моля всех богов, чтобы сейчас эта всемогущая комната дала ему омут памяти. И она дала. Он быстро подбежал и, вылив воспоминания в зеркальный сосуд, окунулся головой в жидкость, напоминавшую темную воду, и почти сразу же оказался в большом кабинете, выполненном из темного дерева с огромным красным ковром на полу. Уже спустя секунду Черчесов крикнул «Входите». Илья повернулся в сторону приоткрывшейся двери и увидел его... Немного растерянный взгляд и полное непонимание, что происходит. По крайней мере Кутепову так показалось.       — Зобнин? — Черчесов был в небольшом замешательстве, но Рома был явно погружен в свои мысли и не заметил этого.       — Станислав Саламович, я уезжаю.       — Здорово, конечно, но неужели эта проблема не решаема?       — Нет. Но перед тем, как уехать, я бы хотел, чтобы Вы помогли одному человеку.       — С какой стати я должен это делать? — Черчесов вскинул брови.       Зобнин достал письмо из пиджака, который был неестественно ему велик, и протянул пергамент мужчине. Илья вздрогнул, понимая, что вынырнув из омута памяти он увидит этот кусок пергамента со слегка неразборчивым почерком Ромы. Его Ромы.       — Передадите ему?       — Передам, — кивнул Черчесов, бросая письмо в верхний ящик стола.       Повисла неловкая пауза, но Рома не вставал со стула, будто пытаясь сказать что-нибудь ещё.       — И Вы точно не планируете продолжать свою спортивную карьеру в нашем университете? — мужчина почесал лысый затылок, и Рома помотал головой.       — И Вы предлагаете взять на Ваше место другого молодого человека? — теперь мужчина засунул руки в карманы брюк и поднялся из-за рабочего стола, где только-что расписывался в каких-то бумагах.       — А если этот человек паршиво играет? А? — директор университета ухмыльнулся, взглянув на Зобнина.       — Он прекрасно играет, Вы же знаете, — произнёс он.       — Если бы он прекрасно играл, я бы его позвал…       — Это Кутепов. Илья Кутепов.       — Хмм, — мужчина провёл рукой по усам, — с ним было непросто… Мне рассказывали, что он был лидером в течении всего сезона, но на последней игре… Он был отвратителен как игрок.       — Он очень хотел поступить к вам…       — Что ж, если Вы действительно не будете претендовать на это место, то я возьму его. А Вы точно не будете?       — Точно. Я теперь буду жить в России и поступать буду там.       — Там довольно слабая школа квиддича. Вы же знаете? — Черчесов с интересом наблюдал за реакцией Зобнина.       — Знаю, но… Я не уверен, что буду заниматься спортом, так что…       — Жаль. Губите такой талант.       — Спасибо Вам огромное, — почти шёпотом произнёс парень, вставая с кресла и уже собираясь покинуть кабинет директора.       — Зобнин, Вы прекрасный игрок. И если Вы бросите квиддич, то никогда… Никогда себе этого не простите.       Рома кивнул. Илью тут же вышвырнуло из воспоминаний Черчесова и он оказался в Выручай-комнате, наблюдая за тем, как рябь в омуте памяти потихоньку пропадает.       Дрожащими руками Илья достал из кармана брюк письмо и развернул его. Слёзы навернулись почти сразу же. Это был почерк Ромы. Его Ромы.       «Илья,       Я учусь на Гриффиндоре и должен быть отважным, как лев, но я не такой. Я не такой смелый, как все думают. Я просто Рома. Просто Рома, появившийся в Хогвартсе на год, и покинувший его весной.       Я не сумел сказать тебе в глаза то, что решил написать. Я уезжаю. Уезжаю и знаю, что наши пути разошлись навсегда.       Чёрт, я сейчас плачу и не совсем понимаю, почему. Почему я плачу? Потому что не хочу уезжать? Или потому люблю человека, который, кажется меня не любит. Который, кажется озабочен только своей победой. Неужели я плачу от того, что влюбился в того, кто любить не может? Не умеет.       Да, я уже сказал тебе это. Говорил много раз. Но мне не стыдно сказать об этом ещё. Я люблю тебя, Илья Кутепов.       И знаю, что всю свою жизнь, где бы я не был, что бы я не делал, и в каком бы паршивом настроении не пребывал, я буду любить тебя.       Любить и вспоминать, как мне было хорошо с тобой. Я буду вспоминать, как мы ходили вместе на завтрак, как обнимались в общей гостиной, как целовались в Астрономической башне и как любили. Честно и открыто. Каждый любил, как умел. И ты тоже. Я знаю, что ты любил. Но так уж вышло. Ты думаешь, что победитель всегда получает всё. Но это не так.       Мне жаль уезжать, но, надеюсь, ты понимаешь, что любые перемены в нашей жизни к лучшему. Сейчас я в Лондоне. Пишу это письмо в одном из недорогих мотелей, на коленке, ручкой, которую ты когда-то мне дал в самом начале нашей учёбы. Я вот-вот поеду в университет и попрошу взять тебя вместо меня. И ты должен там учиться. Потому что даже если бы я не уехал в Россию, я бы все равно пришёл к Черчесову и умолял на коленях взять тебя. Не знаю, заслуживаешь ли ты этого. Но я тебя люблю, а значит, верю, что заслуживаешь.       Прощай, искать не нужно. Это был самый лучший год в моей жизни. Спасибо.       

Твой Рома».