Научиться жить друг без друга.
Это стало их целью. Их смыслом жизни, если хотите. Илья с головой погрузился в университетские тренировки сразу после выпускного.
Подпустил к себе Диану достаточно близко, чтобы та могла зваться отныне его девушкой. Подпустил, потому что знал, что она не бросит. И оказался прав. Диана и правда бросить его не могла хотя бы только потому что любила. Илья никогда не слышал эту заветную фразу из её уст, но он почему-то и так это знал.
Сам он признаний в любви, конечно, тоже не говорил, ибо знал, что не хочет обманывать девушку. Она же не виновата, что любовь всей его жизни навсегда осталась в России.
Сначала Илья думал, что ни за что не переживёт отсутствие Ромы в своей жизни. Но время лечит. По крайней мере,
так казалось.
Миранчуки, кстати, тоже смогли жить без Смолова. Учась в одном университете, они здорово производили впечатление абсолютно независимых парней. Федю, поначалу, это задевало, но, кажется, и он понял, что время всё расставит по своим местам. И уже спустя год после выпуска из школы у каждого началась своя собственная жизнь, без отголосков прошлого. Возможно, это именно то, что им было нужно.
Отпустить прошлое и начать жить настоящим.
Федя пополнил ряды сборной университета и тренировался под руководством самого директора. Илья изо всех сил стремился попасть в эту сборную, но пока что у него никак не получалось. Кутепов изменился в лучшую сторону, и теперь никогда не сдавался, даже если что-то не получалось.
Миранчуки нашли себе друзей и все чаще проводили время со своими новыми друзьями. Илья всё чаще оставался наедине с собой, лишь изредка созваниваясь с Дианой, чтобы совсем не терять связь с внешним миром.
Забыл ли он Рому? Можно ли забыть человека, которого любишь чуть ли не больше жизни?
Нет, конечно.
Но Илья просто похоронил эту ненужную никому любовь где-то внутри себя. Их конфликт вышел уже далеко за рамки спора новенького ученика с Гриффиндора и старосты из Слизерина. Они выросли. Стали умнее, рассудительнее и перестали сожалеть. Это одновременно хорошая и плохая черта у взрослых людей, которые еще вчера были безбашенными подростками. Будучи детьми - грезим о взрослой жизни. А состарившись, мечтаем вернуться в беззаботное детство. И у тебя есть всего миг между детством и старостью. И это молодость. Илья понимал это и поэтому решил сам для себя прожить эту молодость так, чтобы в старости, сидя дома и попивая сливочное пиво, не сожалеть ни о чем. Хотя боль, которую он испытал от потери Зобнина, поселилась в его душе надолго. Навсегда.
— Эй, Кутепов, — Смолов подлетел к парню, как только отправил квофл в руки каким-то первокурсникам из университета, — ты чего сегодня такой грустный?
— Да так, задумался, — тут же отмахнулся Илья, — не бери в голову.
Федя кивнул и оседлав метлу, бросил:
— Два года почти прошло, а одиннадцатого февраля ты постоянно ходишь с кислой миной.
Конечно. Ведь у Ромы сегодня день рождения. Как он празднует его? С кем? И отмечает ли вообще? Или сидит у себя в комнате, читая очередную книжку про квиддич. Или может пошел прогуляться по русским лесам?
Прошло уже почти два года с их последней встречи, Илья старался не думать о Зобнине. Но всё время что-то мешало ему это сделать.
Например, снитч, который Илья поймал на тренировке. Такой же снитч Рома держал в руках на последней их игре в квиддич. Вот у первокурсника метла Нимбус-2009, Рома на таком же летал, когда учился в школе. Вот кофе, который любил заказывать Рома, когда они заходили в Три Метлы. Вот значок со змеёй, у Ромы был такой же, только вместо зеленой змеи на серебре сверкал красный лев на золоте.
Всё вокруг Ильи напоминало о русском, который «приехал в Хогвартс на год и покинул его в конце весны».
— Кутепов, так не пойдёт, — Смолов выхватил парня за худую руку из огромной толпы спортсменов, возвращавшихся с тренировочного поля, — нам нужно поговорить. Пошли.
— Я ещё не переоделся…
— Хватит. Потом переоденешься. Тем более, что на тренировке ты сегодня был как спящая муха, так что ты даже не вспотел, наверное.
Илья зашел в Федину комнату и закатил глаза. Типичный Смолов. Вещи разбросаны по кровати, стол предназначен, видимо для того, чтобы на него можно было бросать чистое белье, а осколки битого стекла собраны в совок.
— Что разбил? — Кутепов аккуратно присел на край кровати. Общежитие и есть общежитие.
— Аквариум, — отмахнулся Федя, разгребая кучу одежды, валяющуюся на кровати, — надо выбросить. Спасибо, что напомнил, — Смолов сел на кровать рядом с Ильёй, — ну что, рассказывай.
— Что рассказывать?
— Что ты намерен делать дальше? На носу Чемпионат мира! И мы имеем все шансы стать частью команды, понимаешь? А ты забил свою голову непонятно чем, и постоянно отвлекаешься!
— Да всё равно мне на этот твой Чемпионат мира, — отмахнулся Кутепов.
— Он такой же мой, как и твой. Ты просто не понимаешь, видимо, но черт. Чувак. У нас есть реальный шанс сыграть на этом турнире, — Федя сделал паузу и продолжил, — а может даже и выиграть…
— Глупости. Хорватия, Франция, Голландия, вот фавориты, а Англия…
— М-да уж. Настоящий патриот. Ты хоть главному тренеру этого не скажи.
— Кстати, кто будет занимать пост главного тренера?
— Черчесов, — Федя улыбнулся, — он собирает команду молодых и амбициозных ребят. И мы — в их числе, — парень довольно погладил себя по груди, — так что давай, забивай на своего Рому и вперед тренироваться до седьмого пота!
Илья поморщился. Отчего имя "Рома" доставляет столько боли? Уже столько времени прошло.
— Не могу, — прошептал парень, — я не могу…
— Слушай, я не силен в длинных речах, но… Но время лечит, братан. Ты забудешь его. Может и не сразу. Два года уже прошло. Пора бы уже начинать жить новой жизнью…
— А я и живу. Я даже девушку завел.
— А счастлив ли ты с ней?
— Ты предлагаешь мне её бросить? Ты сам-то своих Миранчуков забыл? Или на тебя сказка о времени не распространяется?!
— Если ты не заметил, то напомню, Миранчуков я вижу каждый день. Каждый день эти чертовы придурки проходят мимо, даже не смотрят на меня. Ни один из них не поднимает на меня взгляд. Будто я умер! Будто меня нет. Хотя знаешь, лучше бы я умер…
Федя схватился за голову и мелко задрожал. Илья повернул сопротивляющегося друга к себе и увидел в его глазах боль. Такую, которую Илья чувствовал даже на расстоянии.
— Прости, — прошептал Илья, кладя руку на плечо Смолова, — прости. Я не знал, что ты так переживаешь.
— Никто не знает. Все думаю, что я бесчувственная и самовлюбленная скотина. Хотя, может так оно и было до того момента, пока я не встретил их…
— Ты прав.
— Что? — не понял Смолов.
— Я сказал, ты прав… Нужно постараться забыть о том, что было плохого. И да, ты прав, нам нужно постараться попасть на Чемпионат мира. Вместе.
— Вместе, — Федя кивнул и протянул ладонь для рукопожатия.
Они поедут на Чемпионат мира
вместе.
***
Илья неуверенно зашёл в номер. Светлый и просторный, и что самое главное, для него одного. Ему необходимо было находиться одному вне тренировочной площадки, иначе он бы взорвался от переизбытка социума в его жизни. Он вообще частенько любил побыть один, но игрок такого класса как он должен был мирится с теми правилами, которые диктует команда, диктует тренер. Илья взглянул на часы, стрелки напоминали, что ему пора идти на встречу с сокомандниками.
— Итак, — Черчесов почесал лысину, — мы здесь. Мы в России.
Все молча кивнули. Кто-то улыбался, кто-то был погружен в свои мысли.
— И это здорово, что мы здесь. И мы приехали сюда не на прогулку, прогуляться по здешним лесам сможете и после… Мы приехали, чтобы победить. И каждый из вас, — мужчина качнулся на носках, — каждый из вас должен отдать 110 процентов своих сил, чтобы увезти этот кубок в Англию!
— Для того, чтобы быть действительно сильной командой, нам необходим капитан. Есть предложения?
— Предлагаю Кутепова, — бросил Смолов, — он был капитаном в школе.
— Школа — это было давно, — ухмыльнулся Кутепов. — Я думаю, что это должен быть Игорь. Это сильный человек и вообще… Кто за Акинфеева — поднимите руку!
Все подняли руки и Черчесов негромко похлопал.
— Браво, просто браво. Единогласное решение — лучшее решение.
— Ну, а теперь, все свободны до 19:00. Так что можете прогуляться, если хотите. Без сюрпризов только давайте.
***
Кутепов вышел из торгового центра и посмотрел на часы. Ещё как минимум три часа до возвращения в отель. Конечно, он мог запросто вернуться в номер и просидеть за книгой или покопаться в телефоне, но если честно, ему не очень хотелось находиться в четырех стенах. Он зашел в ничем непримечательное кафе и присел у окна, тут же получив в руки меню и учтивую улыбку миленькой официантки. В помещении постепенно становилось шумно. Подтягивались люди и Илья уже собирался уходить, как вдруг услышал звук колокольчика на входе и голос.
Чертов голос.
— Да, тут нет мест, но я поужинаю здесь, не успею вернуться.
Голос, вещавший что-то на русском языке заставил Илью уставиться в одну точку и вспоминать, что где-то он уже слышал это. Где-то…
— Тут не занято? — бросил парень. А Илья не спешил поднимать взгляд. Он вспомнил, где слышал его. И он был на сто процентов уверен, что обладателем этого громкого голоса является человек, о котором Илья думал последние годы.
Найдя в себе силы, Кутепов посмотрел на незнакомца. Конечно, Роман Зобнин едва ли мог являться незнакомцем, но с учетом того, что он не видел его слишком долго, он имел право высказаться именно так.
— Привет, — бросил Илья, увидев в карих глазах неподдельный ужас.
— Я. Я наверное… Кхм, пойду, извините, — Рома быстренько схватил рюкзак, который только что бросил на стул рядом с Кутеповым и направился к выходу.
Илья тут же подорвался с места, хватая Зобнина за запястье. Не мог он его потерять. Не мог потерять его снова. Не сейчас.
— Рома, — почти прошептал мужчина, не отпуская руку испугавшегося парня, — Рома, это ты?
— Нет, вы ошиблись…
— Нет, — уверенно произнес Кутепов, — это ты. Неужели убежишь вот так просто?
Рома опустил взгляд и покорно кивнул. Они сели за стол и Илья посмотрел на Зобнина. Ничего от прошлого Ромы в нем не осталось. Разве что глаза все так же горели каким-то озорным огнем. Зобнин весь зажался, скрестил руки на груди и нахмурил брови.
— Рома, я… Прочитал твое письмо. То, которое ты оставил его Черчесову...
— Я был глупым, — отмахнулся Рома, — это все полнейший бред, не нужно было этого делать.
Повисла неловкая пауза, каждый думал о своём.
— И неужели все, что было в том письме — неправда? — Илья затаил дыхание.
Ром молчал, буравя взглядом чашку с кофе.
— Правда, — шепнул Рома, покрываясь румянцем, — да.
— А сейчас?
— Все, что я написал, это правда. И то, что я всегда буду любить тебя — тоже правда.
— Я тоже, — Илья почувствовал, как наворачиваются слезы, но реветь в присутствии Зобнина он точно не собирался. Гордость похуже ненависти, — я вел себя ужасно и за это прошу прощения.
— Не нужно, — Рома улыбнулся, а у Кутепова вдруг все тело покрылось мурашками от этой улыбки, — я давно простил.
— Но…
— Но это ничего не меняет. Я все еще люблю тебя, но это ничего не меняет. У каждого новая жизнь, так ведь?
— Да, — слеза все-таки скользнула по впалой щеке, Илья закусил губу, — да.
— Я рад был встретиться с тобой. Сначала я испугался, но потом… Я правда был счастлив, но мне нужно бежать, — Рома поднялся с места и закинул рюкзак на плечо.
— Может, — Илья тоже поднялся, — может ты оставишь хотя бы свой номер телефона, или…
— Илья, — парень подошел к Кутепову, — мы не должны тащить за собой прошлое. Мы должны жить настоящим. И прощай, — Зобнин немного привстал на носочках и чмокнул Кутепова в щеку.
Неужели вот так все и закончится.
— Ты даже не спросил, что я тут делаю? Что я делаю в России? — бросил Илья в спину уходящему парню, — может быть я за тобой приехал.
— Я знаю зачем ты здесь, и это точно не из-за меня, — парень болезненно ухмыльнулся и звякнувший колокольчик вывел Кутепова из ступора.
Он мог остановить его, схватить за руку, притянуть к себе, и больше никогда не отпускать.
Мог, но не стал.
Утонули в этом море вдвоем. Море высохло. Но это ничего не изменило. Ведь оба погибли.
