***
…он обидел тебя?.. Всё внутри дёрнулось, словно от удара и наружу полезли тщательно отгоняемые воспоминания. Парень — боже, я даже не помню его лица, как умудрилась до такого докатиться, а? — наклонился над кроватью и тянет ко мне губами, а я — не отталкиваю, лишь млею под почти невесомым прикосновением поцелуя. Его голос, его странно отросшие волосы, его руки — нежные, с небольшими длинными пальцами на узких театральных ладонях — поднимают меня в воздух и квартира мелькает, когда гость несёт меня в спальню… Что было дальше? Почему утром я не нашла даже записки?***
— Анна, — осторожно тормошит меня Ян, — Ты… что с тобой? — Ничего особенного. — пожалуй, отвечаю слишком резко, потому что парень напрягается, на мгновение теряясь. Он словно пугается, но всё же берёт себя в руки и почти между делом уточняет: — Твоё настроение как-то связано с тем фактом, что я непреднамеренно скрыл своё финансовое положение? Или оно больше основано на каких-то личных, пока неизвестных мне причинах? — О, Господи, Ян, дело не в тебе! Он немного расслабляется, однако легче не становится: моё раздражение повисает в воздухе неведомым ореолом и оттого всё вокруг кажется странным и неправильным. — Мы… мы ведь ещё можем… в смысле… я ведь до сих пор могу пригласить тебя поехать к морю на Хэллоуин, правда? Ничего ведь не поменялось настолько сильно, чтобы… в прочем, не важно… Ты не хотела бы поехать со мной на праздник к морю, как мы и собирались раньше? — Ты реально думаешь, что я соглашусь или просто провоцируешь на то, чтобы тебя стукнули? — Анна… — Нет, я никуда с тобой не поеду. Тем более — в ближайшее время и на поезде. Мало ли, что взбредёт в голову такому… — Мы же уже ездили и ничего не случилось… — Один раз — не показатель! — Ладно, давай начнём с самого начала, — парень остановился в проходе между столиками, разведя руки и полностью перегораживая путь, — В чём конкретно ты меня обвиняешь? — Ты меня обманул, — я подняла него свои глаза которые говорили о том, что говорить долго об этом совсем не хотелось. Испортит настроение еще, которое и так еле выдерживает чтобы не забиться в угол. — Да, я действительно скрыл от тебя своё материальное положение, но ничего непоправимого не случилось, правда? — Ты меня обманул. — Да, я договорился с Кирой и с менеджером, чтобы они не проболтались остальным и, на мой взгляд, это было правильное решение: легче всего, когда никто в не в курсе твоего материального положения. Согласись, ты бы на моём месте поступила точно так же. — Ты меня обманул… — Анна… Я глубоко вздохнула. — Ты пришёл сюда, в мой мир, куда тебе в сущности и не надо было, ворвался, всё разворотил, скрыв истинный мотив. Тебе ведь совершенно не нужны деньги, Ян, так зачем ты вообще решил поработать в ресторане? — Потому что ты здесь. Это начинало напоминать бег по кругу. Я окинула взглядом ровные ряды столиков, накрытых белоснежной тканью скатертей, словно убеждая себя, что всё в порядке и мне совершенно не о чём беспокоиться. Этот мир — мой, здесь не надо нервничать из-за больших проблем и единственный денежный вопрос — когда платить налоги за квартиру. Мир Яна — то место, куда я никогда не стремилась и пускай я иногда и сама не понимаю, почему совершаю те или иные действия, в конце всё равно выясняется, что я была полностью права. Сейчас я знаю: Ян мне не подходит. Он с трудом вписывается в мою жизнь, а уходить из уютного мирка, на создание которого ушло столько времени и труда, было бы просто глупо. Значит, надо искать другие варианты отношений, от которых не возникнет дополнительных проблем. Дружба? — Как насчёт пока просто дружить? — Что? — этот вопрос слегка сбил его строку, но как-то быстро скрыл свое удивление. — Я предлагаю тебе дружбу. Не думаю, что мы друг другу подходим, но дружба вряд ли станет проблемой. Конечно, сразу прийти в себя мне будет сложно, но…***
— И что он сказал? — уточняет Сара, пока недовольный Себастьян мнётся вокруг, силясь согнать её со своего места — крайнего к окну табурета — и вопя, — Честное слово, это не кот, а настоящая пароходная сирена! — Себастьян, прекрати, — командуя я, не особо рассчитывая на эффект, но животное послушно замолкает, забравшись на подоконник и уставившись в ночную темень. — Ох, слава всем кошачьим богам! Так что там с Яном? Ты ему вроде нравилась. — Я не знаю. Ничего вообще не знаю теперь. — А что случилось? — Он мне соврал. — Прошу, скажи, что ты собираешься отказать хорошему парню, которому правда нравишься, только потому, что он сообщил, что любит пломбир, а ты потом на улице увидела его с шоколадным рожком. — Я не настолько сумасшедшая. — Поверь мне — настолько. — Ну не прям настолько. — Ты отвергла Анри только потому, что у того на руках «пальцы странные». — Но они и правда были странные! — Анна, прекрати! Когда мы только познакомились, подобные «маленькие странности» выглядели очень даже мило, но сейчас пора признать: твои попытки найти идеального мужчину зашли в тупик. Так что настало время смириться и выбрать из того, что есть. — Но мне никто не нравится. — Ты слишком разборчива. До ненормальности. Прости за нелестный отзыв, но однажды мужчины кончатся и тебе придётся коротать жизнь с Себастьяном. — Себастьян лучше всех этих мужчин. — Да, но он — кот. И, уже извини, никогда не сможет стать тебе опорой и поддержкой. К тому же, стоит уточнить, что у этого животного характер ещё дерь… Ай! — Сара дёрнулась, когда кошачьи зубы сомкнулись к неё на лодыжке, — Ай! Да что ты творишь, туша мохнатая?! — Себастьян, отпусти! — вскочила я, — Прости, тебе нужны бинты? — Мне, похоже, теперь нужна пластическая операция! — пожаловалась девушка, — Ну всё, котяра, после случившегося ты просто обязан на мне жениться! Кот мрачно смерил её взглядом и, почти по-человечески фыркнув, ушёл куда-то в гостиную, откуда спустя миг раздались звуки заточки когтей об диван. Сара перевела красноречивый взгляд на меня и махнула рукой: — Ладно, давай йод и бинты. Залечим, там вроде ничего серьёзного. Хотя от купания воздержаться всё равно придётся. — А ты собралась к морю? — Да, семейный праздник. — Что у тебя всё время за семейные праздники такие? — Обычные, — отмахнулась подруга, — Так что там с Яном? — Он мне соврал. — Это я уже слышала. Подробности будут или ты предоставишь расшифровку моему действительно всеобъемлющему воображению? — Он устроился в ресторан только ради меня, а на самом деле — достаточно обеспечен, чтобы вообще не работать до конца обучения. — И… что? — Сара нахмурилась, откровенно не понимая моего мотива. — Неужели этого мало? — Позволь уточнить: обаятельный и довольно состоятельный парень увидел тебя на улице и решил скрыть свою обеспеченность, устроившись в тот же ресторан, что и его избранница, как какой-нибудь герой мелодрамы? — Верно. — И ты за это его отшила? — Да. — Ну, теперь всё окончательно прояснилось, — обработав ногу, Сара бросила грязную ватку на стол и жестом фокусника воздела руки к небу, — Боже, дай этой женщине мозги, чтобы она могла использовать данные ей сиськи! — Сара! — А что? Он нашёл способ оказаться ближе к человеку, который ему нравится, нежели за это стоит ненавидеть? — Но он мне соврал. — Скажу честно: твоя мания сохранения баланса перешла все границы. — Прости? — Мне всегда было непонятно это желание во всём остаться в стороне, сохранить постоянство окружающей обстановки и ни в коем случае не показать себя слишком явно. Казалось: ты стремишься остаться незаметной как можно дольше и, хотя это было странно и подозрительно, я пыталась не придавать особого значения, называя это «приятной особенностью». Рядом с тобой было комфортно и спокойно, но в последнее время… Анна, никто и никогда не захочет вести такую жизнь. Поверь мне, любой парень убежит с криками, стоит тебе попытаться посадить его в эту клетку. — Я не… — Вероятно, ты не сможешь. Но попытаешься точно. Это заложено в твоей природе. Анна Абрейсон, ты — безумная трусиха, совершенно не готовая к встрече с «большим и страшным миром». Сколько бы ни уверяла себя, что стала старше, сильнее и умнее, ты раз за разом совершаешь те же ошибки, ещё больше провоцируя своего внутреннего ребёнка на побег от реальности. Очнись, никто не станет пытаться тебя понять, если ты сама не сделаешь шаг вперёд. Сара ушла через полчаса. Поражённая её внезапной пылкой речью, я какое-то время простояла прихожей, обняв дверь и чувствуя себя совершенно обессиленной. Какой-то своей частью пришлось признать, что девушка права: я действительно прячу голову в песок каждый раз, когда надо принимать серьёзные решения, предоставляя возможность судьбе сделать всё за себя. Однажды это может выйти мне боком. Да что там говорить — наверняка так и будет, в конце концов, не зря же некоторые люди осуждаются историей именно за «не предпринятые действия». Меня наверняка запомнят как что-то серое, незаметное, неважное… если вообще заметят. Подошедший Себастьян ткнулся пушистой мордочкой под колено, ластясь и вырывая из задумчивости. — В последнее время ты какой-то слишком ласковый. Неужели, принёс дохлую мышь и спрятал где-нибудь в доме? — кот чуть наклонил голову, прислушиваясь, а потом распахнул пасть и выдал очередной гудок, — Ох, ладно… Давай найдём что-нибудь поесть…***
Время текло незаметно, даже неторопливо. И, если в первые дни, поймав взгляд Яна, я напрягалась и вжимала голову в плечи, то к концу первой недели стало очевидно: мы отлично ладим и без свиданий, подходя друг другу безо всяких «но». Правда, исключительно как добрые знакомые — доверительного дружеского общения достичь не получалось. Так что мы ограничились «рабочими диалогами», иногда разбавляя их почти равнодушным «отличная погода, не правда ли?». И, словно на заказ, вторую половину месяца погода стояла просто отвратная, «радуя» меж крутыми ливнями моросящим ледяным дождём. Октябрь, распахнув свои тёплые объятия, обдал меня потоком воды из-под колёс проезжавшей мимо машины, снабдив коричневым пятном на только что постиранных джинсах. — Урод! — вырвалось почти против воли, — Не мог притормозить, что ли?! Ответа не последовало: машина устремилась своей дорогой, оставляя позади совершенно грязную и истерически настроенную девушку. Наверно, в любое другое время я бы однозначно была на стороне всего лишь следующего по дороге водителя, но, будучи спешащим на работу пешеходом, решившим обойти лужу на велосипедной дорожке, нехило разозлилась. Возникла даже мысль догнать машину и высказаться, но… Но я не стала. Просто стряхнула оставшуюся на джинсах воду и ускорилась, не собираясь в этот раз опаздывать. — Ты опозд… — начал вместо приветствия отчитывать меня менеджер, но, оценив уровень ущерба, остановился, — Боже! Надеюсь, есть во что переодеться? У нас полный аншлаг. — А что случилось? — Пятница. — Ах, да… пятница… — медленно протянула я. «Пятница»… То, что случается каждую неделю, однако неизменно ставит работу ресторана под откос. Пожалуй, я могу написать целую книгу о том, как вести себя с людьми, вырвавшимися из душных офисов и магазинов в конце рабочей недели. Как и всякое думающее о своём будущем предприятие, Ambassador всегда старается обслужить как можно больше гостей, частенько перебарщивая с нагрузкой на сотрудников. Но мы, каждый раз одариваемые баснословными чаевыми, обычно не возражаем. Обычно. Сегодня, выходя в зал, я застаю в дверях растрёпанную Киру, фартук которой помят с одной стороны и порван — с другой. Девушка торопливо поправляет волосы, утирая с лица суп. — Что случилось? — Клиентке не понравилось блюдо. Не обращай внимания. — Она набросилась на тебя прямо посреди ресторана? — Ну… может, не будем об этом? Ambassador любит своих гостей, обеспечивая их уникальный по уровню в городе сервис, всегда чистый зал и белоснежные скатерти со сделанными на заказ клетчатыми салфетками. Стулья, выполненные без использования неорганических материалов, не скрипят, не цепляют одежду и способны выдержать вес до ста пятидесяти килограммов. Также данное заведение отличается ценой, почти в два раза превосходящей окружающие кафе и таверны. На огромная улица, полная самых разных вариантов на каждый вкус и кошелёк, по праву гордится гордой вывеской, украшенной небольшими рожками. А персонал здесь вышколен настолько, что даже после ухода гостя не должен обсуждать его или его действия. Не должен, но непременно будет, ведь каждый из нас — живой человек и, получив по лицу, мы всегда стремимся первым делом отвести душу. Поэтому Кира, тяжело привалившись к стенке и то и дело выглядывая через узкое окошко в зал, говорит: — Она — сумасшедшая, честное слово. Просто гарпия, сбежавшая со своего собора, дабы испить крови. Я смотрю на блондинку. Она учится на филолога и потому иногда, в особо тяжёлые моменты, становится донельзя поэтичной. Не знаю, помогает это или наоборот — делает мир вокруг совсем невыносимым, но я каждый раз чувствую себя немного виноватой: судя по всему, из-за внешности Кире всегда приходится на порядок сложнее, чем серой и неприметной мышке вроде меня. — Держись, — только и вырывается у меня, и где-то краю сознания запоздало мелькает мысль о предательстве Макса и её участии в процессе сокрытия тайны, — Я уверена, ты справишься. — Разумеется я справлюсь, — улыбается девушка, — Это же я! Я никогда не сдаюсь! Хотелось бы и мне иметь такой дух, не позволяющий повернуть назад даже в самых странных и пугающих ситуациях. Возможно, тогда я бы смогла справиться со всеми проблемами и не потратить на это лучшие годы жизни. Пока же… Уверенная в себе и целеустремлённая я лишь на словах и, вопреки мнению книг по психологии, от признания этого легче не становится…***
Алонсо снова потёр виски и устало выдохнул. Где-то в коридоре загрохотали подковами ребята и он поморщился: с каждым днём, проведённым в этом чёртовом городишке, звуки становились всё более раздражающими. И попытки поговорить ни к чему не привели: привыкшие к шуму и грохоту парни просто не поняли о чём идёт речь, с удивлением смотря на копа, пытающегося чего-то им там втереть. Пользуясь служебным положением, детектив постарался узнать о них как можно больше по своим каналам и неслабо удивился: за Уве, носящим в тюрьме кличку «Падальщик», числилось всего несколько мелких краж, в то время как его пара — выглядящий на восемнадцать из-за короткой стрижки и вечно испуганного выражения лица — волочила за собой целый хвост из нападений с огнестрельным оружием. Морис «Таракан», некогда бывший главным помощником руководящего «зачисткой» отца Марии, старался особо не светиться, что было довольно сложно на фоне пребывания в уголовном розыске. То тут, то там Алонсо натыкался на отсылки к «Таракану Чавеса», способному выжить, кажется, в любых условиях, и за полдня собрал целую пачку подтверждённых преступлений и в два раза больше — не доказанных. Картель явно поставил на то, что удастся вернуть похищенное, свои лучшие фигуры, и это неоднозначно указывало на важность пребывания в городе кого-то, способного провернуть всё на законных основаниях без необходимости постоянно доставать ствол. Потому что, как успел убедиться детектив, закон об ограничении продажи оружия словно бы обошёл это место по большой дуге, на прощанье подарив каждому жителю по пистолету или ружью. То и дело в окнах мелькали весящие на стенах «обереги от воров», способные превратить живого и дышащего человека в кусок фарша для котлет за одно лёгкое движение. Уве снова прошёл куда-то мимо двери его импровизированного кабинета, громко стуча подковами и, видимо, подражая настоящей лошади. Алонсо нахмурился: с каждым днём сдерживать себя становилось труднее, однажды он сорвётся и снова уйдёт в запой, причём настолько крепкий, что никакие разговоры и увещевания не помогут вернуть его путь трезвости. — Шеф, тут это… — заглянув в помещение Морис и, словно виновато, опустил глаза в пол, — Похоже, ты был прав. Наш воришка сбежал. — Хм… — отложив внезапно ставшие бесполезными списки самых часто используемых вором автоматов, мужчина поднял глаза, — Что там? — Сейчас пришли последние сводки, деньги с карты снимались ещё в трёх местах, в том числе — на побережье, в трёх часах езды отсюда, и ещё на нескольких станциях. — Когда и где? Возможно, парень не успел далеко удрать или не пожелал бросать насиженного места. Алонсо хотелось верить в лучшее, потому что иначе им придётся в скором времени пустить за объектом по стране, постоянно опаздывая буквально на пару дней. — В последние две недели — где угодно, кроме этого города. — Так… примерный путь? — На юг, в сторону моря. — Станции… станции… там наверняка есть камеры. Позвони боссу, пусть выбьет разрешение на просмотр их записей, иначе останемся тут ждать от моря погоды. — Хорошо, но… — Что ещё? — Босс сказал, что надо успеть до Нового Года, потому что потом сменится мэр и он уже не сможет нас полностью прикрывать и придётся действовать ещё медленнее и тише. — То есть, не стрелять больше в людей посреди улицы? — Ну, я же извинился… — Извинился ты или нет, парень сделал ноги, — Алонсо попытался потянуться, но скривился от резкой боли в спине, — У меня есть хороший план, в котором придётся надеяться на удачу. К сожалению, как такова, она одна нам и нужна. Вам надо найти парочку банкоматов, над которыми нет камер, и высматривать уже знакомого вам человека. Выберите что-нибудь поближе, потому если он всё же не уехал или специально собирался нас выманить, то должен сегодня же снова выйти за деньгами. — Брать оружие? — тут же оживился парень. — Обязательно. Но не использовать. — Как это? — Держать при себе и следить за целью до самого дома, а потом — дождаться пока он уйдёт и полностью обыскать, чтобы найти не только карту, но и снятые деньги. — Хм… а потом пристрелить его? — Нет. Сказано доставить живым. — А когда же мы его придушим? — Видимо, это намерена сделать оставшаяся часть семейства Чавес, которая жаждет мести за бедную Марию. Нам же остаётся лишь пару раз приложить наглеца по голове и доставить к ним в руки. — Хм… приложить… тоже неплохо…***
Я закончила в районе десяти и первым делом тяжело опустилась на стул, чтобы дать хоть немного расслабиться болящим ногам. Те, словно в отместку, стали гудеть, словно взбешённые поезда, пуская пульсации из мелких подёргиваний к самым бёдрам. Рядом тут же плюхнулся странно довольным Ян, сегодня явившийся поздно и потому — уже не особо рассчитывающий на свою часть чаевых. — Я поговорил с родителями, они уступают нам домик на эти выходные. Выходные начинались завтра, а прощения парень так и не получил, так что я только скривила губы, игнорируя это немного неловкое предложение мира. — Знаю, я поступил нечестно, но наказывать себя, пропуская такой интересный праздник, было бы просто глупо, — тем временем начал рассуждать Ян, закидывая на плечо полотенце и потягиваясь всем телом, — Спальня на втором этаже снова только твоя, в море ещё можно купаться, если быстро и в середине дня. Думаю, это поможет нам немного наладить отношения. — А у нас есть отношения? — Анна… — Я знаю, как меня зовут, давай не будем играть на этом. Ты снова пытаешься заманить в свой пляжный домик, прикрываясь праздником и купанием. Прошлый раз едва не стоит мне жизни. — Но ты ведь выжила. — Хочешь и это как причину использовать? — Анна, ну не злись… Я же просто хочу таким образом извиниться. Давай купим тебе красивое платье, маску и туфли. Будешь танцевать, пить, есть и веселиться, а я потом помогу добраться до дома. — С чего бы мне тебе вообще верить? — Потому что ты — «девочка, которая устала таскать тяжёлые подносы» и хочешь «чтобы кто-нибудь о ней, наконец, позаботился», помнишь? Готов взять это на себя, раз уж так сильно тебя расстроил. Просто соглашайся, будет интересно. — И… никаких поползновений? — Если ты не захочешь, и пальцем не трону. — Хм… звучит красиво, только вот будешь ли ты держать своё обещание? — Сомневаешься — можем устроить праздничный вечер в городе. Придём в ресторан — да прямо сюда, чего искать? — и закажем что-нибудь действительно вкусное, возьмём вина и закончим всё десертом. Ты нарядишь, пусть это будет настоящее свидание, я даже костюм достану и поглажу. Выбирай. — То есть, ты хочешь извиниться и предлагаешь мне выбор: пляж или свидание? — Типа того. — Тогда я выбираю пляж. Но с условием. — Разумеется, — он улыбнулся. — Себастьян едет с нами. Но улыбка исчезла также мгновенно, как и появилась. — Нет! — Ты против? — Почему бы не оставить его в городе, вместо того, чтобы таскать с собой в поездах, где ему явно некомфортно в маленькой переноске. Я уверен, Сара с радостью… — Нет. Или все вместе, или — никак. — Ты и на свидание его взять собираешься? Он смотрел выжидающе, словно надеясь на отрицательный ответ, что спровоцировало всплеск злости и яростно вырвавшееся: — А как иначе? Он — единственный мужчина на этой земле, которому я полностью доверяю…