***
Анна явилась домой весёлая и странно возбуждённая. Себастьян, встретивший её в дверях, первым делом сунул нос в сумку и тут же расчихался от блёсток, попавших под нос. — Правильно, не лезь вперёд хозяйки, — назидательно сообщила ему девушка и, достав яркое непонятно что, водрузила его на вешалку, — В душ и буду мерить, надо туфли подобрать. Будучи не в силах мучить от ожидания, он превратился и осторожно ощупал незнакомую вещь, силясь понять для чего она предусмотрена. Может, Анна хочет сделать новую люстру? Тогда зачем «мерить» абажур? Или это — платье? Да вроде мало похоже, к тому же — куда в нём идти, если слоёв больше десятка, а подол будет волочиться по земле? Ради интереса он даже попробовал вещь на вкус, но лишь набрал полный рот блёсток. — Себастьян, ну что ты творишь? — укорила его вышедшая из душа девушка, когда заметила, как животное отплёвывается от части наряда, — Мне нравится этот костюм, не надо его есть! Костюм? Выражая своё недоумение резко поднятым кончиком хвоста, он пару раз обошёл висящее нечто широкой дуге и, наконец, принял решение: прыгнул, повисая на ткани и безбожно расчерчивая её широкими разрезами от когтей. Ему не терпелось увидеть удивление на лице рассмотревшей его «взнос» хозяйки, но та, казалось, ничего не замечала, лишь попыталась поправить ткань, скрывая ноги. — Странно, мне казалось — разрезы были поменьше, — выдала она, крутясь перед зеркалом под чутким взглядом своего питомца, — Ну, как тебе? Я буду самой красивой тигрицей на празднике? Тигрицей? Полоски располагались неровно, к тому же — были излишне широки, поэтому в первый момент Себастьян предположил, что это девушка собралась играть изуродованную пришельцами пчелу. Бросив свежий взгляд, он был вынужден признать: постаралась всё-таки радиация. — Рррр! — сыграла перед зеркалом Анна и от этого низкого, глухого звука у него скрутило внутренности, — Я — Коррролева Тигррррров! Он подскочил к ногам и, не ведая иного выхода, сладко потёрся. Впервые за долгие годы женщина смогла возбудить в нём желание ластиться и быть нежным, в то время как обычно он отбрасывал заинтересовавших его любовниц сразу, как они оказывались с ним в постели. Кошачий шарм или что-то иное — не важно, так как никакая женщина не могла устоять под блеском истово-зелёных глаз. — Что, соскучился? — тут же засмеялась девушка, подхватывая кота под живот и поднимая к груди, — Не переживай, мы завтра утром едем к морю, будем гулять, плавать и резвиться, а вечером — наведаемся на местный карнавал, куда съезжается вся округа, чтобы пить и танцевать. Хочешь потанцевать, Себастьян? Он бы не отказался устроить танцы прямо сейчас и, наверно, даже принять горизонтальное положение, потому что прижатый тонкими руками к груди, почёсываемый и поглаживаемый, кот с трудом удерживался от мурчания, не желая привлекать повышенное внимание к своему состоянию. Но всё когда-нибудь заканчивается. Вот и Анна, поставив его обратно на пол, известила: — Ян хочет извиниться и выбрал хоть странный, но всё же привлекательный способ. Хороший он парень, как я думаю, несмотря на ложь. Ян? Снова? Переноска? Себастьян жалобно мяукнул и попытался сыграть «больную лапку», почти хныча, но хозяйка лишь весело засмеялась: — Если болен, могу оставить тебя дома, на попечении Сары. Желание играть больного сразу пропало и он, опираясь на все четыре пушистых конечности, бросился на кухню, вполне здоровым голосом прося ужин. — То-то же…***
Идти пришлось пешком: в лучших традициях кошачьего упрямства Себастьян запротестовал против необходимости сидеть в замкнутом пространстве, когда можно гулять по залитой солнечным светом улице. Сначала он почти полчаса прятался от хозяйки в доме, потом — бегал кругами, вызвав в итоге у неё лёгкое головокружение. И, наконец, изволил выскочить в коридор, где она, прижимая его ногой к стене, торопливо запирала дверь, с трудом удерживая костюм, походный рюкзак и переноску в одной руке. — Раньше она точно не была такой тяжёлой, — сообщила ему девушка, заглядывая внутри переноски, но не находя ничего нового, — Магия, честное слово. В ответ он выдал максимально громкий вопль, отвлекая её от изучения и мешая тем самым найти спрятанные в стенках плотно уложенные стопки купюр. Рассудив, что после слежки может последовать что угодно, парень решил вывезти свои наличные и, понадеявшись на привычную невнимательность хозяйки, не прогадал: она и не подумала вскрывать двойные стенки, чтобы как следует рассмотреть «переносную кошачью тюрьму». Так что они вышли на проспект и довольно шустро двинулись в сторону автобусной остановки, где без вопросов и указаний оба загрузились в нужный транспорт под удивлённые взгляды пассажиров. На пыльном вокзале Себастьян с видом победителя уселся на переноску сверху, словно насмехаясь на всеми предшествующими попытками Анны его туда запихнуть, которые вполне могли бы стоит ей кожи на руках, будь он чуть более агрессивен. — Оу, ты выпустила кота, — вместо приветствия заключил подошедший Ян, — Я думал, в переноске ему безопаснее. — Да, но запихнуть его туда не получилось. — Думаю, ты бы в любом случае не сумела всё это унести, так что идя пешком, он довольно сильно облегчил тебе дорогу, — пожал плечами парень, удивляя своим умение обернуть любую ситуацию в свою пользу, — Пошли за билетами, оставь сумку ему, пусть уж охраняет, раз решил сыграть собаку. — А он будет? -Себастьян, — обратился к пушистому Ян и, привлекая его внимание громкими щелчками, сообщил, — Эти вещи очень дороги Анне, она сильно расстроится, если ты их потеряешь. Всё, пошли. — И… это сработает? — Да. — Ты уверен? Просто в сумке ключи от дома и… — Пошли-пошли, — мягко увлёк девушка за собой парень, — А то не успеем. Все его выходки нас только на руку, поверь… Стоило им скрыться, как рядом с пушистым сторожем остановилась высокая рыжеволосая девушка в короткой юбке, лицо которой было почти полностью скрыто солнечными очками. Она присела, протягивая вперёд руку, и замерла. Себастьян с интересом осмотрел новую фигуру и равнодушно отвернулся. Несмотря на свою красоту и знание кошачьих порядков — руку вперёд, лишних движений не делать, два пальца вверх, чтобы дать животному принюхаться — она выглядела не слишком привлекательно. Мужская сущность бунтовала, требуя броситься на поиски хозяйки и отвоевать её у подлого захватчика, пользуясь безнаказанностью укравшего прекрасную Анну. — Ну чего ты, а? — спросила рыжая, ещё сильнее напрягаясь, — Ты ведь такой красивый, такой хороший, такой умный… Запах духов ударил в нос, мешая сосредоточиться. Что-то сладко-приторное окутало его, не давая нормально вздохнуть и Себастьян, не удержавшись, чихнул. — Ох, ты моя прелесть! — по-своему поняла этот жест девушка и резко схватила его, прижимая к груди, — Кто хочет пойти жить к новой хозяйке, а? Кто у нас станет отличным питомцем? Не зная, что полагается делать в случае похищения в кошачьей форме, он испуганно завизжал, выпуская когти. Девушка дёрнулась, шипя от внезапной боли, но рук не разжала — видимо, решила доказать животному свою готовность к совместному быту. Это пугало ещё больше — обычного врага можно было отогнать звуком и когтями, а сумасшедшего — вряд ли. И потому возвращающуюся хозяйку он встретил радостным писком. — Что здесь происходит? — Ничего, всего лишь подбираю брошенное животное. — Оно не брошенное. Себастьяна оставили охранять. — Простите… — от удивления рыжая даже ослабила хватку, позволяя коту выскользнут, чем тот сразу и воспользовался, бросившись в ноги к Анне, — Вы оставили кота… охранять? — Да. И это лично моё дело. А теперь… Себастьян, всё ещё жаждешь прогуляться ножками, или позволишь усадить тебя в переноску, чтобы не сталкиваться с дурочками, пытающимися лишить меня и ключей от дома и домашнего питомца? Он бросил взгляд на рыжую, которая готова была разразиться гневной тирадой, потом на замершую рядом в угрожающей позе Анну и, задрав хвост, отправился прямиком в открытую переноску… Вообще, маскарад был отличной идеей. Находясь в замкнутом пространстве вагона, куда его выпустили сразу по отправлению поезда, Себастьян запрыгивал на все кресла подряд, рассматривал уплывающий пейзаж в окне и уворачивался от назойливых рук многочисленных пассажиров. Его удивляла эта странная привычка людей трогать совершенно незнакомое и, возможно, больное животное. На их месте парень бы остерегался контактировать с чем-то незнакомым, имеющим когти и зубы. В какой-то момент он отчаялся и вернулся к хозяйке, недовольно задрав хвост, но та осталась равнодушна к нуждающемуся в ласке питомце: Анна спала, обняв стоящую на коленях переноску и совершенно позабыв про выпавшую из-за этого на пол сумку. Подойдя, Себастьян устроился прямо поверх одной её ноги, рассматривая лицо девушки и раздумывая над тем, что чувствует. Это казалось невероятным, но парень был готов поставить собственную ногу на то, что Анна чувствует его сущность и именно поэтому так нежничает с капризным зверем, окружая его заботой. В принципе, все хозяйки Себастьяна старались как можно лучше заботиться о нём, однако эта девушка вышла на новый, недоступный остальным уровень: от неё исходило тепло и радость каждый раз, как он решал проявить своё расположение, наполняя его энергией не только для обычного превращения, но и для возможных свершений. Ему хотелось скакать, смеяться, танцевать, играть, обнимать её, целовать и… возможно… возможно, он уже давно не потакал собственным низменным желанием и те просто бунтуют. Или он влюбился в маленькую, напуганную «большим и страшным миром» Анну и её милые, постоянно растрёпанные локоны, мягко обрамляющие лицо по утрам. В руки с тонкими, почти музыкальными пальцами и короткими, обстриженными под корень ногтями. В чуть кривоватую улыбку, в губы, левый край которых всегда выглядит немного припухшим от постоянного мелкого прикусывания. В глаза, глубокие и прекрасные глаза, от которых не хочется отрываться. — Смотри, море, — указал ему Ян и кот, повинуясь любопытству, запрыгнул к нему на колени, — Красиво, правда? Было и правда потрясающе. Но голубая гладь уже показалась на горизонте, а значит — путь почти закончен и скоро придётся будить Анну и слушать её бурчание, делающее недовольный тон крайне милым. Поезд заехал в туннель в окне вместо моря появилось отражение их троицы.: Анны, склонившейся над переноской на заднем плане, Яна с его резкими скулами и модной серой курткой и странного зверя с зелёными глазами. Себастьян несколько секунд смотрел на кота, пытаясь понять откуда тут взялся пушистый, прежде чем сообразить: это — отражение его самого и в том виде, в котором он есть сейчас, девушка никогда не будет принадлежать ему. Этот мир принадлежит людям и нельзя забывать об их страхе перед неведомым. Да, Анна приняла в свой дом кота, пусть даже и странного, обладающего невероятными глазами и не поддающимися логическому обоснованию повадками, но что она сделает, если вдруг узнает про истинную сущность живущего в доме зверя? Кто может гарантировать, что у дело будет благоприятный исход? Никто. Даже сам Себастьян сейчас не может быть точно уверен в правильность избранного пути. Она… ей нужны забота и внимание, а не проблемы, которые он непременно принесёт на хвосте. Картель уже подобрался настолько близко, что в случае раскрытия им придётся сорваться с насиженного места… Нет, ему всё же срочно надо найти кого-нибудь для секса. Всё равно — кого. Та рыжая, хотевшая забрать его себе и севшая с ними в один поезд, отлично подойдёт. Для одного раза уж точно. Ведь не мог же он влюбиться в ничем не примечательную девушку, правда? Звучит как бред…***
Вечером, когда Анна наряжается и неярко красится, Ян выходит в коридор и вздрагивает: за столом, обняв руками горячую чашку, дремлет высокий темноволосый парень. У хозяина дома уходит по меньшей мере пять минут, чтобы сообразить — это всего лишь Себастьян в своём человеческом виде. Паника отступает, оставляя место для злости: неужели соперник всерьёз рассчитывает обойти его на повороте и настолько не ценит, что открыто превратился? — А, это ты… — открыв глаза, сонно щурится «кот» и сообщает, — Скажи Анне, что выпустил меня на улицу гулять, хочу пройтись. — А что, на праздник не собираешься? — Возможно, позже. Пока нет настроения. Но если и приду — чисто посмотреть, в конце концов, кажется, праздники — это не моё. — Уверен? Она взяла с собой костюм. — Я его уже видел, во время домашней примерки, — Себастьян поднимает и уже собирается выйти через балкон, когда останавливается и, словно сомневаясь, произносит, — Не вздумай её и пальцем тронуть в моё отсутствие, понял? Если Анна опять пострадает, я найду тебя и… — И что? Снова напугаешь до полусмерти? — Нет, всего лишь сорву один из плакатов со стены клиники твоих родителей, хорошенько сверну и запихну в задницу. — И всё? — Поверь, этого вполне хватит. Темноволосый шагает на улицы, приятно втягивая прохладный ночной воздух, когда из ванны раздаётся: — Ян? Кто приходил? — Никто не приходил, — торопливо захлопывая балкон, заявляет тот, — Это я с Себастьяном разговаривал. Он, видимо, хотел гулять, так что я выпустил его на улицу. — Гулять? Здесь? А если он не вернётся до отъезда? — Уверен, он успеет. Он всегда успевает…***
Насколько всё плохо становится ясно сразу же, как Себастьян видит уже знакомую рыжую макушку. Девушка действительно красива: большие глаза, длинные ноги, изящные пальцы и хорошая, ладная фигура. Однако её запах — «аромат готовой женщины», как парень раньше называл подобное — совсем не вдохновляет на свершения, даже более того — почему-то тянет вернуться обратно, снова превратиться в кота и потереться о ноги ласковой хозяйки. Он передавливает себя, пряча нежелание даже просто разговаривать с другими женщинами как можно глубже, знакомится и подсаживается за столик. Заказывает девушке коктейль, делает пару комплиментов, гладит по руке. И, то ли от одиночества, то ли из-за ничем не прикрытой наивности, та покорно кивает, когда он предлагает пойти к ней домой «посмотреть твой любимый фильм, буду рад узнать тебя поближе». Видимо, животный магнетизм остаётся с ним и после превращения: прижатая к стене в какой-то подворотне, совсем рядом с домой, девушка мелко вздрагивает и почти стонет, пробуя чужие губы. Себастьян подсчитывает в уме время без секса и торопливо задирает на своей «даме» юбку, горячими пальцами касаясь внутренней поверхности бедра. Девушка стонет, плавится и покорно раздвигает ноги. Скользит вниз собачка ширинки, руки ложатся на небольшую, упругую грудь, когда… Собачий лай раздаётся настолько неожиданно, что увлёкшийся процессом Себастьян даже не сразу соображает, где находится. Рыжая испуганно прижимается к нему всем телом, смотрит на оскалившегося зверя, по какой-то неведомой причине решившего выбрать именно эти место и момент для проявления своей агрессии, но плечи «почтилюбовника» не отпускает. Её грудь упирается напряжёнными сосками в руку, намекая на ожидание продолжения. А сам парень вдруг соображает, что не просто так отвлёкся, хотя обычно во время секса вообще не на что не реагирует. Это случилось потому что… Потому, что… Потому… Он и сам себе, наверно, никогда не сможет честно ответить на этот вопрос. Рыжая выглядит очень неплохо, пахнет ананасами и клубникой, её руки щедро оглаживают замершие плечи в какой-то имитации массажа, однако ничуть не помогают избавиться от общего напряжения. Себастьян отчётливо ощущает неправильность ситуации и, в отличии от девушки, не собирается ничего перебарывать. Он попробовал. У него не получилось. Теперь надо скорее убежать, чтобы как можно быстрее полностью вычеркнуть из памяти этот постыдный эпизод. — Прости, мне надо уйти, — говорит парень, — Давай провожу тебя до дома. — Но… — начинает рыжая, однако быстро смиряется с ситуацией, — Хорошо, тут недалеко. Себастьян отмечает то, насколько спокойно девушка принимает его отказ, как добродушно проводит мини-экскурсию по улочке и, напоследок чмокнув его в торопливо подставленную щёку, забегает в дом. Рыжие переливы её волос скрываются за дверью, и парень чувствует практически боль от необходимости отказаться от такого варианта. Она красивая, умная, добрая, а главное — без проблем смиряется с его «маленькими тараканами». Почему они не встретились раньше, до того, как Анна… Парень встряхивает головой, убеждая себя не думать о хозяйке. Ни к чему прямо сейчас снова себя потрошить, ведь есть дела, не требующие отлагательств… Он вытаскивает деньги из переноски, торопливо пересчитывает и, найдя небольшой мусорный пакет, складывает, пытаясь добиться идеального кубика. Но пачки банкнот разъезжаются и у него уходит слишком много времени на то, чтобы всё уложить. После он почти полчаса ищет лопату и, плюнув на необходимость спрятать как можно тщательнее, просто подковыривает одну из половиц и засовывает объёмный пакет в подпол, прикрепляя его к массивному брусу. Лишь убедившись, что «нычку» не вынесет наружу ветром или не найдёт какой-нибудь случайный гость, решивший попрыгать на полу, Себастьян достаёт последнюю, оставленную «на всякий случай» пачку и перебирает пальцами. Деньги жгут руки, приятно хрустя под пальцами и это ощущение несравнимо приятнее, чем перестук золотых монет. Хотя монеты… монеты были тоже ничего и здорово сияли. Ах, если бы он мог прямо сейчас достать какой-нибудь свой «схорон» и просто прогулять его, ни о чём не думая… В стеклянную дверь балкона стучат. Себастьян поворачивается: невысокий рыжий щуплый парень, улыбаясь, пытается о чём-то сообщить, но его почти не слышно. Не ожидающий гостей и не желающий пробудить потом лишних вопросов, способных невзначай выдать и спровоцировать на очередной переезд, он задёргивает тёмную штору и удаляется на второй этаж, чтобы там, обернувшись животным, наведаться всё же на мероприятие и немного полюбоваться на Анну в костюме «Коррролевы Тигррррров»…