Кот, который человек

— Мы должны уехать. Фраза повисает в воздухе подобно громовому раскату, разом ломая царившую атмосферу полного покоя. Анна отрывает глаза от чашки, которую до этого с интересом изучала, и сидящий рядом с ней Себастьян может лишь недовольно зашипеть на так не вовремя решившего «играть в открытую» Гарри. Но третий участник их импровизированной семьи не торопится извиняться или понижать тон, явно чем-то сильно встревоженный. — Нельзя больше сидеть на одном месте и надеяться, что нас не поймают. Это становится опасно, действительно опасно, а не как обычно… — Не думаю, что сейчас время для обсуждения подобных тем, — пытается остановить его Себастьян, приобнимая сидящую рядом девушку за плчео. — Мы можем обсудить это позже, когда будет… — «Позже» будет поздно, — чеканит рыжий. — Я поговорил на станции и подобрал несколько мест, куда можно рвануть прямо сегодня. Во-первых, Нэшвил, вряд ли кто-то решит искать нас настолько далеко. Во-вторых, Техас, там защита своей жизни с помощью оружия не преследуется по закону и можно заняться разведением скота. В-третьих, Вашингтон, там столько народу, что мы легко затеряемся в толпе и… — Не. Сейчас. — Почему бы и нет? В конце концов, Анна — член нашей «группы эвакуации», она заслуживает права участвовать в обсуждении… — Не. Сейчас, — упрямо повторяет Себастьян и, поставив чашку на стол, поднимается на ноги: — Пошли обсудим всё на лестнице. — Не время для тайн, она должна знать, — Гарри выразительно покосился на девушку, которая, несмотря на свою обычную привычку лезть в бутылку, пока не издала ни звука. — Или ты до последнего вздоха намерен хранить этот секрет? — Я потом как-нибудь решу эту проблему. Не сейчас. — Почему? — Потому что… — парень прокручивает в голове возможные ответы, что могут одновременно не вызвать очередную волну паники у Анны и заставить Гарри, наконец, заткнуться, но не находит ничего нужного. Все фразы типа «Закрой рот или я сам вытолкаю тебя на улицу» звучат слишком агрессивно, а «Потому что я так сказал» вообще не вызывает доверия. — Ты можешь просто не ударяться в панику, ладно? — выдавливает он и косится на замершую девушку. — Не думаю, что стоит выворачивать ситуацию наизнанку только потому, что тебе вдруг стало страшно. — Мне не… — чуть приподняв уголки губ, брюнет демонстрирует появившиеся клыки, этим сразу же лишая собеседника всего запала. Гарри хмурится, но отступается, ведомый своей природой. — Ладно, пошли. Выйдя за дверь номера, они сталкиваются меж собой, на секунду превратившись в двух сражающихся за возможность главенствовать самцов. Рыжий пыхтит, скалится, но обойти собственный страх перед лицом более решительного противника не может. — Ты не должен так делать, — говорит он недовольно. — Анна имеет право знать, что тут творится. В конце концов, она в реальной опасности, и с каждым днём… — Если у неё начнётся паника, мы с тобой оба станем хвостатыми. — Ч-что? О чём ты гово… — Энергии, которой мы от неё получаем, хватает на том, чтобы оставаться людьми, но только пока она находится в равновесии, — Себастьян покачивает в воздухе ладонью с широко расставленными пальцами. — Есть правила, которые можно нарушать, а есть — которые нельзя. Паника, истерика, ярость, голод — всё это скажется на нас тоже, если человек-хозяин будет чувствовать себя недостаточно хорошо для поддержания наших сил. Как ты понимаешь, в четвероногом варианте способов спасти свою шкуру будет намного меньше, тогда как Басти легко становится человеком и при этом не теряет нюх. Стоит Анне удариться в панику — нам конец, потому что ни один ствол в мире не сможет остановить рассерженную кошку. Так что захлопни варежку, пока я не сделал этого силой. — Почему ты думаешь, что, узнав всю правду, она испугается? — Потому что она ещё ребёнок. — Это не мешает тебе пытаться забраться к ней в постель! — Гарри взмахивает руками, оступившись и едва не отправившись кубарём вниз по лестнице, и удерживается за вовремя протянутую ему руку. Это немного усмиряет его пыл, однако желание доказать свою точку зрения парень не теряет: трясёт головой, словно пытающийся стряхнуть воду с шерсти пёс, и продолжает: — Я знаю, что иногда бывает крайне сложно держать себя в определённых рамках, тем более — если сам же их и установил. Но тебе придётся пересилить себя и в ближайшие пару дней вести себя прилично. Потом я возьму биллеты, и мы уедем из этого чёртового города, оставив Басти и её желание мести позади. Обещаю, как только освободимся: я превращусь в собаку и буду являться в ваш дом только по праздникам, всякий раз предупреждая заранее. Но сейчас… Себастьян играет желваками, чувствуя, как вновь появившиеся клыки цепляют губы, царапая их почти до крови. Он отлично понимает, что предложенный рыжим план подойдёт им обоим. Но не Анне, а значит — придётся оставить её здесь, совершенно без защиты и возможности хоть как-то присмотреть. Разумеется, можно обратиться к Яну или к кому-нибудь похожему, передать девушку из одних рук в другие, более ответственные и менее грязные, но… Тогда есть шанс в следующий раз увидеть её лет через десять, уже в компании мужа и детей. С другой стороны, взять Анну с собой, находясь в бегах, без толковых объяснений представляется в принципе невозможным. А как можно подобрать слова для описания их ситуации? Как убедить, что слепо поверить — лучший выбор? Он понимает, что фраза «Дорогая, на самом деле я — кот, и всё случившееся с тобой произошло по моей вине, потому что много лет назад я обидел такую же женщину-кошку и теперь она жаждет смерти всех, кто мне дорог», звучит откровенно не очень. И, даже если Анна поверит, кто гарантирует, что она останется рядом, а не сбежит, испугавшись? У него просто нет вариантов сохранить их только начавшие налаживаться отношения. Осознание этого начисто подавляет волю. — Анна не хочет уезжать. — Уверен? — выгибает бровь Гарри. — Или это ты не хочешь, чтобы она ехала? «Соври» — советует внутренний голос. — Мы ещё не говорили об этом, — выдавливает их себя правду Себастьян. — Вообще я не собирался заводить этот разговор, пока не прижмёт. — Так прямо сейчас и прижало. Тот детектив стал последним предупреждением. Она взяла его на улице, хотя твой запах уже давно выветрился. Прошло больше четырёх дней, и это совершенно не помешало… — Мы вчера случайно пересеклись, запах был свежий. — Вы встретились? — Да. Столкнулись, когда я вышел за пиццей. Я… я дотронулся до его куртки, должно быть, она почуяла запах и… — И когда ты собирался мне об этом сообщить? — Вот и сообщаю. — Господи, ты ещё хуже, чем я, — Гарри хмурится, чешет нос, но упрямо возвращается к теме. Себастьян думает, что легче убить нового друга, чем уговорить его отойти от намеченного плана. — Если в общих чертах, какие варианты у нас есть? — Умереть или выжить. — Я про… я не про смерть, а про возможные пути решения проблемы. К примеру, есть ли какой-нибудь способ усмирить гнев Басти, оставшись при этом при всех конечностях и относительно целыми. Может, ритуальное подношение, или ты просто скажешь ей в лицо «извини» и на этом вы посчитаете инцидент исчерпанным. Я ведь не знаю, по каким правилам вы там общались и насколько близки были, может — она просто соскучилась и поэтому… — Она убила Марию, в чьём доме я жил. А теперь отправила под поезд постороннего мужика, от которого просто мною попахивало. Как думаешь, есть шанс договориться? — Чёрт, — пожалуй, «чёрт» было единственным подходящим словом. Но Гарри им не ограничился: — А ты не думал о том, чтобы отправить Анну куда-нибудь в одиночестве? Я слышал, у неё есть бабушка, не так далеко как тот же Техас, конечно, но вне зоны, где Басти легко сможет её найти. И мы могли бы… — Нет. — Но здесь ей оставаться опасно! — Самое безопасное для неё место — рядом со мной, — Себастьян с трудом удержался от злого рыка, но что-то всё же проскочило в его тоне: рыжий втянул голову в плечи и недовольно засопел. — К тому же, справиться с Басти не так просто. Ни один план не может гарантировать успех, действовать в любом случае придётся на свой страх и риск. — Значит, ты решил вступить в противостояние? — У меня нет выбора. Анна хочет остаться. — Отлично. А у неё самой ты спрашивал, или снова включил своё внутреннее устройство для чтения мыслей, которое постоянно лажает? — Она… Ей и так слишком сложно, я не имею права что-то от неё требовать. Не сейчас. Стоит надавить — она скатится в истерику, я снова обзаведусь хвостом, начну пахнуть и тогда… — Конец. — Угадал. На площадке повисла гнетущая тишина. Попытавшись копаться в себе, Себастьян не нашёл ничего, что могло бы хоть как-то объяснить его нежелание бросить хозяйку и сбежать одному, подставив девушку и тем самым выиграть время. Да, Басти рано или поздно снова бросится в погоню, но… В этот раз ей просто повезло выбраться из своей тюрьмы в непосредственной близости, а сам по себе поиск одного человека среди населяющих планету миллиардов — дело крайне долгое и затратное. Каковы шансы, что она сможет отыскать маленького кота где-нибудь на Филиппинах, или в Сербии?.. — Значит, мы не можем уехать, потому что ты не собираешься бросать Анну, а взять её с собой не можем, потому что она этого не хочет. Таким образом, мы должны вступить в противостояние и победить, — Гарри почесал подбородок. — Что ж, я в деле. При условии, что потом ты не будешь пытаться от меня избавиться. — Договорились…

***

Мне не спалось. С того дня, как пришлось в срочном порядке покинуть дом, настроение было только на постоянное лежание плашмя в окружении подушек. Но даже в моменты «максимального расслабления» расслабиться не получалось, мысли постоянно крутились вокруг людей, непонятно зачем явившихся в мой ничем не примечательный дом и причин подобного погрома. Размышления о том, что благодаря прогулам увольнение становится лишь делом времени, ничуть не помогали. Я просто не могла отпустить некоторые моменты, бесконечно концентрируясь на мелких фразах того же Гарри, который с каждым днём вёл себя всё более подозрительно. Сначала его интересовало, не хочу ли я переехать, потом внезапно стало интересовать, сколько ещё мы пробудем в отеле. И, хотя это в последнее время стало интересовать и меня, прямота его высказываний порой заставляла напрягаться в поисках скрытого смысла. Ясно как день, что Себастьян что-то недоговаривает, но он уже неоднократно доказал, что действует исключительно для моей пользы, а о Гарри я не знаю почти ничего. Можно ли считать его другом? — Как ты? — словно почуяв мои тревожные мысли, Себастьян появился в дверях, как всегда готовый помочь и поддержать. Он привалился к косяку и, в льющемся со спины свете, показался полностью чёрным. Я вздрогнула, подтягивая колени в груди, и парень шагнул вперёд, теряя свой дьявольский облик. — Снова кошмары? Или волнуешься из-за квартиры? Если что, я там всё прибрал и спрятал, в случае чего — вернёмся и даже сохраним часть вещей. — Нет-нет, я… — набрав в грудь воздуха, я запнулась, гадая насколько странно это прозвучит, однако решила всё равно спросить: — Я чего-то не понимаю, да? — С чего ты взяла? — Вы с Гарри то и дело шепчетесь, а сегодня — вообще вышли на лестницу, чтобы исключить меня из разговора. Я не понимаю, или вы двое… ближе, чем кажетесь? — Мы близки, мы стараемся доверять друг другу, хотя я бы не назвал его другом. Так, хороший знакомый. А что? — Ну… Ты можешь рассказать мне всё? — Конечно. Что ты хочешь узнать? — он садится на край кровати, но придвигаться ближе не спешит. От этого становится немного тревожно. — О тех людях, что распотрошили твою квартиру, или о том псевдо-детективе? — Обо всём. В конце концов, мой дом пострадал. Из-за случившегося моя жизнь может рухнуть, а ведь на её сооружение было потрачено столько сил и нервов… — Тебе не стоит переживать. Уверен, всё будет хорошо. — С чего бы ему быть хорошо, когда я потеряла дом, работу и учёбу? — Ничего страшного, — Себастьян придвигается почти вплотную, накрывает своей тёплой ладонью колено, мягко поглаживая. — Квартиру ещё можно восстановить, работа никуда не денется, а учёба… восстановишься. Это не смерть, здесь ещё куча шансов всё изменить. Ты ходишь на своих ногах и это главное. — Не думаю, что всё будет настолько просто. — Слушай, раз уж твоя жизнь рушится, может… — он замолкает, что для всегда решительного парня совсем непривычно. Не зная, что сказать, я молчу тоже. Оказывается, что молчать с ним вместе не так уж и неприятно. Но до того, как я успеваю полностью этим насладиться, Себастьян снова подаёт голос: — Может, Гарри и прав? Мы действительно могли бы уехать, провести какое-то время на жарком пляже, потом — отправиться в Европу. Кота твоего прихватим с собой, пса тоже, Гарри к нам будет изредка наведываться… — Нет. Ответ вырывается быстрее, чем я успеваю его обдумать. Удивление собственным пылом сменяется паникой о резкости решения. Возможно, я этим обидела его, или расстроила, или это было частью плана — наш отъезд, и теперь он станет мне помогать? Но Себастьян только улыбается и мягко тянется вперёд. — Я не сомневался, — шепчет он, прежде чем в первый раз мягко коснуться губами щеки. — Этот городок дорог тебе также, как и мне самому. Если удастся, я сделаю его безопасным и останусь тут, совсем рядом, чтобы помогать и поддерживать. Слова приятно согревают обещанием безопасности, которое, благодаря событиям последней недели, становится важнее нежности. Нет, он нежен, а ещё заботлив и внимателен, всегда чутко улавливает малейший перепад настроения и готов помочь, но… Но будь у меня выбор, я бы предпочла по-прежнему находиться в собственном доме, стены которого дают возможность ничего не бояться. — Не бойся меня, — Себастьян тянется вперёд, к губам, но отчего-то замирает, так их и не коснувшись. — Что бы ни случилось, обещай меня не бояться, хорошо? — Ты же не тайный босс мафии? — шучу я и тут же прикусываю язык: не дай бог это окажется правдой, тогда моя догадливость станет причиной преждевременной смерти одной глупой девушки. — Нет, — улыбается парень и обнимает, прижимая к груди. Теперь мне тепло и уютно, а ещё отчего-то хочется разрыдаться. Не иначе, на почуяв это носом, он целует меня в макушку и сообщает: — Я буду помогать тебе до конца твоих дней, смогу защитить от всех проблем. Ты — настоящее чудо, ласковое и доброе, физически не способное ни на что плохое. Прошу тебя, просто оставайся такой навсегда…

***

— Спит? — коротко спрашивает Гарри, и Себастьян кивком подтверждает его догадку. — Отлично. До сих пор не понимаю, как у вас, кошачьих, это получается, но сейчас такие мелочи нам только на руку. Они садятся с разных сторон небольшого стола, на котором разложены довольно примитивные рисунки. Рыжий, ткнув пальцем в верхних, сообщает: — Эту деталь можно вырезать из водопроводной трубы. Есть склады на окраине, там полно неиспользованных кусков с прошлогодней замены, я когда бродил, видел. А вот это, — он указывает на почти неразборчивые пометки карандашом. — Можно заказать у Рауля, его парни вырежут на станке прямо под нужный размер. — Отлично. — Не собираешься объяснить, что это будет в целом? — Ловушка. — Вроде мышеловки? — Да, типа того. Египетская ловушка — единственный шанс сковать такого, как мы. Она состоит из пяти цилиндров один больше другого. Все из разных материалов, причём из металла — только два. Они подгоняются друг под друга, а между собой скрепляются болтами в круговом порядке, чтобы у системы не было единого ребра жёсткости и, соответственно, слабых мест. — Судя по всему, запихнуть кого-то туда просто так не получится — конструкция довольно сложная в сборке и… — Нас нельзя отравить, но можно усыпить, — прерывает его Себастьян. — Мы подвержены действию некоторых составов, не несущих потенциального вреда для организма. — Например? — Белладонна. Большое количество может убить, но среднее — отправляет в глубокий сон почти на час. — Всего час? — удивляется Гарри. — Как ты планируешь? — Крышку можно закрепить уже на третий цилиндр, потом всё будет зависеть от скорости. В первый раз мне не удалось сделать всё достаточно быстро: Басти проснулась и пробила дыру в одном из цилиндров. Поэтому после освобождения у неё хватило сил обратиться и сразу броситься на поиски. Во второй раз повезло больше: я заранее озаботился всеми деталями и не допустил ни одной ошибки, плюс — смог устроить всё так, чтобы она оказалась закопана на дне небольшого высохшего русла реки. Это должно было остановить её продвижение, помешать снова сесть мне на хвост. Но тут вмешались люди и… — Всё испортили. — Да. Человечество создало столь фильмов, в которых желающие обогатиться или войти в анналы истории смельчаки ставятся на грань гибели всю цивилизацию из-за давно забытой болезни или скованного цепями древнего мага, но до сих пор не может здраво оценивать уровень опасности от закопанных в землю предметов. — Они её выкопали и… — Продали. Хотя, может, решили, что столь странную штуку можно использовать в виде своеобразного «троянского коня» в борьбе с конкурентами и подсунули её как «нечто крайне важное» кому-то из местных. Я не знаю, как всё в точности обстояло, — Себастьян кивает на схемы. — Знаю только, что раз эта штука смогла сдерживать её столь лет, причём сработала дважды, ничто не мешает нам попробовать снова. — Ты сам говорил, теперь она не будет так доверчива. — Но и я за столько лет освоил новые трюки. — Думаешь, у нас и правда получится? — Лучше бы получилось, потому что больше вариантов нет. — А уехать… — Нет. — Но… — Анна. — Хорошо. Что ещё нужно для ловушки? — Бетон. Свежий, с песком, но без гальки. Посмотри, чтобы в нём было как можно меньше пузырьков. После того, как закроем три цилиндра, остальные закатаем смесью, чтобы наверняка. — Но она ведь не сможет дышать. — В том и смысл. Если ты постоянно на грани обморока, то не можешь сконцентрироваться, чтобы обратиться, а малое пространство вынуждает мозг выбирать более комфортную форму, человеческую. Да, она удобней, ей нужно меньше кислорода, но в этом виде мы слабее, а значит — шансов выбраться практически нет. — Ты — монстр. — Знаю. Но, будь я человеком, давно бы уже отправился на тот свет…

***

Сара решает зайти к Анне по дороге с работы, чтобы понять, как так получилось, что вот уже вторые сутки та не берёт трубку. Но застаёт в пустой квартире только встревоженного Яна с тёмными кругами под глазами. — Понятия не имею, куда она могла деться, — качает головой парень. — Всё было в порядке, а потом она перестала брать трубку, я забежал проверить, не свалилась ли с внезапной болезнью, а тут это… — он разводит руками. — Поэтому я и звонил: из всех подруг ты — единственная, к кому она могла обратиться за помощью. Ты случайно… — Не знаю, — обрывает его Сара. — Она никогда не исчезала, а когда и собиралась куда-то — трудилась предупредить заранее и неизменно просила помочь с вещами. А сейчас… — Половина вещей нетронута, часть из них — завёрнута в мягкое и в бумагу, а сама она… её нет. Словно кто-то пришёл и, выбрав навскидку, прошёлся по квартире с молотком, уничтожая вещи. — Что, даже мебель? — Да. Вот здесь раньше стоял столик, — парень машет в сторону окна. — А у дверного проёма в сторону спальни был высокий шкаф. Уезжая, никто бы не стал забирать с собой такое старьё, а выбросить его целиком — огромная проблема. Я поговорил с соседкой: шума не было, но тогда куда делся чёртов шкаф? И телефон ещё… Кто-то обладал достаточной силой, чтобы вырвать провод вместе с куском стены, но потом аккуратно пристроил аппарат на место. Зачем такое делать? Кому это вообще могло в голову прийти? — Ты слишком много думаешь, — бурчит Сара больше для поддержания имиджа, нежели для успокоения чьих-то нервов. — Я похожу немного, ладно? — Только ничего не трогай! Ян уходит на кухню, ставит чайник, чем-то тая щёлкает, не сильно интересуясь происходящим в остальных помещения. Сара прогуливается по внезапно ставшей просторной квартире, рассматривая чуть потёртые обои и мелкие зацепки на полу, оценивает повреждения двери в спальню и то, сколько будет стоит её заменить. Девушка думает, что нечасто выпадает подобный шанс — съехать от родителей в собственную квартиру поближе к работе, плюс — без четырёхзначного залога и необходимости рвать жилы ради выживания. Скромная двушка Анны вполне подходит для человека, не стремящегося к огромным залам, а без части мебели тут стало даже уютней. Это хорошее место, оно заслуживает, чтобы кто-то о нём позаботился. А Сара — хороший человек, заслуживающий собственного убежища. Она ощупывает кровать, едва-едва задетую этим непонятным ураганом, промчавшимся по квартире, и, решившись, откидывается на изрезанные подушки. Сразу становится спокойно и хорошо. Под спиной что-то шуршит. Поднявшись на локти, она зарывается пальцами в куски одеяла, и замирает. По ощущениям это похоже на пачку денег. На крайне большую пачку вполне себе отличных денег. — Охренеть, — срывается с губ, стоит вытащить-таки находку на свет. Это и правда оказываются деньги, аккуратно сложенные в стопки и смотанные специальными резинками. Сотни и пятисотки, свежие, будто только из банка. — Сколько ж тут налички! — она понижает тон, чтобы не выдать себя, и интересуется у с чем-то там копошащегося парня: — Ты собираешься остаться тут? — Да, а что? — Ничего, просто подумала: может, мне переселиться временно сюда. Ну, пока Анна не вернётся. А то вдруг — она приедет, а ключа нет? Сара отчаянно мухлюет, потому что излишне зацикленная на безопасности и приватности хозяйка дома не давала ей ключи, крайне редко принимая в гости. Но Ян-то об этом не знает… Деньги жгут пальцы, так и просятся на пересчёт, но тут их трогать нельзя, вдруг придётся делиться… — Будешь чай? — спрашивает с кухни Ян, непонятно как не обнаруживший такое богатство за проведённое в квартире время. Сара одновременно ругает его и хвалит, потому что теперь… — Нет, я, наверно, пойду. До скорого. Парень выскакивает с кухни — ещё более растрёпанный и сонный, что удивительно, потому что казалось — дальше просто некуда. Он судорожно трёт глаза, но никак не останавливает. И увеличившуюся в размерах из-за денег сумку не замечает. — В ресторане ведь всё в порядке? — кричит он, пока Сара скатывается по лестнице, и, не получив ответа, удаляется внутрь квартиры, бурча что-то себе под нос. Она не идёт домой — там отец и мать, оба внимательные как коршуны, и оба вот уже полгода мечтают поймать её на курении, поэтому почти каждый день потрошат сумку. В ресторане сейчас никого, но там темно и влажно, плюс — в любой момент может появиться решивший ещё проверить вверенное ему помещение менеджер. Так что Сара забирается поглубже в парк и, усевший на скамейку прямо под фонарь, достаёт свёрток. То ли от освещения, то ли из-за того, что полностью принадлежит ей, он кажется ещё больше, чем прежде. Кое-как вытащив часть, девушка принимается считать, перебирая бумажки пальцами и млея от того, как они тихо хрустят. Ведь так звучит новая жизнь. Когда сумма переползает отметку в десять тысяч, она не может сдержать восторженного стона, правда — крайне тихого. Теперь ей есть что терять. Если подумать, теперь можно и в этом никчёмном городке не оставаться. Она всегда знала, что предназначена для большего, так почему не сейчас, когда ещё полно сил для новых свершений, а необходимая для переезда сумма уже в руках? Окрылённая собственными мечтами, Сара не замечает, как ей на плечо опускается изящная женская рука. Она взвизгивает, когда внезапная гостья хватает за горло, прижимая к скамье, но не может полноценно сопротивляться, по-прежнему скрывая заслонённые сумкой деньги. — Бинго, — неожиданно шепчет незнакомка и, сверкнув жёлтыми глазами, сдавливает сильнее…