Сон во время лекций не входил в распорядок учебного дня Бакуго. Несмотря на репутацию задиры и проблемного парня, он числился в десятке лучших студентов университета. Достаточно умный, чтобы схватывать на лету, и достаточно упорный, чтобы выкладываться по максимуму. Он мог бы стать студентом, о котором мечтает любой преподаватель, если бы не грубость и своеволие. Именно благодаря неприятному характеру Бакуго прилетало по полной даже за то, что другому студенту-отличнику могли запросто спустить с рук. Поэтому спать на парах, да еще и на парах Айзавы, было чем-то вроде смертельного трюка, выполняемого не то что без страховки, а со стопроцентной гарантией летального исхода. В другое время Бакуго не выкинул бы ничего подобного, но тем утром он был слишком измотан, чтобы заботиться о самосохранении.
Ночь выдалась на редкость паршивой. И впечатление о ней не спасала даже безоговорочная победа Бакуго. Напротив, это лишь усугубляло ситуацию, возводя его плохое настроение до уровня «фитиль подожжён, начинаем обратный отсчёт». Горящая спичка, упавшая рядом с лужей бензина. Дерьмо, которое вот-вот попадет в вентилятор. Бакуго находился даже не в шаге, а в миллиметре от взрыва, и кто был всему виной? Тодороки, который повёл себя как странный, абсолютно непостижимый мудак. Сначала эта бредовая просьба, на которую Бакуго ответил, разумеется, отказом. А кто бы на его месте согласился и позволил ни с того ни с сего вонзить в себя клыки? Реакция на отказ была не менее раздражающей, чем сама просьба: Тодороки мигом помрачнел и загрузился (хотя Бакуго не думал, что такое возможно — куда уж больше). В итоге ночь прошла через задницу, Бакуго раз за разом «убивал» своего противника, который, казалось, витал где-то очень далеко и отдавался бою процентов на сорок. Под конец ситуация обострилась настолько, что он психанул и лбом влетел в лицо Тодороки с такой силой, что голова начала кружиться. После этого Бакуго от души обматерил его и просто ушёл домой. Уснуть так и не удалось. Возможно, он заработал себе сотрясение. Возможно, стоило всё-таки оторвать Тодороки голову.
Бакуго был уверен, что закрыл глаза всего на несколько секунд, но в его многострадальный лоб тут же прилетел ком смятой бумаги. Вторая из сдвоенных пар у Айзавы подходила к концу. С трудом открыв глаза, он поднял голову. Тяжелый взгляд преподавателя, прицельно метнувшего бумажный снаряд через четыре ряда парт, не предвещал ничего хорошего.
— Бакуго, — монотонно окликнул Айзава. Он имел обыкновение пренебрегать именными суффиксами, положенной взрослому снисходительностью и, судя по синякам вокруг глаз, сном. — Могу я надеяться, что недостаток сна, который ты восполняешь во время моих лекций, вызван усердной подготовкой к экзаменам?
По аудитории пронеслось цунами из шепота и смешков.
— Я бы на вашем месте не стал, — ответил Бакуго, нахохлившись и щурясь спросонья.
— Прости, не расслышал, ты что-то сказал? — очень спокойно переспросил Айзава. Часть студентов инстинктивно ссутулилась и попыталась укрыться за впереди сидящими.
Бакуго выпрямился, упершись спиной в стоящую позади парту, расправил плечи, скрестил руки на груди и бесстрашно встретился взглядом с преподавателем. Его хватило секунды на четыре, после чего он отвёл взгляд и буркнул:
— Нет.
В конце концов он не был долбаным камикадзе, и еще остались дела, с которыми нужно разобраться прежде, чем с него спустит шкуру зловещий препод-оборотень.
Айзава тут же потерял к нему интерес и продолжил безжизненным голосом зачитывать учебный материал.
— Чувак, это было близко, — шепнул с задней парты Киришима.
— Не доставай меня, и так голова гудит.
Бакуго снова навалился на парту и подпер щеку ладонью, отчаянно зевая. Каким-то чудом ему удалось продержаться до конца лекции. После он полчаса проспал в пустой аудитории во время обеденного перерыва, кое-как вытерпел оставшиеся пары и поплёлся домой, распугивая хмурым видом прохожих. Чуть позади — достаточно близко, чтобы их сочли одной компанией, но за пределами зоны поражения в случае взрыва — шли, оживленно переговариваясь, Киришима и Каминари. Бакуго хотелось затолкать каждому из болтунов по ботинку в рот, но было жаль ботинки. Когда Каминари отделился от них, свернув на свою улицу, стало тише, но теперь Киришима переключился на Бакуго, успешно игнорируя источаемую им ауру убийцы. Тот же, в свою очередь, успешно игнорировал болтовню однокурсника, который вдобавок был его соседом и самопровозглашенным лучшим другом.
Пока шагающий рядом сосед разглагольствовал о групповом свидании с премилыми девушками, на котором он побывал в компании таких же романтически настроенных оболтусов, Бакуго думал о своём. Он не интересовался ни групповыми свиданиями, ни девушками. К тому же сейчас его мысли занимало другое. Бакуго не мог решить, должен ли он проглотить эту фальшивую победу с привкусом дерьма и найти себе занятие поинтереснее ночных прогулок с вампиром или же следовало разобраться в происходящем. Между ним и Тодороки назревало нечто непонятное, и с этим нужно было что-то делать, потому что Бакуго ненавидел что-либо не понимать. Возможно, если бы он знал Тодороки чуть лучше, то смог бы предположить, что за херня творится у него в голове. Но он знал слишком мало и об этом вампире конкретно, и о кровососах в целом. Похоже, стоило быть внимательнее на парах по социологии, когда преподаватель приводил в качестве примера вампирское сообщество.
— У тебя есть друзья среди кровососов? — спросил Бакуго, перебив Киришиму на полуслове.
Одним из положительных качеств его соседа была способность мгновенно переключаться с одной темы на другую. Не обратив внимания на грубость своего спутника, Киришима задумчиво поскрёб висок.
— Не сказать, что мы дружим, но нескольких я знаю. А откуда такой интерес, бро? У тебя проблемы с вампирами?
С одним, подумал Бакуго, но вслух сказал:
— Даже если б и были, тебя это не касается, дерьмоволосый. Расскажи мне о них.
Киришима с беспечным смехом повис у него на плече.
— Ладно-ладно, — примирительно сказал он, — не буду лезть не в своё дело. Но я не особо близок с этими ребятами. Могу только сказать, что они вроде как в другой лиге, понимаешь? При деньгах, с влиянием и каждый выглядит так, словно сошел с обложки журнала. Вампиры не стремятся затусить с нашими, да и мы им в друзья не навязываемся.
— Я понял, все они заносчивые мудаки.
— Вроде того. Похоже, у тебя самого есть опыт общения с ними, — на лице Киришимы всё явственнее проступало любопытство.
— Это по-прежнему не твоё дело.
— Как всегда, само дружелюбие, — улыбка Киришимы облучала оптимизмом всё в радиусе десятка метров. Бакуго предпочёл бы радиацию. — Если хочешь, я могу свести тебя с теми вампирами, расспросишь их сам.
— Обойдусь, — Бакуго сплюнул на асфальт, выражая своё отношение и к предложению соседа, и к упомянутым вампирам. — Я и так узнал достаточно. Кровососы не стоят того, чтобы тратить на них время.
На самом деле он не узнал ничего, кроме того, что хорошее отношение к оборотням в базовые настройки вампиров не входит. И это возвращало Бакуго к вопросу, какого чёрта Тодороки был так терпелив с ним.
— Сказал как отрезал, — одобрительно кивнул Киришима. — Очень по-мужски.
К счастью, они как раз дошли до своих домов, стоящих почти впритык друг к другу. Киришима направился к своему крыльцу, на прощание пожелав Бакуго удачи с делами-которые-его-не-касаются-но-касаются-вампиров. Иногда этот парень бывал слишком проницательным.
***
Бакуго не нужна была удача. Ему нужно было выбросить Тодороки из головы. Это решение он принял в понедельник, а к концу недели признал, что проще разжиться невероятной удачей, чем осуществить задуманное. Если в дневное время удавалось отвлечься благодаря лавине экзаменов, обрушившейся на их курс, то ночью в голову закрадывались постыдные мысли в духе «ублюдский кровосос мог бы и позвонить, у него ведь есть мой номер». Но у Тодороки не было никаких причин звонить ему или искать с ним встречи, как не было причин для аналогичных действий и у Бакуго. Кроме одной: он хотел этого. Никаких тебе озарений, пронзенных стрелами сердец и тошнотворной романтики. Просто констатация факта. Обычно в таких ситуациях Бакуго брал объект своего интереса напором, но сейчас он с какой-то радости чувствовал себя школьницей, которую продинамил её семпай. И за это он ненавидел Тодороки.
В воскресенье вечером, накануне очередного экзамена, Бакуго отключился прямо за учебниками. Против насыщенной учебной программы не смог выстоять даже организм оборотня. Несколько часов крепкого сна не намного улучшили ситуацию, но проспать дольше Бакуго не смог. Он проснулся от того, что кто-то звал его. Звал не по имени, а без слов вовсе, но обращаясь именно к нему, настойчиво и проникновенно. Бакуго моргнул, поднял голову, попутно сняв со щеки прилипший стикер с заметками, и уставился в окно. Там, в подсвеченной фонарями темноте, не было ничего необычного. Пустая дорога, протянувшаяся между рядами однотипных домом. В некоторых окнах до сих пор горел свет — измотанные студенты всё ещё пытались затолкать в себя побольше информации. Начинался дождь.
Бакуго потянуло в сырую ночь. Хотелось встать из-за стола и выйти из дома — прямо так, босиком, без футболки и в одних лишь обрезанных до колен джинсах. Он чувствовал, что должен быть в другом месте, и эта уверенность росла с каждой минутой. Пронзительное ощущение одиночества накрыло его с головой. В груди сдавило так, что стало трудно дышать. Он неосознанно поднялся на ноги, влекомый призрачным голосом. Голос обещал избавление, спасение от острой нехватки чего-то или кого-то, разъедавшей Бакуго изнутри. Где-то далеко, за границей района, за шоссе и лесом было то, чего он жаждал каждой клеточкой своего тела. Словно супермощный невидимый магнит тянул Бакуго к единственному существу, способному заполнить чёрную дыру, разраставшуюся в его груди. К Тодороки.
Зарою… зарою гада, подумал Бакуго. Его мысли путались.
Он кое-как доковылял до прикроватной тумбочки, на которой лежал мобильник. Схватив телефон, тяжело опустился на кровать и открыл короткий список контактов.
Его вызов был принят раньше, чем отзвучал первый гудок.
— Что за херня происходит?! — зарычал он в ответ на негромкое «слушаю». — Прекращай эти вампирские штучки, ублюдок!
Беззвучный шёпот, терзавший его, затих. Стало легче дышать.
— Прости, Бакуго, — голос Тодороки, слегка искаженный динамиком, звучал виновато. — Это вышло случайно.
Выругавшись, Бакуго откинулся на подушку и принялся сверлить потолок злобным взглядом.
— Извинения можешь затолкать себе в задницу. Ночь на дворе, у меня завтра чёртов экзамен, а тут ты со своими фокусами.
Тишина в трубке шуршала слабыми помехами и самобичеванием.
— Не хочешь объяснить, что это было? — выждав достаточно долго, чтобы Тодороки как следует прочувствовал свою вину, Бакуго дал волю любопытству.
Он не столько услышал, сколько догадался, что его собеседник вздохнул.
— Зов.
— Какой еще зов?
Тодороки задумался, подбирая слова.
— Зов используют вампиры во время охоты. Они фокусируются на выбранной жертве и вынуждают следовать за ними. Очаровывают на расстоянии. Привлекают. Как сирены или вроде того.
Бакуго не знал, кто такие сирены, и ему было плевать на них, но общий смысл до него дошел.
— Удобно, — с отвращением заметил он. — Вам, ребята, вообще не надо напрягаться — ужин с доставкой на дом.
— Я никогда не использовал зов, — напряженно оборвал его Тодороки. — И не охотился.
Поверить в это было несложно. И Бакуго просто сказал:
— Расслабься, я не считаю тебя серийным убийцей. Ты слишком унылый для этого.
Он мог поклясться, что расслышал мягкий смешок. Этот звук прогнал последние неприятные ощущения от «зова».
— Мне жаль, что я побеспокоил тебя, — Тодороки снова вздохнул. По мнению Бакуго, для вампира он вздыхал слишком часто. Но в этом что-то было. — Просто думал о тебе, и всё случилось само собой. Возможно, на этот раз я задумался слишком сильно…
Теперь вздохнул уже Бакуго, но его вздох был попыткой не заорать в трубку о том, что Тодороки — долбаный тормоз, который, видите ли, думает о нём по ночам, как какой-то маньяк, вместо того чтобы позвонить. То, что не позвонил и сам Бакуго, к делу отношения не имело.
— Да пригласи меня уже, — быстро, пока эта мысль не перестала казаться удачной, велел он.
— Пригласить куда?
— Боже, ты такой идиот, что мне почти жаль тебя.
— Извини, это действительно было глупо, — признал Тодороки с улыбкой в голосе. — Что, если я попрошу тебя о встрече прямо сейчас?
— Экзамен, — напомнил Бакуго.
— О… Точно. Плохая идея.
Пауза.
— В твоих интересах, чтобы я не пожалел о потраченном времени, — Бакуго сделал вид, что не повёлся на погрустневший голос вампира, но именно так всё и обстояло. — Через час на прежнем месте. Опоздаешь — ты покойник, во всех смыслах.
***
Дождь превратился в ливень, когда Бакуго был на полпути к лесу. На место встречи он прибыл не столько промокшим, сколько грязным и взъерошенным больше обычного — спасибо встречному ветру. Ожидавший его Тодороки был возмутительно чистым, но очень мокрым.
— С тебя течёт, — сказал Бакуго. Обмениваться «приветами» было не в его стиле.
— Я пришёл немного раньше, чем требовалось, — пояснил Тодороки, убирая со лба прилипшую к коже чёлку. На кончиках его волос лениво набухали капли дождевой воды.
— Немного?
— Минут на сорок.
— Ты не мог добраться сюда так быстро, — Бакуго нырнул под ветви ближайшего дерева и за рукав втащил Тодороки следом.
Тот пожал плечами, обтянутыми мокрой рубашкой.
— Я спешил.
Ветки оказались плохой защитой от дождя, но узкая полоса у самого ствола была сухой. Места для двоих хватало лишь в случае очень тесного соседства. Теоретически этим можно было объяснить поведение Тодороки, из-за которого Бакуго оказался зажатым между ним и бугристым стволом дерева. А практически Бакуго прекрасно понимал, что его лапают. Он почувствовал чужую ладонь у себя на пояснице. Пока что причин жалеть о потраченном времени действительно не было.
Тодороки ничего не говорил, просто делал, а Бакуго просто не останавливал его. Ни когда рука с поясницы переместилась на задницу, ни когда холодные губы торопливо накрыли горячие и обкусанные. Опасность поранить язык о вампирские клыки придала поцелую особую остроту. Бакуго по-хозяйски скользнул пальцами под подол отвратительно дорогой рубашки и закрыл глаза. Чуть меньше хищник, чуть больше добыча. Иногда это даже приятно.
Он не заметил, как ливень постепенно сошёл на нет.
