Сладости и гадости

      Укус не заживал, хотя с момента его появления прошло несколько суток. Шею Бакуго по-прежнему украшали два аккуратных отверстия с только-только стянувшимися краями. От ран такой глубины обычно не оставалось и следа уже через пару часов, но на вампирские укусы сила регенерации оборотня, похоже, не распространялась.       Стоя в ванной комнате, Бакуго разглядывал след в зеркало. Кожа вокруг отверстий от клыков была прохладной, хотя он только что вылез из душа, и как будто менее чувствительной. Бакуго надавил пальцами на укус и поморщился — до мурашек неприятное ощущение. Что делать с незаживающими ранами он не знал, поэтому просто налепил поверх отверстий очередной пластырь, мысленно сделав пометку «никогда не потакать стрёмным желаниям вампира, даже если тебе самому любопытно». Всерьёз разозлиться на упомянутого вампира Бакуго так и не смог. Слишком уж несчастным и встревоженным выглядел Тодороки после случившегося. Да ещё тот эпизод с кровавой рвотой, который встревожил уже самого Бакуго. Он-то думал, что кровососов ничем не проймёшь (кроме, разумеется, осинового кола, в могущество которого Бакуго продолжал верить вопреки здравому смыслу). Как оказалось, вампиры не настолько неубиваемы. По крайней мере один конкретный оборотень мог нанести существенный урон одному конкретному вампиру как снаружи — с помощью когтей или зубов, так и изнутри — посредством собственной крови. Почему-то знание уязвимых мест Тодороки пробудило в Бакуго чувство то ли ответственности, то ли чего-то столь же иррационального, неуместного и категорически ему несвойственного. В итоге злился он в основном на себя, что было непривычно и куда менее приятно, чем злиться на кого-то другого.       Появление непрошеного гостя в его спальне не прибавило Бакуго положительных эмоций. Он почувствовал чужое присутствие еще в ванной, поэтому по возвращении в комнату первым делом поздоровался:       — Нахрена припёрся?       Сидящий на подоконнике Киришима улыбнулся.       — Хотел позвать тебя в караоке, а ты трубку не берешь.       Бакуго покосился на мобильный, валявшийся на кровати. От телефона к розетке протянулся тонкий проводок зарядного устройства, сам аппарат был выключен — «сдох» прямо во время вызова. Разговора длиною в два часа и семнадцать минут хватило, чтобы довести мобильный до полного изнеможения.       А он-то думал, что Тодороки не из болтливых. Да и себя любителем часами трепаться по телефону раньше не считал.       — Это не причина вламываться ко мне через окно, — буркнул Бакуго.       Пройдя по комнате, он принялся ковыряться в шкафу, выискивая толстовку. На улице резко похолодало, и хотя оборотни были не слишком чувствительны к низким температурам, смена погоды считалась хорошим поводом разнообразить гардероб. Футболки успели надоесть Бакуго, даже в сочетании с любимой паркой.       Тем временем Киришима глубоко вдохнул, состроил жалостливую мордашку и выпалил:       — Чувак, я знаю, что ты не в восторге от такого, но нам нужен еще один парень, иначе четверное свидание сорвётся.       Четверное, мысленно ужаснулся Бакуго. Это уже не свидание, а хренова групповуха.       — Не интересует, — отрезал он.       — Хотя бы на час, — умолял Киришима. — Просто выпьешь с нами, а потом потихоньку улизнёшь.       Обернувшись, Бакуго угрожающе оскалился.       — Жить надоело? Не выноси мне мозг, дерьмоволосый. Нет значит нет. Проваливай, пока я не вышвырнул тебя из окна.       — Брось, вдруг тебе кто-нибудь понравится? Ты ведь уже довольно давно ни с кем… — Киришима осёкся, поняв по тихому рычанию друга, что зашёл на запретную территорию, и виновато улыбнулся. — Ладно-ладно, закрыли тему. Кстати, где ты пропадал в ночь перед последним экзаменом? Тётушка сказала, что утром пришла тебя будить, а комната пуста и постель не разобрана.       Услышав легкомысленное «тётушка», Бакуго поморщился, словно откусил кусок лимона. Иногда ему казалось, что от Киришимы его родители в куда большем восторге, чем от него самого. В ответ на жизнерадостное «тётушка, дядюшка» его мать и отец звали соседского засранца «Эйджи-чан», тогда как их сын всегда был просто «Кацуки». Что, впрочем, вполне устраивало последнего. От сюсюканья Бакуго тошнило с детства.       — Выходил по делам, — коротко ответил он, непроизвольно коснувшись пластыря на шее, но сразу же отдёрнул пальцы и начал деловито протискиваться в севшую после стирку толстовку. Когда он вынырнул из ворота, Киришима уже стоял у него за спиной, изнывая от любопытства.       — Эй, эй, а что это у тебя на шее, засос? Ты нашёл себе кого-то? И по ночам бегаешь на свиданки?       Бакуго локтем оттеснил его в сторону и одёрнул толстовку, стараясь не распаляться. Если реакция на вопрос будет слишком острой, Киришима поймет, что дело нечисто, и уже не отстанет.       — Не неси херню, — с безразличным видом ответил он.       Киришима разочарованно поник. Он повернулся обратно к окну, вселив надежду на свой уход, но внезапно обернулся и попытался сорвать пластырь. Бакуго успел перехватить чужую руку, выругался и сжал запястье соседа так, что тот скривился от боли.       — Совсем не круто, друг, — укоризненно заявил Киришима, баюкая руку, когда хватка разжалась. — Я же просто хотел посмотреть, — он поднял взгляд и помрачнел. — Подожди, это ведь не то, о чём я думаю?       Бакуго дотронулся до шеи и понял, что частично пластырь всё же отклеился. Дерьмо.       — Забей, — он приладил пластырь обратно, посильнее прижал к коже. — У меня нет желания трепаться об этом, так что вали на своё свидание, Ромео.       — Это же укус!.. — голос Киришимы взвился под потолок, вынудив Бакуго раздражённо шикнуть, после чего гость взволнованным шёпотом повторил: — Это же укус вампира. Что произошло? На тебя напали?       — Никто на меня не нападал, — злобно прошипел Бакуго и искоса глянул на дверь. Только бы его старуха не надумала подслушивать, иначе геморроя не оберёшься. — Это случайность, и вообще, не суйся, куда не следует.       — Скажи честно, у тебя проблемы? Сначала ты спрашиваешь про вампиров, потом пропадаешь по ночам, а теперь ходишь с дырками на шее, — скороговоркой зашептал Киришима. — Это нарушение договора, понимаешь? Нужно рассказать старшим, и тогда тем, кто сделал это с тобой, не поздоровится. Или давай сами разберёмся с ними, по-мужски, — он воинственно стиснул кулаки.       Только этого не хватало. Бакуго чертыхнулся про себя, пытаясь сообразить, как заткнуть Киришиму, который, судя по виду, был готов сию же секунду броситься мстить за друга.       Ситуацию спасла мать Бакуго, громовым голосом возвестившая о том, что ужин на столе. Приглашение адресовалось обоим парням — присутствие в доме еще одного оборотня хозяйка почувствовала сразу. Пользуясь моментом, Бакуго вытолкал Киришиму в коридор, за шкирку протащил по лестнице и водворил в кухню. Он рассчитывал, что после ужина у любопытного соседа, запланировавшего поучаствовать в групповом свидании, просто не останется времени на новые расспросы. Так и вышло. Бакуго удалось отделаться от Киришимы и сбежать на очередную ночную прогулку. Именно прогулку, а вовсе не «свиданку», как выразился его сосед. Благодаря разрядившемуся телефону они с Тодороки не успели договориться о новой встрече, так что Бакуго решил заявиться в особняк без приглашения. И это совершенно точно нельзя было назвать свиданием.

***

      Таким был первоначальный план, но уже на подходе к поместью Бакуго вспомнил, что Тодороки вроде бы упоминал о своей нелюбви к незваным гостям. Наверное, следовало всё-таки позвонить и предупредить о визите. Хотя бы теперь. Бакуго притормозил — к тому моменту он почти одолел расстояние между лесом и особняком, — вытащил мобильник и посмотрел на тёмный экран. После секундного размышления он скривился. Телефон вернулся в карман, а Бакуго продолжил свой путь. Правда, уже не на головокружительной скорости оборотня, а обычным человеческим бегом. Низкая скорость, плюс дующий в спину ветер, благодаря которому запах Бакуго опережал его самого. Теперь, если Тодороки достаточно внимателен и заботится о неприкосновенности своей территории, он должен был заранее почувствовать приближение гостя.       Свет, падающий из распахнутой боковой двери, был виден издалека. Перемахнув через забор, Бакуго понял, что его ждут. Он перешел с бега на прогулочный шаг, вальяжно засунув руки в карманы свободных джинсов. Поднявшийся к ночи ветер швырял в лицо сухие листья и ерошил волосы. Воздух пах непролившимся дождем. Для прогулки так себе погодка. Шагая в сторону особняка, Бакуго думал, что не против еще раз оказаться внутри. И, возможно, снова задержаться до утра.       Увидев его, вышедший на крыльцо Тодороки приветственно взмахнул рукой. Движение вышло неловким.       Его плечо, догадался Бакуго. А говорил, рана совсем не беспокоит. Что за кретин?       Он невольно ускорил шаг, подгоняемый досадой и желанием отвесить кретину подзатыльник, но у самого крыльца почувствовал: что-то не так. Едва уловимый запах, словно тонкая паутинка, зацепился за рубашку Тодороки, небрежно распахнутую на груди. Запах показался Бакуго знакомым.       — У тебя гости? Не поздновато? — спросил он, имея в виду, разумеется, не себя. Прозвучало довольно стервозно, но всему виной был навязчивый запах, лезущий в нос и вызывающий неприятные ассоциации.       Где-то в глубине особняка закрылась дверь. Парадная, догадался Бакуго, которому не составило бы труда услышать приглушенный хлопок и с большего расстояния. Он вопросительно поднял брови, сверля Тодороки взглядом.       — Это по работе, — ответил тот. — Зайдешь? Погода окончательно испортилась, — он обернулся к двери, на ходу застёгивая рубашку, и тихо добавил: — Я рад, что ты пришёл.       Бакуго молча поднялся на крыльцо. Градус его раздражения, понизившийся было благодаря мягкости в голосе Тодороки, вновь подскочил, когда он приблизился к хозяину дома.       Мерзкий запах осел не только на рубашке, но и на коже.       Бакуго остановился, так и не дойдя до входной двери. Происходящее нравилось ему всё меньше. А когда Бакуго что-то не нравилось, он разбирался с этим быстро и эффективно.       — Вообще-то у меня ещё есть дела, так что не распаляйся, пиявка. Я просто был неподалёку и заскочил убедиться, что ты не склеил ласты от моей крови, — небрежно бросил он.       С каждым его словом плечи Тодороки всё сильнее напрягались.       Бакуго беззвучно хмыкнул. Хоть мордашка у вампирёныша и каменная, зато тело выдаёт.       — Вот как, — упавшим голосом отозвался Тодороки, замерев в шаге от двери. — Понимаю.       «Это вряд ли, — подумал Бакуго. — Иначе не вышел бы ко мне в расстёгнутой рубашке и насквозь провонявший кем-то».       Попрощались они скомканно. Бакуго спешил, на бегу прислушиваясь, не шуршат ли шины по подъездной дорожке поместья. Он чувствовал на себе взгляд Тодороки, пока не достиг ограды, за которой оказался вне зоны видимости. Здесь Бакуго прибавил скорости и в считанные секунды добрался до главных ворот.       — Попался, — пробормотал он, заметив силуэт, зябко ёжившийся на ветру.

***

      Стоящий у ворот человек то и дело поглядывал на дорогу, словно чего-то ждал. Бесшумно приблизившись, Бакуго разглядел телефон, зажатый в его правой руке. В левой было нечто вроде уродливого кожаного саквояжа, с какими в старых фильмах расхаживали доктора. И если сложив ожидание, пустынную дорогу и мобильник можно было предположить, что человек ждал вызванное такси, то версий о роли саквояжа у наблюдателя не нашлось. Бакуго точно знал, что врачом этот невысокий парень, прятавшийся за поднятым воротником пальто, не был.       Он был занозой в заднице, отравлявшей его жизнь в школе. Никчёмный, вечно путавшийся под ногами и всюду совавший свой любопытный нос. Мидория Изуку собственной персоной. Деку, этот хренов ботан.       При виде Бакуго, вынырнувшего из темноты, парень у ворот нервно вздрогнул и отступил на пару шагов.       — Давненько не виделись, — с кривой улыбкой произнес Бакуго, приблизившись. — Какого хера ты здесь забыл, Деку?       — К-каччан, — Мидория изумленно разглядывал его.       — Я же велел не называть меня так, мудила. Смотрю, в тебе ни роста не прибавилось, ни мозгов.       Мидория нахмурился.       Что-то новенькое. В школьные времена он бы ссутулился и свалил с глаз долой, прижимая к груди очередную тетрадку, исписанную наблюдениями. О, Бакуго стоило только вспомнить об этой идиотской привычке бывшего одноклассника, как его лицо тут же перекосило гримасой отвращения.       — Эй, ты что, шпионишь за этим кровососом? — спросил он тихо, но с угрозой. — Поэтому ошиваешься здесь посреди ночи, а? Херов сталкер, всё вынюхиваешь и высматриваешь, прямо как в школе! Деку, а твои тетрадки сейчас с тобой? Снова записываешь, кто что ест, сколько раз может отжаться и как часто ходит в сортир?       Бакуго всё сильнее распалялся. Сорванное не-свидание, чужой запах на коже и одежде Тодороки, а в качестве вишенки на этом дерьмовом торте — встреча со старым знакомым. Он угрожающе двинулся на Мидорию, а тот только и мог, что пятиться, пока не упёрся спиной в витые ворота поместья.       — Кач… Бакуго, успокойся, — Мидория выставил перед собой саквояж, словно щит. — Я не понимаю, чего ты от меня хочешь и как вообще тут оказался, но…       — Как я тут оказался? — Бакуго зверски улыбнулся, нависнув над ним. — У меня-то есть полное право здесь быть, а вот ты…       — Я здесь по работе, — перебил его Мидория. Перебил впервые за годы их знакомства.       От удивления Бакуго на миг остолбенел, а потом почти нормальным тоном переспросил:       — Что? Какая здесь может быть работа у такого бесполезного лоха, как ты?       Пользуясь возможностью, Мидория отлепился от ворот и отошёл в сторону, чтобы быть ближе к дороге, чем к Бакуго.       — Хозяин этого поместья, Шото-сан. Я его личный помощник.       Бакуго вытаращился на него. Шото-сан?       — Я устроился в фирму, принадлежащую главе клана, вскоре после окончания школы, — разглагольствовал тем временем Мидория. — Оказалось, что люди, знающие правду о вампирах и оборотнях, высоко ценятся и быстро поднимаются по карьерной лестнице. Мне повезло, несколько последних поколений моей семьи были из таких «просвещенных». Поэтому матери и позволили поселиться рядом с районом оборотней, а мне — учиться с вами в одной школе. Я с детства хотел стать частью вашего сообщества, приносить пользу, помогать, — он неловко улыбнулся. — Но мне так и не удалось прижиться, а в старших классах пришлось переехать. Зато теперь я наконец нашёл своё место…       — Вот жесть, ты всё такой же болтун! Разве похоже, что мне интересна твоя биография и твои убогие мечты?       — Но ты же сам спросил… — с робким возмущением возразил Мидория.       — Да заткнись уже. Я всё понял. Сбылась мечта идиота, ты стал мальчиком на побегушках у богатеньких кровососов, поздравляю. А теперь вернёмся к главному: что ты делал в особняке и почему от Тодороки воняет тобой? Ложиться под него входит в твои рабочие обязанности?       В глубине души Бакуго был уверен, что всё совсем не так. Тодороки не мог трахать Деку. Он совершенно точно не стал бы этого делать.       — Что ты несёшь! — Мидория вспыхнул. Теперь он был возмущен настолько, что вряд ли понимал, на кого повысил голос. — Я накладывал швы на его рану! — он снова поднял саквояж и вытащил из него нечто, чем буквально ткнул в лицо Бакуго. — Видишь?       — Это степлер? — Бакуго с недоумением смотрел на штуку, напоминающую канцелярский прибор для скрепления бумаги. Разве что побольше и выглядит таким же старомодным, как саквояж.       Мидория выдохнул и опустил руку с зажатым в ней инструментом. Его лицо снова приняло нормальный цвет.       — В каком-то смысле, — он неожиданно улыбнулся. — Медицинский степлер — неплохое название. Это изобретение моего деда. Он был хирургом, практиковал в те времена, когда мирный договор еще не был заключен. Ему часто приходилось латать вампиров, пострадавших от стычек с вашими. После заключения договора необходимость в докторах у вампиров отпала, но дед до самой смерти поддерживал инструменты в рабочем состоянии — на всякий случай. И вот кое-что из его арсенала пригодилось, — Мидория бережно спрятал устройство обратно в саквояж и поднял взгляд на Бакуго. — Та рана… Шото-сан так ничего мне и не объяснил, но… Это ты укусил его, Каччан?       — Не твоё дело, — огрызнулся Бакуго. — Проваливай, пока я не затолкал этот степлер тебе в глотку. И больше не приходи сюда. Мне плевать, что ты работаешь на Тодороки, скажу прямо: ещё раз увижу тебя рядом с особняком — ноги переломаю. Я планирую часто бывать в этом доме, и от перспективы видеть там твою рожу меня воротит. Лучше держись подальше, Деку, — он за долю секунды оказался рядом с Мидорией, оцепеневшим от неожиданности, и лениво замахнулся на него когтистой рукой.       Чуткий слух оборотня уловил приближение автомобиля. Такси, предположил Бакуго. Он отступил назад и спрятал руки в карманы. Победно посмотрел на Мидорию, но тот, вопреки ожиданиям, не трясся от ужаса и даже не побледнел.       — Это моя работа, — выпалил Мидория. Его голос слегка дрожал, но быстро окреп. — Если Шото-сан попросит меня приехать, я приеду в любое время суток, потому что помогать ему — мой долг. И он… он мой друг! Так что тебе не удастся запугать меня, Каччан. Мы уже не школьники, — он оглянулся на шум показавшегося из-за поворота такси, а потом повернулся к Бакуго и решительно добавил: — Раз уж на то пошло, не стоит ли тебе держаться подальше? Шото-сан был ранен по твоей вине, так что налицо прямое нарушение договора. И, что важнее, ты представляешь для него угрозу, а этого я допустить не могу.       Прежде, чем Бакуго нашёлся с ответом, Мидория юркнул в притормозившее у обочины такси и захлопнул дверцу. Машина быстро скрылась в темноте, а Бакуго так и остался стоять у ворот, ошарашенно глядя ей в след.       Его только что отчитали, и кто? Хренов ботан Деку. Этот мир окончательно сошёл с ума.