***
— А кроватей в клоповнике не было с самого начала или их повыбрасывали слуги? — спросил Бакуго, вытянувшийся на диване в хозяйской спальне. Тодороки сидел рядом, в одних брюках и прямо на полу, прислонившись к дивану голой спиной. — Их уже не было, когда я въехал. И нет у меня никаких слуг. — Дерьмово. Бакуго поёрзал, пытаясь устроиться. Диван был узким и неудобным, а его обивка мерзко колола распаренную после душа кожу. Поправив задравшуюся футболку, одолженную у хозяина дома вместе со свободными тренировочными штанами, гость лениво потянулся. — Ты это про кровати или про слуг? — Тодороки сидел спиной к нему, но Бакуго точно знал, что он улыбается. Точнее, почти-улыбается. Бакуго издал неопределенный звук, а потом, не удержавшись, зевнул. — Поспи, — предложил Тодороки, обернувшись к нему. С зачёсанными назад мокрыми волосами он выглядел старше и как будто более… вампиристо? Ухмыльнувшись, Бакуго вытянул руку и взъерошил ему волосы. Двухцветные пряди, перемешавшись на макушке, образовали бурный красно-белый водоворот. Там, где тонкие прядки сплелись волосок к волоску, цвет получился нежно-розовым. — Клубничный милкшейк, — пробормотал Бакуго. Мысли лениво перетекали в голове, а тело было до того расслабленным и тяжёлым, что идея расстаться даже с таким неудобным ложем казалась возмутительной. — Что? — переспросил Тодороки, параллельно пытаясь привести волосы в порядок. — Да так. Похоже, мне реально надо поспать, — Бакуго отвернулся от него и тут же уткнулся носом в спинку дивана. Кто вообще придумал делать диваны такими узкими? И кто придумал селиться в домах, где нет кроватей? — Разбуди, когда начнёт светать. — Хорошо. — И не вздумай пялиться на меня, пока я сплю. Займись чем-нибудь, не маньячь. Тодороки издал тихий звук, который можно было классифицировать как «фыркающий вздох». Он несколько минут просидел молча, а потом негромко позвал Бакуго по имени, словно проверяя, уснул ли тот. Не дождавшись ответа, еще с минуту просидел в безмолвии. Всё это время Бакуго лежал с открытыми глазами. Он не услышал — почувствовал на уровне инстинктов, когда Тодороки собрался снова заговорить. И опередил его одной короткой фразой: — Похоже, я в тебя влюбился. После нескольких секунд тишины, в течение которых Бакуго невидящим взглядом пялился на диванную обивку, Тодороки наконец подал голос. — Я собирался сказать то же самое. Только без «похоже», потому что в моём случае это несомненный факт… Бакуго закатил глаза — возможно, впервые в жизни. — Я несомненно влюбился в тебя, тупая половинчатая пиявка. А теперь, будь добр, заткнись и дай мне поспать. Чёрт. Тодороки откинулся назад и пристроил голову так, чтобы превратить его бедро в свою подушку. Молча, как и было велено. Бакуго уже собрался возмутиться — влага с двухцветных волос стремительно впитывалась в ткань штанов, — но плюнул и закрыл глаза. Он заснул быстрее, чем успел придумать наказание для обнаглевшего вампира.10,5.
21 января 2019 г. в 10:53
Через несколько километров Бакуго наконец понял, где очутился. Одним из неприметных ответвлений шоссе была частная дорога, ведущая к поместью Тодороки. Всё это время инстинкты гнали его незнакомым маршрутом, да к знакомому месту. Будь Бакуго обычным собой, он либо разозлился бы, либо почувствовал замешательство и остановился, чтобы обдумать происходящее. Но мышление Бакуго-волка, вдобавок подвергнутого воздействию новолуния, оказалось упрощено до самых примитивных логических цепочек. Ему хотелось увидеть Тодороки, поэтому он здесь. Такой причины хватало, чтобы продолжать движение.
Сворачивающая к поместью дорога шуршала под ударами сильных лап. Издалека Бакуго увидел несколько светящихся пятен. Окна особняка. Разумеется, хозяин дома бодрствовал даже сейчас, поздней ночью. Волк ускорился, на бегу выдыхая рваные облачка пара. Перепрыгнуть забор из витых железных прутьев — раз плюнуть. Не снижая скорости, он молнией пронесся по лужайкам и газонам, обогнул гараж и остановился под светящимися окнами.
Запрокинув голову, волк завыл. Это был дерзкий вызов, адресованный тому, чья тень мелькнула за тонкими занавесками.
Долго ждать не пришлось. Дверь особняка распахнулась, выпуская желтый электрический свет. Волк твёрдой поступью подошел к крыльцу, на котором стоял хозяин дома.
— Бакуго, — тихо произнес Тодороки, глядя на него, но не двигаясь с места.
Волка не удивило то, что его сразу узнали. С Тодороки по-другому и быть не могло.
Они безмолвно смотрели друг на друга. Бакуго ждал. Он пришёл сюда, потому что хотел этого, яростно желал сознанием, не замутнённым сомнениями и противоречиями. Но хотел ли того же Тодороки? Тот по-прежнему молчал и ни на сантиметр не приблизился к замершему у порога волку.
Тодороки больше не желает его видеть?
Бакуго зарычал — не угрожающе, а вопросительно. Тодороки слегка нахмурился. Он явно ничего не понимал. В его глазах без труда читалась боль, и эту боль причинил ему Бакуго.
Тодороки возненавидел его? Он злится?
Волк выдохнул немного пара, и это прозвучало совсем как человеческий вздох. Он лег на землю, прямо в холодную влажную грязь, вытянул передние лапы и опустил на них голову. Прикрыв глаза, волк заскулил. Тоскливый звук взмыл к небу, вспоротому острым серпом молодой луны. Бакуго плохо давались извинения, но он искренне хотел загладить свою вину и убрать из взгляда Тодороки эту пронзительную обиду.
То, до чего Бакуго-человек не смог дойти за месяц, Бакуго-волк осознал за пару часов. Всё оказалось предельно просто. Вот то, что ему необходимо. Тот, кого он хочет. И если ему позволят, он готов остаться.
Затихнув, волк открыл глаза и увидел склонившийся над ним силуэт. Опустившись на корточки, Тодороки коснулся его головы. Сначала осторожно, затем смелее, зарылся пальцами в густую шерсть, мягко провёл по стоящему торчком уху. Волк издал протяжный звук, напоминавший нечто среднее между кошачьим мурлыканьем и рёвом цепной пилы.
Тодороки улыбнулся — почти-улыбнулся! — и волк точно улыбнулся бы тоже, если б умел. Вместо этого он толкнулся лбом в чужую ладонь, напрашиваясь на новую порцию ласки.
— Бакуго, — Тодороки еще раз позвал волка по имени, но теперь это прозвучало иначе. Его взгляд больше не ранил в самое сердце. — Пойдем в дом?
И волк снова стал человеком. Ни на секунду не задумываясь, не стесняясь трансформации — странной, коверкающей тело и наверняка кажущейся чем-то жутким неподготовленному наблюдателю. Тодороки, у которого от увиденного не дрогнул ни один мускул на лице, взял его за руку и отвёл сразу на второй этаж, в свою комнату, где набросил на плечи Бакуго мохнатый плед.
— Я весь в грязи, — лающе прохрипел Бакуго. Его голосовые связки после трансформации всегда возвращались в норму последними. Он посмотрел на свои заляпанные грязью босые ноги, к которым прилип всякий лесной мусор. Также серые грязевые разводы оказались на бедрах, животе и руках — по самые локти.
— Тебе нужно помыться.
Его тут же начали мягко подталкивать к выходу из комнаты, но Бакуго упрямо остановился и повернулся к Тодороки.
— Слушай, — начал он, исполненный решимости еще раз извиниться, но уже по-человечески.
— Всё в порядке, — Тодороки перебил его. Он протянул руку и вытащил из спутавшихся волос Бакуго сухой листик. — Не нужно ничего объяснять сейчас. Того, что ты здесь, достаточно.
— Заткнись, — Бакуго раздраженно вздохнул. Чёртов вампирёныш опять отыгрывал джентльмена, но сейчас это было совершенно некстати. — Я не из тех, кто накосячит, а потом будет делать вид, что ничего не случилось…
Его перебила мелодия, донёсшаяся из кармана брюк Тодороки. Тот проигнорировал оживший мобильник, всем своим видом показывая, что готов выслушать Бакуго. Но телефон продолжал звонить, пока хозяин не вынул его из кармана с намерением то ли отключить, то ли — если судить по выражению лица — выбросить в окно.
— Ответь, — велел Бакуго, ладонью накрыв его руку раньше, чем тот успел сделать что-либо из перечисленного. — Уж не знаю, кто там такой упёртый, но иди и поговори с ним. Я подожду.
Тодороки колебался. Мобильник продолжал надрываться в его руке.
— Никуда не уходи, — сдавшись, попросил он Бакуго. — Я серьезно.
— Даже в мыслях не было, — тот получше закутался в плед и уселся на диван. — Вали давай, вампирёныш. И смени сигнал, что ли, а то уши режет.
Оставшись в одиночестве, Бакуго согнулся пополам и уткнулся лбом в накрытые пледом колени. Он выпроводил Тодороки не просто так. Это была попытка выиграть немного времени, чтобы собраться с мыслями. Слова, которые ему предстояло сказать, застревали в горле всякий раз, как Бакуго думал о них. И речь шла не об извинениях — хотя их выдавить из себя тоже будет нелегко, — а о чём-то настолько глубоком, что это до сих пор немного пугало его.
Он мысленно складывал слова так и эдак, когда через несколько слоёв стен до него донёсся приглушенный голос.
— Если это единственное, о чём ты хотел поговорить, то я отключаюсь, — холодно предупредил кого-то Тодороки.
Бакуго узнал этот отстранённо-надменный тон — так Тодороки говорил и с ним в самом начале их знакомства. Подслушивать не хотелось, но невозможно просто взять и отключить сверхчеловеческий слух.
— Это не неуважение, — Тодороки слегка повысил голос. — Это моя личная жизнь, которая никак тебя не касается…
Он замолчал, перебитый собеседником. Следующие несколько минут Бакуго слышал лишь шорох шагов хозяина дома, раздраженно кружившего по одной из комнат.
— Отец, я всё понимаю… — хмуро сказал Тодороки после затянувшегося молчания.
В тот момент Бакуго не придумал ничего лучше, чем изо всех сил зажать уши ладонями. Он и так услышал лишнее.
Отец, мысленно повторил он.
Тодороки разговаривал с вампиром, обратившим его? Слов звонившего слышно не было, но разговор явно вёлся напряженный. И если Тодороки не насобирал себе долбаный гарем, то той самой «личной жизнью», о которой шла речь, был Бакуго.
Раньше ему не приходило в голову, что тесное знакомство с ним могло вылиться в неприятности для Тодороки. Мирный договор не превратил оборотней и вампиров в друзей-навек, в большинстве своём они по-прежнему на дух друг друга не переносили.
Что, если в эту самую минуту вампирский папаша промывал Тодороки мозги на тему «не дружи с оборотнями, сынок, они плохие»?
Что, если Тодороки решит включить примерного мальчика и пошлёт Бакуго куда подальше, тем более после случившегося?
Это будет полная задница.
Следующие несколько минут Бакуго напряженно кусал губы, сдерживаясь, чтобы не подслушать оставшуюся часть телефонного разговора. Он едва успел убрать руки от ушей и принять непринужденную позу, когда Тодороки вернулся в комнату. На бледном лице застыло нечитаемое выражение. Бакуго нетрудно было вообразить, что именно с таким похерфейсом хозяин особняка вежливо выставит его за дверь.
— Ты выглядишь уставшим, — Тодороки подошёл к дивану и протянул руку. — Я провожу тебя до ванной.
До ванной. Не до двери. Это обнадёживало.
— Раз ты такой заботливый, может и душ со мной примешь? — Бакуго не собирался упускать свой шанс. Он сжал протянутую ладонь, скользнул пальцами под манжет рубашки, слегка надавил на запястье. Пульс не прощупывался. С ума сойти. — В процессе поговорим.
Если Тодороки такое предложение и удивило, то вида он не подал. Молча кивнул и потянул его за собой.
В ванной Бакуго сбросил с плеч испачканный плед и принялся нагло разглядывать раздевавшегося Тодороки. Посмотреть было на что. И хотя главное он уже видел, сейчас ему представилась возможность оценить все имеющиеся достоинства.
— У тебя красивое тело, — заметил он, беззастенчиво скользя взглядом по бледной коже, обтянувшей упругие мышцы. Не оставил он без внимания и то, что рана на плече почти зажила, хотя швы всё ещё впивались в кожу чёрным частоколом.
— Только тело? — уточнил Тодороки, к тому моменту полностью избавившийся от одежды.
Бакуго фыркнул.
— Не только.
— Спасибо, — серьезно сказал Тодороки. — Я тоже считаю тебя красивым. Всё в тебе, — он галантно распахнул перед Бакуго стеклянную душевую капсулу — огромную, с внутренней подсветкой, кажущуюся возмутительно неуместной в старом особняке.
— Спасибо, — спародировал его тон Бакуго. Он шагнул под струи тёплой воды, льющей с потолка кабины. — Вообще-то я думал, что ты откажешься от душа. Или хоть смущение изобразишь.
Он обернулся как раз в тот момент, когда Тодороки втиснулся в капсулу следом за ним, и они оказались лицом к лицу. Места внутри хватило бы и на троих, но Бакуго отодвигаться не стал.
— Ты слишком хорошего мнения обо мне, — сказал Тодороки, потянувшись за мочалкой, лежащей на одной из полочек, выделанных во внутренней стенке капсулы.
— Это ты слишком хорошего мнения о моём мнении о тебе, — отбил Бакуго и повернулся к нему спиной. Вскоре он почувствовал шершавые прикосновения мочалки, стирающей с его кожи засохшую грязь.
Со спиной, на которой грязи было мало, Тодороки управился в считанные секунды, после чего мочалка резко спустилась на голени, а от них начала продвигаться вверх, дразня чувствительную кожу на внутренней стороне бёдер.
— Ты хотел поговорить, — напомнил Тодороки, не переставая орудовать мочалкой.
— Прости, — помолчав, Бакуго сумел выдавить только одно слово, но всё остальное отчётливо прозвучало в его голосе.
Вместо ответа Тодороки на мгновение прижался губами к его бедру и как ни в чём не бывало продолжил оттирать грязь. Мочалка поднялась еще немного выше, круговыми движениями поглаживая кожу на ягодице. Следующий поцелуй пришёлся уже туда.
Бакуго зажмурился. Всего десять минут назад ему было не по себе, а теперь он уже не мог думать ни о чём, кроме губ Тодороки, осыпавших короткими поцелуями его ягодицы и поясницу. Руки, неторопливо ласкающие кожу на его бедрах, оставались холодными, но Бакуго был уверен, что член Тодороки к тому моменту стал таким же горячим и твёрдым, как и его собственный.
Пытка ласками продолжалась, пока Бакуго окончательно не потерял самообладание. Наскоро облизав пальцы, он попытался вставить в себя сразу два, но его остановили раньше, чем необдуманный порыв смог нанести ему травму.
— Поранишься, — предостерёг Тодороки.
Бакуго выразительно посмотрел на него через плечо.
— Ты забыл, что я исцеляюсь за несколько минут? Заживёт.
— Дело не в этом, — Тодороки смотрел на него так, словно Бакуго не понимал очевидных вещей. — Я не хочу, чтобы тебе было больно. Нам незачем торопиться…
— Бесишь, — перебил Бакуго и, извернувшись, схватил его за подбородок. — Только один раз спрошу: да или нет?
— Да.
— Тогда захлопнись и не мешай.
После нескольких секунд дуэли взглядов Тодороки сдался. Единственное, что он сделал перед тем, как предоставить Бакуго рулить процессом — вручил бутылочку массажного масла, которую со вздохом достал с полки.
— Не знал, что кровососы балуются массажем, — прокомментировал Бакуго, разглядывая упаковку. Маленькая, похожа на пробники, что оставляют в гостиничных номерах. — Или ты держишь масло специально для таких случаев?
— Принадлежности для душа, кофе и бытовую химию раз в месяц привозят в особняк по приказу главы клана, — неохотно пояснил Тодороки.
— А, ну конечно, — Бакуго издевательски улыбнулся, — такими мелочами занимаются слуги юного принца.
Насладившись кислым выражением лица «принца», он отвернулся и принялся возиться с колпачком флакона. Пальцы подрагивали. На самом деле Бакуго при всём желании не смог бы не торопиться. Сейчас, когда его животная часть всё еще была активна, тело требовало немедленного физического подтверждения того, что Тодороки принадлежит ему.
С маслом и правда оказалось легче. Было не до осторожности, но он знал: Тодороки следит за каждым его движением и с вероятностью сто один процент вмешается, если он порвёт себя.
— Так и будешь пялиться? — поинтересовался Бакуго. Он уже без проблем мог протолкнуть в себя три пальца. Мысль о том, что Тодороки видит его таким — прогнувшимся в спине, с расставленными ногами и собственными пальцами в заднице — не помогала унять возбуждение, от которого мелко подрагивали колени.
— Ты же сказал не мешать, — отозвался Тодороки, стоящий за его спиной. — Смотреть — единственное, что мне остаётся. Или ты всё-таки хочешь, чтобы я помог?
Бакуго почувствовал, что на руку, которой он себя растягивал, опустилась прохладная ладонь. От дополнительного давления пальцы вошли в его тело до самого основания.
Он инстинктивно попытался вынуть их, но всё повторилось — Тодороки снова надавил на его руку, сильнее и резче.
Ещё одна попытка освободить руку и ещё один толчок, направивший пальцы немного вбок. Бакуго не смог сдержать исступлённый стон. Тодороки его трахал его же пальцами.
— Охренеть, — выдохнул Бакуго. И тут же поправился: — Ты охренел.
Такого он не ожидал. И всё же этого было недостаточно. Он подался назад и прижался спиной к груди Тодороки. Откинул голову на его плечо, чтобы встретиться с ним взглядом. Судя по лицу, Тодороки и сам был на пределе. От мрачноватой отстранённости не осталось и следа. Сейчас он походил на голодного вампира даже сильнее, чем перед тем укусом.
— Скорее, — одними губами попросил Бакуго.
Тодороки позволил ему вынуть пальцы, но не торопился войти в него. Медленно, словно издеваясь, надавил головкой члена на скользкое от масла отверстие.
— Да вставь уже полностью, мать твою! — от досады Бакуго чуть не прокусил себе губу.
Никакой реакции.
Всё так же неторопливо, чуть ли не по миллиметру, Тодороки проталкивался в него. Бакуго смог как следует прочувствовать сопротивление мышц, неохотно поддающихся напору.
Одной рукой обнимая его со спины и направляя свой член второй, Тодороки медленно заполнял его тело собой, расширяя изнутри.
— Больше так не исчезай, — прошептал он вдруг. — Пообещай мне.
Бакуго, к тому моменту наконец-то ощутивший себя заполненным до предела — он чувствовал, как пах Тодороки касается его ягодиц, — на миг оцепенел. Такими словами не разбрасываются, если планируют послать кого-то на все четыре. Облегчение, которое он испытал в следующую секунду, заставило на эту глупую, в духе мыльной оперы просьбу ответить таким же глупым «обещаю».
Поцеловав его за ухом, Тодороки плавно отстранился, а потом снова качнулся вперед и попросил странным напряжённым голосом:
— Расставь ноги пошире.
Бакуго догадался, что он сдерживается из последних сил, и не смог устоять перед возможностью спровоцировать его. Он сильнее прогнулся в спине, уперся в стенку капсулы плечом, завел руки назад и раздвинул ими свои ягодицы. Оглянулся, улыбнувшись нагло и призывно.
— У тебя сейчас такое лицо, как будто ты собрался меня пытать, а не трахать. Расслабься уже.
— Твой характер действительно ужасен, Бакуго.
— Ты и сам нихрена не подарок.
— Верно, — с улыбкой в голосе признал Тодороки.
Шум воды, бьющейся о дно капсулы, не заглушал хлюпающие звуки, с которыми его член выскальзывал и вновь протискивался в пульсирующее кольцо мышц.
Бакуго упустил момент, когда перешел со стонов на отчаянное звериное рычание. Либо у него слишком долго не было секса, либо вампирёныш оказался чертовски талантлив в этом деле.