Футболисты бывают разные

Ты до крови закусываешь нижнюю губу, то и дело поглядывая на часы. Очередной субботний матч не сулили ничего хорошего — и это было понятно из двух последних игр Тамбова. Что с Зенитом, что с Локомотивом эта команда смогла забить по голу, а Спартак явно сейчас был не в такой хорошей форме, чтобы спокойно перенести внезапные атаки волков. В силу некоторых учебных дел в Университете ты просто физически не могла присутствовать на стадионе — тем более не в родной Москве, а в Саранске. И это было самое невыносимое — наблюдать за всем через экран широкого плазменного телевизора и замирать от невозможности сделать хоть что-то. Да и что ты могла сделать? Ни-че-го. Здесь все зависело только от самих парней и их настроя на игру, который находился в весьма шатком положении после нескольких перекладин и нереализованных моментов. Тамбов не скупился на опасные моменты и прилетевший гол в первом тайме был тому ярким доказательством. Ни игры, ни результата. Болельщики скандируют «Отдай пиджак, сними пиджак». «A Tutti Avanti, Массимо Каррера» Сейчас ты просто не представляешь, что творится на душе у молодого голкипера красно-белых. Хотя нет — догадываешься. Саша имеет привычку писать тебе коротенькое сообщение почти что сразу после матча с любой информацией по игре или обратному пути, но сейчас телефон упорно молчит. Хочется верить, что Максименко не принимает поражение только на свой счет, но зная парня, ответ напрашивается только один — он переживает за всех сразу и винит себя в пропущенных мячах. В этом весь Саша — никогда не выскажет все защитникам, никогда не будет искать крайних. Он виноват, вот и все. Он — вратарь, а значит должен всегда выручать собственную команду. Всегда. Максименко устало потирает переносицу, откидываясь на мягкую спинку сиденья в автобусе. В наушниках по десятому кругу играет одна и та же песня, включенная на полную громкость. В голове все еще крутится этот злосчастный матч и два пропущенных мяча. Он снова и снова оказывается у собственных ворот и ничего не может изменить. Свист болельщиков и 2:0. Он все еще слышит этот стадион, и не успевает отбить мяч. Саша закрывает глаза, шумно выдыхая — слова поддержки от одноклубников словно проходят мимо ушей. Отгоните рассвет, заберите, please, туда, где рядом никого нет. Он знает, что это будет долгая ночь. Он знает, что ты тоже не сможешь заснуть, но ничего с собой поделать не может. Твои сообщения уходят в пустоту — «он снова себя накручивает, но все будет хорошо» от Рассказова приходит уже глубокой ночью. Веских причин давно нет, причин давно нет. Ты уснешь лишь под утро и не услышишь, как Саша вернется домой. Окна наглухо зашторены тяжелыми темно-бордовыми портьерами, из-за которых порой невозможно точно определить время суток. На кухне оглушительно хлопнет дверца шкафчика, и затем последует едва слышная ругань. Сейчас нет никакого желания обсуждать произошедшее с кем-либо, и Максименко безумно благодарен тебе за эту молчаливую поддержку. Вы понимаете друг друга без единого слова и даже взгляда. Пальцы по наитию в абсолютной темноте находят его широкие плечи, и через мгновение ты оказываешься в крепких объятиях Саши. — Я люблю тебя. — Я тоже, — ты чувствуешь каждой клеточкой своего тела, как он тихо смеется, и от этого становится легче на душе, — спи, давай. Наверное, не спала всю ночь, да? — А ты как думал. Голос Максименко звучит приглушенно, мягко вибрируя в области грудной клетки — ты поддаешься вперед, еще сильней прижимаясь к парню. — Прости, что не написал. — Я все понимаю, ты же знаешь. — Знаю.