Доброе утро

Лора сидела на кухне, безразлично уставившись в свою чашку чая. В её комнате то и дело хлопали дверцы шкафа и тумбочки, иногда оттуда доносились тихие причитания и вздохи. Девушка высыпала в чашку пятую ложку сахара и размешала. Пить она не собиралась. Дверь была заперта на ключ, ключ был у мамы. Завтра Лора уедет на утренней электричке, даже не попрощавшись с Даной. Телефон забрала мама, и девушка не могла даже сказать подруге об отъезде. Это было бы как минимум подло и низко, вот так исчезнуть, бросив её одну в таком состоянии, но… Что она могла сделать? -…и сидит, и сидит, встала бы и помогла матери вещи собрать! — послышалось из комнаты.  — Я не хочу уезжать, и собирать ничего не буду! — огрызнулась она. За окном было темно, до отъезда оставалось всего несколько часов. Лора сидела дома и грустила, как в детстве, под домашним арестом. Она сильно поссорилась с мамой ещё утром, и с тех пор они не разговаривали, не считая пререканий по мелочам. Как оказалось, тётя русоволосой работает в этой больнице уборщицей, она видела её и сообщила маме. У дежурной медсестры та узнала, почему её дочка здесь, и решила, что это дружеское общение надо пресечь. «Ах, Аня, если б ты промолчала…» — в сотый раз думала Лора, но она знала, что если мама хочет чего-то добиться — она этого добьётся. И даже понимая это, девушка продолжала оказывать слабое сопротивление. Она надеялась.  — Уже десять часов, Лора. Это ты со своей сумасшедшей можешь до полуночи гулять, — проворчала женщина, проходя мимо нее с чемоданом в руках. — У тебя завтра в пять часов поезд, марш в кровать! Девушка встала со своего места и решительно посмотрела не неё.  — Не называй Дану сумасшедшей!  — Я привыкла называть вещи своими именами. Нормальные люди не вскрывают вены, и я не удивлюсь, если окажется, что она курила травку. Лора едва удержалась, чтобы не накричать на маму.  — Она не курит, не пьёт, ведёт здоровый образ жизни, знает английский и умеет вязать. Она не виновата, что заболела. Такое поведение — болезнь, и эта болезнь лечится участием и поддержкой, — спокойно объясняла она уже в сотый раз. — Я нужна Дане, а ты не даёшь мне её спасти-  — Таких людей уже не спасти, девочка моя. Их лечат не участием, а специальными препаратами.  — До того, как она попала в больницу, ты почему-то ставила её мне в пример, — язвительно заметила девушка.  — Ненормальные очень умело притворяются хорошими людьми. И мне очень жаль, что общение с ней так плохо на тебя повлияло. Где это видано, чтобы дети повышали голос на родителей?! Лора глубоко вздохнула и ушла в свою комнату, громко хлопнув дверью. Она была уже в пижаме, но спать не хотела, а потому и сидела на кухне. Ну вот почему все так сразу навалилось?! Ссора с мамой, попытка суицида подруги, переезд в большой и так горячо нелюбимый город… А самое главное — именно тот человек, кто мог поддержать и выслушать, сейчас сам нуждался в помощи, которую девушка не могла, но очень хотела оказать. Утром она проснулась от настойчивого стука в дверь.  — Вставай, опоздаешь.  — И тебе доброе утро, — фыркнула Лора. Она печально вздохнула и села на кровати. Девушка расчесала волосы, надела привычную голубую блузу и светлые джинсы, заплела косу, как она это обычно делала, собираясь на работу. А теперь собираться было некуда. Ещё вчера мама настояла, чтобы она написала заявление об увольнении. «И работу тебе нормальную найдём, и мужа хорошего». Ох. Примерно через полчаса они попрощались с тётей Мариной и вышли из дома. До вокзала они дошли пешком, затем купили билеты на утреннюю электричку и вышли на перрон. За все это время девушка не проронила ни слова. Вскоре пришёл поезд, они сели в вагон. Русоволосая даже не стала доставать наушники, только уперлась лбом в грязное стекло и печально вздохнула, чувствуя, как повлажнели глаза.  — Ну не убивайся ты так по этой сумасшедшей, — проворковала мама, полуобнимая её за плечо. — И подружек тебе найдём хороших, и все будет хорошо. Лора чуть не взвыла.  — В конце-то концов, подумай, кто сможет тебя выслушать, помочь, кто всегда будет рядом, кто поддерживал тебя с самого детства? Со мной ты будешь в безопасности, уж я об этом позабочусь, — продолжала женщина. Девушка задумалась. А правда, кто всегда её поддерживал, кому она могла довериться? Именно Дане. С одиннадцати лет они дружили, и первыми подростковыми проблемами и секретами она делилась с ней, но никак не с мамой. Лора глубоко вздохнула, ожидая, когда же тронется с места этот чертов поезд.  — Все хорошо, да… В начале вагона замаячил продавец пирожков. Девушка всегда удивлялась тому, как эти люди не падают во время движения транспорта.  — Ну вот и хорошо, сейчас я тебе пирожка куплю, — улыбнулась мама, поднимаясь с места и направляясь в продавцу. В голове у Лоры пронеслась одна очень… Необычная идея. Она секунду размышляла, и в итоге решилась. Девушка схватила чемодан и кинулась к выходу, то и дело случайно толкая пассажиров. Двери закрылись буквально за её спиной, поезд свистнул и тронулся. Она помахал ему рукой и побежала к тому, кто был ей по-настоящему дорог.

***

Дана ждала. Ждала, когда закончится переливание, и ей поставят капельницу с антибиотиком, от которой она всегда засыпала. Ждала, когда её выпишут из больницы и дадут или жить нормально, или умереть по-человечески. Ждала, когда наступит новый век, чтобы посмотреть, что нового он принесёт. Она в принципе все время чего-то ждала. И, конечно же, она ждала Лору. Без неё было плохо, слёзы то и дело стекались по щекам, а в грудной клетке вновь появлялась необъяснимая тупая боль. Девушка подняла взгляд на пакет с кровью. Ещё половина. Прекрасно. Чья-то жизнь стекала в её тело по тонкой трубочке, поддерживая её. Дана вздохнула и решила, что не позволит себе умереть, пока не сдаст минимум два пакета крови. Она не знала, какая у неё группа, да это было и неважно. Она все равно не умела жить, а кто-то умел, и хотел жить больше. Внезапно дверь распахнулась.  — Доброе утро! — улыбнулась Лора, тяжело дыша. — Ты себе не представляешь… Дана молча сидела и наблюдала за тем, как её подруга осторожно прикрывает дверь, ставит чемодан у кровати и заново заплетает косу.  — Меня мама у твоей палаты ждала, такой скандал был — ужас просто! И хотела, чтоб я к ней переехала, я уже и квартиру сдала, и с работы уволилась, и билеты на поезд купила, а потом уже из вагона в самый последний момент сбежала! Это такой экстрим, Дана, ты себе не представляешь…  — А зачем сбежала-то? — подняла девушка одну бровь.  — Я же не могла тебя тут бросить!  — Вот только не надо меня жалеть, знаешь, — мрачно процедила она, наклонив голову. — Жила бы себе спокойно, и никаких тебе волнений и переживаний, и никаких тебе «страстей-ужастей». Лора вздохнула и осторожно обняла подругу, прикрыв глаза.  — Я никогда не уеду от тебя к маме по собственной воле. Я не оставлю тебя одну. И это не жалость, — девушка тепло улыбнулась. — Просто ты очень важна для меня.  — Как хочешь, спорить я с тобой не буду, и своё мнение оставлю при себе, — вздохнула Дана. Русоволосая подняла взгляд на штатив для капельницы.  — Сказали, что нашли, наконец-то, кровь для переливания, — пояснила девушка, следя за её взглядом.  — Не знаешь, кто-то сдал или привезли? — поинтересовалась Лора.  — Вроде бы сдал кто-то…  — А кто? Вместо ответа она пожала плечами.  — А я знаю.., — загадочно протянула подруга, перебирая её волосы пальцами одной руки.  — И кто же? Или ты будешь тянуть интригу? — подняла бровь Дана.  — Да нет, не буду, — простодушно улыбнулась она. — Я сдала. Девушка замерла. Её кровь. Её кровь. Эта красная жидкость втекала по тонкой трубочке в её вены, становясь частью её. Ох. Невероятное чувство.  — Ты… Твоя кровь… В моих венах… Мы как одно целое? — пробормотала черноволосая, глядя пустым взглядом на катетер.  — Я знаю, — просто ответила Лора. Дана вздохнула. Теперь она не могла совершить самоубийство. Это была не её кровь, она не могла вылить её в воду или отравить таблетками. Эту частичку она оставит себе. А через порезы вся кровь не вытечет, верно?  — …ты говорила, что сдала комнату? — выдохнула она, решив сменить тему.  — Да. Сниму другую. А потом, когда ты придешь в себя, мы уедем. Мама мне не даст спокойно жить, — подруга отвела взгляд.  — Зачем снимать? Можешь переехать ко мне, если ты не против, я…эм… Все равно сейчас там не живу, — слегка покраснев, предложила Дана. — А потом посмотрим, может, и мама твоя уймется.  — Посмотрим, — согласилась девушка, взяв холодную руку подруги в свою. Они сидели вдвоём и разговаривали ни о чем, и пытались строить планы на будущее, которого, возможно, у них и не было. За окном тихо шёл первый, несмелый декабрьский снег.