Сто дней в Детройте

Джен, G, Гэвин, RK900, Фаулер. Больше всего на свете маленький Гэвин любил маму и истории про рыцарей. Когда же мать рассказывала ему о подвигах этих храбрецов в серебряных латах, мальчишка был просто на седьмом небе от счастья. Несмотря на то, что эпоха благородных воинов была слишком далека от реальности и постепенно терялась в тонне новой информации о прогрессивном настоящем, Гэвина тянуло к легендам о короле Артуре и его соратниках намного больше, чем к набирающему популярность роботостроению. В школе Гэвина не очень-то жаловали за его пристрастия. Ну, конечно, раз что-то не имеет ничего общего с искусственным интеллектом, то никакой ценности не представляет. А Гэвину было не важно, что у легенд не было физической оболочки, как у какого-нибудь умного пылесоса. Для него самым главным был посыл. Всегда был рыцарь, благородный и справедливый, который не бросал никого в беде. К сожалению, пример такого поведения Гэвин наблюдал только в легендах, поэтому и дорожил ими. Вообще, мальчик должен был видеть такие качества в своём отце, да вот только от него Гэвину не досталось ничего, кроме приступов паники и шрама на левом боку. Мама, в отличие от всех остальных, никогда не ругала своего единственного и горячо любимого сына за его увлечение стариной. — Конечно, все увлекаются новыми технологиями, — частенько говорила она Гэвину перед сном, — но ведь ты не все. Прекрасно, если тебе что-то нравится, и не важно, насколько оно старое. От матери, так и не дождавшейся помощи рыцаря, о которой так грезил Гэвин, теперь остались только эти напутствия да одна единственная фотография, рамку которой Гэвин протирал каждое утро. Пожалуй, она была единственной чистой поверхностью в его доме, и на тумбочке, где она стояла, всегда царил безукоризненный порядок. Даже не было кошачьей шерсти, которая, казалось, заполняла каждый сантиметр квартиры. Гэвин, каждое утро пытаясь очистить свою одежду, клял себя за то, что не взял сфинкса, поминал недобрым словом всю семью Тофу, а толстенький рыжий кот меланхолично покачивал хвостом. А потом запрыгивал своей шерстяной задницей прямо на подушку Гэвина! Он сделал то же самое и в этот раз, угрюмо уставившись на человека, и несколько раз дёрнул ухом, выражая крайнюю степень брезгливости. — Говнюк, — устало выплюнул Гэвин и снова похлопал по футболке, надеясь, что хоть немного шерсти с неё спадёт. Ладно, так это не работает. Ну и хрен бы с ней, всё равно большинство волосков на спине, а под курткой никто этого не увидит. Горячий кофе ничуть не улучшил настроение, наоборот, Гэвин обжёгся, и теперь язык неприятно покалывало, словно в него вонзились сотни микроскопических иголочек. Мужчина, поджав губы, смотрел за окно. Детройт выглядел более чем уныло. Затянувшиеся дожди как будто смыли всю краску с домов и билбордов, так что теперь город казался даже не то, чтобы чёрно-белым, а серым, таким противным, что хотелось удавиться только при одном взгляде на него. Гэвин опустил взгляд, отрешённо наблюдая за людьми. Они, словно крысы, сновали по лабиринту улиц, словно стремились вырваться отсюда. Только вот выхода не было. Гэвин отпил чуть остывший кофе, потом, поморщившись, вылил его в раковину. Надо было ехать в участок, но от одной только мысли о том, что придётся выйти наружу, внутри сжималось неприятное чувство. Постепенно оно разрасталось, протягивая свои скользкие лапки в самые укромные уголки души. Гэвин вцепился пальцами в края раковины и часто задышал, пытаясь привести себя в порядок. Откуда? Откуда эта муть, ведь ничего же не было! Несколько мучительных минут, показавшихся вечностью, Гэвин стоял, согнувшись над раковиной и пытаясь справиться с внезапно подкатившей тошнотой. Никогда ещё мысль о том, чтобы позвонить Фаулеру и взять отгул, не казалась такой привлекательной. Из таких соблазнительных мыслей Гэвина выдернул громкий крик Тофу. Видимо, почуяв неладное своим особым кошачьим чувством, четвероногий притопал на кухню, чтобы проведать хозяина. — Я в порядке, кошак, — с трудом выдавил из себя Гэвин и даже нашёл в себе силы, чтобы нагнуться и пригладить вздыбленную шерсть животного. Эти движения успокаивали не только питомца, но и его владельца, так что спустя минут пять Гэвин чувствовал себя гораздо лучше. — Не зря я всё-таки подобрал тебя, — усмехнулся Гэвин, распрямляясь. Тофу поглядел на него своими круглыми, словно у филина, глазами, а потом оглушительно мяукнул, на этот раз, требуя еды. Оправдание было ужасное, но придумать что-то получше Гэвин не успел. Едва он, еле переведя дух, оказался на пороге полицейского участка, к нему тут же направился Фаулер. Его сдвинутые к переносице брови, из-за которых он походил на злого бульдога, не предвещали ничего хорошего. Гэвин уже было открыл рот, приготовившись хоть как-то защитить себя от взбучки, но внезапно Фаулер резко остановился. — Хэнсон! Молоденький офицер, только недавно получивший своё звание, вытянулся в струнку. — Да, сэр! — Куда делся Лютор? Сегодня к нему должны были приставить андроида. Офицер, растерянно хлопая глазами, несколько раз открыл и закрыл рот, не зная, что отвечать. — Сборище идиотов! — загремел Фаулер, да так, что проходящие мимо человек и его робот оба невольно вздрогнули. Да что там, весь отдел подскочил, и Гэвин в том числе. О том, что нужно было как можно быстрее уносить ноги, Гэвин догадался слишком поздно. Он был замечен Фаулером и глаза его сверкнули недобрым огоньком. — У тебя же нет напарника, Гэвин? — поинтересовался он вмиг подобревшим голосом. Хотя, Гэвину показалось, что именно такой интонацией похитители детей уговаривают их уйти с детской площадки. — Идём, познакомлю тебя с одним желающим. Гэвин хотел возразить, что он самодостаточен, ему абсолютно не нужно, чтобы нечто ходило за ним, как за Андерсоном бегает этот бобик Коннор, а если бы Гэвин и хотел себе пса, так пошёл бы в подразделение К-9. Вообще, Гэвин не хотел брать себе кого-то в напарники, потому что не мог ни с кем сладить. В школе у него толком не было друзей, в полицейской академии удалось найти несколько товарищей, но связь с ними была настолько некрепкой, что после выпуска Гэвин больше с ними не общался. Он пытался протянуть ниточку дружбы к коллегам, но они почему-то его сторонились, поэтому Гэвин и выбрал одиночную работу. Он бы непременно выложил бы всё это Фаулеру, только вот мужчина никого не слышал, кроме себя. — Это превосходный экземпляр, — бесновался он, грузно шагая по коридору. — Новейшая модель, подстраивается под любого человека, тестирование прошёл на отлично. Ходячая энциклопедия, к тому же ещё и податливая, словно пластилин, а этот Лютор! Гэвин попытался вставить хоть слово, но перед глазами возникла дверь в кабинет Фаулера, и все надежды на то, что можно будет отвертеться, рухнули. Едва мужчины переступили порог, как Гэвин тяжело вздохнул. Ну, да. Конечно. Ещё одно невероятное создание КиберЛайф. — Да ты каланча, — присвистнул Гэвин, осматривая андроида. Не каждый раз мужчине приходилось поднимать голову, чтобы взглянуть собеседнику в глаза, всё-таки сто восемьдесят сантиметров роста позволяли смотреть на большинство людей свысока. — Я не каланча, — спокойно сказал робот. — Я модель RK900, моё имя Ричард… — Львиное Сердце? — не удержался Гэвин и тут же прикусил язык, буквально чувствуя на себе прожигающий взгляд Фаулера. Ричард, мелькнув диодом, внезапно улыбнулся, практически идеально имитируя улыбку человека. — И вы мой король*, — он чуть склонил голову. Под удивлённый вздох Фаулера Гэвин подумал, что, возможно, они с Ричардом неплохо сработаются.