Сто дней в Детройте

PG-13, AU, Songfic, Смена сущности Это случилось в то время, когда я ещё не подозревал, что посвящу свою жизнь выхаживанию собак, когда мой дом не был наполнен стуком когтей по полу, а шерсть не служила приправой. Тогда, три года назад, я просто подобрал с улицы собаку с единственным выжившим щенком и привёл их на осмотр. Взял сразу двоих, потому как мамаша ни на шаг не отходила от своего щенка, а пока мы сидели, каждые минут десять клала мне лапу на ногу, чтобы я дал ей поглядеть на её отпрыска.  — Да не бойся, — пробормотал я, — не удушу твою девку. Пятница, вечер, большинство людей отдыхают в клубе или просто едят пиццу, смотря очередной сериал, и только некоторые особо одарённые личности типа меня, проводят этот вечер в очереди к ветеринару. Потом я узнал, что это их обычное состояние, животные не могут заболеть по расписанию, бывает и так, что в Рождество припрёт, так побежишь сюда, как миленький. В очереди было много народу, причём, все с собаками. Седой мужчина с бельгийской овчаркой, которая, нервно облизываясь, так и норовила залезть под лавку, ещё один мужичок со здоровенным псом, распластавшемся на полу. Время от времени хозяин тяжело вздыхал, а пёс вторил ему, и только это выдавало в нём живое существо, а не огромное коричневое одеяло.  — Чего он у вас так вздыхает? — поинтересовался я. Это было моим первым шагом к общению с собачником, поэтому я несколько удивился, когда мужчина охотно пошёл со мной на контакт.  — Да знаете, какая-то сволочь напихала в курицу стекла и закинула на мой участок. А Лютик возьми да и сожри. Ну, чего ему на своей территории бояться? Хорошо ещё, что я быстро заметил, успел привезти к ветеринару. Вот, теперь через день ходим, проверяемся. Мужчина опять вздохнул и Лютик вслед за ним. Вообще, я хотел расспросить побольше о кличке собаки, с виду такой мощный, а имя ему подобрали как для какой-то болонки, только вот сидящий напротив мужчина вдруг отчётливо выругался.  — Найти бы этого урода и ему самому в глотку стекло напихать, — гневно начал он. — Или тех ублюдков, что по кошкам стреляли. Я еле-еле Рокки отбил, теперь у него только один глаз остался. Словно подтверждая слова своего владельца из складок куртки выбрался сиамский кот с единственным голубым глазом.  — Он же, вроде, породистый, — недоверчиво хмыкнул мужчина с бельгийской овчаркой. — Как он на улице оказался?  — Прежние хозяева выбросили, у него на лапе несколько пальцев белые, не стандарт, значит, можно выкинуть. Поднялся ропот, никто из присутствующих не остался в стороне. Каких только историй я не услышал! Собак привязывали проволокой к забору, резали ножом, бросали камни и даже поджигали. Я ушам своим не мог поверить — неужели люди действительно вот так измываются над животными? За что?  — Да люди вообще скоты неблагодарные! Мой Кай служил в полиции три года, — мужчина потрепал овчарку по холке, — и мог бы ещё столько же проработать, но нет! Нас вызвали в одну контору, сказали, что в здании бомба. Так когда мы вошли, поломойка собаку по голове стукнула! Наследили, мол, лапами своими грязными. Теперь вот приходится с последствиями разбираться… Тут же снова поднялись вопли, все стали ругать уборщицу, поминать её недобрым словом, а я вдруг поглядел на молчаливого старика, сидящего ближе всех к кабинету ветеринара. Такой интеллигентный с виду дедок, правда, пёс у него больно серьёзный. Не кто-нибудь, доберман. Я присмотрелся повнимательнее. Собака вела себя совершенно спокойно, не нервничала, не тряслась, просто сидела, положив голову на колени хозяину, и так преданно смотрела ему в глаза, что сердце разрывалось.  — А с вашим что не так? — громко поинтересовался я, уже чувствуя себя гораздо раскованнее. Старик посмотрел на меня, рассеянно погладил пса по голове.  — С ним всё в порядке, — медленно сказал он, но таким тоном, будто пёс был неизлечимо болен. Эту тоску в голосе пожилого мужчины услышал не только я. Вся очередь повернула к нему головы. Несколько смущённый таким вниманием, старик снова принялся наглаживать пса.  — Понимаете, невестка забеременела. Сказала, что негоже собаке с новорождённым жить в одном доме.  — Да разве животина помешает? Наоборот, примет, как родного! — авторитетно заявил мужчина с сиамским котом. — Вот у моего брата три суки, между прочим, тоже доберманы. Так вот они в племяннике моём души не чают, возятся, как с собственным щенком. — Я старался её убедить, сына просил повлиять — ничего не помогает, — грустно отмахнулся старик. — Да и сын тоже. Он у меня моряк, неделями дома не бывает, вот невестка и верховодит. А Марс ведь знаете, никому в жизни не помешал, спокойный, послушный… Доберман, услышав свою кличку, поднял голову, шумно втянул носом воздух. Я заметил, что шерсть у него на загривке чуть приподнялась, видно, волнение хозяина передалось.  — А сынок-то ваш промахнулся, — задумчиво изрёк хозяин Лютика. — Четвероногие же вроде лакмусовой бумажки. Если уж кто пнёт кошку или запустит камень в собаку, то и человека пришибёт спокойно. А вот если зверьё любит, то и от себе подобного не отвернётся. Все тут же одобрительно загудели, а в это время открылась дверь кабинета. Рыжеволосая девушка вынесла на руках бультерьера с зашитой щекой. Бедолага несчастно поскуливал, а она покачивала его, как маленького ребёнка. Некоторые бы сказали, что это противно, что ей нужно качать не пса, а ребёнка, но лично я проникся к этой девушке уважением. Пока я провожал её взглядом, дверь тихонько закрылась.  — Вот, что непонятно, — владелец бельгийской овчарки почесал питомца за ухом, пытаясь успокоить. — У меня соседка стара, как мир, так возится со своей дряхлой собачонкой, старается хоть на денёк, а жизнь ей продлить. А тут избавляются от такого молодого пса… Я сначала не понял. Избавляются? Почему? А потом вдруг до меня дошло.  — Его что, усыпят?! Вся очередь вздохнула так жалобно и протяжно, что даже Лютик не выдержал. Подняв тяжёлую голову, он басовито завыл, но тут же успокоился, едва дверь в кабинет открылась. Старик вышел, один, без красавца-добермана. От Марса остался только ошейник и поводок. Я видел, как все спрятали глаза, и сам отвернулся. Этот несчастный пожилой мужчина казался раздавленным своим горем, он в одночасье превратился в бедняка, в предателя. Пошатываясь, он пошёл к выходу, ни на кого не обращая внимания, и покинул ветеринарную клинику. И вот, с тех самых пор прошло три года, я хорошо подружился со всеми, кто сидел в той очереди, они стали помогать мне, а я им, у меня появились десятки самых разных собак, большинство из которых должны были отправиться на усыпление. Только вот никак мне не удаётся выручить ни одного добермана — за все эти годы ни одного из них не приводили усыплять.