Прощальный свет

      Если подумать, то всего этого можно было избежать. Та неосторожность стоила ему слишком дорого. Было начало осени, а может быть, уже ближе к зиме. Он не помнит точно время, но и сейчас сможет показать поляну, где попался в сеть крестьянина.       Что можно было сделать? Попытаться вырваться, клюнуть захватчика или порвать сеть, он уже не раз попадал в подобные ловушки и смог бы выбраться. Главное не упустить момент. Он напряг зрение и мышцы, один взмах мог бы дать ему свободу. Но вместо того, чтобы всем телом ощутить мощь готового поднять крыла, его пронзила невыносимая боль. Каждая мышца больше не подчинялась ему, а с невыносимым страданием выкручивалась, удлинялась, меняла свой облик. С ужасом он увидел, как его прекрасные черные крылья теряют перья, удлиняются, а когти превращаются в руки. Он дотронулся обретенными пальцами до головы и понял, что больше не ворон.       Крестьянин спасался бегством с места превращения, тонкая уже неопасная сеть лежала у ног, но совсем другое остановило его взгляд: из-за густых зарослей пшеницы к нему приближалась она — Малефисента. Скрываться не было смысла — каждый знал, что ей нет равных в колдовстве, а значит, остается только встретить опасность насколько это возможно достойно. Фея подошла к нему так близко, что он увидел изысканный узор ее изогнутых рогов, напоминающий древние руны, и вспыхивающие в радужках глаз зеленые искры, появляющиеся и гаснущие, как молнии на ночном небе. Необъяснимая тревога охватила его при виде этих глаз, они не обещали ему ничего хорошего. «Она убьет меня», — подумал он. И все же в ее близости было что-то обнадеживающее — находиться лицом к лицу с Малефисентой было все же лучше, чем стоять обнаженным среди поля под взглядом этой непредсказуемой представительницы рода фей. Удивительно, вместе с новым телом родилось и это новое чувство — стыд.       — Я спасла тебя, — произнесла она, не отводя взгляда. Противоречить не имело смысла, отказываться от дара феи, пусть и непрошеного, было опасно.       — Да, — согласился он глухо, — я благодарен тебе.       Он продолжал вглядываться в ее лицо, и на секунду ему показалось, что жесткие линии век, чуть дрогнули и смягчились. Но словами нельзя откупиться от волшебниц. Они своевольны и всемогущи. Она продолжала вглядываться в него, и он почувствовал жар на своем лице — или он начинал краснеть, или от феи исходило ощутимое тепло. В любом случае, этот разговор необходимо было заканчивать. Какую еще плату может предложить тот, у кого ничего нет? Только себя самого:       — И в знак моей благодарности я буду служить тебе, — выдохнул он.       — Как тебя зовут?       — Диаваль.       Тонкая усмешка возникла на губах Малефисенты, как будто она нашла что-то забавное в его имени.       — Ты будешь моими крыльями, Диаваль.       Волшебница щелкнула пальцами, еле видимый в ярком солнечном свете зеленый дым обвился вокруг ее руки, и пытка превращения повторилась вновь. Больше он себе не принадлежал, во всяком случае, его тело точно.       О том, что случилось с Малефисентой, знали все. Все заколдованные болота, расширяя от ужаса разномастные глаза, тихо шептали: «Она лишилась крыльев. Ее крылья украли. Она больше не сможет защищать себя и нас. Бедная Малефисента». Волшебный народ был добр, красавицу-волшебницу обожали все: ее детство и юношество прошли на глазах всех жителей зачарованных болот, каждый жалел сиротку, каждый старался приветить ее и приободрить. Ей даже прощали привязанность к человеку, что было просто недопустимым для всех остальных. Особенная, сильная, быстрая. Но Диаваля всегда раздражала эта приверженность местных магических жителей к Малефисенте.       Первое время он действительно старался не подходить близко к Волшебным болотам. Он держался недалеко от поселений: воровал еду на городском рынке, грелся в деревенских овинах. Однажды даже провел пару месяцев на одном из внутренних королевских дворов, где по вечерам собиралась прислуга, чтобы закусить и сыграть в карты. То, что ему нельзя далеко улетать от людей, он понял быстро: он не мог охотиться и не мог есть объедки на помойке. Иногда зимой, окончательно оголодав, он пытался проглотить что-нибудь кроме человеческой еды, но каждый кусок вызывал отвращение: как будто внутри сидел маленький аристократичный привереда, который отказывался есть картофельную кожуру или дохлую мышь.       Прошлой зимой он совсем ослабел: морозы выдались необычайно суровые, и местные жители почти не покидали домов. За каждой дверью пряталось тепло и еда, а ему оставалось греться в промерзшем стогу сена. Мысли путались от изнеможения, он с трудом мог проснуться и видел долгие запутанные сны: море, ледяные горы, башню с черепичной крышей, сломанные весы. От снов веяло угрозой, страшно было остаться в их мире навсегда. Именно тогда он решил отправиться к Волшебным болотам.       Сначала он осторожно подлетел к каменным истуканам, окружавшим болота, — ничего не случилось; перелетел небольшой перелесок — никто не обратил на него внимание. Он передвинулся еще немного вглубь, выбрал небольшое деревце почти на границе с топью и огляделся.       Королевство заметала вьюга, а здесь шел легкий дождик. Где-то высоко в небе снег плавился, испарялся, и поверхности Болот касалась только морось. Воздух был влажным и почти плотным, как в купальне. Деревья сбросили листья, но не выглядели спящими, кое-где виднелись почки, а в воде плавали странные цветы похожие на крупные бордовые кувшинки. Из-за лепестков на Диаваля недоверчиво поглядывала крошечная местная эльфийка.       Магия ощущалась почти физически, как и влага. Здесь была волшебная земля, волшебная вода, волшебные растения и, несомненно, магические жители. Приглядевшись, он насчитал несколько видов фей и гномов, пару сильфид и одного довольно уродливого тролля. Мало того, что все они не должны были обитать на болотах, они вообще не должны были оказаться в одном месте.       Однако все они были здесь. С той зимы он стал часто наведываться на Волшебные болота, чтобы погреться, перекусить ягодами и, конечно, подслушать местных жителей. Он убедился, что это место собрало тысячи созданий, обычно обитающих намного восточнее Золотого меридиана. И хотя Диавалю было не по душе их противоестественное сосуществование, пришлось признать, что оно работает. Даже суровой зимой Болота казались царством радости и тепла, ягод и цветов. Эльфы и гномы здесь уживались мирно, и даже тролли обладали неподражаемым обаянием и дружелюбной улыбкой. Диавалю хотелось бы назвать это место лагерем беженцев, но он знал, что ошибется. Может быть, предки этих созданий и бежали сюда от чародейской чумы (и он бы отдал все перья с правого крыла, чтобы это было названием болезни), но сейчас они были уже местными. Волшебные болота стали их домом, маленьким государством, защищенном от мира волшебной силой, страхом людей и покровительством обожаемой всеми Малефисенты.       «Малефисента, Малефисента, — размышлял Диаваль, следуя за своей новой госпожой на небольшом расстоянии, — а знаешь ли ты, что твои горячо любимые болота тоже не твоя родина, а место, откуда бежали твои родители, скорее всего, далеко на севере? Посмотри на свои крылья, фея, где ты видела такие острые когти, у остальных феечек крылышки как у бабочек, а голос как колокольчик… Боюсь, ты сама не знаешь, на что способна».       Он следовал за госпожой, и впервые мог спокойно разглядеть ее вблизи. Волшебница шла скоро, но напряженно, казалось, что она обдумывает каждый шаг. Но она не бежала, — нельзя бежать так по-королевски держа осанку и поднимая подбородок — она стремительно шествовала сквозь пограничные поля. Однако Диаваль заметил, что костяшки пальцев правой руки, обхватывающей черный посох, побелели, а значит, она сжимала его с силой, ища опоры, а может быть, вымещая затаенную злость.       Она не казалась красивой Диавалю. Ее лицо как будто было высечено из светлой древесины острым резцом — высокие скулы, впалые щеки, большие глаза, и, конечно, заостренные уши. Он мог бы поклясться, что под скрывающем ее балахоном, прячется изящное и хрупкое, как молодое деревце, тело. Хоть Малефисента и была ближе всего по облику к человеку на Болотах, ее полузвериная, полудревесная личина делала ее неприятной для людей. Сейчас она была неприятна и Диавалю. Раньше он еще чувствовал родство с ней, когда видел, как она легко взлетает на сильных крыльях, но теперь у него не было ничего общего с этой почти бегущей среди полей феей, которой он так неудачно задолжал собственную жизнь.       От печальных размышлений его отвлек вид места, куда они направлялись. Это был разрушенный замок Гадарсдам, построенный здесь много веков назад. Место заброшенное и нелюбимое местными обитателями: его воздвигли здесь волшебники, обладавшие силами, чуждыми лесным феечкам и троллям, к тому же, он стоял почти на границе с миром людей, которые тоже относились к нему с опаской.       Все так же по-королевски держа осанку, Мелифисента поднялась по разрушающейся лестнице, прошла залы с обвалившимся потолком, и направилась по осыпающейся галерее. Диаваль хорошо знал этот замок, он часто летал здесь, хотя и предпочитал город этим развалинам. Малефисента подошла к началу лестницы и подняла взгляд вверх, оценивая как высоко ей придется подняться. Диаваль на секунду даже пожалел фею с отрезанными крыльями, раньше это заняло бы у нее не более пяти секунд, а теперь…       Подъем был долгим. Диаваль кружил над феей, все больше недоумевая, зачем ей эта старая и неудобная башня. Вот она сделал последний шаг, огляделась вокруг и внезапно осела у стены, бросив черный жезл у ног. В проеме окна за ее спиной был виден силуэт замка короля людей, в противоположном — частокол камней, окружающих Волшебные болота, а посередине сидела на каменном полу фея, склонив витые рога к хрупким коленям, выделяющимся под багровым сукном платья.       Диаваль мог только предполагать, чем именно вызвано такое поведение Малефисенты, основная причина лежала на поверхности, но жизнь научила его, что все всегда значительно сложнее. Он присел на сломанную колонну и решил подремать. Это оказалось не самой удачной идеей, так как Малефисента даже не подняла голову, что посмотреть, где он, а просто взмахнула рукой, так что в этот раз пытка превращения соединилась еще с вполне ощутимым приземлением. Обладание новым телом пока не принесло Диавалю ничего хорошего. Единственное, что давало некоторое облегчение — фея позаботилась в тот раз об одежде, и это существенно снизило унизительность общения.       — Чего хочет моя госпожа? — осведомился Диаваль.       Малефисента подняла на него глаза, но вопреки ожиданиям в них не было ни слезинки, только напряжение. Она некоторое время помолчала.       — У меня есть поручение для тебя.