Медальон
28 августа 2020 г. в 23:09
В дупле хранились его сокровища — нож и медальон мертвого стражника, колечко светлых волос Авроры и лоскуток ее кружевной крестильной рубашки. Медальон был небольшим и распадался на две половинки-створки. В лучах закатного солнца он тускло поблескивал. Когда Диаваль первый раз открыл медальон из него выпал крошечный кусочек бумаги с заговором от демонов. Ворон надеялся, что ему вещица послужит лучше, чем почившему.
Кружево он считал особенной удачей. Наблюдая за осенней уборкой на хуторе фей перед праздником урожая, он приметил, что в одном из сундуков до сих пор хранится одежда, в которой маленькую принцессу увезли из дворца. Пока феи пытались проветрить слежавшееся белье и старые скатерти, он подкрался к сундуку поближе. Тонкое полотно пожелтело и стало похоже на пергамент. Белый чепчик, кружевная длинная крестильная рубашка с пышными рукавами, пара тонких батистовых простыней — все это лежало в сундуке, присыпанное травами, которые, как верили фей, должны были отпугнуть моль. Диаваль присмотрелся к рубашке, ее украшали розы, маки и метелки вереска. Вполне приметный узор — королевские амбиции, дерзость нового правителя и традиционность старой власти. Он потянул клювом оборку у ворота. Старые отсыревшие нитки отошли, и в клюве осталась полоска цвета топленого молока...
Золотистая прядь принцессы досталась ему совсем легко — Аврора скатилась с горы весной и нацепила столько прошлогоднего репейника в волосы, что нянькам пришлось вырезать его ножницами.
Невесомое кружево и несколько длинных золотистых волосков Авроры легли в углубления медальона, створки закрылись с легким щелчком. Диаваль вытащил цепочку и вместо нее продел бечевку — лететь с дополнительным весом было бы сложно, а цепочка может еще пригодиться. Теперь все приготовления были закончены. Несколько месяцев он работал над этим нехитрым планом — искал, чем бы порадовать королеву, прятал свои находки, осторожно переносил их сюда в тайник. Каждую минуту он боялся, что Малефисента что-то заметит, начнет следить за ним или задавать вопросы. Сейчас же, когда осталось только дождаться утра, чтобы подхватить кулон и отправиться к королеве, он понял, что волнуется.
Он не был до конца уверен, как отреагирует королева на такой подарок, и до сих пор не решил, как его преподнести. Мысль сделать что-то для королевы зародилась, как благодарность за ее доброту, но он никогда не думал, направлена ли доброта Лейлы на него персонально. Может быть, она думала, что ее гостинцы забирает какое-нибудь более симпатичное существо, а не черный от клюва до когтей, взъерошенный и покрытый дорожной пылью ворон. К тому же во дворце еще могли помнить, что именно ворон появился на крестинах вместе с Малефисентой. Диаваль почувствовал, как кровь приливает к лицу. Затея становилась не только довольно опасной, но и просто глупой.
Засыпая под дубом на Волшебных болотах, Диаваль больше не старался вызвать в памяти образ Саата, чтобы отойти в мир снов спокойно. Теперь ему мерещилась листва дуба в королевским замке, укрывавшего своей тенью печальную королеву.
Рассматривая перед сном нечеткий узор листьев на фоне ночного неба, он думал, что, может быть, это дерево связано с тем родственными узами, может быть, оно зародилось на одной ветке, и желуди, упавшие рядом, вместе ждали, когда смогут прорасти. Вот только одному из них было суждено питаться водой волшебных болот, а другому — прорастать корнями через кладку королевского замка. Что больше понравилось бы Диавалю? С кем бы он поменялся судьбой?
Он больше не мог соглашаться с ролью простого наблюдателя. Много лет его крылья связывали все части волшебного королевства воедино, и ворон радовался мнимой власти и осведомленности. Когда же он не наблюдал, то уходил в мир воспоминаний, детально воспроизводил прошлую жизнь и погибшего хозяина. Долгие месяцы летаргии, одиноких разговоров вслух и пустых размышлений. И все это ради того, чтобы однажды ночью, чуть не околев на морозе, узнать, что мучительные воспоминания, неестественный страх высоты и страсть к умозрительным разговорам — все это досталось ему вместе с телом. Он боялся не своим страхом, вспоминал не свои мечты. Это карие глаза читали строчки древних книг, а ловкие пальцы знали, как точно отмерить микстуру. Сам же Диаваль уже не знал, кто он — копия, верный слуга или просто ворон, затерявшийся в зимнюю ночь в дремучем лесу.
Все, что делала королева, вызывало у Диаваля ощущение постоянства и определенности. Аврора менялась день ото дня, король строил опасные планы, а чего ждать от Малефисенты вообще было непонятно. Лейла же застыла в своем горе. День сменялся днем, а она всегда была там же — в своем заколдованном саду. Слушала песни, вышивала или просто лежала, погруженная в свои мысли. Миновала зима, лето и снова зима, а Лейла не покидала своего поста, и Диаваль, совершив ежедневный обход, всегда возвращался к знакомому дубу.
Он летал сюда уже давно, привык выбирать одну и ту же ветку и был уверен, что остается незаметным, пока не обнаружил несколько долек яблока — аккуратно нарезанные и очищенные они ждали его на развилке у ствола. Яблоко выглядело прекрасно, но он не решался взять его — такая внимательность казалась подозрительной. Он внимательно оглядел сад, и заметил на столике рядом с лежанкой королевы фруктовый нож и ярко красную яблочную шкурку. Удержаться было невозможно и он аккуратно подцепил дольку лапкой. В конце концов, быть отравленным яблоком — не такая уж плохая судьба...
С тех пор его почти всегда ждала долька яблока или пара орехов, а иногда кусочек хлеба. Диаваль пытался угадать, хочет ли королева приучить его или просто подкармливает развлечения ради? Лейла никогда не пыталась навязать ему еду — просто оставляла немного угощения и даже не пыталась проверить забрал ли он его или нет.
Внимание королевы казалось совсем обыденным, ненавязчивым, но его постоянство поселило в сердце Диаваля робкую надежду. Может быть, он также нужен кому-то просто так, без всякой цели. Не ради развлечения или наблюдения, а просто чтобы знать, что он всегда рядом, каждый день готов прилетать на одну и ту же ветку, только чтобы забрать пару орехов. Он чувствовал как шаг за шагом королева приручает его. Хотя бы к той мысли, что он всегда сможет найти пропитание и кров у нее. Ах, как бы он был доволен этим раньше, когда единственной его заботой было не умереть с голоду!
Он посмотрел на ладонь — гладкий медальон поблескивал в лунном свете. Можно было бы прямо сейчас закинуть его в ближайший ручей, но сможет ли он тогда продолжить прилетать в сад королевы? Ворон взял медальон и подвесил его за петлю бечевки на сучок. Завтра он легко снимет его клювом.
Птицы не потеют ни от жары, ни тем более от переживаний. Диаваль знал это, но слишком хорошо помнил, как умеет реагировать на стресс его человеческое тело. Вот и сейчас, сидя на ветке дуба, ему казалось, что его бросает то в жар, то в холод. Он так крепко весь день сжимал бечевку медальона, что боялся порвать ее, и сейчас впервые за день пристроил его на ветке, чтобы отдохнуть. Сейчас золотой медальон был перед самым его клювом, и он мог видеть тонкие царапинки на его створках.
Он наклонил голову вбок и посмотрел вниз. Под самым дубом королева работала над канвой — на пару стежков приходилась минута задумчивости. Иглы в руках придворных дам двигались куда проворнее. Диаваль засмотрелся на солнечные блики в золотистых волосах королевы. Она не носила ни короны, ни тиары. Ничто не отличало ее от других женщин в этом саду, но только ее лицо Диаваль мог бы вспомнить полностью — черта за чертой, веснушка за веснушкой.
Он немного подался вперед, чтобы рассмотреть ее вышивку получше и тут же отпрянул. Неловкое движение задело медальон, покатый отполированный диск соскользнул с ветки и искрой скользнул вниз прямо на колени королевы.
Диаваль весь подался вперед, готовый нырнуть вниз за своей драгоценностью, но так и застыл с раскрытыми крыльями. Королева продолжала сидеть над вышиванием. Она не подняла головы, не вскрикнула, не отложила канву. Только еле заметным движением, накрыла блестящий кругляшок медальон левой ладонью и зажала его в кулаке.
Ворон медленно сложил крылья и пару раз моргнул. Хотелось громко каркнуть во все горло от возмущения, чтобы нарушить тишину сада и привести его сонных обитателей в движение, но он мог только моргать бусинками глаз.
Королева вышивала. Медленно прокалывала иголкой канву, протягивала нить и вновь прокалывала ткань. Крошечные крестики складывались в зеленую дубовую крону…
Дамы разошлись не раньше и не позже обычного, но в этот раз королева мягко отослала их, убедив, что хочет еще отдохнуть и сама сможет вернуться во дворец. Ведь сегодня она так хорошо себя чувствует! В глубине сада скрипнула невидимая дверь во дворец, и Диаваль, провожавший женщин взглядом, наконец решился посмотреть вниз.
Королева лежала на тахте и немигающим взглядом смотрела на него снизу вверх. В уголках ее губ, в глубине глаз пряталась веселая и немного робкая улыбка. Руки она закинула за голову, и ее рыжие волосы рассыпались по предплечьям и подушкам. Этот золотистый ореол, казалось, освещал ее бледное лицо и наполнял его жизнью и почти детским озорством. Лейла как будто заметила его замешательство и тихонько рассмеялась. Она медленно поднесла к лицу руку с зажатым медальон.
— Ну-ка, милый ворон, что твои крылья принесли мне? Счастье или горе?