Трудности воспитания

      Её голубой камень словно горит алым пламенем, и что с этим делать — Ляпис не знает. Её место не здесь, но где тогда — она тоже понятия не имеет.       От Малахит остаются одни неприятные воспоминания, и всё равно Лазурит прокручивает их в голове раз за разом, вспоминает всё больше подробностей, чувствует всполохи розовой скорби, которые в камне Яшмы — она чётко помнит — разгорались немыслимыми пожарами.       Не помогает вечно снующая поблизости Перидот, которая старалась изо всех сил и которой Ляпис была действительно благодарна за это. Не помогают ни сериалы, ни прогулки, ни одиночество — рано или поздно она возвращается к Малахит.       К их общей скорби и к общей ненависти.       Стивен что-то говорит о сюрпризе, мол, «это должно тебя развеселить, Ляпис!», на что Лазурит улыбается, без особой надежды позволяя ему вести её за собой.       Она ведь много думала об этом: о том, что они с Яшмой слишком разные. Они служили у разных Алмазов, выполняли разную работу, никогда даже не пересекались. Горе Яшмы никак не перекликается с горем Ляпис: если первая потеряла любимую правительницу навсегда, то вторая ещё может вернуться к своей.       Она много раз вспоминала это упоение: как кричала на Яшму, как та кричала в ответ; как они ненавидели друг друга до зубовного скрежета и срывали злость, пытаясь задеть побольнее.       Их желания сливались воедино, воплощались в Малахит, которая желала одних разрушений.       Стивен так старается её развеселить, что становилось тошно от самой себя. Не он один пытается это сделать, но Ляпис словно отгородилась стеной и не желает никого слушать.       — Ляпис, эм… — робко начинает мальчик, подходя со спины. — У меня не очень хорошие новости. У нас проблемы с двигателем, и мы можем здесь задержаться…       Ляпис тяжело вздыхает, пытаясь подавить нервный смешок. Лазуриты приносили Родному миру немало хлопот со времён своего появления: сильные, но нестабильные, способные под влиянием эмоций разрушать местный климат.       — Прости меня, — зачем-то извиняется Стивен. — Всё это моя вина. Я просто хотел тебя порадовать, но только всё испортил… Зря я потащил тебя в круиз.       — Это я виновата, — перебивает его Ляпис, — и только я.       Желание вернуться к Голубому Алмазу лишь возрастает, и воспоминания о Малахит захлёстывают с новой силой.       — Я старалась получать удовольствие, но… не могу забыть Родной мир и не думать о времени, когда мы были Малахит, — Ляпис вытягивает руки перед собой, сжимает их в кулаки. — Как я использовала всю свою силу, чтобы удержать нас в океане!.. как крепилась и не отпускала Яшму от себя!..       — Но всё ведь уже закончилось, — произносит Стивен с надеждой. — Тебе не нужно удерживать Яшму!       — Не в том дело… я… я скучаю по ней, — признаётся Ляпис с долей удивления в голосе. Она не думала, что действительно скажет это.       Яшма понимает её: она тоже стремится вернуть всё на свои места. Пусть это и глупое желание, пусть и бессмысленно держаться за прошлое, но Ляпис тоже хотела бы повернуть время вспять, чтобы вновь стоять в тронном зале своего Алмаза.       На Земле не было больше никого, разделявшего это её желание.       — Но это ведь ужасно! — изумлённо кричит Стивен.       — Это я ужасная! — закипает Ляпис. — Я делала жуткие вещи: я сломала ногу твоему папе, я украла ваш океан!.. — она прикрывает глаза, и мальчик видит, как в самых уголках её глаз собираются слёзы, — Ну давай, скажи, что это не так!       Яхту покачивает, и она оба едва удерживают равновесие. Плохое предчувствие не покидало Ляпис ещё с того момента, когда она сломала удочку Грега, и когда корабль тряхнуло с новой силой, она лишь убедилась, что что-то неладно.       С противоположного края мелькает оранжевый цвет. Яшма взбирается на палубу невероятно быстро и скалится, сразу заприметив Ляпис:       — Наконец-то, — а у той от страха ноги подкашиваются. — Нелегко было вас догнать!       — Зачем ты гонишься за нами?!       — Я гонюсь не за «вами», — хищно ухмыляется Яшма, — а за тобой, — и идёт прямиком к Ляпис, которая неуверенно делает шаг назад.       — Назад! — воинственно кричит Стивен, доставая свой щит. Яшма косится на него, как на полоумного, и смеётся, запрокинув голову.       — Эта сдутая версия Розы Кварц теперь служит тебе? Ты держишь свой щит не в ту сторону! — насмешливо говорит она Стивену и указывает на Ляпис. — Это её стоит бояться.       — Это неправда…       — Ты меня не обманешь. Я-то узнала, на что ты способна. Я не знаю пощады, но ты… ты чудовище!..       — Ляпис не хочет иметь с тобой дел! — встаёт на защиту Стивен, от которого Яшма отмахивается, как от букашки:       — А это мы решим сами! — раздражённо отталкивает его в сторону, уже решительнее шагает к Лазурит, которая от паники не знает, что ей делать, и хватает её за руку.       — Что тебе от меня нужно?.. — умоляюще шепчет она, с ужасом глядя на Яшму, которая неожиданно падает на колени.       — Давай снова станем Малахит!       Малахит…       — Но… зачем тебе это? — непослушными губами спрашивает Ляпис.       — Мне открылась суть слияний. Ты дала мне понять! Малахит была больше и сильнее нас по отдельности! Мы летали!..       — Я была жестока… мне хотелось обвинять во всём тебя… мне нужно было это, и я ненавидела!.. Это плохо!..       — В этот раз будет лучше! — оправдывается Яшма, поднимаясь с колен и отпуская Ляпис. — Всё изменилось! Ты изменила меня! Только я могу выдержать твою силу. Вместе мы будем неудержимы!..       — Я не хочу этого помнить!       — …нас объединяла не только ненависть — нас объединяла преданность нашим Алмазам! — Ляпис вздрагивает от этих слов.       Малахит — это ошибка. Это яд, который медленно убьёт их обеих. Это прошлое, от которого им стоит отвернуться.       — Ты ошибаешься, — тихо говорит она. — И какой бы сильной ты ни была, прошлое не исправить.       Весь пыл Яшмы бесследно испаряется. Словно Ляпис только что ударила по больному.       — Это нужно просто принять…       — Хотя бы эту планету я обязана защитить, — шипит Яшма, обвиняюще указывая на Стивена. — Очистить её от таких, как… как это!       — В чём смысл её защищать?!       — Ты прекрасно всё понимаешь! — молит Яшма. — Ты единственная, кто способен понять! Это была её планета, а я клялась защищать её до самого конца!!!       Столько мольбы в голосе одного из сильнейших Кварцев Лазурит никогда не надеялась услышать, и розовые всполохи, которыми уже заражён её камень, разгораются вновь. Всё это — неправильно и ненормально, и нужно прекращать немедленно.       — Нет.       — Что?!       — Это было неправильно! С тобой я ужасно себя чувствовала! Больше ни за что… Просто уйди.       — Ляпис! — едва ли не воет Яшма, как вдруг вмешивается Стивен:       — Она сказала «нет»! Оставь её в покое!       Яшма смотрит на него в полной растерянности. В её глазах не отображается ничего, кроме этой растерянности — всё равно что выбросить маленького, недавно подобранного щенка на улицу.       — Это ты виноват!.. Я покажу тебе! — единственное, что она успевает угрожающе произнести прежде, чем мощный поток воды отправляет её в воздух.

***

      Голубая плачет и проводит всё своё свободное время в спальне, не желая никого слушать и никого впускать.       Жёлтая стучит пальцами по подлокотнику, заметно нервничает, из-за чего никак не может сосредоточиться на работе, которой стало в два раза больше: она взяла на себя все важные дела сестры, чтобы не беспокоить ту лишний раз. И проклинает чёртову Землю раз, наверно, в тысячный.       Она помнит, как рыдала Голубая, когда Розовую только-только раскололи; как плотное марево её ауры разрывало физические формы подчинённых на куски и как сама Жёлтая успокаивала её сутками напролёт первый месяц.       Розовая расколота, это давно пора принять. Её наследие следует разрушить и двигаться дальше; учесть ошибки и забыть обо всём.       Она ведь приносила одни проблемы. Жёлтая едва успевала исправлять плоды её шалостей — одни прилипалы чего стоили! Они вечно ругались, и их ссоры зачастую касались Голубой, потому что именно Голубая была их связующим звеном, — во всяком случае, так считает Жёлтая.       У них с Розовой не было ничего общего. Они терпеть друг друга не могли.       Жёлтая фыркает, в четвёртый раз перечитывая отчёт, подпирает голову рукой.       Она учила Розовую летать только для того, чтобы не расстраивать Голубую. И корабль подарила просто потому, что возраст был подходящий. И улыбалась мелкой на балу, потому что…       Глаза начинает щипать от проступающих слёз, из-за чего Жёлтая упорно мотает головой. Буквально за стеной сейчас находится Голубая — неудивительно, что так хочется плакать.       Розовый цвет вьётся удушающей лозой вокруг камня; цвет, от которого Жёлтая успешно отвлекала Голубую пять тысяч лет, сейчас вновь напоминает о себе, и это надо просто пережить.

***

      Она осталась одна — прямо как тысячи лет назад. Сначала ушла её Алмаз, а теперь отвернулась Лазурит, предпочтя её обществу общество предателей родины.       Однако Яшма упорно убеждает себя, что ей всё равно. Она не защитила эту планету шесть тысяч лет назад, так защитит её сейчас, — тем более что от армии Розы Кварц остались жалкие осколки.       Ей не впервой оставаться без подкрепления на чужой планете — ей за это и выписали право на Жемчужину. Умение разрабатывать план даже в безвыходных ситуациях, изничтожать даже превосходящие силы противника — она всё это умеет.       Пусть от неё и отвернулась Лазурит, Яшма так просто не сдастся. В конце концов, Кристальные самоцветы — не единственные самоцветы на этой планетке.       За свою жизнь Яшма видела повреждённых самоцветов всего один раз, когда получила приказ сопровождать группу учёных на одну из колоний. На корабле как раз присутствовали эти мутанты, злобно рычавшие за защитными барьерами клеток.       Для Яшмы они были на один зуб, как и местные зверушки. Она быстро находит с ними общий язык: это весьма несложно, потому что она умеет внушать страх.       В атаку на Кристальных самоцветов Яшма берёт с собой самых больших монстров, уверенная, что в этот раз точно заберёт камень Розы Кварц и разгромит всех её союзников, но снова проигрывает — и снова слиянию!       Повреждённый Кварц рычит, и Яшма со всей силы пинает его клетку:       — А ну тихо! Теперь ты подчиняешься мне. Ведь раньше ты тоже была Кварцем, верно? Что с тобой стало? Не могу поверить, что мне приходится собирать вас, чудовищ!.. Ты немногим лучше той коротышки на побегушках у Розы! Посмотри на себя: эта планета портит всё… кроме меня!.. Я не позволю этой планете изуродовать меня, как изуродовали тебя! Твоя слабость позорит Родной мир; ты страдаешь, потому что ты этого заслуживаешь!       Эта планета всё портит. Со стороны Алмазов было бы самым верным решением просто стереть её со звёздных карт. Яшма слышала о чём-то подобном от Перидот.       Но даже если это правда и Алмазы действительно захотят стереть эту планету в порошок…       — Мы все получаем то, что заслужили… верно, Аметист?       Аметист вздрагивает от неожиданности, падает вниз, спешит подняться, чтобы не показать своей слабости. Это бесполезно. Такой мелочи Яшму точно не одолеть.       — Чего нужно, коротышка? — слышится тяжёлый вздох. — Пришла взять реванш?       — Я пришла победить! — зло кричит в ответ Аметист. Яшма лишь пожимает плечами и разводит руки в стороны:       — Ты обречена проиграть с момента, как вышла мелкой.       Из-за скалы выбегает Роза в своей странной форме, встаёт на защиту подчинённой, — а как же иначе.       — Роза!.. конечно, — на лице Яшмы расцветает зловещий оскал. — Твоя прислуга от тебя не отходит. И зачем бы? Им нет места ни здесь, ни в других мирах!       — Ты о чём?!       — Каждый самоцвет создан с целью служить воле Алмазов. Тех, кто не может это делать, нужно уничтожать. Появиться с дефектом, изменить своей форме и цели и защищать эту жалкую, никчёмную планету — это позор!!!       — Это вовсе не плохая планета! — звучит скромный голос из-за спины Розы. У Яшмы начинает дёргаться глаз. Она-то думала, что Перидот уже давно раскололи.       Аметист не позволяет никому вмешиваться: отталкивает Розу Кварц, достаёт свои хлысты, пока Яшма с равнодушным видом смотрит на происходящее. Она даже не двигается, когда противница переходит в атаку.       Почему столь слабые самоцветы, которые не способны прожить без слияний, целы, а её блистательный и добрейший Алмаз расколот?       — Что, до тебя не доходит? — интересуется Яшма, видя, как выдохлась Аметист.       Почему эта планета до сих пор цела?       Она медленно подходит к противнице, в глазах которой постепенно растёт безысходность. Яшма видела это миллион раз. Безысходность.       Почему что-то столь неправильное до сих пор не уничтожено?       Яшма служит Жёлтому Алмазу долгие шесть тысяч лет; она видела, как безжалостно та обходилась с планетами, заселёнными органической жизнью.       Эта планета заслужила того же. Даже хуже.       Сверху падает инжектор, и Яшма рефлекторно отпрыгивает назад, разочарованно цокает, понимая, что в их бой вмешалась Роза. Никакого понятия о чести.       Она отбрасывает инжектор в сторону и зажмуривается от яркого света. Очередное слияние выбивает Яшму из колеи:       — А других трюков Кристальные самоцветы не знают?!       — Оу, я много чего умею, — смеётся слияние и атакует издалека.       Будь Яшма проклята, если не сотрёт с лица этой планеты таких, как Роза Кварц и её коротышка. Она пойдёт и против приказа Жёлтого Алмаза, если та потребует отступить; Яшма не отступит, даже если ей придётся поступиться принципами.       Она не будет проигрывать каким-то слияниям!       — Иди-ка сюда, — рычит Яшма, втягивая в слияние один из повреждённых самоцветов.       Голова разрывается от гула. Повреждённый рыпается, стараясь вырваться, но Яшма держит его в слиянии крепко, и гул лишь нарастает.       С Лазурит подобного не было.       — Воу-воу, смотрю, тебя одной вертушкой не удивить! Как насчёт тройной? — голос врагов доносится как сквозь толщу воды. К гулу прибавляется отвратительный скрежет, от которого хочется выть.       Ей всего лишь нужно слияние. Одно жалкое слияние; неважно, с кем.       Но это слияние оказывается слишком нестабильным, слишком отличающимся от того, что было с Лазурит, и Яшма не может удерживать его долго.       Её пробивает на нервный смех. От неё даже это жалкое подобие самоцвета сбежало, и гул в голове, пусть и стал чуть тише, продолжает нарастать.       Она видит зелёные игольчатые пятна на собственной руке лишь мельком, краем глаза. Запоздало понимает, что с ней происходит.       — Я-яшма… — звучит миролюбивый голос Розы Кварц. — Всё хорошо. Я здесь…       Лидер восстания прямо перед ней — стоит всего сделать пару шагов, но Яшма даже с этим не справилась.       — Роза…       — Я не Роза, я Стивен! Я просто хочу вылечить тебя…       Перед глазами слишком расплывчатая картинка, и Яшма бьёт наугад. Слышатся встревоженные, но в то же время облегчённые восклицания: значит, попала, хоть и не точно.       — Теперь я вижу, как ты это делаешь, Роза… — смеётся Яшма, слепо глядя перед собой. — Тебе нужны никчёмные самоцветы. Ты ждёшь, пока они оступятся!..       — Н-нет, я не…       — Потому что, достигнув дна, — её голос становится тише, — ты пойдёшь за любым, с кем не чувствуешь себя таким слабым. Как… как они встают на твою сторону, Роза Кварц?! Зачем защищать эту жалкую, пустую планету?..       — Она не пустая! — возражает Перидот. — На ней столько жизни!.. Я живу здесь. Вот что я делаю: я живу здесь!.. Я постоянно узнаю о себе что-то новое. Например, я могу повелевать металлом! Смысл в том, что Земля может тебя освободить! — философски заканчивает она.       — Земля — это тюрьма, — Яшма чувствует, как начинает отказывать вторая рука. — Я вышла такой, потому что я лучше этого места!.. Я прилетела лишь затем, чтобы покончить со всем этим…       — Прошу тебя, я всего лишь хочу п-помочь!..       — Помочь? Помочь?! Ты, Роза Кварц?!       Она глухо смеётся и тут же нависает над своим заклятым врагом:       — Я боролась с той секунды, как пробила земную скорлупу! И знаешь, из-за чего?! — кричит Яшма, обвиняюще указывая на Розу. — Из-за того, что ты сделала с моей колонией! Из-за того, что ты сделала с моей планетой!       Мальчик тушуется всё сильнее, делает шаг назад, пока Яшма бьёт кулаком землю.       — Из-за того, что ты сотворила с моим Алмазом!!!       — Я… с Жёлтым… Алмазом?..       Выражение лица Яшмы становится более жалостливым, даже… беззащитным.       — С моим Алмазом! с твоим… Алмазом!.. — отчаянно поясняет она, уже не слыша собственного голоса за протяжным гулом:       — Розовым Алмазом!!!