Post Tenebras, Lux

      

It was a hot summer night and the beach was burning       There was fog crawling over the sand       When I listen to your heart I hear the whole world turning       I see the shooting stars falling through your trembling hands.       — Meat Loaf, 'Hot Summer Night'       

             Гермиона вернулась в кемпинг в тот же день. Северус сидел возле трейлера и читал.       — Простите, я слишком задержалась.       — Думал, вы собирались только покормить кота, — безразлично ответил он.       — Я еще приняла ванну и вымыла голову. Пришлось, я выглядела просто отвратительно!       — Я бы так не сказал, — невнятно пробормотал Снейп, поднялся и отправился в фургон, взять бутылку воды из холодильника.       Гермиона проводила его взглядом, мысленно встряхнулась и последовала за ним. Сначала она решила не обращать внимания на эту реплику — решила, вряд ли он собирался говорить это вслух. А потом ей пришло в голову: если бы профессор и правда не хотел, чтобы она это услышала, то ничего бы не сказал... Северус Снейп не говорит, не думая, не осознавая последствий.       Снейп стоял к ней спиной и копался в холодильнике.       — А что бы вы в таком случае сказали? — бросила Гермиона, наблюдая, как напряглись его плечи.       Профессор выпрямился и невозмутимо ответил:        — Я бы вообще ничего не говорил.       Гермиона даже восхитилась — как быстро он смог взять себя в руки! Ей бы пропустить слова профессора мимо ушей, но... по какой-то причине Снейп позволил ей это услышать, а Гермиона Грейнджер слишком упряма, чтобы сдаться так легко.       — А если бы я поинтересовалась вашим мнением? — настаивала она.       Снейп молча прислонился к стойке, как ни в чем не бывало отхлебнул воды, словно ненароком избегая ее взгляда. Казалось, он о чем-то напряженно размышляет. Если зельевар и хотел продолжить диалог, свои реплики не продумал.       — Вы настолько в себе не уверены, что пристаете с вопросами о своей внешности к каждому мужчине в округе? — протянул он наконец.       — Я не пристаю с вопросами к каждому мужчине в округе, — спокойно ответила Гермиона, подходя ближе. — Я у вас спрашиваю.       — Не вижу разницы, — нетерпеливо бросил Снейп.       — Есть разница. И вы отлично это знаете.       Зельевар театрально вздохнул, смерив ее скучающим взглядом. Но Гермиону такими взглядами не провести: профессор всегда притворялся скучающим, когда бывал выбит из колеи и пытался выиграть время. Вот если он скучал по-настоящему, то обычно выглядел слегка заинтересованным.       Как с ним все-таки сложно!       — Продолжаете выпрашивать комплименты? Отлично. Насколько я могу судить, вы выглядите как любой другой страдающий похмельем индивидуум, всю ночь провалявшийся на чужой койке. Должен добавить, по сравнению с другими в аналогичной ситуации, вы выглядите вполне сносно. Довольны?       Не удовлетворившись его ответом, Гермиона продолжила:       — Вы в курсе, как меняется ваш голос, когда вы чего-то недоговариваете? Вы начинаете строить фразы более официально, стараетесь выражаться крайне осторожно.       Снейп сердито прищурился, но она уже знала его достаточно, чтобы разгадать и этот знак, — очередной защитный механизм.       — Как увлекательно! Смею предположить, у вас есть теория относительно того, что я якобы скрываю? — огрызнулся профессор.       — Есть парочка идей... — осторожно ответила Гермиона.       Боясь его разозлить, она все же отчаянно пыталась достучаться до настоящего Северуса, заставить его сбросить маску, которой он инстинктивно защищался.       Мгновение спустя Гермиона осторожно добавила:       — И ни одна не вызывает у меня отвращения.       Снейп молчал, явно не понимая, что ответить. Она и сама не знала, что же дальше, но, если они так и не поговорят, пропасть увеличится, сломается их хрупкая и чудесная связь, и обоим будет больно. Гермиона медленно подошла ближе, сохраняя между ними небольшое расстояние. Она боялась давить на него — кто знает, какой взрыв за этим последует?       — Я думала, ваше доверие — ваши тайны, которые вы мне раскрываете, — значит, что я для вас человек особенный, — тихо сказала она. — А потом поняла — все это ерунда, просто мое завышенное самомнение. Я тут вообще ни при чем. Кто угодно может научиться вас понимать, если решит, что вы стоите усилий. Правда ведь, Северус? Никто никогда не заботился о вас, как о человеке. Только о том, что вы могли бы для них сделать. Я слишком хорошо знаю, что вы чувствуете.       Снейп бросил на нее бешеный взгляд и отвел глаза. Но Гермиона чувствовала: то самое опасливое доверие еще не пропало, Северус не попытается сбежать от разговора, как на Астрономической башне. Профессор склонил голову, волосы упали вперед, пряча лицо.       Чуть слышно он произнес:       — Безусловно, отчасти это так... Но это не вся правда...       — Не вся? Что же еще? — продолжила Гермиона, удивляясь собственному нахальству.       — Это было связано — и всё еще связано — именно с вами. Только вам и есть до меня дело, так что ваши рассуждения абсолютно абстрактны.       — Это взаимно, Северус. Только вчера я призналась, что вы — первый человек в моей жизни, кто заинтересовался моей жизнью. В нас больше общего, чем мы сами думаем.       — К счастью для вас, мы совершенно разные.       — Не говорите так... Вы не плохой человек, Северус. Вы… ты не такой, как все думают. И уж, конечно, не такой, кем вы себя представляете. Вам нечего стыдиться. Я хотела бы больше быть похожей на вас... на тебя...       Он резко поднял голову и растерянно посмотрел на нее.       Гермиона не верила в происходящее, но от своих слов отказываться не собиралась.       Гриффиндорская храбрость, Гермиона...       Она шагнула еще ближе, вторгаясь в его личное пространство, не отводя глаз.       Храбрость… и кураж.       Она коснулась его лица. В ответ он дернулся, но не отстранился и не велел ей прекратить. Надеясь, что у нее не дрожат руки, Гермиона запустила пальцы ему в волосы и отвела назад мягкие черные пряди. Казалось, профессор вовсе перестал дышать, в глазах его плескалась такая буря эмоций и чувств, что Гермиона даже не пыталась прочесть их, но ошибиться в языке его тела, в том, как он неотрывно на нее смотрел, она не могла.       Бесконечно долгое мгновение они неподвижно стояли в полной тишине, глядя друг на друга. Гермиона глубже зарылась в его волосы, поднялась на цыпочки и притянула к себе. Она до слёз боялась, что Северус ее оттолкнет или отстранится и все разрушится; но тот поддался, наклонился, и их губы сблизились. Еще какое-то время Гермиона чувствовала на своей щеке его теплое дыхание, затем он выдохнул и впился ей в рот.       После нескольких первых секунд упоительной неловкости Гермиона обнаружила, что Северус целуется просто потрясающе. Той частью сознания, что ещё сохраняла способность мыслить трезво, Гермиона отметила, что и в этом Снейп был одержимым перфекционистом, таким же, как она сама, — он все доводил до совершенства. Затем ее мысли окончательно затуманились, и Грейнджер отдалась обволакивающему ощущению тепла и поцелуя.       Северус действовал нежнее, чем ожидалось, осторожно, почти нерешительно. Он легко взял ее за плечи и, скорее вопросительно, чем требовательно, провел языком по нижней губе. Гермиона без колебаний уступила — приоткрыла губы и закрыла глаза, почувствовав у себя во рту его язык. На вкус он был почти как патока, слегка сладковатый с отчетливо горьким оттенком, напоминающим жженый сахар. Сразу за этим последовали другие ощущения — прохлады, чистоты и свежести. Инстинктивно Гермиона прильнула к нему еще ближе и поцеловала его в ответ так же, как он целовал ее, — нежно, деликатно. Его руки медленно двигались; одна запуталась в волосах Грейнджер, а другая погладила ее по спине, притягивая теснее. Гермиона скользнула ногой меж его бедер, от желания у нее закружилась голова. Его тело тотчас отреагировало — он и правда ее хочет! От этого ощущения она просто таяла. На мгновение они отстранились и молча уставились друг на друга, тяжело и быстро дыша. Гермиона и не мечтала в этих холодных черных глазах увидеть такой жар, такую животную страсть. Они снова набросились друг на друга, целуясь еще яростнее. Гермиона просунула руки ему под рубашку, и ей в живот уперся напряженный член.       Снейп застыл и разорвал поцелуй. Гермиона замерла в ответ, все еще ощущая под руками все его шрамы.       Северус взял ее за плечи и осторожно отодвинул, жар у него в глазах погас.       — Стоп, — мягко сказал он. Это звучало бы куда честнее, если бы голос профессора не опустился до хрипа, от которого у нее подогнулись колени. — Вы не понимаете, что делаете.       — Все я понимаю, — ответила Гермиона, стараясь не слишком задыхаться. — Нам это необходимо, Северус.       Он вздрогнул, услышав из ее уст свое имя.       — Я хочу этого, хочу тебя и знаю — ты меня тоже хочешь.       — Это не… — Снейп очень старался подобрать слова. — Ты не хочешь меня. Ты не знаешь... Да будь оно все проклято!        Он сделал паузу, чтобы перевести дух.       — Ты не знаешь, о чем просишь.       — Я не понимаю… — сказала Гермиона, чувствуя бегущий по спине холодок.       Он что — правда ее отвергает?       — Я... Просто смотри.        Снейп шагнул в сторону, и Гермиона отодвинулась, не понимая, что он пытается сказать. Одним резким движением профессор стянул рубашку и бросил ее на пол.       Гермиона молча смотрела. Снейп был худой, но неожиданно мускулистый, четко просматривались ребра и бедренные кости. С груди к поясу джинсов сбегали черные волосы, сужаясь в тонкую линию к заметной выпуклости все еще возбужденного члена. На шее — подаренный ею медальон инь-янь. Но в первую очередь взгляд притягивали его шрамы. Некоторые она уже видела раньше, но были и другие. Через ключицу и плечо змеилась пара отметин; самая глубокая борозда пересекала грудь; на животе — еще один неровный разрез; ребра и руки оказались исполосованы чуть меньше. Рубашка больше ничего не скрывала — на бледной коже шеи ярко выделялись следы укусов. Медленно, отведя взгляд в сторону, он повернулся.       Еще только почувствовав пальцами рубцы, Гермиона догадалась, что его спина довольно сильно повреждена, но реальность ее просто сразила. На первый взгляд, казалось, там не осталось ни дюйма неповрежденной кожи — сплошное месиво из рубцов, но затем она начала их различать. Хуже всего с плечами, где виднелись горизонтальные кривые линии, похожие на следы от кнута; вниз под левую лопатку вела длинная рваная канава; с другой стороны — круглый, сморщенный шрам; отметины на пояснице напоминали следы когтей — их-то она и чувствовала; между ними рассыпались десятки мелких знаков, ожоги, шрамы от проклятий, а еще… — Гермиона ​​похолодела. О господи... На его коже были вырезаны беспорядочные узоры, словно кто-то, может, даже не один человек, рисовал там извращенную картину... ножами.       От боли и сострадания Гермиона чуть не разрыдалась, но тут Снейп повернулся и взглянул ей в глаза. Лицо его вновь стало совершенно безразличным, закрытым, жесткая маска скрыла следы переживаний. Кажется, он ждал, что она вот-вот отшатнется, или сбежит, или — унизительнее всего — примется его жалеть. Но после нежных поцелуев защита профессора ослабела, и он не смог полностью скрыть отчаяние в глазах. И по-прежнему был откровенно возбужден. Гермиона поняла: Северус не отвергает ее — ждет, когда она его отвергнет. Он только что открылся ей, доверился, как никому в целом мире не доверял, и ждал, что она с отвращением его оттолкнет.       И тут Гермиона догадалась, что нужно сказать в ответ.       Она подошла ближе, положила руку зельевару на грудь и взглянула снизу вверх ему в глаза.       — После нападения Фенрира на Билла Уизли все решили, что невеста его бросит, — тихо сказала она. Снейп оторопело молчал, однако разговор был слишком важным, и Гермиона не дала ему вставить ни слова: — Но Флер нас всех удивила. Помню, в больнице она сказала... У меня не получится скопировать ее акцент, но смысл был таким: “Все эти шрамы — знаки доблести моего мужа”.       Гермиона заметила, как изменилось лицо профессора, когда он понял, что она хочет сказать, увидела в его глазах огонек надежды и нежно ему улыбнулась.       — Эти шрамы свидетельствуют о твоем мужестве, Северус, вот и все. Это знаки чести, каждый из них. — Она взяла его за руку и перевернула ее Темной меткой вверх. — Даже этот, — мягко сказала она, склонила голову и прижалась губами к Знаку Тьмы.        Северус вздрогнул. Когда Гермиона подняла голову, он открыл глаза. В них горела животная страсть, почти мольба.        Грейнджер внезапно успокоилась, посмотрела на него и улыбнулась.       — У меня тоже есть шрамы, — шепнула она, — хочешь посмотреть?       Послышался рваный вдох. Маска соскользнула; Гермиона отчетливо уловила тот миг, когда Северус резко перестал бороться с собой и сдался.       — Да, — выдохнул он.       Он потянулся к ней и привлек к себе для поцелуя, ее руки блуждали по его телу, ощущая шрамы и чистую кожу. Поцелуй становился все глубже; оба они горели голодным пламенем.       Прошло много времени с тех пор, как кто-нибудь смотрел на нее с вожделением, но с тех пор, как она сама хотела кого-то так сильно, еще больше. Однако никто не целовал ее так нежно и так безупречно. Руки Снейпа скользнули по спине Гермионы, он прижал ее теснее к своим бедрам и легко поднял. Гермиона обвила ноги вокруг его талии и вцепилась Северусу в плечи, чтобы не упасть. Они жадно целовались. Ему пришлось прижать ее к боковине шкафа, чтобы удержать равновесие.       Когда они прервались, чтобы перевести дух, он склонился ниже, прослеживая губами ее шею и горло, покружил языком по жилке, которая билась на ее шее, и Гермиона вздрогнула, почувствовав легкий укус. В ответ на ее дрожь он еще раз прикусил ей кожу, и все ее тело словно пронзило электрическим импульсом. Она не смогла сдержать стон, родившийся глубоко в горле, даже пытаться не стала. Стоило ей снова запустить пальцы ему в волосы и начать его беспорядочно целовать, как и он задрожал. Его губы стали настойчивее, руки напряглись, он выпрямился и в несколько быстрых шагов пересек трейлер, держа путь в спальню.       Гермиона услышала, как захлопнулись обе двери трейлера, и прервала поцелуй, чтобы сказать, задыхаясь:       — Если у тебя получилось сосредоточиться для беспалочковой невербальной магии, я определенно делаю что-то не так.       Он тихо рассмеялся.       — Это рефлекс. Я забыл про двери. Будь уверена... всё, что ты со мной делаешь, ты делаешь именно так, как надо. — Он снова ее поцеловал, опустил на кровать, и все слова потеряли смысл.       Гермиона вырвалась и потянулась к пуговицам блузки; Северус схватил ее за руки, останавливая, и прошептал:       — Позволь мне.       Уступив ему, она следила за его лицом, пока он неспеша расстегивал каждую пуговицу, — судя по выражению его глаз, дразня себя так же, как ее, — а потом очень медленно спустил ей одежду с плеч. Она могла бы смутиться, но сейчас имели значение лишь прикосновения его горячих рук. Внимание Снейпа привлекла длиннная, тонкая отметина у нее на груди, но он не стал задавать вопросов. Проследил шрам от самого начала губами, зубами и языком, от ключицы вниз — туда, где чуть выше лифчика рубец заканчивался, потом вновь вернулся к ее шее, и вот наконец его губы опять нашли её рот.       Гермиона не думала, не пыталась, как всегда с ней бывало раньше, за редкими исключениями, что-то анализировать и улучшать; она тонула в чистом желании, все ее тело горело и ныло. Она смутно осознавала, что Северус уже расстегивает ее ремень. Гермиона выгнулась, помогая стянуть с себя джинсы, и пинком отшвырнула их прочь. Он лежал рядом с ней; она хотела прильнуть ближе, одежда отчаянно мешала. Гермиона села, расстегнула застежку бюстгальтера и позволила ему упасть, наблюдая за лицом Северуса и упиваясь почти благоговейным выражением его глаз.       Северус медленно протянул руку и снова привлек ее к себе. Оба они слегка вздрогнули, когда обнаженная женская грудь прикоснулась к его коже, и он тут же перевернул Гермиону на спину. Снейп снова поцеловал ее и отчаянно неторопливо принялся спускаться от ее губ вниз по шее, к ключице, потом снова по шраму, прежде чем, наконец, начать целовать округлость груди. Первое же прикосновение языка к соску заставило ее охнуть. Гермиона застонала, изгибая спину. Кожей она почувствовала его улыбку, когда его губы сомкнулись над затвердевшим соском; Северус нежно втянул твердый пик в рот, заставляя трепетать все ее тело. Рукой он обхватил другую грудь, дразня сосок, и Гермиона для надежности зарылась пальцами в его волосы — чтобы никуда не отпустить.       Он снова завладел ее губами, рукой продолжая спускаться вниз, поглаживая бедро. Задыхаясь от поцелуя, она немного раздвинула бедра в ожидании его прикосновения, зная, что уже более чем готова к этому.       Однако пальцы коснулись трусиков так легко, что она чуть не заскулила от отчаяния.       — Северус... черт тебя побери, хватит дразнить!       Снейп мягко усмехнулся, глядя на нее сверху вниз.       — Терпение, — промурлыкал он, и она с наслаждением содрогнулась от одного лишь звука его голоса.        Изо всех сил стараясь сдерживаться, Гермиона выгнулась, Северус скользнул рукой под тонкую ткань и медленно стянул с нее последний предмет одежды. Он немного отстранился и просто посмотрел на нее; Гермионе показалось, что под взглядом профессора кожа ее так и горит.       И, наконец, наконец-то, он начал трогать ее так, как она хотела. Его пальцы коснулись ее лона, заставляя извиваться. Один палец вошел внутрь, и она закричала. К нему присоединился второй; профессор немного повернул руку, чтобы большим пальцем потеребить клитор, пока остальные два двигались внутри. Много времени не потребовалось — Гермиона и так была на грани. Всего несколько мгновений, и ее пронзил мучительный экстаз, она застонала от наслаждения.       Снейп убрал руку. Медленно приходя в себя, Гермиона подавила всхлип и открыла глаза: Северус медленно и осторожно облизывал пальцы, не отводя от нее взгляда. Никогда в жизни она не видела зрелища более эротичного! Снейп поцеловал ее в губы, и Гермиона узнала себя на вкус. Оргазм был божественным, но оставил чувство какой-то незавершенности, и боль между ног пытала ее. Гермиона решила, что эти игры лучше оставить для другого раза, если, конечно, он у них будет — этот другой раз, а сейчас она хотела — ей было просто необходимо — почувствовать его член внутри. Она толкнула его, Снейп поддался и перекатился на спину.       Нежно погладив его через джинсы, она проследила кончиками пальцев плоть, болезненно напряженную, как после долгих лет воздержания. Гермиона расстегнула ремень и подавила смешок, когда она поняла, что джинсы Северуса застегнуты пуговицами, — так типично для него! Он пытался помочь ей, торопливо и почти неуклюже выбираясь из штанов; ноги его тоже исполосовали шрамы, смутно вспомнила она потом, а пока быстро сунула пальцы под резинку трусов и помогла ему их стащить.       Он был красив, другие слова не шли на ум. Летний солнечный свет струился через окно, освещая все очертания мужского тела и сверкающую головку члена. Потянувшись, она мягко, но твердо обхватила его рукой, и Северус застонал. Член у него оказался великолепный: длинный и толстый, и такой твердый, что в нем чувствовалась пульсация. Гермиона двигала рукой вверх и вниз, следя за реакцией профессора.       Задыхаясь, он схватил ее за запястье.       — Хватит.       — Это уже чересчур?       — Боже... почти.        Говорить связно не представлялось возможным; он яростно поцеловал ее, перекатился сверху и придавил своим весом. Она раздвинула для него ноги, дрожа и едва сдерживая стон, его член близко прижимался к ней, головка почти упиралась во вход. Северус остановился, глядя на нее сверху вниз.       — Пожалуйста, — прошептала Гермиона, убирая волосы с его лица и глядя в темные, бесконечные глубины его глаз. — Пожалуйста, Северус.       Он вздрогнул и вошел одним плавным толчком; они синхронно вскрикнули. Наконец, погрузившись в нее полностью, Северус застыл, дрожа, давая друг другу возможность насладиться. Затем начал двигаться, и все связные мысли растворились в чистых ощущениях. Гермиона никогда не чувствовала ничего подобного; малейшие фрикции ее воспламеняли. В какой-то момент сквозь накатывающие волны удовольствия она смутно осознала причину: из-за скованности колена при каждом движении Снейп проникал в нее немного иначе, стимулируя все новые точки. Это, в сочетании со знанием, кто вонзался в нее так глубоко, сводило с ума.       Она растворялась в нем, мимоходом отмечая какие-то детали: теплый солнечный свет, наполняющий комнату, вспотевшую кожу, тяжелое дыхание... Его волосы на ее лице, ощущение его члена внутри; растущее чувство распирающего огня, когда она дрожала уже на пределе. Вдруг ритм толчков изменился. Северус прикрыл глаза, глухо простонал, теряя контроль, и, уже не сдерживаясь, задвигался более хаотично, сильнее и быстрее.       От каждого движения тело пронизывало импульсом удовольствия, а затем член Северуса коснулся особенно правильного места. Гермиона тут же кончила с криком чистого восторга, и весь мир исчез в туманной дымке. Несколько ударов сердца спустя, вдогонку сотрясающим ее последним волнам оргазма, она услышала мучительный стон Снейпа; он подался вперед последний раз, замер и вздрогнул, изливаясь.       Зрение постепенно вернулось, туман медленно растаял. Снейп почти рухнул на нее, придавив своим весом; его лихорадочное горячее дыхание обжигало шею. Через несколько мгновений он осторожно вышел из нее и откатился в сторону. Гермиона задрожала от чувства потери, перевернулась и прижалась к нему, положив голову на грудь. Северус немного напрягся, затем расслабился и обнял ее; довольно вздыхая, она прильнула еще ближе и закрыла глаза, слушая, как постепенно успокаивается его дыхание.       Казалось, прошла целая вечность.       Снейп вздохнул, рассеянно поигрывая прядью ее волос.       Должно быть, на голове просто гнездо, смутно подумала Гермиона, но профессора, скорее всего, это мало заботило.       — Я уже забыл, как это бывает, — тихо прошептал он.       Ей потребовалось время, чтобы сообразить, о чем Снейп говорит — или спрашивает — на самом деле. Поняв, она с трудом сдержала смех и слава Богу — иначе это было бы фатальной ошибкой, возможно, в буквальном смысле. Однако Северус оказался настолько потрясающим любовником, что звучало это на самом деле смешно.       — Я тоже, — ответила Гермиона, когда прошло желание смеяться, — но о тебе я бы ни за что так не подумала. Ты был великолепен.       Он расслабился чуть больше и довольно хмыкнул.       — Позволь мне вернуть комплимент, — пробормотал он, слегка перемещаясь и устраиваясь поудобнее.       Гермиона почти задремала, греясь в лучах солнца, светящего через окно, в тепле его тела, когда он нерешительно заговорил вновь:       — Гермиона... что это было?       Ей вовсе не хотелось обсуждать это прямо сейчас, слишком уж она наслаждалась посткоитальным дурманом. Но голос Северуса звучал тревожно, а не подозрительно, Гермиона хорошенько подумала и решила сказать правду.       — Я не уверена, — прошептала она. — Что-то, в чем мы оба остро нуждались. Что-то, чем мы оба наслаждались... — И смело добавила: — Что-то, что я совсем не против повторить. Не знаю, получится ли из этого что-то большее.       Она прекрасно знала, что не влюблена в него, более того, сомневалась, что кто-то из них вообще способен влюбиться снова... Но Северус не был ей безразличен, и Гермиона всей душой верила, что и она ему небезразлична, — хотя бы немного, а их взаимное притяжение оказалось на удивление сильным. На данный момент и этого достаточно.       — Звучит... приемлемо, — осторожно сказал Снейп, Гермиона рассмеялась и подняла голову, чтобы посмотреть на него.       — “Приемлемо”?! — повторила она.       У него хватило совести принять смущенный вид, и Гермиона рассмеялась.       Снейп сурово прищурился, но затем расслабился опять.       — Неудачно выбрал слово. Я изо всех сил стараюсь мыслить ясно, но по какой-то странной причине у меня ничего не выходит, — поддразнил он, и Грейнджер улыбнулась в ответ.       — Хорошо...       Она успокоилась и снова закрыла глаза, неопределенно размышляя, может, это и есть так называемая "дружба с привилегиями”? Кажется, у них будут ужасно странные отношения, если эта связь вообще подходит под определение отношений. В любом случае она сказала правду: они оба в этом нуждались. Каждому из них необходимо было почувствовать себя желанным.       — Вот дерьмо! — вдруг подскочила Гермиона, выброшенная из сонного состояния неприятной мыслью.       — Что? — насторожился Снейп.       — Мы даже не предохранялись. — Она принялась нащупывать палочку.       — Только и всего? — Он снова расслабился. — Не переживай об этом.       — Северус...       — Да не в том смысле. Черт, я с тобой совершенно не могу думать! — удивился Снейп, хотя никаких возражений он, похоже, не имел. Через минуту профессор продолжил немного бодрее, однако чуть менее счастливо: — Контрацепция не проблема... Я не могу иметь детей.       — Что? — воскликнула Гермиона.       Она отодвинулась и приподнялась, чтобы посмотреть на него.       — Когда еще я разрешал Поппи Помфри проводить диагностику, одна из проверок выявила, что я бесплоден. Я давно это выяснил, в юности.       — И целители ничего не могут сделать?       — Нет. Никто не знает, в чем причина. — Он пожал плечами и лениво потянулся. Видимо, ему действительно было всё равно. Он неохотно продолжил: — Я никогда не хотел стать отцом.       — О, Северус… — тихо сказала Гермиона.       Он нахмурился.       — Что? Я вполне серьезно. Никогда не хотел детей.       — Дело не в этом, правда? Просто тебя опять лишили выбора.        Он медленно моргнул и не ответил. Похоже, она угадала. Гермиона нежно поцеловала его и снова свернулась рядом с ним в клубочек.       — Ну что ж, одним беспокойством меньше, — рассеянно водя пальцем по шнурку его подвески, заметила она; Северус обнял ее в ответ. — Так что же случилось? Я имею в виду, ведь очевидно — все работает, и работает отлично, надо сказать...       Он тихо усмехнулся.       — Сомневаюсь, что так легко воспринял бы новость, если бы не работало. Честно сказать, понятия не имею. Может, какие-то последствия от проклятий, но не от Круцио, тогда я еще был слишком молод. Возможно, это вообще наследственное. Я полностью стерилен. Стреляю холостыми, как изящно бы выразился мой папенька.       — Очаровательно.       — Он был весьма обаятельным человеком, — язвительно согласился Северус, подавив зевок и устраиваясь поудобнее. — Надеюсь, ты понимаешь, что окончательно нарушила мой режим сна?       — Прости, пожалуйста, — зевнула она в ответ. — Это все твое тлетворное влияние. Я совсем не собиралась весь день развратничать и заниматься сексом, но ты нарушил все мои планы.       — К такому легко привыкнуть, — сонно сказал Северус.       — Угу, — пробормотала она и прижалась к нему теснее.       Через несколько минут Гермиона поняла, что бездумно водит кончиками пальцев по его шрамам, и поспешно остановилась, бормоча извинения.       — Все в порядке, — успокоил ее Северус; она почувствовала, как его грудь чуть вибрирует от смеха. И ехидно добавил: — В сложившихся обстоятельствах не стоит беспокоиться, что ты можешь нечаянно меня потрогать.       — А как... Я имею в виду... Ой, ладно, забудь! — И она поспешно замолчала, понимая, что не существует тактичного способа спросить, как он заработал свои шрамы.       — Нет, все хорошо. — Его голос звучал вполне бодро, но Снейп не двинулся с места; она чувствовала, как его пальцы лениво перебирают ей волосы. — Если честно, я не помню, как получил большинство из них. А о тех, что помню, не расскажу, потому что тебе эти знания не нужны. Почти всё это — боевые шрамы и рубцы от наказаний. Некоторые просто от несчастных случаев, ожоги от зелий и тому подобное, кое-какие остались с детства. А некоторые — очень немного на самом деле — я получил в путешествиях. По большей части из-за пьяных драк в барах.       — Пьяных драк? — недоверчиво переспросила Гермиона, слегка обалдев от этого заявления. Она с трудом могла представить себе Северуса в пивном баре, не говоря уж о том, что он мог там завязать потасовку. — Почему ты говоришь о драках во множественном числе?       — Потому что мое состояние граничило с психозом. — Он произнес это совершенно спокойно. — Разглагольствующие пьяницы обычно бесят людей. В основном драки я сам и затевал. Мне всюду мерещились враги, и я пытался их уничтожить. Я же говорил, что очень изменился со времен войны. Очень долго моя психика была опасно нестабильна. У меня часто случались галлюцинации и приступы паники, я боялся каждой тени. Настроение все время менялось. К счастью, в ту пору магия меня покинула, иначе Бог знает, что еще могло бы произойти.       Гермиона не знала, что ответить, лишь жалобно спросила:       — Может, у тебя есть шрамы с забавными историями? У меня на коленке есть один — в шесть лет свалилась с качелей...       Он тихо усмехнулся.       — Ну, есть один, которым я почти горжусь. На правой ноге, если ты помнишь, на икре.       Он не стал продолжать, и она нахмурилась, пытаясь вспомнить, откуда бы ей знать о его ранах.        Минуту спустя Гермиона улыбнулась, сдерживая смех.       — Пушок?       — Более идиотскую кличку для цербера просто невозможно придумать, — небрежно ответил Снейп. — Да, Пушок. Чудо, что я не потерял ногу. Глупая скотина пыталась укусить меня одновременно двумя головами. У него не получилось, иначе это вышла бы совсем другая история.       — Ты гордишься этим?       — А как же! Ведь я, наверное, единственный человек со шрамом от укуса цербера — больше никому выжить не удалось.       — И правда, — согласилась Гермиона, улыбаясь и рассеянно играя с его подвеской; она радовалась, что он носил этот кулон. Пустяковая вещица, не такая дорогая и искусная, как ее кольцо. — Северус, я хотела спросить тебя еще кое о чем.       — Быть не может...       Она ткнула его в бок.       — Мерзавец. Я хотела спросить о моем рождественском подарке. Это на тебя не похоже...       — Да, — слегка забавляясь, согласился он. — Купил под влиянием порыва. Бродил по рынку в Камдене(1) и от нечего делать остановился возле ювелирного киоска. Там я и увидел кольцо с выдрой. Оно выглядело так восхитительно, что я не удержался и купил. Но себе-то его не оставишь, на кой оно мне? Вот я и решил — подарю тебе когда-нибудь. Сначала хотел вручить на день рождения, но потом передумал. — Помолчал и после паузы сухо добавил: — Тогда это не имело смысла.       — Разумно.        Гермиона ему не совсем поверила, но звучало более или менее правдоподобно. В любом случае спорить ей не хотелось. На самом деле, ей ничего не хотелось.       — Мне опять нужно в душ, — пробормотала она. — Я, наверное, выгляжу еще хуже, чем утром.       Северус фыркнул.       — С этого-то все и началось.       Приподняв голову, она улыбнулась ему.       — Результат мне понравился.       — Не забывай, я уже старик.       — Ну уж нет. И вообще, я сказала, что душ нужен мне. Про тебя я ничего не говорила.       — Это мой душ, — засмеялся Снейп, отголоски угасшего было пламени заплясали в его глазах.       Подавив улыбку, Гермиона опять погладила его шрам на животе.        — Точно подмечено, — мягко согласилась она. Ее пальцы легонько пробежались по бедру, и Северус вздрогнул. Мимоходом Гермиона добавила: — Знаешь, ты слишком худой.       — Не изображай Поппи Помфри или Молли Уизли. Не имею ни малейшего желания думать ни об одной из них, поэтому буду благодарен, если прекратишь, — ехидно ответил Северус. — Да и здоровье моё сейчас куда лучше, чем раньше.       — Я заметила, — ответила Гермиона, рисуя дразнящие маленькие круги на его коже.       — Перестань, — пробормотал он укоризненно.       — Почему? — невинно поинтересовалась она. — Ты такой нежный или просто боишься щекотки?       — Нет, — слишком быстро ответил Снейп.       Гермиона недоверчиво посмотрела на него, и он нахмурился.       — Даже не думай!       — Поздно.       — Я серьезно, Гермиона. Не надо. — В его голосе звучали предупредительные нотки.        Ее пальцы нащупали довольно большой шрам на внутренней стороне бедра, но она продолжала как ни в чем не бывало ласкать его кончиками пальцев.        — Уговорил, не буду — если пообещаешь вести себя прилично, но в ближайшие пару минут ты вряд ли успеешь меня разозлить.       Что бы ни заставило его напрячься, он расслабился и начал отвечать на ее прикосновения. Гермиона совсем не возражала против второго раунда, но чувствовала себя ужасно липкой. К тому же, с закрытыми дверями в трейлере стало ужасно душно.       — Пойдем, старик, — лукаво улыбнулась она, неохотно садясь. — Нам обоим нужен душ. — И вызывающе добавила: — Или тебе требуется больше времени, чтобы отдохнуть?       Снейп сел и притворно рыкнул:       — Нахальная девчонка! Прояви уважение к старшим.        Обнаженный, потный Снейп со спутанными волосами не должен был выглядеть опасным, но ему это удалось.       Он достал палочку из джинсов, которые валялись на полу, и Гермиона удивленно подняла бровь:       — Зачем это тебе?       — Всегда держу под рукой. К тому же, ты уже к тринадцати годам меня подожгла, обворовала и приложила Ступефаем. Помнится, даже швырнула в стену — чуть череп не треснул! Между прочим, у меня было легкое сотрясение. Так что кто знает!       Она запальчиво фыркнула и встала.        — Это несправедливо! Я подожгла твою мантию, а не тебя! И сделала это только потому, что думала, что ты пытаешься убить моего друга. Я украла, потому что нуждалась в ингредиентах для зелья, а не тебе назло... — Тут Северус заткнул ее возмущенную речь поцелуем.       К тому времени, как он отстранился, Гермиона почти забыла, о чем говорила.       — Ты сжульничал! — упрекнула она, переводя дыхание.       Он глубоко рассмеялся.       — Я всегда жульничаю, Гермиона. Тебе стоило об этом помнить.       Хромая, он отправился в ванную, и оттуда донеслось:       — Так что насчет Ступефая?       — Никакой это был не Ступефай! — ответила она, шагая следом. — Мы одновременно ударили Экспеллиармусом, потому-то тебя и отбросило к стене. Мы не хотели причинить вреда. Что, правда, сотрясение мозга? — виновато добавила она.       — Угу, — рассеянно ответил Снейп, кладя палочку на полку и включая душ. — А сверху — не знаю, случайно или нет, — ты шарахнула меня оглушающим. В ту ночь я не слишком хорошо соображал.       Звучало почти как извинение. Гермиона этого совсем не ожидала.       — Я не виню тебя. Мало кто сумел бы трезво мыслить в той ситуации... — Она проскользнула мимо него, чтобы проверить температуру воды, и отклонила голову назад под лейку душа. — Странная была ночь, — задумчиво добавила она.       — Я бы сказал, подобное для тебя в порядке вещей, — ухмыльнулся Северус, ступая за ней в душ. — Все вы были как магнит для неприятностей.       — Кажется, некоторые из нас все еще их притягивают, — улыбнулась Гермиона. — Вообще, так даже лучше.       Он рассмеялся, взял шампунь и начал втирать пену в ее влажные волосы.       Удивительно нежный жест! Гермиона его оценила — чувствовать, как кто-то моет тебе волосы, — одно из самых приятных в мире ощущений. Видимо, Северусу это тоже понравилось, так как он позволил ей вымыть голову и ему, поворчав для порядка. К тому времени, как они закончили мыть друг друга, — что по какой-то странной причине заняло гораздо больше времени, чем обычно, — все ностальгические разговоры о прошлом уступили место земным желаниям. Она прижалась к нему спиной, почувствовала его эрекцию и, улыбаясь, обернулась. Северус встретил ее поцелуем.       Если в первый раз их вела страсть, жар и ожесточенный голод, теперь все происходило неторопливо и нежно. Северус поднял ее на руки, она прижалась к стене душа, обхватила ногами его талию и начала медленно двигаться вместе с ним, целуя его. Кульминация тоже была менее интенсивной; никаких звезд или потемнения в глазах, только волны блаженного, сильного удовольствия. Ее вздохи и стоны закончились вскриком, который прозвучал в унисон с хриплым стоном Снейпа, когда он кончил одновременно с ней.       Позже — намного позже — они лежали в лучах солнечного света, растянувшись на кровати, и негромко переговаривались. Пришлось немного прикрыться — чтобы не вызвать шока, если нелегкая понесет кого-нибудь мимо открытой двери фургона.       — Ты правда боишься щекотки? — лениво спросила Гермиона, поглаживая его предплечье.       — Можно и так сказать, — с отсутствующим видом ответил профессор. — Раньше я не обращал на это внимания, но с тех пор, как мои нервы восстановились, я, кажется, стал более чувствительным.       — Ты просто ненавидишь, когда тебя щекочут... Не хочу лезть не в свое дело, просто опасаюсь нечаянно доставить тебе неприятные ощущения.       — Дело не щекотке, а в связанных с ней воспоминаниях, — неловко пояснил он, пристально следя за ее пальцами, чтобы не смотреть в глаза. — Когда с тобой что-то делают против твоей воли, пусть это даже невинная щекотка, чувствуешь себя беспомощным и уязвимым. Это почти... почти пугает.       Это откровение далось Снейпу нелегко.       Гермиона положила голову ему на плечо, пытаясь сгладить ситуацию и сохранить непринужденный тон:       — Ну ладно, не будем бороться и щекотаться. Все по-честному. Ты бы все равно победил, я ужасно чувствительна. От чего еще мне стоит воздержаться?       Это его явно позабавило.       — Ты расспрашиваешь о моих сексуальных предпочтениях? Как романтично!       — Мы не романтики, Северус. Ты слишком циничен, а я слишком практична. Предпочитаю заранее знать, каких действий стоит избегать. Вдруг я попытаюсь что-нибудь сделать, а ты психанешь или выйдешь из себя? — разумно предположила она. — Не то чтоб я предпочитала извращенный или экзотический секс, но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.       — Ты слишком самонадеянна... — протянул Снейп.       Гермиона ухмыльнулась.       — Ты вроде бы не возражаешь.       — Туше.        Профессор устроился поудобнее на подушках.       — Я никогда не выходил далеко за пределы ванильного секса, если честно. Это лишнее.       — Согласна, — улыбнувшись, кивнула она.       Через мгновение его глаза немного потемнели, и он медленно выдохнул:       — По понятным причинам, я не люблю игры в господство и подчинение. Неважно, какая роль отводится мне.       — Не переживай, у меня нет тайных фантазий о том, как учитель оставляет ученицу после уроков... — заверила его Гермиона (не совсем правда, если честно), и Снейп преувеличенно возмущенно воззрился на нее.       — Рад слышать, — сухо произнес он, — я бы крайне встревожился.       В глубине души Гермиона с ним согласилась. Профессор Зельеварения никогда не был героем ее романа. Когда она у него училась, Снейп щеголял чересчур неприятной внешностью и отпугивающими манерами. А что из себя в то время представляла сама Гермиона Грейнджер? Лохматая всезнайка с торчащими зубами, вечно таскающаяся за Гарри Поттером. Да и двадцатилетняя разница в возрасте тогда казалась невероятной.       — Еще хочу предупредить, — осторожно продолжил Северус, — что любая попытка связать меня почти наверняка заставит меня, как ты изящно выразилась, "психануть". Я не очень хорошо реагирую на любого рода ограничения.       — Я и не собиралась, — успокоила его Гермиона, точно зная, что не хочет слышать эту историю прямо сейчас. — Думаю, мы достаточно совместимы. И никакой боли!       — Ах. Но это, скорее, зависит от обстоятельств. — Он перевернулся на спину, глядя более расслабленно, из глаз его отступила темнота. — Конечно, боль как фетиш неприемлема... Но случайная боль — не проблема.       — Случайная боль? — озадаченно переспросила Гермиона.       — Ну да. Кажется, ты немного расцарапала мне спину, — ухмыльнулся Снейп.       — О, боже, правда? Извини.       — Не стоит. Я не люблю боль, но не возражаю против определенного уровня... энтузиазма. На самом деле, это почти комплимент, — лукаво пробормотал профессор.       Гермиона почувствовала, как жар заливает ей щеки, и нахмурилась.       — Мерзавец!       — Ты же сама спросила.       — Послужит мне уроком!       Северус расхохотался:       — О, Гермиона, в тот день, когда ты перестанешь задавать вопросы, потухнет солнце.       1) Рынок в Камдене — уличный лондонский рынок в районе Camden Town, разместившийся в тесных закоулках вдоль Камден Хай Стрит, ставший в последнее время ультрамодным и популярным. В местных лавках можно найти уникальные авторские наряды, одежду для альтернативщиков, клубные аутфиты, оригинальную бижутерию и модные аксессуары, а также ремесленные изделия и прочий хэндмэйд, наряду с произведениями искусства, винтажными вещами и другими творениями по весьма демократичным ценам.       http://www.ru-uk.net/zhizn-v-anglii/item/126-kamden-market-samyj-neobychnyj-rynok-londona-obzor-foto.html