Чистый лист

Рвать и себе, и эльфу рядом душу тихим «отомщу» я не долго смогла – так и уснула в объятиях Глорфиндела. Снова. Вновь открыла глаза, когда за окном уже вовсю блистали звезды, далекие от чужой скорби, как и их великая создательница, а где-то над ухом Лорд что-то тихо кому-то говорил. Нолдо так и не разрывал объятий, являясь для меня поплавком. Вызови его король, я так и не оторвусь, поплетусь мертвым грузом, но не отцеплюсь. А надо бы побыть с матушкой и семьёй… Но смогу ли поддержать? Они лишились своей крови, а я лишь… Огладила привычно округлый хрящ уха. Лишь человек. Глорфиндел заговорил чуть громче, стоило только дать знать, что я уже не сплю. Кажется, это кто-то из незнакомых мне эльфов. Крепче обнимаю его, а до ушей доносится «грядет», «они точно нас найдут», «его величество», «дворец»… Не отпущу. И зажмуриваюсь так сильно, словно вот-вот грянет гром и ослепит своей губительной вспышкой молния. Но ничего этого не происходит, и Лорд совсем не спешит никуда уходить, так же, по ощущениям, расслабленно полулежа на одеяле. В уши словно воду залили, но тихий скрип закрывшейся двери слышится едва ли не громче крика, отчего я явно заметно вздрагиваю. Эльда, словно зная все и обо всем, не нарушает тишины, лишь медленно поглаживает меня по плечу через одеяло. Наставник говорил, что после гибели эльфы отправляются в Мандос. Быть может, отправиться туда за ним? Глупость ли, дурость, но все равно. Что я смогу? Дрожа, просить Вала за названного брата? Никто и слушать не станет человека. - Он вернется? – выдыхаю так, словно не единого звука не произнесла, и гулко сглатываю – в горле пересохло ужасно. – Нерсиль вернется? Глорфиндел будто и не слышит, но объятия становятся крепче. Его волшебство нужно мне как никогда, он точно это знает. - Обязательно вернется, - голос эльфа так же тих, как и ветер в сумерках, также освежает и также успокаивает. – Пройдет время, он вернется, Исиль. Я коротко кивнула, они не умирают, нет. Они лишь возвращаются в край Благословенный, чтобы излечить свою фэа. Так учитель говорил, а учителя не лгут. Мой уж точно не лжёт. Больше мы не говорим и под молчаливое сияние звезд я вновь засыпаю. Чтобы проснуться ранним утром: едва ли солнце взошло, – лишь оранжевый отблеск на небе скачет – но Глорфидел все же покидает меня. Но поче… Ох, что это я. Он ведь и не ел даже, сутки находясь здесь, с назойливой мной. - Прости, - облизываю губы, воды и правда не хватает жутчайше. Но упрямо встаю на кровати и свешиваю босые ноги на прохладный пол. - Не за что тебе просить у меня прощения, - нолдо тихо улыбается и на душе становится легче, - Это я должен извиняться, - Лорд отвел взгляд к окну и, подойдя к кровати, встал предо мной на одно колено. - Его Величество взывал ещё вечером, вовсе игнорировать его не стоит… - даже эльфы не всегда могут найти правильные слова, но иногда они и не нужны вовсе. Нерсиль вернется, быть может, когда меня уже и не будет, но он вернется. Я же должна позаботиться о близких здесь. Брат просил не отталкивать, - и в голове проносятся теплые моменты дня первого совершеннолетия, а рука уже легко поглаживает ошарашенного Глорфиндела по щеке. Вижу ведь, какие глаза круглые, эльда, вижу. Не время для шуток, но они похожи на улиток. Не со спиралью, а того же теплого цвета, разве что насыщеннее и теплее. Много думаю, только не знаю, как передать тебе всю мою благодарность. Мои губы совсем мягко касаются лба златоволосого нолдо, но едва ли прикосновение приятно – губы пересохли, но Лорд знает, знает всё и, выдерживая паузу, спешит подать стакан спасающей влаги со стола. Можно ли приблизиться друг к другу во сне? Полагаю, что можно, иначе как объяснить чувство ещё более крепкой приязни к этому остроухому? И сколько же мы просидели вот так уже? Достаточно, наверняка, но никто не нарушил тишины, даже стакан не издал ни малейшего стука, когда Глорфиндел его поставил, не смотря, на пол. Это вовсе не было похоже на тот легендарный взгляд Мелиан и Тингола, нет. Мы просто смотрели друг другу в глаза, ища что-то своё. Что нолдо искал мне не известно, но я искала покоя - ноющее сердце искало утешения. Нашло ли? Безусловно. Глорфиндел, едва нахмурившись, собирался было встать на что я гулко выдохнула так, будто получила удар. Отпускать этого эльфа даже к королю я не хотела, не сейчас. Эгоистично, но только он так успокаивал, только он. Но поднимался эльда не за тем, чтобы уйти, как мне показалось вначале. Сердце ухнуло в замерзшие пятки, когда моё вмиг покрасневшее лицо встретило дыхание мужчины, а его губы нашли мои. Мгновение застыло, если бы Вайрэ решила вышить его с натуры. Словно окаменев, я не то, чтобы не моргала и не дышала, кажется, даже ослепла, - все чувства были там, где прикосновения Глорфиндела ощущались невероятно остро. Не было того трепетания, что я ожидала получить с первым поцелуем когда-то в минуты мечтаний, он был скорбным и немного горьким. Горечь старались скрыть ласковые касания сильных рук, бережно обнимающих мою трепещущую шкурку. Осинка на ветру, точно. Но он был желанным, ведь я чувствовала и видела, как рвано двигался эльф, отстраняясь. И на мои пальцы, вцепившиеся в его камзол, натыкается его… сожалеющий взгляд. Почему? - Почему? – вторю я тихо своим мыслям. - Я должен идти, - теперь же, выпрямившись, он вновь выглядит Лордом, сияющим, высоким и невероятным в своем простом величии. Как и всегда, как и должно быть. – Извини, Исиль. Киваю, отпуская его руку и сама себе же напоминаю детскую игрушку – болванчик. Понимаю, что он должен идти, и отпускаю. Это не выдуманная история, которую мы сочиняли с Нерсилем одним из вечеров, это жизнь, в которой есть понятия «долг», «честь» и «обязанность». - Только возвращайся, - совсем тихо добавляю, но уже не плачу. Я сильная, я не подведу ни семью, ни Лорда, ни наставника. Дверь вновь тихо скрипит, и я наконец нахожу в себе силы подняться в кровати. Холод пола уже и не ощущается вовсе, а вот губы горят и эти ощущения слишком противоположны, отчего я буквально теряюсь в пространстве, опираясь на свой стол. Зажмурившись, прихожу в себя – слишком много проспала и совершенно ничего не ела, а на столе еды и нет. Не удивительно, Сириэсиль явно не до меня. Медленно открываю глаза, ожидая, пока все вокруг перестанет плясать и взгляд цепляется за квадрат бумаги, одиноко белеющий на столе. Сверху лежит уже увядший поздний цветок. Фиолетовый, напоминающий ромашку и вечно опаздывающий – всегда-то он распускается к концу осени, глупый. Раскрываю конвертик и сразу бросается в глаза четкая подпись «Менельмакар». Предупреждение, что уйдет до того, как я проснусь. Извинение за то, что не сможет попрощаться. Обещание, что вернется так быстро, как только сможет. И вновь строгий наказ заниматься и внимательно слушать учителей. Смахиваю только-только выступившую слезинку и аккуратно откладываю бумагу на стол. Нужно поесть, брат был бы недоволен, если узнал, как я себя запускаю. А ведь прошли всего лишь сутки. На кухне ни единой души, как и во всем доме. На столе корзина, накрытая салфеткой и маленький обрывок бумаги с одиноким «Покушай». «Им куда тяжелее», - с этими мыслями наливаю воды и сажусь за стол. Булочки немного зачерствели, но на голодный желудок все кормок. Подвиснув вот так за столом на час, я не сразу вспоминаю, что пропустила занятия. Наверняка Квендинголдо уже знает о брате (скорее всего и вовсе узнал быстрее нас), и уж точно не ждет меня. Семья на погребении, судя по всему, и соваться туда я не намерена. Более переживаний не будет, я буду верить в возвращение. «Вера лучше сожаления, а доверие лучше жалости», - одна из цитат учителя. - Лучше, - твердо киваю сама себе, вспоминая действие Глорфиндела и уверенно направляясь в библиотеку. Через те кусты мне в одиночку не пройти, поэтому, скрепя сердцем, решаюсь пройти через Большой рынок. Тихие перешептывания при виде меня совсем не успокаивали, но я правда старалась их не замечать, видя перед собой только цель. Видеть только её, иначе расплачусь прямо посреди рыночной площади. Поскорее пробраться сквозь редкие кучки эльфов и уединиться среди свитков. Поскорее бы. На прямой в десятка три шагов уже срываюсь на бег, залетая в залу с колоннами и многочисленными стеллажами. Закрываю за собой массивные двери и, часто дыша, приваливаюсь к ним спиной, тихо опускаясь на пол. Слезы уже сдавливают горло и я пропускаю тот момент, когда они крупными каплями стекают по лицу, неприятно холодя шею. Спохватившись, тут же пытаюсь вытереть не прекращающийся поток. Я сидела, подпирая двери, целую вечность, пока слезы, наконец, не кончились. Глубоко вздыхаю и смотрю немигающе в потолок, пытаясь понять отчего такой взрыв произошел. Так и не найдя ответа, с кряхтением на всю библиотеку встаю, направляясь к белым колоннам. Захватив по пути несколько свитков с большого стола наставника, усаживаюсь на своё место прямо перед ним и пробегаюсь глазами по тексту, написанным мною же. Вчитываясь в каждую строчку, надеюсь, что найду хотя бы одну ошибку, но нет – все, что подверглось нашим общим сомнениям уже выставлено в заметки на полях скачущим почерком ученого-нолдо. Что-то перечеркнуто, а где-то чернила и вовсе от частых и мелких заметок пропитали бумагу свитка насквозь. Лучше работать с чистым материалом, чем копаться в грязи. Уверенно кивнув, решаю переписать эти несколько свитков, с головой погружаясь в работу. Сменив уже вторую свечу, выгибаюсь, потягиваясь, и слышу громкий хруст позвоночника – кажется, все-таки переборщила с усидчивостью, но вот девять свитков, исписанных моим же ровным почерком, приятно греют взор чистотой и едва ли не блеском. А эти измазанные пять с огрызком свитков можно с чистой совестью выбросить. Свернув в рульки чистовики, сразу же перевязала их бечевкой, укладывая в отведенное им место на столе Квендинголдо. И уже собираясь уходить, я цепляюсь взглядом за отчет разведчика. Вроде бы ничего необычного нет, но слишком уж краток он и дата стоит совсем свежая. «Орки идут. Командует ими Готмог». Я застыла там же, где и стояла. Едва ли успев ухватиться за стол, я мешком осела на стул наставника, держась дрожащими руками за края столешницы. Нет, нет, нет. Моргот их всех подери, нет! - Нет! – слезы, обещавшие уже не вернуться сегодня вновь бегут к глазам, а костяшки уже белеют от прикладываемой силы. – Этого просто не может быть… Не все сразу! - Исиль? – короткий окрик и я, поднимая голову, вижу растерянного нолдо. Впервые Квендинголдо показался мне таким растерянным. – Извини, я не должен был оставлять его здесь, - он резко выхватывает несчастный клочок бумаги прямо у меня из-под носа, словно я не успела прочесть эти пять идиотских слов. И мои вскинутые брови в наигранном удивлении вкупе с громким, отчасти истерическим шмыгом, становятся ответом учителю.