Витражи из крыльев фейри

Утро началось с приятного. Дженсен проснулся в момент когда излился крылатому в горло. По телу гуляли горячие сполохи, в голове мутилось, и сквозь искрящийся туман он успел осознать, что уже выпустил из-под эльфийских челюстей арахнидские жвалы и прицеливается к поставленному горлу. Проскрёб острой гранью по коже и упёрся в стену, а до выступившей капельки крови дотянулся губами. Эльфёнок и не подумал скрываться. Открылся ещё сильнее, застонал, приласкав себя между ног, и, тихо подрагивая, вытянулся. Дженсен перехватил его руку — влажно и запах острый. Охваченный жгучим любопытством втянул острые челюсти и полез руками найдёнышу под юбку, тот и не пытался брыкаться. Развалился, раскинув ноги. Снизу у него было забавно, ни тебе складки, ни броневой пластины, всё торчало снаружи и не собиралось опадать. Дженсен перекатил в ладони смешные округлые придатки, омега заскулил. Член у него был забавный, покрытый кожей, но гладкий, без вибрисс. Когда Дженсен его помял, самая верхушка вдруг сделалась больше, а кожа отступила, оголяя нежную розовую головку. Дженсен лизнул. — Н-не надо, — простонал омега, но уворачиваться не стал, дрожал под неумелыми ласками и цеплялся руками за стену. — Это я должен, сам… Я обещал. Дженсен, ведомый возбуждением, лизнул ещё раз. Солоно и неожиданно вкусно. Не как еда, а как… что-то большее. Дженсен вздохнул и смирился. Вот его пара, и леший с ними, с паучатами, значит, не судьба. Он вобрал в рот сколько влезло, двумя руками упёрся в пол, двумя подхватил тощую задницу и принялся исследовать, облизывать и сосать. Крылатый в захвате извивался и поскуливал, а потом нашёл наконец удобное положение, скрестил ноги на его спине. Всё норовил потереться промежностью или сползти пониже, но Дженсен не давал. Не отпускал пока не выцедил из него семя, такое острое, что поперхнулся и не смог проглотить. Несколько капель блестели на животе омеги почти как перламутр на крыльях, так же маняще и радужно. Дженсен не устоял, размазал их по тощему животу, принюхиваясь и пробуя гладкую кожу на язык У самого стояло до боли, но это было не как по весне, когда глаза застило возбуждение, и хотелось странного до полной потери соображения. Нет, было горячо, немного больно, но и приятно, словно он уже знал — всё сейчас будет. Джаред немного пришёл в себя, смог расцепить пальцы и перестать обдирать шёлк со стен, погладил Дженсена по шеке, а потом приложился к испачканному рту губами. Арахнид вздрогнул, ну куда губами, ведь только что… Не противно, что ли? Горячие губы в миг доказали — не противно. И такое творили с его ртом, что у Дженсена ноги, все шесть, чуть не подломились. Ох, надо же, как оно бывает… Омега вывернулся в его руках и приладился задом к вставшему члену. Крошечное отверстие меж ягодиц манило и было влажным, но до чего ж маленьким! Дженсен попробовал остановить: — Ты что, больно будет! — Не будет, ты же не альфа-а-а… И это было слаще чем ртом. Внутри Джаред оказался раскалённо горячим, тесным, плотным, а снаружи — шелковистым и гибким, кусачим, если позволить ему перехватить губы или руку. Совершенным, решил Дженсен, изливаясь внутри и прикусывая зубами кожу между трепещущих гипнотизирующих крыльев. Великолепным и лучшим, понял он, когда омега его рукой приласкал себя снова и забрызгал семенем его кулак. Они пролежали так, прижавшись друг к другу, пока не остыли от любовной горячки. Дженсен буквально почувствовал, как крылатому холодно, кожа его стала прохладной и снова покрылась пупырышками. Пришлось разлучить свой разлакомившийся член и тесную влажную задницу, это было почти больно, так хотелось продолжения. Дженсен встряхнулся и одёрнул себя, что за наваждение, он не такой. Если принял пару, он сначала будет заботиться и только потом наслаждаться. А найдёныш всё ещё тощ, слаб и наверняка уже голоден. Крылатый как-то неожиданно напрягся и задёргался у него в руках. — Прости, я не хотел! Не знаю как получилось, — он сжался и будто ожидал от Дженсена удара. Под локтём омеги Дженсен увидел сдохшего слепыша. Заполз, видимо, напоследок погреться, да испустил дух. Не очень удачно вышло: и неприятно, что Джареда напугал, и надкрылья помялись. — Он уже вчера плох был, старенький. Надо было кинуть к червякам, но мне их жалко, пусть последние часы проводят в привычном тепле. Омега ощутимо расслабился. А Дженсен прибавил ещё засечку к счёту его бывшей родне. Не кормили, лупцевали по поводу и без. Ну-ну, родственнички, попадитесь мне в сети… Дженсен проводил свою пару в дупло, где полезно для дерева можно было облегчиться, потом в единственную на всё дерево сочащуюся соком щель, чтобы напиться вдоволь и про запас. Показал как правильно открывать усаженную ловушками дверь к складу сладкого и к тем складам, где лежали, по мнению Дженсена, уже несъедобные запасы фруктов. Омега вытащил двухлетней выдержки кусочек, разбил его и рассасывал, перекатывая за щекой, заставляя Дженсена думать о лишнем и краснеть. У арахнида на душе стало легче: если старые запасы Джареду тоже подходят, можно поменьше нервничать о зиме. Дженсен провёл его по своему дереву, показал куда точно не стоит пока залезать, а где достаточно безопасно. Понял, что ненавидит крылья своей пары, когда Джаред вспорхнул с ветки, и на мгновение показалось, что вот сейчас с первым порывом ветра его унесёт. Жвалы клацнули быстрее, чем сам понять успел. Он повёл головой, пряча их обратно, и постарался больше не пугать свою пару. А запереживавшему Джареду объяснил: — Меня от родной семьи унесло на листке, подхваченным ветром. Мне до сих пор очень страшно летать. Или видеть как ты улетаешь. — А-а-а, — протянул омега и больше старался крылья не распускать, вспархивал только когда подскальзывался на коре. Дженсен был ему благодарен. Крылатый постоянно мёрз. Дженсен соткал для него одежду. На нём. Присыпал голое тело тончайшей взвесью из весенней пыльцы. Взбил паутинную нить, свил её пушистой и липкой, обмазал грудь, руки. Прошёлся, непрошено лаская, по животу и спине, слепил вместе ноги. Джаред стоял зажмурившись, дрожал, покрылся весь маленькими пупырышками. Дженсен полюбовался на снежно-пушистого, смущенного до кончиков крыльев Джареда. — А теперь не самое приятное. Не открывай глаз. Он хлопнул над Джеем руками, две полных горсти цветочной пыли. Джаред чихнул, они оба оказались в золотистых клубах. Расчихались, расфыркались. Ради такого грязного дела Дженсен завёл найдёныша на сильно выступающую в сторону ветвь, подстраховал себя и пару липкими нитями. Пыльца стряхивалась и улетала с холодным северным ветром. Дженсен смотрел и насмотреться не мог, лучащегося удовольствием омегу хотелось ласкать и касаться, спрятать и никогда не отпускать.