Витражи из крыльев фейри

Ох, не это Дженсен планировал, наедаясь впрок и раскачивая тело на быстрый рост. Он открыл глаза и замер в липком ужасе. Сколько он так провёл? Как там его Джаред, жив ли вообще, пока он тут прохлаждается? Обнаружил себя на кучке мясных ошмётков, испакостил все запасы, что были в этом складе. Старая кожа на спине лопнула, Дженсен увидел, как она сползает с плеч и груди — совсем тонкий обезвоженный слой. С головы снять оказалось сложнее, волосы застревали. Оторвать с век и бровей у него так и не получилось, оборвал кожу по кругу, решил, что отсохнет - само отвалится. Застряла новая кожа и на мозолях. Пальцы под тонкой корочкой стали ещё массивнее и плотнее, мозоли превратились в ряд плотных и цепких, как у геккона, чешуек. Дженсен с удивлением понял, что может ими шевелить. Теперь из его рук точно ничто никогда не выскользнет, если он хоть пальцем успеет дотянуться. Броня на животе сохранилась, только ровнее стала, да и на спине не зря кожу царапал, тоже наросла. Он посмотрел на покалеченную руку. Пальцы отросли, чёрные, в жестковатой хитиновой оплётке, но ему не до красоты, зато рука нормальная, и хват с копья больше не соскальзывает. Поясница удивила его больше всего, теперь она сильно потеряла в гибкости — бронепластины закрывали торс почти до груди. Ноги восстановились по всей длине, он пошевелил сгибами и отростками, работало всё прекрасно, хотя были они бледными и мягковатыми. Чтобы не нагружать, решил полежать еще денёк, растопырился, поел червячиных ошмётков и снова уснул. Отсыпался и заново отъедался долго. Разгромленный склад опустел, Дженсен подъел даже втёртые в деревянный пол крошки. Ох, спасибо, тебе, папа, ещё раз, вбил в голову запасливость! Когда новые ноги под его весом перестали прогибаться, Дженсен добрался до водной жилы и первым делом напился и умылся. Ссохшаяся кожа у глаз наконец-то отлипла. Он решил не экономить натёкший сок, сполоснулся весь. Тратить такую драгоценность на мытьё он никогда бы не стал, если бы не был уверен, что это очень полезно для новой кожи. А это было так, она залоснилась, перестала сухо потрескивать при движении, а вибриссы наконец-то выпрямились и нормально заработали, не подавая ложных сигналов. Избавление от болей и жуткой почесухи само по себе тянуло на уровень, близкий к «приятному». А уж возможность нормально ходить и передвигаться по собственному дому практически окрыляла. При мысли о крыльях приятность закончилась, а память вернулась. Пока его не было, оставленные на дереве без присмотра слепыши окончательно подъели все впитавшиеся кровяные пятна. А главное, их слюна растворяла и арахнидские феромоны. Запах почти исчез. И стал очень заметен легко уловимый шлейф, нет-нет да и прорывающийся из долины, с юго-запада. Весна заканчивалась, а летом по утрам сильный ветер обычно нёсся с влажной стороны горы в ту сторону леса. И у Дженсена понемногу начал вырисовываться в голове совершенно безумный план. Если он пойдёт по земле, дорога до той кромки леса может занять несколько месяцев, и придёт он туда к зиме, к закрытым и замаскированным хижинам и до зубов вооруженным охранным командам зимних дозорных. Летом же все, у кого есть хоть капля ума, делают на жирной летней зелени запасы, часто неосторожно высовываясь и попадаясь в сети. Дженсен запасов делать не собирался. Если он Джареда живым найдёт, он и поголодает. Если мёртвым… Там никому запасы не потребуются. Дженсен жадно принюхался к феромоновому шлейфу, принесённому из низины. Ветер спасал его уже дважды, может выручить и в третий. Ко дню, когда начались влажные ветра с северо-востока, у Дженсена было всё готово. Хоть он и поминал отца за выучку каждый раз, когда его спасали запасы, но мамины уроки помнил тоже. Мама у них была, как папа говорил, — фантазёр. Джинни и Джошуа от неё убегали, а Дженсену было интересно. Мама рассказывала про небывалые вещи: как вода становится твёрдой, а земля зыбкой, как камень может рассыпаться, а ветер служить опорой. Мама однажды показала им свою модель летательных крыльев, совсем не похожих на птичьи или стрекозиные. Это было большое, местами сгибающееся крыло. Дженсен, когда его на листе подхватило ветром и понесло прочь от родного дома, всё пытался, как мама его учила, изменить опору крыла, сместить баланс… Да только ветру было наплевать на его усилия. Только и хватило их, чтобы не шлёпнуться посреди гнилого болота, где если не слизнелюди притопят, так гигантские лягухи сожрут, а вылететь на пригорок, на огромное дерево. Дома деревья отращивали куда более крупную листву, да и Дженсен тогда был значительно меньше и легче. Поэтому он вспомнил способ, что показывал Джаред, и сплёл себе гигантские крылья из длинных гибких листов осоки, укрепив их паутиной и гибкими усиками шипунцов. Придумал себе крепления, чтобы висеть на них снизу крыла и постоянно видеть куда его понесло, а не как в прошлый раз, только когда перевернёт ветром. Сделал длинные нити к самым краям, чтобы сгибать их, изменение изгиба крыла должно было помочь ему поворачивать. Шанс на успех у него был один, и Дженсен собирался его использовать. Для небольшого запаса еды он сделал себе спереди подвес, спасибо Джареду, приучил носить и не такую тяжесть. А чтобы не впасть в холодовую спячку во время полёта, Дженсен двое суток промаялся, но взбил на себе паутину плотной, толстой, полной воздушных пузырьков коркой, да ещё и дырок в ней для вибрисс понаделал. Он даже немного погордился собой за эту придумку, в такой если и упадёшь, враз не убьёшься, очень пружинистая и мягкая. Напоследок он до отвала напился сока, смазал им все вибриссы и выступающую кожу, набрал немного с собой в баклажку, сделанную из пузыря дохлой рыбы, которую Дженсен однажды обнаружил у дерева. Наверное, птицы уронили, а червякам она очень понравилась, только и осталось от неё, что чешуя да этот пузырь. Пахнущий, но надёжный. Ещё в подвес поместилось мушиное мясо, копчёная червячатина и один тщательно завёрнутый фрукт. Дженсен огляделся, пересчитал все пункты плана и понял, что теперь он готов. Два утра он просидел, полностью снаряжённый, впрягшийся в крыло, на вершине дерева, но ветер не приходил. Кожу влажнил мягкий и освежающий бриз, но сил его не хватало. Дженсен вздыхал, привязывал крыло на крепкий паутинный канат, укладывал на очищенную от листвы и мелких веточек развилку и уходил есть, спать, думать. Сгружал запасы, оружие и занимал себя делом. Слепышей распределить по дуплам, чтобы всем еды и места хватило, но чтобы больше не плодились, тайники новыми ловушками прикрыть, муравьёв или мух свежих упаковать… А потом рухнуть носом в паутинный шёлк и мучительно долго ожидать утра. Он так загнал себя этой рутиной, что третье утро напрочь проспал. А когда снаряжённый взобрался на вершину, глазам своим не поверил — крыло парило, гудело, выло под порывами, выдиралось с привязи, как дикий зверь, но в воздухе держалось идеально. Сил опустить его вниз не хватило, ветер был полон уверенности и сил. Тот самый, которого он так долго ждал, леденея от ужаса. Дженсен взобрался по канату, крыло даже не дрогнуло, лишь просело немного. Закрепил себя в подвесе, а потом чиркнул острейшим копьём по канату, и крыло вырвалось на свободу. От страха он даже глаза закрыть забыл, вцепился в крепления и закричал что есть мочи: — Джаред!!!