Витражи из крыльев фейри

Хорошо, что Джинни его сразу по приходу к раненым бражкой омыла. Сейчас бы извёлся, стал бы бегать, искать где окатить себя. Но нет, рванул к Джареду не разбирая дороги, кажется, даже летящего Хайята опередил. Вспомнил где и как повернуть в закрученных тёмных проходах, пронёсся, не пошипев даже как обычно, мимо пленника. В зале сегодня было светло. Все паутинные шелка были спущены, грудами лежали у стен. Витраж полыхал всеми цветами радуги. Джаред вывернулся из объятий рыдающей Меган, улыбнулся как-то неуверенно, сказал: — Привет… Меган высказалась куда более красочно, хотя и неприлично. Дженсен вспомнил про синяки и улыбнулся, хотя его улыбка довела крылатую до икоты. — Всё в порядке, бывает. Джей, ты проснулся! Ему так хотелось вытащить свою пару из колыбели, затискать, зацеловать… Но не при сыне же и невестке? Всё решил Джаред. Диковато оглядевшись, он громко и почти торжественно выставил детей из зала. Мегги удивлённо захлопала глазами, Хайят без разговоров подхватил её на руки и вынес. «Хороший мальчик, послушный», — подумал Дженсен, пока мозги ещё что-то соображали. — Ты же здесь не в плену? Тебя не мучают? — пробормотал Джаред, подтягивая Дженсена к себе за шею, сам выползая из колыбели и кокона. — Неа. — Хорошо, — и сам поймал свою пару в плен. Они потерялись в поцелуе, будто снова гон, и вокруг нет больше ничего, весь мир ужался до размеров их тел. Дженсен запутался в горячих касаниях, вытягивал Джея из уютного кокона к себе. И Джеред рад был переползти на родную шею, но оказался неожиданно тяжелым. Дженсен присмотрелся. Его стрекозёныш-то подрос! Длиннее стал, костистее. А потом Джаред вытащил за собой ещё влажные, мягкие… крылья. Дженсен сошел с ума от радости — его пара снова будет летать! — Ты снова крылатый! Джаред порозовел, польщенный, что его пара всё ещё рада видеть его с крыльями. Они снова целовались и оглаживали друг друга, пробуя, трогая, лаская. Дженсен отвлёкся посмотреть, что там такое… крупное, упирается ему в паховые складки. Тут Джаред замялся и попробовал вывернуться, явно переживая и стыдясь себя нового. Но Дженсен всё равно углядел и едва успел прикусить язык, чтобы не засмущать омегу окончательно. Хотя какой он омега, когда такое отрастил? — Это плохо, да? — Пф-ф… Найдём куда пристроить, — Дженсен позволил себе минуты слабости — просто вдыхать запах, ощутить вкус, насладиться ощущениями. В кои-то веки он пожалел, что у него не шесть рук, а только четыре. Всё равно бы не хватило. Спросонок Джаред оказался очень горячим и совершенно неуёмным, извивался и тёрся, прикусывал и обнюхивал, зацеловывал везде где дотянулся. Коварно запустил пальцы к вибриссам и сбивал тело с толку, перебирая их. И свой большой, нет, если сравнивать с прошлыми размерами Джареда, гигантский член, он тоже внезапно нашёл куда пристроить. У Дженсена разом все ноги подогнулись, когда его пара тёрся, тёрся, а едва броневые пластины расступились, он, не давая члену Дженсена высвободиться, задвинулся внутрь весь, попав прямо в средоточие чувствительных нервов. Как только поместился. Дженсен, конечно, был в курсе, что у каждого арахнида есть некий карман чуть ниже члена. И ему после линьки этот карман доставлял неудобства, стал вдруг влажным и будто бы пустым. И только теперь до него дошло, как его надо было заполнить. А Джаред, дорвавшись, уж изо всех сил разгонялся. И оглаживал, удерживал, будто у него ещё и новые руки отросли. Дженсен только и мог, что на задницу опереться и позволять своей паре всё-всё. Даже когда стало почти больно, он притянул Джея ближе, приобнял передними ногами, а потом стало хорошо… От Джареда внутри него разошёлся такой заряд тепла и удовольствия, что он, кажется, сознание потерял ненадолго. В себя пришёл, когда понял — перед глазами не искры летают, а вполне вещественные крылья трепещут. Так и хочется жвалы выпустить и за них прихватить, чтобы не дразнились, переливаясь радужно. Джаред прилип к нему насмерть, совершенно не собирался разжимать руки, зубы, сопел в ухо. Да и там, внизу, всё крепко сжалось, и каждое движение норовило снова отправить куда-то в небеса, звёзды отлавливать. Дженсен одёрнул себя и заставил расслабиться. Ещё успеет поактивничать, а пока, раз уж сложилось, надо позволить себе и паре получать наслаждение. Он тоже не сдержался, прикусил Джея за шею, немного, только чтобы вкус кожи распробовать. И тут же почувствовал, как влага потекла из кармана, а Джаред начал выскальзывать. О щёки его пары можно было траву поджигать. И глаза прятал и смущался, а нет-нет да скосится на дело… не рук, конечно, своих, так ещё сильнее заполыхает. Дженсен снова поймал его поцелуем, коротким, но обещающим. — Неплохо… Джаред взвился, но наговорить ничего не успел. Вроде и стыдился, что так без предупреждения напрыгнул и взял, а вот на «неплохо» чуть не взорвался. Дженсен чмокнул его в гневно приоткрытый рот и сообщил: — Хорошо будет, когда у нас будет вся ночь впереди. А лучше несколько, — он мечтательно облизнулся. — И на весенний гон у меня большие планы… До Джареда дошло. Его принимают и таким тоже. И совместные планы на гон строят, о-о-о… Дженсен с огромным сожалением отстранил от себя супруга, попробовал обтереться, пошипел от остроты ощущений во вскрытом кармане. Закрались мысли, как он теперь ходить-то будет, ноги заплетаются от малейшего трения. Однако хитрый кармашек, получив свою долю приятного, вдруг ужался, перестал сочиться влагой и спрятался будто и не было его. Только искры приятного по телу пробежались, да пятно влажное на броне подтекло. Джаред тоже на это всё смотрел жадно и предвкушающе, от таких взглядов снова коленки затряслись. Дженсен рассмотрел своё счастье повнимательнее. Он сам после линьки подрос хорошо, а уж Джаред… Теперь он был, как в том самом слове, — пропорциональный. Высоченный, в плечах раздался. И крылья отрастил здоровенные, черные с толстыми жёсткими рёбрами, такие враз не сломаешь, скорее переломится тот, кто под крыло попадётся. Дженсен пообещал себе, что эти крылья его пара ни за что не потеряет. Ещё из забавного — когти на руках Джареда стали жёсткие, в черноту тёмные, острые. А надо лбом из пушистых каштановых волос выбиваются… Дженсен глазам не поверил, четыре настоящие вибриссы. Он протянул руку, коснулся их, на правах пары и уже родственника, а Джаред с улыбкой прижался к нему весь. — О-о-о… Это так приятно… М-м-м… — у крылатого закатились глаза от интенсивности ощущений. И вот теперь Дженсен занервничал, он тут приятное паре делал, а паре, оказывается, вибриссы почесать надо было. И тут же отдёрнул руку, ощущая, что ещё немного и приятное повторится в прежнем раскладе, и не факт, что тогда он сможет из-под крылатого сам выбраться. А у него тут дел неотложных полная авоська. Бегать надо, а не хромать. — Джаред, радость моя, приходи уже в себя. — М-м-м? — Нам твой совет нужен. — Угум… — Правда, проснись. У нас тут война. Глаза у крылатого открылись так, будто Дженсен ему в попу иголку воткнул. — Что?! — И чума и голод на подходе. Заканчиваем с приятным, работать надо.