Витражи из крыльев фейри

— Поверить не могу. Как может крылатый бояться летать? Джаред отвернулся и поник крыльями. — Ты снова будешь ругаться. Дженсен выпучил глаза. Он ругался на Джареда? А потом вспомнил. Ещё как шипел и ядом плевался, только не на свою пару, а на его дурную родню. Ненависть к ним взяла новые высоты, а того, что ещё вел существование, в очередной раз захотелось убить. Арахнид прижал Джея к себе: — Не буду. Ну их. Давай как-нибудь вместе полетаем? — он переплелся с мужем вибриссами. — Если помнишь, я вообще не переносил полеты, даже твои. Джаред фыркнул. — Помню, — а потом нахмурился и спросил: — Ты пешком сюда добрался? Через болота слизней? Или тебя тоже Серебрянные поймали? — Неа, — Дженсен повернул его в нужную сторону и показал наверх. Там, запутавшееся в ветвях, так и висело его первое настоящее крыло, сплетенное из травы и обвитое паутиной для прочности. — Ради тебя прилетел. Джаред завернул голову, приоткрыв рот. Он рассматривал застрявшее в сетях и ветках крыло долго. Дженсен успел насладиться: какой он красивый, как заманчиво длинна его шея и мягки волосы… Вопрос застал врасплох. — А где зеркала? — Чего? — Блестяшки, чтобы отпугивать птиц. Дженсен тоже посмотрел на крыло. Когда он к полёту готовился, про птиц вообще не думал, а о том, что они боятся отблесков света, и вовсе не знал. — У меня было два копья и пучки липкой паутины. Джаред распахнул глаза и снова замер. Даже через мягкую паучью ткань Дженсен почувствовал, как его пара стал колючим. Буквально все волосы дыбом встали, даже на голове. Четыре вибрисы вырвались из плена волос и застыли, ломано изогнувшись. Джаред задрожал и стиснул арахнида в объятиях так, что кости затрещали. Тихие всхлипы и нервное трепетание крыльев выдали его с головой. Он сильно испугался за Дженсена, пусть даже тот и стоял сейчас перед ним, живой и здоровый. Джаред всхлипнул и прошептал: — Ты самый смелый фейри, из всех, кого я знал. Серебряные целым отрядом над болотами только пару раз в год летать решались, а ты в одиночку… У-у-у… Он когда нервничал, норовил положить Дженсену ладонь на поясницу, на то место, где ему до сих пор в кошмарных видениях мерещилось копьё. У Дженсена это прикосновение вызывало совсем другие воспоминания и чувства, настолько острые, что он начал задумываться о том, чтобы сделать себе этакий широкий пояс, прикрывающий нервно подрагивающие пластины брони, которые вот-вот разойдутся от возбуждения. Пока муж рыдал на плече и успокаивался, он перебирал в уме, из чего можно быстро и без особых затрат сделать такую штуку. А подспудно разрывался между желанием утешить и успокоить Джареда и совсем другим — уволочь в их тайную каморку и наоборот, возбудить. От приятных мыслей отвлёк приближающийся шум. Судя по гвалту, в воздухе дрались несколько крылатых, а на земле кричали их болельщики. Джаред стукнул мужа по плечу кулаком, буркнув на прощание: — Только попробуй ещё раз так рисковать! Они отодвинулись друг от друга, подышали и приготовились слушать, что там нового жизнь принесла. Принесла дрыгающегося в воздухе Хайята, запутавшегося в постромках самодельного крыла, спеленавшего его крылья, и еле-еле вывозящих его вес Лингина и Меган. Они, упираясь изо всех сил, тормозили его падение к земле, однако Хайят и правда хорошо кушал. Следом по земле неслось несколько арахнидов во главе с Джинни, как всегда разъярённой самой идеей оторваться всеми шестью ногами от земли. Дженсен успел пожалеть, что они не на ветви, он мог бы кинуться с липкой петлёй наперевес и помешать сыну грохнуться о землю. Зато Джаред рванулся вперёд не раздумывая. Жёсткие окаймлённые крылья порвали воздух с гулом навроде стрекозиного, фейри взвился навстречу падающей троице и ухватил сына за торчащую ногу. Почуяв, что ещё немного и выломает, перехватил за шёлковые нити. Втроём они смогли уравновесить падение и приземлились на землю со шлепком и хрустом, но хотя бы без брызг. — Ты! Ты! — прорычала подбежавшая Джинни. Она успела раньше Дженсена, клацнула жвалами, перекусив спеленавшие нити, растопырила испуганному Хайяту ноги, проверяя целы ли. Пересчитала руки и задумалась, что ещё оболтус мог с таким хрустом поломать. — Это крыло трещало, — пробубнил этот переросток. Теперь подхватились Джаред и Лингин, растянули арахнида за крылья и замерли, созерцая безупречный рисунок линий и яркие отблески на мерцающей окантовке. — Листовое которое, — ещё тише пробормотал Хайят. Ощущение что сейчас его взрослые пришибут всё нарастало. — Кхм, — прервал грядущее четвертование Дженсен. По его мнению, страшного не произошло и тиранить мелкого не было смысла. Наверняка уже понял, что повторять подобный манёвр не стоит. — Он больше не будет. — Да, — шепнул Хайят. Всё-таки вид разъярённой тетки его впечатлил. Тем более, что одну из передних ног, со сломанных когтём, она так и не отпустила. — Сын, перед полётом отследи, чтобы рядом было не менее трёх согласных тебя поймать крылатых, — Дженсен проигнорировал нехороший прищур Джинни. Хайят — крылатый, они не смогут запретить ему летать, хоть на своих крыльях, хоть на приделанных. Так что и нечего пугать ребёнка. — Ты запомнил, какой манёвр привёл к складыванию крыла? — Да, пап. Слишком лихой поворот, — Хайят вдруг подпрыгнул и с силой выдернул свою ногу у Джинни. — Совсем забыл! — Ой! — согласился с ним Лингин. — Точно. Ваш арахнид просыпается! Не так Дженсен планировал долечивать пациента. Специально просил Лингина от сестры утаить. Но уж как получилось так получилось, он с тоской проводил мечты об уютном закутке, в котором так хорошо делать мужу приятное. Чмокнул Джареда в щёку и со всей возможной скоростью рванул вслед за Джинни. За результаты лечения надо будет отвечать. И ещё… В последний раз, когда он заходил смотреть как дела у Льена, он заметил кое-что. Странное. Но из-за этого хотелось ещё прибавить скорости и оказаться возле парня быстрее, чем Джинни. Потому что очень сильно зачесалась почти сошедшая шишка на голове. Не стоит Джинни в таком запале видеть Льена. Не стоит, у него слишком мягкая ещё броня, а у неё слишком чётко срабатывают рефлексы. Перед Джинни свалился Лингин, арахна немного сбавила скорость и переставила лекаря вбок от себя. Дженсен подпрыгнул, выпустил паутину, подтянулся и добежал до входа в дупло первым. Растопырился в наполовину игровой, наполовину боевой позе. Джинни как на стену налетела. — Что? Что с ним? — Джинни, пожалуйста, успокойся. Арахна задрожала от ярости. — Что. С ним. Не так? — Радость моя, всё нормально. Сестрёнка яростно засопела, подозревая неладное. — Но помнишь, как ты мне на голове шишку набила, когда тебе показалось, что у меня распустилась на голове грибница? — Пёрышко? — подозрительно и немного виновато переспросила арахна. — Оно, пёрышко. Пушистое и белое. Нога так и чешется долбануть. Джинни застыла, ожидая продолжения. За тот удар ей всё ещё было стыдно. Дженсен не знал, как объяснить произошедшее, и смог только описать: — Понимаешь, он сильно пострадал. И быстро восстановился. Чего ему не хватило, я не знаю. Но теперь он… За плечами шевельнулась занавесь, Льен отодвинул Дженсена и вышел к своей паре. Ноги его едва держали, руками цеплялся за кору стен. Сиплым голосом он подтвердил то, что уже увидела Джинни: — Пятнистый. Хрустнул костылик под передней ногой, Джинни всё-таки притопнула от вида белых, шевелящихся на сквозняке волос. Но тут Дженсен мог быть спокоен, он успел. Не дал ей с разбегу пристукнуть своего ненаглядного. Теперь-то удержится, когда поняла. — Давайте обмоем бражкой, смажем соком, и я оставлю вас наедине. Джин, ему надо питаться, принеси пару коконов. Льен, чего встал, брысь на место, у тебя ещё хитин не окреп. Лингин, не маячь! — рявкнул Дженсен на появившегося на пороге дупла крылатого. — Неси мазь из мушиных кишок, которую в червячатне прикопали настаиваться! Даже у него была реакция на шевеление белых волос на голове Льена. Но это дело Льена и Джинни. Разберутся что лучше, выстригать белую прядь, растущую от виска к затылку, или оставить и вздрагивать. В остальном, ну, кроме молочного цвета хитина и белых когтей на руках, Льен выглядел почти здоровым. И здоровенным тоже. Дженсен посочувствовал Джинни, замается его откармливать. Он на скорую руку обматывал мягкий хитин бинтами из шелковых полотнищ, пропитывал их смесью из бражки, крови крылатых и содержимого одного из коконов. Когда Джинни вернулась, волоча новый кокон, Льен уже почти спал. Всё-таки рано он встал и пошёл, сил пока не набрался. Сестра помогла с обвязываниями, сама взялась промазывать новую броню на груди и в паху пары. Когда Льен со счастливым лицом уснул, опираясь головой на её колено, повернулась к Дженсену. — Спасибо. Он поцеловал её в лоб. — Солнце моё, ради тебя я сделаю всё. Дженсен оставил их отдыхать. У него впереди были большие и очень приятные планы на грядущую ночь.