Витражи из крыльев фейри

Проснулся Дженсен на удивление отдохнувшим. Его счастье отлежало ему и ноги и спину, коварно вскарабкавшись на поясницу и обвившись, как ловчая лиана, наплевав на вроде бы колючие вибриссы по всей паучьей части арахнида. Кольнуло памятью, что случилось, когда Дженсен в прошлый раз так расслабился и оставил заплечного паразита на себе. Он вывернулся из-под крылатого, развернул на себе и перетянул вперёд. Нечего плечи отсиживать, тут шёлковых шаров навалом, а Дженсену пора бы проверить, что за странные звуки там, снаружи. Учуяв привкус крови в воздухе, осмотрел своего фейри. Джаред расцарапал под коленом лечебную пришлёпку на месте лишней вибриссы. Дженсен мазнул пальцем по ядовитой железе на жвалах, послюнявил и налепил новую заплатку. Яд арахнидов прекрасно обезболивал, а клей не давал попасть в рану заразе. Иногда вибриссы не там росли и у арахнидов, каждый с детства знал что делать, чтобы мешающая вибрисса больше не проросла. Он попробовал снова переложить крылатого на шёлк. Ага, десять раз. Джаред прицепился как клещ, сначала за ногу, в районе колена, умудрившись не наколоться и не оцарапаться о колючки, потом перехватил за бедро, поясницу и снова втёк и оседлал. Прижался возбуждённо-горячий, куснул за ухо. — Там дождь начался. Это листья стального клёна так звучат. Давай спать, — а сам, вопреки собственной просьбе, загребущие лапы на пах положил, пальцами вдоль складки подразнил. Член, предатель, тут же восторженно уткнулся ему в ладонь, но пальцы нырнули глубже, туда, где самое нежное было истерзано его паховыми колючками и до сих пор сладко ныло. Колени привычно ослабли, а пальцы, схватившие было паутинный полог, чтобы отодвинуть, разжались. Дженсен боролся с соблазном из последних сил: — Раз дождь, значит скоро появятся слизни… — Им от болот, хоть ты что делай, быстрее чем за неделю не добраться. — Джаред обхватил свою пару поудобнее, и пальцами и ногами. И снова доказал, что муж-омега это ходячая катастрофа для семьи правителя. Никаких дел не будет, пока не ублажишь. * * * «Хоть катастрофа и приятная», — подумал Дженсен, выбираясь на подламывающихся ногах из-под власти пары. Тот с сожалением отпустил, сопение и пыхтение у входа в комнатушку расслышал даже крылатый. На удивление, Хайят топотал там один. Дженсен не сразу понял, в чем странность с сыном. А тот сжимал в руках книжку, вроде бы ту самую, что обронил вчера Джаред. И был бледен. Присмотрелся к Дженсену, будто чего-то плохого ждал. Вздрогнул, когда Джаред выпал из тайной комнаты, как обычно споткнувшись. Дженсен пару ловко поймал. У Джареда из-за пазухи наскоро натянутой одежды упала помятая веточка местной мяты. Пахла она похоже на привычную арахнидам, но была скорее деревом чем травой, и привкус у запаха имела не очень приятный многоногим. А крылатые через одного чистили ее веточками зубы и вообще втыкали рядом с собой везде где могли. Вопреки ожиданиям, юный арахнид не бросился к ним с распросами или делами, а, увидев веточку, стал вдруг очень пушистым. Издал атакующее шипение и шарахнулся к выходу. Дженсен мгновенно зашвырнул пару себе за спину и приготовился защищаться. Хайят ещё сильнее побледнел и почти скрылся в проходе, отступая. Лицо внезапно стало испуганным и очень-очень детским. Он бросил отцам под ноги ту книжку и проскулил: — Здесь написано, что пакша, — он ткнул в погрызанную веточку, — смертельно опасна для многоногих. Они начинают вдвойне быстрее терять жизненные соки, после питья, приготовленного из нее, у арахнида отказывают руки и ноги. Ласло Бледный именно с помощью пакши пленил своего прекрасного многоногого заложника. Яркого как солнце и прекрасного, как… Он сбился. В голове не укладывалось, зачем один из отцов вдруг решил сжить со света другого. Кажется, даже глаза увлажнились. Дженсен вопрошающе повернулся к крылатому. Джаред пожал плечами: — Я, похоже, ещё не дочитал. Только устроился вчера… Он поднял книжку, пролистал. Читал он гораздо быстрее едва разбиравшего слоги Хайята. Пролистал то к середине, то к началу, ещё раз перечитал выписанное затейливой вязью название. И смертельно побелел. Снова пролистал, запунцовел, будто его по щекам отхлестали. — Что? — Дженсен хотел знать, насколько быстро ему надо закончить свои дела в этом мире. В злонамеренность пары он в жизни бы не поверил, но случайности бывают не только дурацкими, но и жестокими. Теперь Джаред покрылся пятнами. Некстати Дженсен вспомнил его слова про то, что кинется в погребальное пламя. И затосковал. Мертвым он крылатого от подобной дурости не спасет. А тот наконец смог разжать стиснутые зубы: — Я не ту книгу взял. Эта не про лекарственные растения. Хайят на входе совсем в кроху сжался от переживаний. А Джаред всё-таки нашел силы договорить: — Это любовный трактат, сын. Тебе пока не ясны эти иносказания. Пакша не смертельна для многоногих, она сгубила того арахнида по-другому. Превратила его в раба чувств, заставила довериться Ласло, который в этой жизни никого кроме себя и своей власти не любил. Извини, что напугал тебя. Теперь покраснел Хайят. До него дошло, какой он тут переполох поднял из-за пустякового повода, подозрения развёл, о смерти задуматься заставил… Только топот растворился в дали. — Всё-таки он ещё маленький, — пробормотал Джаред. Дженсен, окончательно проснувшийся от этих эмоциональных качелей, хотя скорее окрылённый тем, что жизнь не сейчас прерывается, всё-таки проговорил главное, о чем думал все свои «последние» минуты. — Не вздумай за мной на костер. Не прощу себе. Не вздумай. Джаред уставился на него, будто впервые увидел. И зло так глянул, словно был недоволен, что почти последние свои минуты в этом мире Дженсен потратил на подобную чепуху. Даже воздуха в грудь с запасом набрал, чтоб высказать. Дженсен обхватил его и прижал к себе, тискал, пока острые вибриссы не улеглись, а крылатый не успокоился. Пробормотал в ухо своей беспокойной паре: — Я не хочу, чтобы ты из-за меня умирал. Ни за что. В ответ получил укус в шею и тихое-тихое, но такое окрыляющее: — Тогда тебе придётся выжить тоже. Дженсен замер, впитывая прикосновение — Джаред прижался к нему всем телом. Их как прозрачной волной накрыл миг, когда единение с парой достигло наивысшей точки. Только пара, а вокруг мир — хоть погори. Через пелену снова послышался грохот, топот и сопение. Что-то серьёзное случилось, иначе Хайят не рискнул бы их снова побеспокоить. Холодом и новыми ужасами повеяло от принесённой вести: — Крылатые, вернувшиеся с ягодной окраины, видели караван слизней.