Витражи из крыльев фейри

Дженсен едва устоял, чтоб не ломануться с ветки ловить Джея. Вовремя осознал, что арахнидская кровь для крылатого даром не прошла, слишком многие желания в нём разбудила. Дженсен почесал затягивающуюся рану на шее. Сдерживать свои плотоядные порывы крылатого с детства не учили, не было порывов-то. Так что кинься он к своему крылатому, пока тот сам не успокоится, ходить ему снова покусанным. Или чего поинтереснее - вообще не ходить. Он снова вспомнил злополучного Кисхина, чтоб ему исчесаться. Плюнул и полез освобождать крыло из плена развилки. Быстрый осмотр показал, что Дженсен хорошо поработал. Широкая часть крыла не расплелась, не замахрилась, даже не заломилась от долгого хранения в скрученном состоянии. Едва обкусал запутавшиеся тяги - расправилось, ровное, без единого изъяна, цепляй новые направляющие и лети. Время близилось к обеду, вибриссы шевелились под нарастающим ветром. Скоро прогретая земля начнёт отдавать верх тепло, и ветер будет возносить любого, кто подставит ему крылья. Дженсен с грустью посмотрел в сторону, откуда ожидался опасный караван. С одной стороны и вправду стоило на него посмотреть. Хоть знать с каким количеством существ придётся столкнуться. Чем вооружены, какая броня, они ли это вообще. А с другой... Вибриссы снова зашевелились, но уже не от ветра. Нервировать свою пару - худшая идея на белом свете. И в доводах Джареда есть здоровеное зерно истины, прямо целый арбуз, полёт над незнакомым лесом заради разведки - та ещё авантюра. Крылатый ткнул его в то, о чём нелетающий арахнид и помыслить не мог - здесь вполне могут ожидать летающего врага. И очень даже наверняка давно придумали способы отлова крылатых шпионов. А он всё ещё не привыкнет к мысли о том, что на воздухе можно держаться. Всё связанное с полётом ему кажется новым и неожиданным для противника. А это не так. Дженсен ещё раз вздохнул, подумал про арбузы истины, скрутил крыло поаккуратнее, навертел паутины, чтобы не расправлялось. Надо отнести на склад и не соблазняться больше на дурные внезапные идеи. В нижние уровни, к складам, он пошёл как честный фейри, по внутренним галереям, ногами по полу, с тихой надеждой встретить случайно Джареда. Но наткнулся на подпрыгивающую от возбуждения Меган. В отдалении маячил хмурый Хайят, во всех четырёх руках у него были кипы старой бумаги, покрытой клочками вековой пыли. Мелкая держала в руках книжку почище и с восторгом ею размахивала. - А что мы нашли! Дженсен, представляешь! Там сказка про короля-мертвяка и сдохших, но прыгающих драконов! Слизни, оказывается, умрунов страшных делать умеют! Джеред сказал за обедом рассказать. Ты же придёшь? - Конечно, - Дженсен в детском уме не сомневался и не удивился, что самое важное и страшное открыли именно они. - Заброшу сейчас на склад и приду. Мелкие с топотом, удивительным для столь некрупных существ, унеслись вдаль. А Дженсен на ходу задумался. Умруны - это ж вроде легенда. Даже арахнида, пораженного страшным грибком, в умруны не запишешь. Да, двигается, да, смертельно опасен. Но не сам по себе. Заражённый арахнид тупо рвётся на свет и верх. Едва передвигая ногами, теряя иссушенные грибницей руки, с трудом дыша и не моргая гниющими глазами, полутруп, обросший грибницей, лезет на вершину ближайшего дерева, чтобы там жвалами зацепиться за крепкую ветку и сдохнуть окончательно, проростая грибами и заражая спорами всё вокруг. В их поселении один такой на вершину всё-таки залез. Матриарх приказала спилить половину кроны, лишь бы уронить его осторожно и быстро, пока шляпки грибов не приоткрылись. Дженсен помнил страшное отёкшее лицо смутно знакомого арахнида и помнил гигантский костёр, на котором его сожгли. А умруны по легенде - не умершие, но уже и не живые. И опасны, потому что нападают на любого живого, рядом оказавшегося, даже на родную семью. Дженсен в эти сказки никогда и не верил, невозможно арахниду напасть на семью. Он хотел быстрее пройти мимо ниши, где Хайят приютил свою убогую будущую пару. Ему не нравился плывущий, будто умирающий взгляд, запах и вид этого существа. Он сильно надеялся, что к возрасту спаривания это всё-таки сдохнет и не будет застить Хайяту глаза. Мало ли Джаред про альф сказал, найдут они сыну другого, не такого... умрунского. Сегодня уродище ещё и пахло. Дженсен против воли замедлил шаг. Что-то было не так, совсем не хорошо. На теле задрожали вибриссы. Он принюхался, пахло неприятно, как от.... Он задумался, подбирая, на что похож запах. Кисхин зашевелился. Тусклые глаза пялились куда-то в сторону, руки и щеки подозрительно отливали зеленцой. Это странно. Недавно Хайят из Лигнина душу вынул, выяснял, как правильно ухаживать за крылатым безчувственным телом. И тут тело зеленеет. Дженсен сам не понимал, чего к полутрупу прицепился, но отойти не мог, чувства криком исходили - что-то не так. А Кисхин снова пошевелился, неправильно, как живые не делают - будто внутри у него что-то пыталось продвинуться вверх, к голове. Изо рта поплыла слюна, а потом и розоватая жижа, знакомый запах усилился. Почему-то зрела уверенность, что запах здесь абсолютно лишний. Его просто не могло быть рядом с Кисхином... И тут до арахнида дошло. Пленник пах как подтухающий кокон. Такой ни один арахнид есть не станет - только червям. Но Кисхин так пахнуть не мог, на него же не подействовал яд Хайята. И кокона вокруг нет, мелкий наоборот умащивал тело полезными мазями, берёг шкурку, прикрывал одеждой. Папа ему сказал - беречь альфу, и он берёг. Даже с подвеса снял, усадил поудобнее... Дженсен мысленно извинился перед Хайятом, но сделал последнюю проверку - взял зеленоватую руку, отогнул большой палец и сжал его. Кость согнулась бесшумно. Как и полагается хорошо переваренному пищеварительными соками остову. Будто черствеющую лепёшку надломил. Кисхин не среагировал. И теперь стало ясно, что он давно мёртв. Но шевелился. Дженсен остро пожалел, что не дослушал, что там дети про умрунов нашли. Теперь это становилось предельно интересным. Труп снова зашевелился, повернул голову, будто желает посмотреть на него, шевельнул челюстями. У Дженсена вибриссы зашевелились без всякого ветра, что же за лешачина творится с этим недосдохшим уродом? Он сделал шаг прочь из ниши, но не успел. Сначала у тела вывалился один глаз и брызнул сукровицей и жидкими мозгами. Потом раззявился рот, открывая сгнившие розоватые внутренности, ещё вчера казавшиеся живыми, влажно хрустнул, упираясь, сустав, и в лицо арахниду прыгнуло нечто. Скользкое, гладкое, нанизавшееся на выставленные ему на встречу жвалы, но тянущееся длинным полупрозрачным хвостом ко рту. Дженсен мотнул головой и дёрнул с себя тварь когтями, а в следующее мгновение шею на месте мужниного прокуса обожгло кипятком. В голове вспыхнуло белым светом и мир вокруг арахнида погас.