Витражи из крыльев фейри

Джинни убедилась, что брата его пара душить и сжирать не будет, сразу засобиралась. Приготовила несколько кусков поухватистей, чмокнула в щёчку и была такова, только вода брызгами разлетелась над бродом. Дженсен оторопело посмотрел ей вслед. Ещё раз отметил - сестрёнка подросла, даже родовые кольца на ногах заново просветлели, второй раз в жизни. И правда, арахниды сейчас очень хорошо кушают, был бы сезон - уже бы и приплод принесли, на сытных-то кормах. Но куда с такой скоростью метнулся командир отряда, только что рассказывавшая, как всё хорошо и спокойно? Дженсен заподозрил, что она умалчивает о проблемах, чтобы он не навредил себе, понёсшись раньше времени. Занервничал. Джаред снова прочитал его мысли, придержал за плечо: - Её на полпути Льен встречает, там очень уютное дерево есть, необжитое, все затянутое мхом. Как-нибудь покажу тебе. Позже, - крылатый с явным намеком задержался взглядом на паховых складках арахнида. Дженсен вспыхнул ушами. Вот оно как. Хорошие корма, будущая безбедная зимовка, и пара у арахны только-только линьку пережил, от Тёмных порогов вернулся, а она тут бестолкового братца охранять должна, вместо того чтобы с мужем... - Мда... - Есть пошли, ты последний арахнид в нашем городе кто ещё крабов не пробовал, - Джаред мазнул перед носом смачным пластом розоватого мясца. - Оно того стоит, поверь. Дженсен принюхался, пахло странно. На память пришёл тот самый рыбный пузырь, который пришлось долго в воде отмачивать, чтобы острый дух порченной рыбы отступил. Лизнуть сырое Джаред не дал. Поманил к костровищу. Джинни краба не только пришибла, но и основательно разделать успела. Потроха уже уплыли вниз по реке, а во вскрытом панцире были разложены жирные пласты мяса. Дженсен стряхнул ненужную ассоциацию с лапами арахнидов, когда увидел рядом крабьи ноги. Нет, если приглядеться, ничего общего. Ни тебе блёсткого хитина, ни чуткой ауры вибрисс... Он посмотрел на свои нынешние бронированные, шипастые конечности и решил не думать. В конце концов муравьёв он в своё время жрал и не испытывал излишних эмоций или угрызений совести. Сестрёнка выдернула самые нежные кусочки и разложила их на больших листах, нарезала и нанизала на тонкие палочки. Затейница. Джаред зачем-то возился с кучкой чёрных, маслянисто поблёскивавших камней. К удивлению Дженсена камни неплохо занялись от первых же искр. Он испачкал пальцы в земляном жире, обнюхал, лизнуть не решился. Джаред сунул ему пучок мха, оттереть руки. - В тех же детских книгах был ориентир, кузница возле шахты горючих камней. Там говорилось, что ими очень легко испачкаться. Мы с Хайятом сходили посмотреть. Заросло все и разрушено, но как там огонь добывали - мы разобрались. И камни эти нашли, когда изгваздались. Удобная штука, хотя пачкается ужасно. Он свернул листья с мясом, положил на разгоревшийся костёр крабьи ноги прямо в броне, а на подставки разложил палочки вместе с самыми маленькими кусочками. Для быстроты приготовления, понял Дженсен, когда муж протянул ему первую шпажку с исходящими паром и брызжущими соком кусочками. Пахло всё это незнакомо, остро до умопомрачения. А Джаред подозрительно плотоядно таращился, не на мясо, на него. Дженсен решил, что хуже не будет, подул и откусил... От вкуса, от горячего сока, разлившегося во рту, на мгновение он ослеп и оглох. Если мясо краба так сшибает непривыкшего, что же там происходит после мяса птицы? Даже свежие, ожиревшие на весеннем цветении мухи были не так вкусны, как запечённый на костре краб. Мясной сок обжигал остротой и запредельным вкусом, прекратить его заглатывать было невозможно. Дженсен не знал за собой такой страсти к еде, а тут остановиться не мог, пока не одолел последнюю шпажку. Замер на секунду, задумавшись, стоит ли рисковать, но не выдержал и поймал руки своего крылатого, измазанные жиром и соком, и тоже облизал. Взгляд у мужа стал ещё плотояднее, последний кусочек со своей единственной шпажки Джаред снимал зубами медленно и демонстративно, будто ожидал некой реакции. Дженсен замер, наблюдая, как фейри жует и проглатывает кусочек, а потом влажно облизывается, больше размазывая жир по губам. Терпеть оказалось невозможно. Он притянул к себе мужа - поймал поцелуем. Было и вкусно, и горячо, и невозможно остановиться. А потом он понял, чего коварный муж ждал. У крабьего мяса оказался неожиданный эффект. Были бы вибриссы, встали бы как у ежа - дыбом. Потому что ему до одури захотелось "приятного" вот прямо сейчас. Но коварный муж прижал коленом мягкую ещё броню над складкой и не выпускал вздыбившийся член на волю. Усадил задом на горячие от солнца камни, жмякал в объятиях, прикусывал везде, где мог дотянуться, лишал воли. Дженсен и готов был подчиниться, лишь бы... Но вредный крылатый не брал. Только измаял. Куснул за подбородок и выпустил из рук: - Мучайся. Развернулся, изверг, и пошёл к костровищу, разгоревшийся огонь гасить мелкой листвой. Сбил пламя, присыпал ещё листами, покрупнее. Накрыл сверху, как одеялом, последним слоем. И Дженсен ни на секунду не поверил, что Джей оставит его вот так, в ожидании, потому что штаны из многослойного шёлка совсем не скрывали, что у фейри ещё ого-го как стоит, и изнывает от желаний тут не один арахнид. Закончив с костром, недобро зыркнув в сторону леса, крылатый решился. Ну и что, что место открытое, видно же, но Дженсен готов уже был хоть взять, хоть отдаться, пусть и прилюдно, пусть потом хоть оценки выставляют, наплевать. Внутренности жгло непривычное и неутолимое желание. Крылатый сжалился, втиснулся телом в тело, будто не замечая частокола шипов по всему телу, двинул бёдрами, дразня и себя и мужа, снова завис, шепнув: - Давай по-быстрому, - обжёг дыханием шею, полез к паховой складке рукой. Член выпрыгнул ему в ладонь в полной готовности, фейри освободил и свой, притянул руку мужа, чтобы объятия были удобнее. Пара движений, и оба не выдержали. Дженсен осел окончательно, ноги больше не держали. Джаред навалился сверху. По телу гуляло приятное, отзвуками будоража уплывающее сознание. А потом что-то случилось, Дженсен не успел понять - что. Вроде муж полез привычно подразнить его ловчий кармашек, намереваясь не дожидаться уютного дупла и наплевав на публичность, и вместо приятного - тьма перед глазами и острые воспоминая о плавящих муках после слизневого яда. Очнулся, задыхаясь от мучительных спазмов у Джареда на руках. Фейри побелел, как кора его родового дерева, только глаза распахнутые и чёрные от испуга горели на пол-лица. Дженсен стряхнул воспоминания об огне отравы, мучившей его столько времени. Коснулся Джареда. - Всё нормально, я жив. Наверно, отравление ещё не прошло. Он ткнул пальцами вглубь складки. Болью дёрнуло не так резко и оглушающе, но вполне ощутимо. Кажется, пока приятное стало немного односторонним. Вздохнул. Хотел успокоить вконец позеленевшего мужа, но Джаред уже сам подобрался, обнял и просто дал ему время успокоиться. Бесконечно хотелось переплестись головными вибриссами, успокоить касаниями. Но Дженсен своими шевелить теперь не в состоянии, а Джаред прижал все четыре к голове так, будто до сих пор от ужаса шевельнуть ими не мог. Дженсен подивился, насколько у них с крылатым по разному тела устроены и на эмоции как по особенному реагируют. От сытости и приятного клонило в сон. Да и тело не привыкло до сих пор к тому, что уже можно так много шевелиться. Едва крылатый подсунул ему под бок шелковый комок, пахнущий домом, прикрыл от влажного ветра одеялом, как Дженсен сдался сну и поплыл, сквозь сон тоскливо отмечая - крылатый из объятий выпутался и уходит.