Витражи из крыльев фейри

Пока он спал, солнце вырвалось из-за частокола леса, поднялось в зенит и прогрело его броню через лёгкое одеяло. Окутанному запахами дома, обожаемой пары и вкусной еды Дженсену так вкусно спалось, что даже получилось повернуться на комках шёлка кверху животом и прогреть самое беззащитное и нежное место - внутренние сгибы ног, под коленками. Он купался в тепле, сытости и безопасности. Старая кожа ссыхалась и лопалась, но чесаться даже сквозь сон было лениво. Дженсен вздрагивал ногами и спал дальше, пока отчётливо не понял - над ним кто-то стоит. Тень он ощущал всем телом, буквально видел с закрытыми глазами. Тени стало больше, и Дженсен открыл глаза. Джаред стоял над ним, раскрыв крылья, будто окаменевший. Потом стряхнул наваждение, тронул за плечо: - На тебя смотреть можно вечно, чуть не успеешь отвести глаза и пропал, - он провёл пальцами по ярким пятнам брони. - Пойдём, успокоишь Хайята. До сих пор переживает, что едва тебя не уронил. - А что охотился - не переживает? - пробормотал Дженсен, потягиваясь и слушая, как хрустит не снятая старая шкура, усилием удерживая себя от желания разодрать на себе эту шелуху вместе со всем, что под когти попадётся. - Нет, он знал, что не за тобой охотится, выцеливал тварь, что впилась тебе в шею. Кстати, именно он в неё и попал копьём. Что уж эта пакость собиралась со свёрнутым крылом делать, не знаю, но улететь всё равно бы не смогла. Так и застряла в ветвях, нанизанная на древко. - Вы же его там не бросили? Слизня, - про ненавидимое Джаредом крыло Дженсен решил не интересоваться. Покусает же. - Джинни уже навела с этой твари две бочки настойки, жутко вонючей, но после неё и впрямь никакой плесени и грибка по дуплам, - он снова прошёлся по броне мужа, больше дразнясь, чем почёсывая. - Не заговаривай мне зубы, просыпайся. Хайят переживает, что другие арахниды увидят тебя в неподобающем виде. Дженсен покряхтел и собрал все ноги-руки в правильном порядке, перевернулся нормально. Действительно, не дело перед остальными пузом сверкать. Очень хотелось притереться к мужу, прижаться, может, куснуть за ушко... Вовремя вспомнил, что сам теперь колючий, как плод ашкуйника в сезон разброса семян. Поэтому только втянул, насколько смог, воздуха с запахом пары, да уловив, насколько Джаред очаровался мерцанием пятен, лизнул его под челюстью. К делегации, смирно ожидающей с той стороны брода, вышли оба порозовевшие, а Дженсен ещё и со свежим синяком на старом шраме от укуса. С разрешения папы Хайят в два захода переволок через брод все бурдюки, что вчетвером через лес тащили. В обратную сторону перетащил вяло брыкающихся контуженных крабов. Дженсен посмотрел на четвёртого пойманного краба, шебуршащегося в силках на берегу. Хайят единственный остался ненавьюченный и подошёл прощаться налегке. - А я их охраняю в дороге, заодно и крылья тренирую, - сказал сын и горделиво развернул изрядно подросшие и окрепшие крылья. Крабье мясо на них ого-го как повлияло - рёбра налились чернотой, а полотнища стали плотными, бархатистыми и очень яркими в переливах. До Джаредовых им, конечно, расти и расти, но и таким завидовал каждый арахнид. - Хорош! - улыбнулся Дженсен сыну. - Иди ко мне. Хайят с явным облегчением принял объятия. Вот уж истинный потомок Джареда, будто и не было для него шипов на броне. Втёк и прижался, да ещё и вибриссами головными дотянулся до коротышек под отцовой "короной", переплёлся и замер, делясь впечатлениями - как перепугался за него, как переживал, что не выживет, с теткой наперегонки искал по всему лесу красный корень, чтобы боль унять и дать шанс дожить до перелиньки. Как испугался после нашествия червей, крабов и птиц. И как бесконечно счастлив, что отец перед ним - живой. Дальше Дженсен уже не мог разобрать внятные образы, сын упал в эту радость и наслаждался. С того берега послышалось тихое "хрясь". Один из крабов слишком быстро очнулся, а его носильщик не рассчитал сил. Вялое шевеление прекратилось, и теперь мясо срочно надо было тащить к разделке, пока не испортилось. Хайят грустно вздохнул, напоследок, хитро скося глаза на Джея, передал образ - свёрнутое крыло, оборвал контакт вибрисс и поскакал прочь. Дженсен с трудом удержал улыбку. Вот же мелкий поганец, не потерял. Сныкал от Джареда, чтобы не изорвал в клочки на нервах, поди уже и изучил и сам таких же наделал... Дженсен снова задохнулся от гордости за такого сына. Сильный, ловкий, хозяйственный. Удивился только, что Джаред так и замер с дыбом стоящими вибриссами на голове - с ним Хайят обниматься сегодня не полез, да и прикоснулся едва-едва и улизнул, наверное, чтобы папа про крыло не догадался. Едва Джаред отвёл глаза от сына и увидел, что Дженсен на него смотрит, вибриссы снова прижались к голове. Будь перед ним арахнид, это было бы признаком полнейшего ужаса. "Но у крылатых-то всё по-другому", - снова подумал Дженсен. Ведь муж ни словом ни делом не намекнул, что ему страшно или плохо, нет, улыбнулся и обнял. Повёл смывать живительным соком старую шкуру. Дженсен с радостью согласился на помощь, самого его ещё шатало и качало в движении, и завалиться носом в гальку совсем не улыбалось. Джаред подал мочалку из мха, пропитанную соком. Дженсен снова обмыл лицо, выжал влагу на голову и сладострастно почесал кожу под "короной". Джаред же выбрал спину, поясницу, а потом медитировал, гоняя мочалкой пятна на паучьем заду. Оказывается, арахнид мог управлять их яркостью, а не просто чуял подающий на них свет. Он поводил мужа слева направо по броне и обратно, взад и вперёд, а потом подманил убегающими пятнышками и поймал в объятья. Сразу же выпустил, когда понял, что напугал крылатого. Сбившееся дыхание, прижатые к голове вибриссы, да что происходит с его фейри? - Джей? Джаред будто очнулся, бросил на землю раздавленный с перепугу комок мха, обнял нормально, фыркнул в шею: - Напугался. Так увлёкся бликами, что не понял, кто меня поймал. Дженсен напрягся, стыдно так пару свою пугать. И даже сам заметил, как вспыхнул пятнами на эмоциях. А муж стукнул кулаком в бок: - Не нервничай, мы привыкнем, - фыркнул, снова поводил пальцем по броне, и Дженсен хоть прикосновений не почувствовал, но его движение "увидел" и от удовольствия замерцал снова всем телом. И получил тычок под ребро: - Не делай так, до ночи не отмоем, хоть с закрытыми глазами к тебе подходи. Дженсен представил, как муж его на ощупь моет, и как наверняка начнёт "промахиваться", щупая за разные нежные места, так и порозовел. Вовремя сообразил, что может стать почти однотонным, погасив яркость свечения, иначе не перестанет чесаться ещё пару дней. Джаред разочарованно выдохнул, гоняться за яркими пятнами было невероятно увлекательно. А с другой стороны чем быстрее он приведёт мужа в чувство, тем быстрее окрепнет броня, и он сможет затащить его в ближайшее дупло, где не будет посторонних глаз, и можно будет не просто по-быстрому, но и очень даже по-вкусному устроить им обоим приятное. Следующие пару часов они молча и сопя обдирали старую кожу и намывали броню целебным соком. Паховую складку Дженсен отмачивал сам, любое прикосновения фейри к ней дёргало болью, и пугать Джареда не хотелось. И так не мог понять, почему тот вибриссы прижимает и спать рядом с ним не остаётся. Крылатый, убедившись, что броня вся очищена и надраена на три раза, накормил мужа пропечённым мясом, непривычно для арахнида сладким, но всё равно вкусным, и отправил спать. Сам рядом полежал только для вида, едва усталось Дженсена сморила - выскользнул из объятий. Арахнид сквозь сон отмечал, как тот ходит по острову, то снова разводит костёр, то что-то мудрит с едой, то отгоняет от ловушек мелких крабов. Дженсен грустил, что крылатый не с ним, но пока броня не окрепла, смирился. И уплыл в сон дальше.