Project Lazarus

Безнравственные научные исследования, как правило, подразделяются на две категории: деятельность в гараже на заднем дворе в свободное время после работы, когда мечтатель трудится над вселяющим ужас открытием преимущественно в одиночку ради воплощения своих искажённых представлений о справедливости; корпоративная деятельность, когда у одного вдохновителя могут быть сотни пособников, каждый из которых счастлив высиживать от звонка до звонка в одной комнате, когда зверства происходят в соседней, и которые никогда не видят более пяти процентов проекта на брата. Главное отличие заключается в отчётности. Первый тип редко ведёт записи, а когда всё же ведёт, их стиль помпезный и описательный. Второй тип делает записи почти всегда, краткие, но детальные, предназначенные для глаз руководителя или сотрудника следующей смены. Что у безнравственных корпоративных научных исследований, как в «ЛексКорп», имеется, так это отдел по связям с общественностью и, как хорошо знал Брюс, ничем не выделяющиеся администраторы, которым нужно всё объяснять в двух словах. Заметки с лабораторным ворчанием для внутреннего пользования не дали ему общей картины происходящего на том объекте, но после продолжительных раскопок он обнаружил презентацию PowerPoint с соблазнительным названием, прикреплённую к электронному письму. Презентация открывалась бестолковой визуальной выжимкой из трендов графического дизайна прошлого года и моделью космического шаттла. Брюс проскроллил всю эту вступительную ерунду. Проект «Лазарь» представляет собой захватывающее новое направление для «ЛексКорп Аэроспейс» и возрождение затухающей американской космической программы… …технология самовосстанавливающегося защитного покрытия для входа в атмосферу… самый экономичный космический полёт в истории… …принципиально новые эластичные полимерные… «ЛексКорп» толкала НАСА идею и на том же объекте пыталась получить образцы тканей трупа Супермена. Существовало несколько очевидных вариантов, как эти вещи могли быть связаны между собой, и Брюсу ни один из них не нравился. Кларк шевельнулся во сне. Поток мыслей Брюса оборвался. Сердце забилось в горле; он мгновенно оказался на ногах. Кларк почти перекатился на бок и пристроил наполовину сжатый кулак на подушку возле лица. Его волосы начали виться, когда высохли. Созерцание внезапно вызвало воспоминание, каким тёплым он был. Разумеется, он будет таким даже в постоянном влажном холоде пещеры. Ничто, даже сам Кларк, не могло помешать Брюсу подойти к раскладушке, уткнуться лицом, вжаться носом во впадинку на горле Кларка и украсть частичку этого тепла для себя. Нет и нет. Кларк просто тут лежит. Это всё. Это был хороший знак. Раз Кларк двигался сам, вероятно, беспамятство превратилось в нормальный сон, и скоро он самостоятельно же и проснётся. Вмешательство Брюса не потребуется. И нет смысла считать его пульс, или откидывать волосы с лица и наблюдать за его глазными яблоками, выискивая признаки быстрой фазы сна, или так или иначе переходить на ту сторону пещеры, где спал Кларк, чтобы прикоснуться к нему ещё раз сейчас, до того как он проснётся и этот шанс исчезнет навсегда. Брюс медленно уселся обратно. У него была работа, которой необходимо заняться. Изучение входящих сообщений руководства быстро выявило, что с лабораторией доктора Расамалы было не всё так просто. Объект имел научно-исследовательские и производственные мощности, вертолёт и кого-то, кто им управлял, команду людей, способных выкрасть костюм Супермена из Смитсоновского музея и соответствующе экипированных, и бесплатную парковку, но его связь с центральной нервной системой «ЛексКорп» была формальным тоненьким ручейком. Казалось, в «ЛексКорп» считали, что это хранилище с ослабленным режимом охраны, гораздо менее значимое, чем на самом деле. Это был не первый осиротевший объект, с которым Брюс столкнулся после жёсткой реструктуризации «ЛексКорп», последовавшей за арестом Лютора, но первый с реальными амбициями. Они месяцами крали материалы и исследования и яростно воссоздавали этот самый проект «Лазарь». Для чего им потребовалось мёртвое тело Супермена. Кларк издал звук, когда снова пошевелился, лёгкий вздох. Он спрятал лицо в подушку, а потом, должно быть, передумал – Брюс предположил, что подушка была всё ещё влажной от волос Кларка, – и перекатился на спину. Так что он не просто двигался по собственной воле, но и реагировал на раздражители. Он в состоянии почувствовать, если Брюс до него дотронется. Может быть, он обвился бы вокруг тела Брюса, если бы Брюс прилёг к нему на раскладушку. Брюс всерьёз задумался о том, чтобы встряхнуть Кларка и разбудить его во имя сохранения собственного душевного равновесия. Или разбудить его кое-каким другим методом. В лаборатории он неплохо воспринял знаки внимания Брюса. Если Брюс прямо сейчас пристроится рядом с Кларком, проложит дорожку поцелуев вниз по его телу, если Кларк проснётся от того, что Брюс ему отсасывает, заставляя его твердеть, смогут ли они снова потрахаться? Возможно, способ обойти то, что обещает стать абсолютно чертовски невыносимым разговором, когда Кларк проснётся, это сделать так, чтобы Кларк был слишком занят для разговоров. Брюс мастер в использовании секса для избегания дискуссий. Он потёр лицо и застонал. Такого рода спекуляциями он уж точно не добьётся ничего конструктивного в своих будущих взаимоотношениях с Кларком, и он в любом случае не может позволить себе сейчас так отвлечься. По крайней мере, чтение не было скучным: как и большинство страдающих манией величия, руководитель исследовательского центра был энергичен и полон идей. Брюс выуживал детали из гигантского количества мейлов. Довольно много раздражённых комментариев о трудностях кражи данных и образцов с подводной строго охраняемой исследовательской базы, на которой велась большая часть проекта «Лазарь». План руководителя – именно здесь всё стало претенциозным – отделиться и потом обойти «ЛексКорп» со своей превосходящей версией продукта проекта «Лазарь». Откровенные домыслы о природе и происхождении «среды Лазаря», зелёной субстанции, которую «ЛексКорп» пыталась превратить в деньги, явно не представляя, что это такое, откуда оно или как сделать ещё. И в один прекрасный момент – бесхитростное обсуждение, почему этот отколовшийся проект нуждался в теле Кларка. Технический прорыв проекта «Лазарь» в области покрытий для космических шаттлов был не экзотическим новым полимером, а культивированными клетками кожи криптонцев. Проект, в который вмешался Брюс, не мог раскрутиться без культуры клеток, но оригинальный, легитимный проект «Лазарь», надёжно укрытый на дне морском, контролировал все образцы, которые Лекс Лютор взял у Зода. …и у Брюса были правомерные основания надеяться, что всё, что бы ни случилось после пробуждения Кларка, закончится к лучшему. Если он захочет продолжать быть Суперменом, если продолжит хотеть дарить это миру, который пытался убить его минимум тремя разными способами за одну ночь, Лига будет для него очевидным выбором. В Лиге всегда будет место для Супермена. Когда его воскрешение было даже не туманной, а самой наиотдалённейшей перспективой, у него всё ещё имелись пророки илии, которые оставили ему свободное место за столом. Это были его ботинки, которые они пытались примерить. Они все неплохо справлялись. Нет, это несправедливо: Брюс гордился каждым из них за то, чего они достигли вместе. Но ни один из них не был Суперменом. Кларк был Суперменом, и он что-то пробурчал про себя во сне, лёжа на раскладушке в штаб-квартире Брюса, одетый в одежду Брюса. И когда он очнётся, Брюсу следовало бы обосновать решения, которые он принял относительно Кларка – в последние пару часов и, возможно, с момента его смерти. Возможно, все, когда-либо принятые. Он более чем задолжал расплату. Господи, чем же Брюс занимался? Исследование, верно. Он вывел кипу заметок на большой монитор. Он должен хотя бы казаться занятым, когда… – Ммпф, – произнёс Кларк. – Э? Раскладушка под ним скрипнула. Брюс развернул кресло, чтобы оказаться лицом к Кларку. Кларк тёр глаза и морщил лоб; когда Брюс пошевелился, он приподнялся на локтях, но его взгляд полностью обошёл Брюса вниманием, предпочитая рикошетом метаться по всему пространству пещеры. Он не сосредотачивался на Брюсе, пока последний не поднялся со своего места и не шагнул в сторону раскладушки. Узнавание немедленно и явно обозначилось в выражении лица Кларка. Так, по крайней мере, его разум не повреждён. Пересекая пространство между терминалом и раскладушкой, Брюс наблюдал, как брови Кларка снова сдвигаются, а затем резко взлетают вверх. Его рот приоткрылся, губы задрожали, сомкнулись. Несколько стадий смущения сменили друг друга на его лице. Кларк в замешательстве посмотрел на собственные руки; прикоснулся к своим губам. Со вздохом он разорвал и распахнул переднюю часть футболки, которую Брюс на него надел, и провёл пальцами по извилистой линии голой кожи, где волосы на груди ещё не выросли над шрамом его затянувшейся раны. С одной рукой, всё ещё прижатой к сердцу, и с другой, полной обрывков хлопчатобумажной ткани, он поднял глаза на Брюса, словно приглашая его разделить своё изумление. Брюс только развернул ближайшее кресло к раскладушке; когда он сел, взгляд Кларка прошёлся вниз по его телу, и его лицо вытянулось. Дерьмо. Первыми словами, которые Кларк произнёс, были: – Я причинил тебе боль. О боже, я сожалею. Пульс Брюса скакнул; в то же время ему пришлось бороться с желанием ущипнуть себя за переносицу. Вместо этого он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Его сердечный ритм вернулся к норме. Он разжал всё, что начал было сжимать. – Я в порядке, – сообщил он. – Не беспокойся об этом. Как ты… ты испытываешь какой-нибудь дискомфорт? – Ты не кажешься в порядке, – заметил Кларк, – ты кажешься напуганным… Он осёкся, когда Брюс поднял руки. – У меня были дурные предчувствия по поводу этого разговора, поскольку я полагал, что ты можешь зациклиться на чём-то, кроме своего собственного здоровья, которое сейчас является предметом моей первоочередной заботы. – Это даже не было ложью. Кларк окинул его пристальным взглядом, но развивать тему не стал. Он снова осмотрел пещеру, на этот раз медленнее. Некоторые места, которые привлекли его внимание, не несли непосредственной смысловой нагрузки; Брюс прочертил линии взгляда в другие помещения на своей мысленной модели пещеры, прямо сквозь камень и металл. У него останется не так уж много секретов, если Кларк задержится тут подольше. – Я чувствую себя хорошо, – наконец сказал Кларк. – Думаю, в моих воспоминаниях есть лакуна. – Что заставляет тебя так думать? – Я не понимаю, почему… – Он внезапно пошёл алыми пятнами. – Прости, я не понимаю, почему у нас был секс, или что мы делали в… что это было за здание? Ты и я… – Нет, мы – нет, – слишком поспешно ответил Брюс. Не похоже, чтобы Кларк воспринял это так, словно его отшили, да и с чего бы. Его взгляд снова скользнул прочь от Брюса, сосредоточившись на чём-то внутри. – Я был мёртв, – медленно выговорил он. – Я помню, как умирал. – Да. – Думаю, после этого я практически ничего не помню. Как оказалось, что я жив? – Ты помнишь пребывание в резервуаре? – Когда Кларк кивнул, Брюс продолжил: – Жидкость вернула тебя обратно. Я пока понятия не имею, каким образом. Брови Кларка быстро задвигались. – И мы вернулись в резервуар позже… чтобы… – Между этими двумя событиями не было никакого промежутка, – пояснил Брюс. Он сдался и потёр лицо обеими ладонями. Этот разговор становился только хуже. – Ты воскрес одновременно дезориентированным и злым, и обстановка накалилась, – в конце концов добавил он. – Я попытался отвлечь тебя и… в тот момент показалось, что ты заинтересован в сексе, так что я перенаправил твою… энергию. Получилось не так хорошо, как Брюс надеялся. Для него самого это прозвучало убийственно, а для Кларка должно было прозвучать ещё чудовищнее, потому что он прикрыл рот рукой и слушал Брюса с ужасом в глазах. Когда Брюс прекратил попытки подобрать предложения для описания произошедшего, Кларк коротко надавил пальцами на глазные яблоки и дрожащим голосом спросил: – Итак, ты занялся со мной сексом, потому что я бы тебе навредил, если бы ты этого не сделал? Желудок Брюса сжался. – Ты толкуешь всё в дурном свете… – И потом я всё равно причинил тебе боль, когда у нас был секс, который, как предполагалось, не даст мне сделать тебе больно? – Я в порядке, – повторил Брюс. – Никаких проблем. Секс был моей идеей… – Брюс, мне так жаль. – Дыхание пресеклось в груди Кларка. – В обычной ситуации я бы никогда… – Он оборвал сам себя, прежде чем закончил мысль, но Брюс ухватился за неё, как за спасательный круг. – Именно. Я заигрывал с тобой, когда ты едва ли осознавал себя. Ты не несёшь никакой ответственности за случившееся. Кларку это не понравилось. – Будет лучше, если я уйду? Нет. Да. Больше да, чем нет, чего Брюс не мог представить себе пять минут назад. Он опять прижал руки к лицу. – Возможно, – сказал он, и Кларк решительно кивнул. – Было неясно, очнешься ли ты и когда, так что я никому не сообщал. Никто из твоих близких не знает, что ты жив. – Ма, – выпалил Кларк, вскакивая на ноги. Он исследовал потолок; Брюс представил, как он моментально вылетает прочь из пещеры, едва обнаружив явный выход, и не мог винить его за этот порыв. – С ней всё хорошо, – небрежно обронил Брюс. Подбородок Кларка дёрнулся вниз, и он удивлённо уставился на Брюса. – Да, я присматривал за ней, – продолжил Брюс. – Я не спасаю чьи-то жизни, чтобы потом просто бросить этих людей на произвол судьбы. Кларк открыл было рот, но потом заколебался; он смотрел на Брюса так, словно не был уверен, что ему дозволено с ним заговорить. Ради всего святого. – Я… я никогда не благодарил тебя за это. – Не стоит. – Может, если Брюс будет неизменно прохладен и безразличен с Кларком, всё обойдётся, и Кларк станет относиться к нему, как… к кому? К коллеге? Возможно, это не то, чего бы он хотел, но уж точно лучше того, чего он заслуживал. – Прошло около восемнадцати месяцев. Адреса и телефоны большинства людей, которых ты знал, прежние, но Кларк Кент юридически мёртв, и Супермен мёртв для широкой общественности. – Хм. – Размышления о логистических последствиях воскрешения отразились на лице Кларка. – Если ты хочешь вернуться к публичной жизни, решение есть. Но, вероятно, тебе следует сперва связаться со своей семьёй. – Верно, прости. Спасибо, ты помог больше, чем… Спасибо, что приглядывал за моей мамой. – В голосе Кларка прорезалась нотка отчаяния. – Как лучше всего отсюда выйти? – Вверх по лестнице, из парадной двери. Не обращай внимания на оборудование. Тебе не нужно проходить биометрический контроль, чтобы покинуть пещеру. – Брюс поднялся на ноги, и Кларк тут же покинул личное пространство Брюса. Они были одеты практически одинаково, в то, что Брюс обычно надевал после душа, когда ему не надо было немедленно куда-то отправляться. Оба были босиком, Кларк всё ещё был на пару дюймов ниже Брюса. Как это Брюс раньше не замечал. – Не улетай пока, – попросил он, и прошёл мимо Кларка обратно к терминалу. Между ними было не меньше трёх футов, но Кларк всё равно отступил ещё дальше. – Ладно, – осторожно произнёс Кларк, наблюдая за тем, как Брюс достаёт один из своих запасных телефонов из ящика стола. Брюс скрыл функции, которые он предпочёл бы не показывать Кларку, парой нажатий большого пальца, и затем бросил ему аппарат. Кларк спокойно поймал его в воздухе. Это было похоже на то, когда бросаешь что-то Барри: рефлексы такие быстрые, словно он брал неподвижный предмет с полки. – Что… – начал он. – Я бы хотел иметь более эффективный способ с тобой связаться, чем позвонить твоей маме и спросить, дома ли ты. – Хорошо, ага. – Кларк спрятал телефон в карман. – Располагай стольким временем, сколько нужно, чтобы наверстать упущенное. Я свяжусь с тобой, когда у меня появится что-нибудь, что тебе необходимо будет знать. «ЛексКорп» не стала лучше заметать свои следы, так что это должно случиться скоро. – «ЛексКорп», – повторил Кларк. – Это было здание «ЛексКорп»? О. – Это выяснилось бы раньше, если бы ты не зациклился на парочке синяков, в точности так, как я велел тебе не циклиться. Наблюдение за испытывающим затруднения Кларком не должно было быть таким волнующим, и, возможно, оно стоило всего бардака этой ночи. Его брови сошлись и раздвинулись обратно; морщинка пропутешествовала от одного уголка его губ до другого. Он сделал глубокий вдох. – Не будет более полезно, если я останусь здесь и… я не знаю… – Нет. Отправляйся повидать маму. – Спасибо, – с чувством поблагодарил Кларк. Брюс сам объяснил Кларку, как покинуть пещеру, даже хотел, чтобы он ушёл, чтобы сбежать от агонии этого разговора, но только после того, как Кларк ступил на лестницу, на него обрушилась реальность его ухода. Они будут разговаривать снова, возможно, скоро, но Брюс был уверен, что это может быть последний раз, когда они находятся наедине в одной комнате. И Кларка вряд ли можно обвинять за желание этого избежать. – Я тебя провожу, – как идиот, объявил Брюс и направился вслед за Кларком вверх по ступенькам. Кларк, казалось, не мог решить, продолжать ли двигаться вперёд или отступить и дать Брюсу себя опередить; Брюс сам обошёл его на изгибе лестничной площадки, наполовину из милосердия, наполовину чтобы открыть перед ним дверь наверху. Он сопроводил Кларка в ванную комнату, а потом в основную часть озёрного дома. Над озером всходило солнце, беспорядочно метая свои золотые копья сквозь туман. Это была самая нелюбимая часть дня Брюса, час, когда свет бил ему прямо в глаза, если ему вообще посчастливилось пребывать в постели. Кларк ахнул, когда на него попали солнечные лучи, и уставился на солнце так, словно это было лицо его любимого человека, которого он забыл, во что теперь не мог поверить. Его рука потянулась к груди: внизу, в инфернальном убежище Брюса, он позабыл, что на нём футболка, которую он сам порвал над сердцем, но наверху, на поверхности земли, он смутился достаточно сильно, чтобы безуспешно зажимать прореху пальцами. Он неуверенно качнулся в сторону, к чёрному ходу; Брюс услужливо подошёл к двери и придерживал её открытой для Кларка, пока Кларк не побрёл за ним, всё ещё ошеломлённый. Он не моргал, пока не шагнул на причал и свет не омыл его без помехи в виде стекла; тогда он закрыл глаза и запрокинул голову, будто свет был тёплым дождём. Свет влёк его вперёд, пока пальцы его босых ног не вцепились в кромку настила и туман не заклубился вокруг его лодыжек – и Брюс проследовал за ним, ничуть не менее зачарованный. Он был прав, поднявшись наверх. – Я не подумал о том, что тебе нужно подзарядиться, – сказал он, становясь на одном уровне с Кларком на краю пирса и глядя на его позолоченный профиль. – Всё хорошо, – выдохнул Кларк. – Это как первый укус чего-нибудь съедобного, когда ты даже не понимал, что голоден. – Он открыл глаза и посмотрел на Брюса. Солнце отбрасывало тени поперёк его радужек от каждой реснички в отдельности. – Господи. Я ещё не летал. Брюсу не приходило на ум, что полёт может быть для Кларка чем-то ещё, кроме как способом перемещения, – что каким-то образом, вследствие его инопланетной биологии, полёт как таковой может доставлять ему удовольствие. Сейчас Брюс начал формулировать вопрос, но он умер на кончике его языка, когда Кларк развернулся на носочках и упал в небо, как человек, возвращающийся в объятия любовника. Брюс тяжело сглотнул. Он наблюдал за отражением Кларка в глади озера, как будто то, что он не смотрит на него самого, было способно подавить желание вернуть его обратно на Землю. Внизу он держал это под контролем, но наблюдать, как Кларк бурно радуется рассвету, оказалось слишком. Он практически не прикасался к Кларку во время краткого проблеска его сознательности в здании «ЛексКорп». Они почти непрерывно целовались, до того как Кларк его перевернул, и теперь Брюс осознал, что и этого, вообще-то, было недостаточно. Он ожидал, что Кларк просто улетит, но после короткого подъёма по спирали и нескольких длинных петель прямо над поверхностью воды он вернулся и парил в паре футов от края пирса. Брюс с трудом снова встретился с ним глазами. Солнце очерчивало силуэт Кларка огнём. – Вещество в резервуаре воскресило меня? – Верно. Я прямо сейчас анализирую образец. – Кто поместил меня в резервуар? Это смахивало на ловушку. – Я, – неохотно признался Брюс. – Тогда… спасибо тебе. Боже, спасибо. Ты дал мне так много, и я бы не остановился, пока бы не выяснил, что это сделал именно ты. Брюс прочистил горло. – Отправляйся повидаться с матерью. – Ага. – Кларк ещё мгновение смотрел на Брюса, будто хотел добавить что-то ещё или о чём-то спросить; но он снова устремился прочь, не произнеся ни слова, в вышину розовеющего утреннего неба. На высоте пары сотен футов он взял курс на запад. Внизу на пирсе Брюс услышал треск «проломленного» звукового барьера. Он смотрел, пока не истаял даже конденсационный след Кларка; затем он спустился обратно в пещеру. Масс-спектрометр выплюнул несколько регистограмм веществ из резервуара, образцы которых он в него загрузил. Брюс сидел перед своим терминалом, не утруждая себя тем, чтобы их подобрать, и безучастно глядя на свои незавершённые исследования. Глаза Брюса скользнули в сторону часов в нижней части монитора. В Париже, должно быть, вечер. Диана подняла трубку на третьем звонке. – Есть подвижки в ситуации с Суперменом, – сообщил ей Брюс.