Здесь пахнет солнцем

      Первые признаки Наоки заметила в день, когда даймё посетил их селение и вдвоём они вышли прогуляться в сад. Под жарким солнцем у девушки быстро закружилась голова, и потемнело в глазах. Ямогути не мог проигнорировать даже лёгкое недомогание с её стороны и решил, что водопад Кусиро, к которому они хотели подняться накануне, может подождать ещё пару дней. «Лучше не рисковать. Солнце сегодня, действительно, едкое». — Говорил даймё, уводя будущую супругу в пристанище прохладных теней. Сначала Наоки подумала, что во всём виноваты нервы и усталость. В последние недели она была занята лишь подготовкой к свадебной церемонии и постоянно думала о Учиха. Из-за ночных вылазок у неё окончательно расстроился сон, и днём она засыпала на ходу. Головокружение, считала Хагоромо, при таком распорядке — это обычное явление. Но когда её начало тошнить она забеспокоилась. В сущности, о беременности она знала лишь две необходимые вещи: зачать можно уже в середине цикла и если так вышло, то ни в коем случае нельзя принимать горячие ванны. Девушка всё-таки надеялась, что её симптомы всего лишь нелепое совпадение. Думала, что в скором времени все обязательно пройдет как-то само собой, словно дурной сон. Она не могла быть в положении. Под угрозой оказывалось всё: брак, честь и будущее клана. От дурных мыслей Хагоромо пыталась отвлечь себя любым даже самым бесполезным делом. Наконец её тревожное поведение привлекло внимания отца. И он, недолго раздумывая, настоял на том, чтобы Наоки всё-таки показалась личному доктору. «В конце концов, эти свадебные хлопоты доведут тебя. Так нельзя». — С ласковой улыбкой сказал Химура, обнимая дочь за плечи и целуя в лоб. Она с трудом сдерживалась, чтобы не задрожать от ужаса. Доктор пришла на дом, задавала кучу разных вопросов, кивала, когда получала любой, положительный или отрицательный, ответ и внимательно следила за выражением глаз Наоки. Хагоромо казалось, что ещё немного и её точно раскусят. — Итак, значит, у вас возникают периодические головокружения, и пропал аппетит? — уточнила женщина, — вас тошнит? Наоки как можно спокойней кивнула. Доктор задумчиво пощурила свои зеленоватые глаза и чуть покривила губы. — Похоже на обыкновенное переутомление, но больше всё-таки на то, что вы в положении, Наоки-сан. Ежемесячные крови уже были? У девушки перехватило дыхание, когда она поняла, что срок прошел уже как неделю. Она судорожно сглотнула, и ей показалось, что в её утробе тают ледяные осколки. «Нужно солгать, иначе всему конец». — Вовремя сообразила Наоки. — Да. Были. Женщина деликатно заправила за ушко прядь волос, будто извиняясь. — Вы честны со мной? — Считаете, я лгу? — Хагоромо напустила на себя сердитый вид и была готова самолично выставить доктора за дверь лишь бы закончить эти допросы. Женщина практически никак не отреагировала на эту вспышку. — Я лишь исключаю все возможные факты и забочусь о вашем благополучии. Мне не хотелось вас оскорблять. — Я бы никогда не вступила в связь с мужчиной, не будь мы обручены с ним или хотя бы помолвлены. — Наоки старалась придать голосу как можно больше твёрдости и сдержанности. Она не могла выдать ни себя, ни Мадару. А между тем руки у неё снова начинали дрожать, и она в очередной раз пыталась вспомнить, что именно чувствовала в тот момент, когда они с Учиха оказались на пределе: смутные приятные и острые ощущения, жар и тяжесть внизу живота, а потом только лёгкость. Следов спермы нигде не оказалось — вот, пожалуй, единственное, что она хорошо помнила. Значит, она всё-таки была в ней. Наоки на мгновение зажмурилась, и её пробил сильнейший озноб. — Простите, но мне нужно возвращаться к своим обязанностям, — девушка склонилась перед доктором в лёгком поклоне, — придётся закончить на сегодня. Женщина нехотя кивнула. — Ну, хорошо, я принесу вам снадобье, оно поможет расслабиться и уснуть. Вам стоит больше отдыхать. — Да…       Хагоромо наглухо закрыла дверь в свою комнату, судорожный всхлип уже рвался из её горла, и она, прикусив собственное запястье, долго стояла, не шевелясь и практически не дыша. Весь мир опасно накренился и готовился рухнуть в бездну. Лишь сейчас она по-настоящему осознала, какую страшную глупость совершила. Нельзя было отдаваться Мадаре. Их связь, разумеется, дала плоды. И теперь слишком поздно хвататься за голову. Хагоромо судорожно вдохнула, на её ресницы навернулись тяжелые слёзы. «Дура! Какая же ты дура-дура!». — Девушка мысленно отругала саму себя и принялась торопливо вытирать мокрые скулы. Наоки боялась, что в комнату могут зайти и увидеть её заплаканное лицо, а на вопрос, что случилось, она не сможет ничего ответить. Хагоромо прошлась босыми ногами по жесткому татами, словно по стеклу. Подумала пойти прямо сейчас к отцу и во всём сознаться, но испугалась за Мадару. — Нет-нет-нет… — Пробормотала она, прикрывая кончик носа и губы руками. Это не выход. Отец сдерёт с него шкуру, а Таджима уж наверняка добьёт. Конечно, ведь они с Мадарой поступили очень подло по отношению к своим родителям — встречались прямо у них под носом и лгали в глаза, не краснея, и ещё вот эта проблема, которая стала её личной и ничьей больше. Нет, об этом ребёнке вообще никому нельзя знать и даже самому Мадаре. Такая новость вряд ли обрадует его, Учиха скоро женится на Сумика, у него и без того забот по горло. Этого ребёнка вообще не должно быть. Ведь он потянет якорем на дно, даймё никогда не примет чужого наследника. И как только узнает, что Наоки в положении, а отец ребёнка кто-то другой, Ямогути не раздумывая вышвырнет супругу из Одоваре и тогда клану Хагоромо конец. Девушка начала задыхаться и злиться на себя, на Мадару, на Ямогути — на всех. Отчаяние дошло до предела. Наоки бросилась к окну, распахнула его и жадно вдохнула чистый утренний воздух. Дышала глубоко и медленно. В глазах темнело, хотелось рухнуть на пол без сил. «Этого ребёнка не должно быть». — Снова и снова повторяла она в каком-то болезненном бреду, словно читала спасительную мантру.

***

      Тем же днём в главный дом Учиха пришёл гость, которого Мадара совершенно не ждал, но вместе с тем был рад видеть. Его звали Юсо Фуума. Он служил при Тетсуо обыкновенным воином, но полгода назад ему довелось ходить под командованием Мадары, и с тех самых пор они каким-то немыслимым образом сблизились. Учиха знал, что на Юсо всегда можно рассчитывать в бою и доверие выстроилось как-то само собой. Фуума был старше лет на десять, отличался большой терпеливостью, умением пошутить, когда это необходимо и любил выпить горячего саке как только речь заходила о чём-то неприятном. Заявившись на территорию Учиха, Юсо первым делом попросил подогреть бутылочку рисовой водки. И Мадара понял, разговор будет серьёзный. «Идём в мои покои, там нам никто не помешает». — Предложил Учиха. В комнате Фуума сделал пару глотков саке и немного расслабился. — Давно не виделись. Как ты? Мадара мимолётно усмехнулся, осознав, что время от времени всё-таки скучает по полю боя, адреналину и крикам. — В порядке. Буцума недавно подстрелил меня. — У старой лисы стало худо со зрением? Его стрелы смертоносны, а ты на ногах, как я погляжу… Собеседники единодушно рассмеялись, но потом настала та самая очевидная пауза, которая обычно предвещает бурю. Воздух в помещении будто бы похолодел и потемнело. — Зачем ты здесь? — Я принёс дурные вести. Дело в том, что около месяца назад поневоле я стал свидетелем одной очень позорной тайны, свершившийся в нашем клане. Я долго думал — пойти к тебе или промолчать. Для меня этот выбор оказался трудным. Но вспоминая о том, через что мы с тобой прошли на войне, я просто не могу не предупредить тебя. Я должен был сперва рассказать обо всём Тетсуо, однако понимаю, что он не поверит. В конце концов, кто я для него такой? Всего лишь солдат. Мадара насторожился. — О чём ты должен был рассказать Тетсуо и почему приходишь ко мне? Юсо неловко покривил губы, опустил глаза и сосредоточенно похмурился, затем снова взглянул на собеседника. — Его дочь путается с наследником Сенджу. С Белым Псом. Учиха почувствовал, как горло сводит лёгкая судорога и на этом всё. Странно, но у него не возникло ощущения, будто он ослышался или что-то недопонял, Мадара даже не пытался отрицать сам факт добрачной измены. — Очень серьёзное заявление. Ты уверен? Юсо кивнул. — Я был в карауле и видел их. Видел, как они уединились в храме предков. У Тобирамы хватило наглости заявиться в ночь, когда Субаро отбыл из клана, — Фуума стиснул руки в кулаки так, что костяшки побелели, а вены вздулись, — Мадара, я слышал достаточно, чтобы презирать Сумика. Похоже, им было очень весело вдвоём. Эта проклятая бесстыжая девка легла под него. — Значит вот как… — В уголках губ Учиха застыла жестокая усмешка, теперь у него было подходящее оправдание для странного поведения будущей супруги: наконец-то нашлось объяснение её безучастного взгляда, сухих ласк и измученного тоской шепота вместо сладкого голоса — Фуума просто грезила о Белом Псе и мечтала поскорее с ним воссоединиться. — Вчера Сенджу опять сунулся в наш клан, навестить Сумика. Кто-то из домашних вовремя поднял шум. Подумали, что в дом пробрался вор. Тобираму чуть было не застали и второпях он забыл в комнате Сумика вот это, — Юсо протянул Учихе кулон, — служанки предположили, что это твой подарок юной госпоже в честь вашей с ней помолвки. А она утверждает, будто эта вещь всегда принадлежала её покойному брату. Учиха взял кулон и долго рассматривал его каким-то отстранённым взглядом. — Да… Видел его у Тобирамы на шее при нашем последнем сражении. — По крайней мере, теперь ты всё знаешь. Мне следовало сообщить об этом раньше. Прости, клан сам понимаешь. Мадара стиснул руку в кулак и ощутил, как острые контуры кулона больно вонзаются в ладонь. Он отчётливо представил Тобираму рядом с Сумика и даже то, как они целуются и тесно прижимаются друг к другу, спрятавшись от людей в храме предков. Девчонки наверняка приходилось прикусывать собственные запястья, чтобы не стонать в голос. О! Ей, несомненно, нравилось ощущать в себе Сенджу. Она бы хотела, чтобы он был вдвое горячее и ненасытнее. В душе Мадары заклокотала нездоровая ревность, но потом Учиха спросил самого себя — а имеет ли он право сердиться, когда сам изменяет точно так же? Ответа не последовало. Через минуту молодой человек полностью успокоился. — Я должен благодарить тебя, Юсо. Фуума категорически замотал головой. — Это лишнее. Сумика, несомненно, опозорила всех нас, и нет ей прощения, однако она была, есть и остаётся дочерью Тетсуо. Предупреждая тебя, я в какой-то мере предаю его. Мадара смутился и понимающе кивнул. — Боюсь, этот брак тебя погубит. Если Сумика окажется заодно с Сенджу, ты будешь в опасности. Противники всегда сбиваются в стаи. И эти двое нашли друг друга не просто так. Девчонка всегда казалась мне вероломной и далеко не секрет, что она недолюбливает собственного отца. Она способна на подлость, Мадара, не сомневайся. Возможно, Сумика уже завербована нашими противниками. Будь осторожней. Сейчас никому нельзя верить. Учиха смежил веки и задумался, до свадьбы оставалось всего около двух недель. И он, было подумал, что интрижка с Тобирамой это идеальный повод для того, чтобы расторгнуть помолвку. Однако нельзя заявиться к Тетсуо, показать какой-то там кулон и заявить, что его единственная дочь кувыркается с Сенджу. Мадара обхватил виски пальцами и чуть сдавил. Ситуация была паршивой как на неё ни посмотри. А ведь всё-таки нашлось у них с Сумика хоть что-то общее. — Ты устал? Оставайся, отдохнешь у нас. — Предложил Учиха. Юсо признательно поклонился. — Благодарю тебя, но мне лучше вернуться домой, пока меня не хватились искать.       Вечером Мадара никак не мог выкинуть из головы разговор с Фуума, и даже не сразу заметил, что отца нет дома. Ужинали только вдвоём с Изуной. И на вопрос о том, где Таджима, младший Учиха лишь пожал плечами и ответил: «У него возникли какие-то срочные дела, вернётся только рано утром». Почему-то Мадара предчувствовал, что добром ночная вылазка не закончиться. Чуть позже после ужина служанка принесла Мадаре конфиденциальное послание от главы клана Хагоромо. Учиха распечатал свиток и прочёл одно коротенькое предложение: «Ты мне очень нужен, встретимся сегодня ночью там же, где и всегда». Молодой человек приткнул к носу свиток и вдохнул духи Наоки.

***

      Перед тем как решиться написать Мадаре, Наоки долго думала над складывающейся ситуацией и не видела никакого другого выхода кроме как избавиться от ребёнка. Она весь день просидела в комнате, а вечером попросила одну из служанок согреть ей воды. Об этом способе Хагоромо узнала случайно, когда услышала разговоры отцовских наложниц. Тут не было ничего сложного, всего-то и требовалось — посидеть больше двадцати минут в горячей воде и дело сделано. Звучит просто, но на деле Наоки не знала наверняка, будет ли ей при этом больно. Должна ли она хоть что-то почувствовать. Девушка на дрожащих ногах прошла в купальню, наглухо закрыла за собой дверь и оглянулась к наполненной и разогретой фуро. Над водой ещё поднимался лёгкий пар. У Наоки появилось желание провернуть задумку как можно скорее и не думать лишний раз о том ужасе, который вот-вот совершится. Какая-то её часть всё ещё отчаянно сопротивлялась. И стоило Хагоромо подумать о том, что она убьёт в себе нечто живое, как у неё в животе туго сводило, а силы в ногах окончательно исчезали. «Или один ребёнок, или целый клан». — Повторяла она, снимая юкату. Выбор был очевиден. Но по спине галопом проносились мурашки и даже несмотря на то, что в купальне было достаточно тепло, Наоки пробивал лютый озноб. Она застучала зубами, опустила в горячую воду сначала правую ногу, затем левую. Оказалась по торс в воде и замерла. Хагоромо ещё никогда не принимала таких невыносимо горячих ванн. Это было слишком, но наверняка действенно. Она стиснула зубы покрепче и заставила себя опуститься полностью. Сейчас ей было плевать, что она непременно обожжётся. Главное сделать дело. «Один человек, даже ребенок, это ничто в сравнении с целым кланам». — Утешала себя Хагоромо, запрокидывая голову и закрывая глаза. Этот ребенок всего лишь ошибка, которую нужно предотвратить немедленно. Этот ребенок позор и доказательство её легкомысленности. Этот ребенок есть результат восхитительной ночи и он от Мадары… Наоки закусила губы и попыталась больше ни о чем не думать. Она представляла шум морских волн, тёплый летний луг и жужжание цикад, а потом снова возвращалась в душную купальню и понимала, что этот ребенок был зачат от человека, которого она так сильно любит и с которым хотела бы провести всю свою жизнь. И тот ребёнок, возможно, единственное, что у неё останется от Учиха. Ямогути ничего не заподозрит, если выйти за него уже в течение следующей недели и разделить с ним брачное ложе в первый же день. Срок ещё маленький, и она всё превосходно скроет, выставит так, будто забеременела от даймё. Да, должно получиться. И тогда этот ребёнок не потянет никого на дно. Во всяком случае, до тех пор, пока у него не пробудится шаринган, но до тех пор Наоки обязательно что-нибудь придумает.       Хагоромо посидела ещё секунды три и, распахнув глаза и судорожно схватив губами воздух, выскочила из ванны. Кожа сильно щипала, голова кружилась, а дышать было просто не чем. Ей казалось, она теряет сознание и всё уже кончено. Но это бы лишь страх и волнение. Девушка перевела дух, накинула юкату и вышла из купален. Снова закрылась у себя в покоях, трясущимися руками развернула чистый свиток и принялась писать Мадаре. Пару раз с её ресниц сорвались капли, однако Хагоромо их даже не заметила. Пошмыгивая носиком, девушка прокралась в кабинет отца и воспользовалась его личной птицей, большим и быстрым соколом. Так она, по крайней мере, была уверена, что послание будет прочитано уже через пару часов и Учиха явится в назначенное место.